Глава 8
В спецмашине департамента безопасности, остановившейся на зеленом газоне слева от здания боулинг-центра, был организован передвижной штаб руководства операцией по освобождению заложников. Закончив разговор по телефону, сидевший на маленьком складном стульчике Мамука Ломидзе, начальник временного штаба, сосредоточенно размышлял.
Ох, непросто все! Хорошо, что, получив первый же доклад о нападении на боулинг, он взял дело под свой контроль. Ну, конечно же, не из-за угрозы мифического теракта, нет! Там, в здании, находился Панов. А жизнь и долгая плодотворная служба в органах научили Мамуку не верить в совпадения. Вокруг Реферальной лаборатории явно шла какая-то серьезная возня. Немедленно выехав на место происшествия, он в подтверждение своих подозрений тут же начал натыкаться на незначительные с виду нелепости.
Ладно бы, что играющая публика оказалась такой нерасторопной и «беззубой», но внутри имеется обслуживающий персонал, своя служба охраны и, наконец, присутствует начальник безопасности секретной биолаборатории со своими бойцами-телохранителями! Что, тоже все покорно подняли руки вверх, едва завидев пару стволов (а именно о двух грабителях говорилось в телефонном звонке в полицию)?!
И тишина! Ни высаженных дверей, ни простреленных стекол… Были, правда, несколько ярких вспышек, но что это? Вопрос! Или такие уж профессионалы позарились на копеечную кассу боулинга?! Нонсенс! Хотя с недавнего времени Ломидзе доставляют хлопоты именно такие бойцы, причем в количестве тоже двух человек.
А уж неожиданный телефонный звонок Панова вообще смешал все карты! Что за грабители позволили ему самолично говорить по телефону, хотя и в их присутствии, с заместителем шефа СОДа?! Если только… Да! Именно так: сами говорить они не могут, потому что элементарно не знают грузинского языка! Вот вы где объявились, «латышские журналисты»! И никакой боулинг вас не интересует, вам нужен Панов! И вещает он сейчас по вашей указке, возможно, шантажируемый жизнями заложников. Что же вам от него надо? Гадать бессмысленно, но похоже, что вы это получили. Потому что собираетесь слинять, используя его возможности и считая меня круглым идиотом.
Несомненное в речи начальника безопасности Реферального центра то, что силовой захват здесь категорически неприемлем. Всех собак повесят именно на него — Мамуку Ломидзе. Да-а-а…
А что, собственно, произошло? Если это — рядовое ограбление, с которого преступникам посчастливится скрыться. Но не их это заслуга, а итог верно выбранной линии проведения операции заместителем шефа СОДа: десятки невинных заложников не пострадают. Достойный обмен на временную свободу каких-то двух отморозков. Награда и продвижение по службе. Та-а-к…
Это одна сторона медали. На другой — два агента российских спецслужб. Ломидзе ничуть не сомневался, несмотря на вроде бы правдивые заверения госпожи Жвания. Значит, подвели ее московские контакты. Или уровень секретности чрезвычайно высок. Это уже не «какие-то два отморозка». Этих упускать нельзя!
Однако ни криминальную полицию, ни даже собственных подчиненных из СОДа Ломидзе к операции привлекать не хотел. Пусть стражи порядка и спецназ безопасности действуют в официальном русле под его, заместителя шефа СОДа, руководством: встречают освобожденных без кровопролития заложников, выводят, сортируют, опрашивают, оказывают помощь… Фотографам пусть позируют и раздают интервью журналистам, мать их… А мнимыми «грабителями» займутся «Горные соколы»!
«Отличное решение!» — похвалил себя Мамука. Какой спрос с таинственной, полумифической, официально не существующей организации?! Не так много в стране людей, которым известно, под чьей эгидой она работает. Но зато какие это люди! Успех «Соколов» они, конечно же, свяжут с его именем, и… горизонты распахнутся!
Ломидзе еще раз похвалил себя за предусмотрительность, за то, что поднял на ноги «летучий эскадрон» и негласно привлек к операции. Отчаянные ребята просто спят и видят, как рассчитаются со своими недавними обидчиками в издательстве. Кроме того, лишь «Соколы» знают агентов в лицо.
Итак, именно они возьмут под жесткий контроль автостоянку. Повезет — захватят обоих живыми. Если нет, то «поработает» снайпер. А на самый неудачный случай посадим на пановское авто «маячок»: возьмем в пути или проследим до конечного пункта, а там… Жаль, нет времени на установку взрывчатки! Ба-бах!!! И никаких проблем. Ну, на нет и суда нет. Обойдемся.
В таком раскладе заместителя директора СОДа не находилось места лишь одной фигуре — Владимиру Панову. А что Панов?! Невелика персона. Только и «заслуг», что близок к самой Анне Жвания. А может, Мамуке и ее протекция в скором времени не понадобится и он станет напрямую общаться с теми, чье имя сейчас не рискуют произносить вслух?!
Выходит, что трагическая кончина начальника службы безопасности Реферального центра никоим образом не ухудшит положение Ломидзе. А возможно, даже наоборот. И то сказать: серьезнейшая и опаснейшая операция — и вовсе без печально оплакиваемых жертв. Так нельзя! Ведь настоящий патриот Грузии, русский Владимир Панов добровольно и героически заменил собой одним всех заложников! Можно сказать, «грудью на амбразуру»! Слава павшим героям!!!
Время действовать. Ломидзе вышел из автофургона, отошел чуть в сторону и достал мобильник. Теперь все зависит от безошибочности его расчета.
Талеев не стал высказывать Владимиру Ивановичу свои опасения. А они были! Еще какие… Журналист не верил в порядочность заместителя шефа СОДа. Появившись у боулинг-центра, Ломидзе показал свою заинтересованность. И вдруг, так сразу, легко отказался от каких-то планов, пожертвовал амбициями, согласился на роль статиста? Не ве-рю! Не тот уровень.
Уважаемый Мамука наверняка припрятал «туза в рукаве». Вот только какого? «Маячок» на роль туза никак не тянет. Попытка захвата? Не исключено. Только не всего центра с «бандитами» и кучей заложников, а там, на автостоянке, подальше от возможных невинных жертв. А грабители — разве это жертвы?! В общем, одно ясно: в предложенный Пановым план Ломидзе намеревается внести свои коррективы.
Что ж, самое время и нам это сделать!
На резкий свист Талеева из-за двери тут же высунулся настороженный Снайп. Командир вполголоса проинструктировал его. Невозмутимый Виталий лишь дважды кивнул и направился прочь из кабинета. Талеев же озабоченно порылся в самой глубине своей папки и извлек оттуда что-то мягкое, мятое и волосатое. Под недоуменным взглядом Панова он несколько раз сильно встряхнул загадочную вещь. Только тогда стало понятно, что это парик. Еще на пол выпали очки в мощной оправе и какой-то совсем уж невзрачный клок шерсти.
Талеев быстро приспособил парик себе на голову и элегантно расправил длинные вьющиеся рыжеватые локоны. Потом утвердил на переносице солидные очки. Больше всего он провозился с клочком шерсти, сначала аккуратно разглаживая его на поверхности стола, а потом пристраивая на своем лице. Зато бородка-эспаньолка и модные усы теперь великолепно гармонировали, изменив внешность до полной неузнаваемости.
Чуть подумав, Талеев вывернул наизнанку свой модный пиджак с яркой клетчатой подкладкой и небрежно подвернул обе штанины. Потом, нещадно коверкая английские, русские и голландские слова, обратился к начальнику безопасности:
— Позвольте представиться: Маркус Бремер, профессор-зоолог из амстердамского офиса Гринписа. Голландский подданный. Прибыл несколько дней тому назад в служебную командировку в Тбилисский зоопарк. Вот мои документы. — Из кармана брюк Талеев выудил помятый паспорт. — Все визы и отметки в полном порядке! А здесь я играл в мой любимый боулинг.
Даже губы всегда серьезного и мрачного Панова тронула легкая усмешка:
— Великолепно! Вы настоящий артист. Только зачем?!
— А вот об этом мы и поговорим с сейчас. Выходить из боулинг-центра вы будете в сопровождении только одного «грабителя» и пары ваших телохранителей. Кстати, попросите их сейчас свернуть и отнести к дверям ковровую дорожку, которая лежит в малом зале…
Из широко распахнувшихся входных дверей боулинг-центра хлынула толпа освобожденных людей. Кто-то споткнулся о невысокий порожек, кого-то прижали к косяку, кому-то отдавили ногу… послышался хруст треснувшего стекла и запоздалые испуганные вскрики… В общем, все, как обычно для узловой станции метро в час пик или городского футбольного стадиона в день финального кубкового матча. Но не совсем обычно для людей, которые более получаса провели под дулами пистолетов «ужасных бандитов».
Это сразу заметили встречавшие их на выходе полицейские, медики из нескольких машин «Скорой помощи» и недавно подъехавшие сотрудники службы спасения. Только невесть откуда появившиеся журналисты беспардонно наскакивали на первых, подвернувшихся им под руку недавних «заложников», тыкали прямо в лицо своими разнокалиберными микрофонами и, стараясь переорать других, не менее назойливых собратьев, выкрикивали вопросы, вопросы… А не получая ответов, прекрасно обходились собственными комментариями.
Совершив первый героический рывок на волю, освобожденные сразу переходили на медленный шаг или вовсе останавливались и присаживались прямо на зеленый газон или даже на асфальт дороги. Они явно пребывали в каком-то заторможенном, полусонном состоянии, почти не реагировали на заботливо-спокойные расспросы медиков и покорно позволяли спасателям прикрывать себя одеялами. К тому же не менее трети заложников так и остались внутри центра, лежа на полу в расслабленных позах, или сидели, прислонившись к мраморным панелям стен холла.
Их аккуратно поднимали и выводили или выносили наружу в почти полной тишине. Поэтому громкий вскрик одного молодого спасателя услышали все:
— Да он просто спит! И еще храпит, зараза!
Молодой человек, явно неатлетической внешности, пытался вывести наружу увесистого двухметрового здоровяка, повисшего на хрупких спасательских плечах. Именно на последней перед газоном ступени силы окончательно покинули незадачливого юношу, и драгоценная ноша рухнула вниз. Однако ни криков, ни стонов не последовало! Толстяк моментально свернулся «калачиком» на левом боку, положил мордатое лицо на каменную ступень, не раскрывая глаз, расплылся в довольной улыбке и… громко захрапел.
— Во! Во!! Ведь спит же!!! — еле переводя дух, снова выкрикнул юный спасатель.
И тут к нему присоединился один из медиков, осматривавший заложника около своей «Скорой помощи»:
— И с головой у них все в порядке! А реагируют плохо потому, что элементарно не слышат: уши заложило!
Теперь шум и гвалт подняли все спасатели, медики, стражи порядка и мало что понимающая, но сплоченная журналистская братия. Пришлось срочно вмешаться их начальникам, остановить «базар» и самим собраться на экстренное совещание по вопросу выработки единой стратегии помощи при вновь открывшихся обстоятельствах.
Пожалуй, лишь два человека не обращали внимания на эти самые обстоятельства. Мамука Ломидзе, который отошел метров на пятьдесят в сторону от главного входа, чтобы иметь возможность контролировать события, происходящие сейчас на расположенной слева автостоянке.
Второй был вообще примечательной личностью. Длинные рыжие волосы в беспорядке болтались по воротнику совершенно невообразимого пиджака в огромную оранжево-красную клетку. Штанины брюк едва достигали середины икр, демонстрируя волосатые ноги, обутые в фирменные туфли «Baldinini». За толстыми стеклами очков в черепаховой оправе возбужденно блестели светло-голубые глаза. От других спасенных заложников он отличался повышенной активностью: категорически отказался от всякой медицинской помощи, хватал за руки и форменную одежду спасателей и стражей порядка и что-то взволнованно лопотал на непонятном языке.
Бдительные полицейские придирчиво проверили его документы. Вот теперь все стало сразу понятно: мужчина был иностранцем! Голландским профессором-зоологом с миссией от Гринписа. «Паганель, мать твою!» — весьма точно резюмировал главный полицейский начальник, демонстрируя недюжинную осведомленность в творчестве французского фантаста Жюля Верна. Он поручил кому-то из своих подчиненных связаться с миграционной службой в аэропорту и удостовериться в подлинности штампов в паспорте иностранца. Такое подтверждение было быстро получено, а начальник поспешил избавиться от надоедливого, но абсолютно ненужного свидетеля: по-грузински ни бельмеса, ищи ему тут переводчика! Вон сколько вокруг нормальных свидетелей. И главный полицейский спрятался за тонированными стеклами своего служебного автомобиля. А «Паганель» как-то незаметно растворился среди людей, деревьев и кустов…
Здание боулинг-центра было трехэтажным — два основных, «рабочих» этажа с игровыми залами и цоколь, где размещались служебные кабинеты, техническая мастерская, помещение охраны с видеомониторами, небольшая кухня и несколько складских помещений и подсобок. Крыша плоская с невысоким, но широким бетонным ограждением, несколькими «грибками» воздухозабора и двумя будочками аварийных выходов.
Через низенькую дверь одной из них наверх протиснулся высокий мужчина с футляром для скрипки в руках. Не вставая с корточек, он быстро огляделся, сориентировался и в полуприседе направился к дальнему углу крыши. Здесь он удобно расположился, бережно раскрыл футляр и достал оттуда великолепный образец снайперского вооружения — американскую крупнокалиберную снайперскую винтовку «Barrett M82-Y».
Потом Виталий — а это был он — нащупал на своем поясе плоский кожаный патронташ и придирчиво осмотрел каждый из имеющихся там патронов. Те из них, на которых были специальные оранжевые точки, он положил обратно, а оставшиеся пять штук аккуратно вставил в короткий металлический магазин, который укрепил в соответствующих пазах винтовки. Беззвучно отведя затвор, Снайп убедился в правильной подаче патрона в патронник. Вот теперь он был окончательно готов к настоящему делу.
Виталий осторожно положил ствол на ровную поверхность поребрика и приник глазом к окуляру прицела. Теперь он медленно и последовательно стал осматривать окружающую местность. Уже через минуту ему стало понятно, что точек, где мог укрыться другой ожидаемый снайпер, было раз-два и обчелся. Деревья лесистого парка отпадали: они были расположены сбоку, под слишком острым углом к автостоянке. К тому же, чтобы приготовить себе более-менее удобное лежбище в ветвях, необходимо какое-то время, а у вероятного противника его не было вовсе. Домов на этой стороне дороги не стояло, а у трех, расположенных через трассу, были одинаково высокие, крутые крыши без чердачных окошек, на которых впору размещаться лишь опытному альпинисту, и то со специальным снаряжением. Можно, конечно, вести стрельбу из окон этих домов, но даже их последний, четвертый этаж не давал требуемого обзора из-за находящихся на траектории выстрела лиственных крон высаженных вдоль проезжей части деревьев.
Оставалось, пожалуй, всего два места. Это остов недостроенного здания метрах в двухстах от боулинга и небольшой конусообразный холм, очевидно, служивший когда-то основанием для деревянного топографического ориентира и чудом сохранивший на своей лысой макушке залежи его полуистлевших бревен. Отличное укрытие! Вот только низковатое, и солнце в глаза. Да и расстояние в 350–370 метров не каждый снайпер сможет осилить.
Значит, сосредоточимся на «долгострое». Снайп метр за метром изучил через оптический прицел каждый бугорок на необработанных бетонных панелях, но ничего подозрительного не увидел. Похоже, что противник решил вообще не прибегать к услугам снайпера.
«Нам же легче!» — подумал Вит и полностью сосредоточился на территории автостоянки, расположенной прямо под ним, где и должны были развернуться основные события.
Почти одновременно с выходом заложников неслышно отворилась металлическая дверь запасного выхода, и наружу стала выходить странная процессия. На высоте полутора метров над землей плыла ковровая дорожка два на четыре с половиной метра. Ее мягкие края свободно свисали вниз, надежно закрывая от посторонних глаз головы и тела людей, на чьих руках она покоилась.
Опешивший Ломидзе попытался издалека, присев на корточки, посчитать медленно движущиеся ноги. Странно, но у него дважды получалось нечетное число. В этот момент, как по волшебству, из середины дорожки высунулась чья-то голова, и знакомый скрипучий голос громко прокричал:
— Не стрелять! Мы выходим! Здесь моя охрана. Не стрелять!!!
Едва Мамука сообразил, что голова просунулась наружу в специальный разрез, как в то же отверстие высунулась чья-то рука, сжимающая пистолет с длинным дулом, которое уткнулось точно под подбородок Панова. Знак был предельно понятен без всяких пояснений: чуть чего не так — разнесем главному заложнику башку! Процессия медленно, но безостановочно продолжала двигаться к высокому черному джипу «Мерседес», принадлежащему Панову.
Тут ожила переносная рация с короткой толстой антенной, которая лежала в нагрудном кармане форменной куртки заместителя директора СОД:
— Первый, Первый, вызывает Оптик! Ответьте Оптику!
— Слушаю тебя!
— Шеф, вижу людей под… ковром! И голову… Панова. Объекты разглядеть не удается. Прошу определить конкретную цель!
Э-э-эх! Мамуке так и подмывало рявкнуть: «Вот и разнеси этот безмозглый кочан!» Нет, нельзя. Сейчас, по крайней мере.
— Цели прежние. Обоих ты знаешь в лицо. Попытайся подстрелить при посадке в автомобиль. Отбой!
«Даже при моем, очень поверхностном знании грузинского языка похоже, что Ломидзе говорит со снайпером и приказывает работать по автомобилю».
Талеев, продвигаясь к автостоянке под прикрытием деревьев и кустов, низко присел в островке густых травянистых зарослей, как только услышал сигнал вызова по рации. Пиджак и брюки он уже привел в нормальный вид, но от парика и бородки пока не избавился. Сейчас он находился метрах в восьми-десяти за спиной заместителя директора СОДа.
«Надо поторопиться! Хотя Виталий, наверное, уже засек этого снайпера».
Талеев неслышно отполз назад по невысокому и пологому склону и здесь, незаметный для посторонних глаз, припустился бегом по большой обходной дуге к территории автомобильной стоянки.
Глаз Снайпа мгновенно уловил короткий, но яркий световой блик. Наблюдая за продвижением «коверной» процессии прямо под ним, Виталий автоматически продолжал боковым зрением контролировать оба подозрительных объекта: «долгострой» и топографический холм. Вот этот последний и «заговорил». Вит мгновенно перевел ствол винтовки в направлении груды истлевших бревен и сфокусировал оптический прицел.
«Где же тебя, коллега, учили тактике и топографии? Уж точно не в силовых структурах. Там таких «ляпов» не допускают. Скорей всего ты — бывший спортсмен. Стрелок или биатлонист. Достаточно я повстречал вашего брата на праведных и неправедных дорожках! Возни с вами при обучении нашему тяжелому ремеслу больше, чем с начинающими юнцами, потому что львиную долю времени приходится тратить на переучивание. Похоже все-таки, что ты — стрелок. Эти спортсмены бывают зациклены исключительно на цели. Стреляют хорошо, но мало что видят вокруг себя. Да и зачем им было этим заниматься полжизни на своих Олимпиадах?! А вот биатлонисты исповедуют укоренившийся принцип «бей — беги». То есть стреляй и перемещайся. Скорострельность у них потрясающая, а точность временами подводит. К тому же их нетрудно засечь. Твои хозяева пожалели несколько тысяч баксов на закрытый антибликовый прицел. Вот и выдал тебя отраженный лучик!»
Эти мысли легко крутились в голове Вита, помогая ему сосредоточиться, пока он микроскопическими, ювелирными движениями чувствительных пальцев изменял настройку прицельного винта.
«Пока сидел тихо, все было шито-крыто. А тут понадобилось, вероятно, на связь выйти: события на автостоянке пошли не по плану, а что делать с ковром на головах, тебя не учили. Вот и решил связаться с номером «Первым». А он тебе определил другое задание. Нетрудно предсказать, какое: объекты остаются те же самые, но изменяется место для их отстрела. Наверняка при посадке в «Мерседес». Вот и пришлось тебе изменять положение тела, ствол перекладывать… А я-то теперь уже все вижу. Ну, просто замечательно! Дурачок, часть ствольной коробки, спусковой крючок с твоей кистью и даже половина лица теперь не закрыты от меня никакими бревнами. Ох, ну, зачем же так рукой-то размахивать! Стоп-стоп, что это там у тебя? Ба, старые знакомые: татуировочка Георгия Победоносца. «Горные соколы»! Ну, эти всегда там, где делишки «с душком».
Всё. Расстояние было скорректировано, скорость и сила ветра учтены. Прицеливание окончено. В том, что он в любую секунду сумеет опередить своего коллегу-противника, Виталий не сомневался. Он бросил быстрый взгляд на территорию автостоянки: до высокого джипа процессии оставалось не более четырех шагов. Снайп прильнул глазом к окуляру прицела: теперь обо всех нужных перемещениях на стоянке он узнает по колебанию указательного пальца «соколиного снайпера» на спусковом крючке. И опередит! Речь идет уже о жизни и смерти…
Талеев приблизился к автостоянке не со стороны боулинг-центра, а от автомагистрали. Он легко преодолел декоративное ограждение и, скрываясь за корпусами выстроившихся в несколько рядов машин, быстро огляделся в поисках притаившихся противников. Однако никого подозрительного не заметил. «Мерседес» Панова стоял во втором ряду в глубине стоянки, и сейчас накрытые ковровой дорожкой люди подходили к нему с левой стороны. До дверей оставалось не больше пяти шагов.
Талеев повернул голову направо, в направлении выезда, и тут же его цепкий взгляд зафиксировал чуть заметное колыхание тюлевой занавески на приоткрытом окне в будке, предназначенной для сторожей-охранников стоянки и расположенной вплотную к опущенному шлагбауму.
«Вот черт! — сквозь зубы выругался он. — Так опростоволоситься! Называется: слона-то я и не приметил. Лучшего места для засады и не придумаешь»!
По узкому проходу между первым рядом автомобилей и ограждением он быстро подошел к будке с тыльной стороны. На ней, единственной, не было остекления. На трех других сторонах высокие, под потолок, окна были на три четверти закрыты изнутри плотными шторами. Секунду подумав, Талеев подпрыгнул, ухватился за водослив, идущий по краю крыши, подтянулся и, стараясь не шуметь, выбрался на кровлю будки. Здесь он распластался на животе и, свесив вниз голову, осторожно заглянул в незакрытую часть одного из окон…
Виталий про себя медленно отсчитывал шаги, которыми «группа под ковром» приближалась к высокому черному джипу. «Один… Два… Три…»
Палец на спусковом крючке напрягся, но пока не сдвинулся с места.
«…Четыре…»
Сначала от осторожного давления на металлический курок чуть сплющилась подушечка пальца, потом и сам спусковой крючок пришел в еле заметное движение…
«Выбирает свободный ход».
Последняя фаланга пальца начала сгибаться…
«Пора!»
Все это время палец самого Снайпа в точности повторял движения своего «коллеги», действуя, однако, с чуть заметным опережением. Теперь он плавно, но быстро нажал на гашетку…
Пуля попала точно в висок у правого открытого глаза вражеского снайпера. Его голова не дернулась, потому что была и так плотно прижата к прикладу винтовки. Даже глаз не закрылся!
…Сначала Талеев не увидел абсолютно ничего внутри «сторожки». То есть была, конечно, на виду стандартная обстановка подобных охранных постов: стол со стулом, телевизор, микроволновка, электрический чайник, две полки на стене и даже небольшой холодильник в углу. Но вторая половина помещения оказалась затемнена… Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза освоились с этим полумраком и разглядели большую занавеску от пола до потолка, за которой скорее всего скрывался топчан для отдыхающего охранника.
Талеев оглянулся на стоянку. Там процессия из боулинга благополучно подошла к «Мерседесу» и опустила один край ковровой дорожки на его крышу. Под таким защитным тентом спрятавшиеся под ковром люди проворно перебрались на сиденья джипа. Раздались щелчки закрываемых дверей с тонированными стеклами и негромкое урчание запускаемого двигателя. Тут же автомобиль тронулся с места и, обогнув ближайшую машину, устремился к выезду со стоянки.
Талеев вновь заглянул внутрь будки и обомлел: какой-то тип расположился у переднего окна, опустил себе на правое плечо один конец длинной темно-зеленой металлической трубы, а второй направил прямо на приближающийся к шлагбауму «Мерседес»!
«Это же «Муха»! — Талеев мгновенно узнал реактивную противотанковую гранату «РПГ-18». — Господи!»
Времени на раздумья не было. Он изо всех сил вцепился в маленький поребрик по периметру крыши и бросил свое тело вниз ногами вперед. Описав почти полный оборот в воздухе, врезался подошвами модных туфель в полуприкрытое окно. Одна створка оказалась тут же сорвана с петель, стекло разлетелось на мелкие осколки. Талеев ударил каблуками прицеливавшегося противника и сбил его на пол.
Труба гранатомета отлетела в угол, так и не произведя разрушительного выстрела, а сам Талеев по инерции рухнул на незадачливого стрелка. Надо было скорее подниматься на ноги, но тут противник крепко обватил Талеева двумя руками чуть ниже пояса и попытался повалить на пол. Командир обернулся и несколькими сильными ударами отправил стрелка в глубокий нокаут.
Убедившись в его неподвижности, Талеев начал разгибаться и тут же почувствовал сильнейший удар по затылку. В его глазах полыхнула ослепительная молния, и он провалился в небытие…
Позади рухнувшего лицом в пол Талеева стоял еще один боец, до этого, вероятно, скрывавшийся за длинной занавеской. Он держал в руках тяжелый обрезок металлической трубы. Боец с ожесточением пнул здоровенной ножищей, обутой в высокий тяжелый ботинок со шнуровкой, неподвижное тело. К его величайшему изумлению, поверженный издал негромкий протяжный стон. Очевидно, парик на его голове погасил какую-то часть сокрушительного удара. Здоровяк громко хмыкнул, ощерил зубы и широко размахнулся своим страшным орудием для последнего смертельного удара…
На пассажирском сиденье «Мерседеса», рядом с управлявшим автомобилем Пановым, расположился Аракчеев. Машина набирала скорость, приближаясь к шлагбауму. Осталось 20 метров… 15… В этот момент какая-то тень мелькнула на крыше будки для охранников, и даже в салон автомобиля долетели звуки ломающейся ставни и звон разбившегося стекла. Вадим не раздумывал ни секунды. Он широко распахнул дверь и тут же вывалился боком на асфальт. Мастерски исполнив кувырок через плечо — благо скорость машины была еще невелика, — Аракчеев вскочил на ноги и ринулся к «сторожке» со стороны выбитого окна. Спиной к нему какой-то бугай вскинул вверх руку, вооруженную обрезком трубы. А на полу под ним лежал… командир! Его Вадик сразу узнал по сбившемуся рыжему длинноволосому парику. Талеев пытался приподняться, опираясь на подгибающиеся руки. Однако участь его, казалось, была предрешена.
Аракчеев заорал что-то нечленораздельное. Через мгновение длинное лезвие метательного ножа глубоко впилось в заднюю черепную ямку охранника…
Боец умер с воздетой вверх правой рукой с обрезком тяжелой трубы. Вадик легко перескочил внутрь будки через низкий подоконник, небрежно отпихнул с пути монументальное тело здоровяка, которое с потрясающим грохотом рухнуло плашмя на пол, и устремился на помощь своему командиру. Талеев стоял на четвереньках и потряхивал головой.
— Все, все, командир! — Аракчеев обхватил его за пояс и помог встать на ноги. — Быстренько ретируемся, такси ждать не будет!
С этими словами он вывел Талеева из сторожки к притормозившему после поворота автомобилю Панова и бережно усадил на заднее сиденье. Сознание и способность передвигаться быстро возвращались к командиру. Он стянул с головы парик, обильно пропитавшийся кровью, и бережно ощупал собственный затылок. При этом сморщился и слегка застонал.
— Не тереби, командир! — Вадим глянул на затылок. — Ерунда! Ни грамма гениальных мозгов не пострадало!
Обернувшийся с водительского кресла Панов приложил палец к губам: прекратить разговоры — прослушка. «Мерседес» тронулся с места. Оставалось проехать метров тридцать по дороге вдоль лицевой стороны автостоянки и вывернуть на трассу…
Мамука Ломидзе видел издалека, как со стоянки выехал высокий черный джип, легко, словно спичку, сломав на пути опущенный шлагбаум. Потом, визжа тормозами, развернулся на 90 градусов и устремился к магистрали. А ему, заместителю директора СОДа, никто ни о чем не докладывал! Происходило что-то непонятное. Недоумение сменилось бешенством. Он в ярости давил на кнопки мобильной рации и изрыгал грубые проклятия, не получая никакого ответа.
Вдруг сквозь треск и хрипы компактного аппарата прорвался человеческий голос:
— Третий на связи!.. Третий на связи!! Вашу мать… Меня кто-нибудь слышит?!
Неожиданно ворвавшиеся в эфир позывные, как ушат холодной воды, остудили Мамуку:
— Ка-ка-кой Третий?! Кто это???
После короткого молчания раздалось негромко и недоуменно:
— Это Пирцхалава. Шеф? Что делать: объект выворачивает на трассу. Вести по «маячку»? Или…
Тьфу ты, черт! Совсем крышу снесло! В запале Ломидзе давил попеременно на две кнопки в корпусе переговорника, безуспешно пытаясь вызвать на связь снайпера или группу, которая расположилась в будке на автостоянке. Теперь, вероятно, он случайно нажал включение общей связи, и на его рев и ругательства ответил командир третьей «точки». Как он мог забыть об этой группе?! Пирцхалава и еще несколько бойцов засели в машине, оборудованной аппаратурой слежения, на противоположной стороне магистрали, как раз напротив того места, куда выходила дорога от боулинг-центра.
Этой группе он сам приказал осуществлять запасной вариант, если потребуется наблюдение по «маячку» за машиной Панова. Впрочем, тогда Мамука был уверен, что операция завершится раньше. Но все-таки предусмотрел возможность ведения каких-либо других активных боевых действий. Молодец! Он вспомнил, что помимо четырех вооруженных «соколов» в машине у Пирцхалавы где-то рядом по трассе оставлен резерв, и распорядился:
— Всеми имеющимися средствами остановить «Мерседес»! Задержать, расстрелять, уничтожить!!
— А… с людьми внутри…
Мамука снова сорвался и заорал:
— Я что, неясно приказал, придурок?! — Он в бешенстве брызгал слюной. — Всеми… Всех… к матери!!!
Рация уже молчала. Ломидзе выключил питание и засунул ее глубоко в карман брюк. Он не привык проигрывать. Его слово будет последним, невзирая ни на какие последствия! Разбираться будем потом. А он, заместитель шефа СОДа, уже победитель: «спасенные» заложники стояли за ним стеной.
Со своей точки на крыше Снайп не мог видеть, что происходило в будке охраны, зато дальше путь черного джипа Панова просматривался им великолепно не только до поворота на главную магистраль, но и на пару сотен метров вдоль нее. Поэтому он сразу заметил, как из отъехавшей в сторону боковой двери минивэна, припаркованного на противоположной стороне трассы в тени высоких придорожных кустов, выскочили два человека в джинсовых комбинезонах и больших черных очках на лице! Оба держали в руках короткоствольные пистолеты-пулеметы «узи». Почти сразу к ним присоединился третий, в такой же одежде, с пассажирского сиденья водительской кабины.
Пользуясь полным отсутствием другого транспорта на дороге, эта троица развернутой цепью вышла к сплошной разделительной полосе и, передернув затворы своего оружия, направила его… на выезжающий на магистраль «Мерседес» Панова! При сумасшедшей скорострельности «узи» и учитывая хорошую кучность на расстоянии не более 20 метров, можно было с уверенностью сказать, что в ближайшие десять секунд автомашина превратится в отменный кухонный дуршлаг.
«Соколики»! Тонтон-макуты недоделанные!»
Виталий слегка переместил ствол винтовки, направив его на стоящего в центре «строя» бойца, чуть коснулся прицельного регулятора и опустил указательный палец на спусковой крючок. И все-таки пули из «узи» успели вылететь раньше…
«Мерседес» вильнул несколько раз, но удержал дорогу, лишь сбросил до минимума скорость. А палец Снайпа в это время трижды согнулся и разогнулся. Середина… левый… правый… Три тела легли, как на картинке, поперек белой полосы и больше не шевелились.
«Один плюс три — четыре. В остатке один. — Виталий считал патроны в магазине. — Водитель за рулем остался».
Он навел перекрестие оптического прицела на кабину.
«Уж извини, супостат, головы твоей не вижу: защитный козырек мешает. Придется «работать по корпусу».
Указательный палец Снайпа плавно согнулся в первой фаланге еще один раз. На видимую в прицел часть рулевого колеса упала черная кудлатая голова.
«Пять — пять. Но теперь я безоружен».
А противник еще не исчерпал все свои аргументы.
В салоне «Мерседеса» замешательство. От виляний и толчков Талеева сбросило с сиденья вниз, и он никак не мог подняться самостоятельно: на глаза из-под бровей опустилась какая-то черная муть, голова внезапно закружилась, а к горлу подступила тошнота. А тут еще сверху навалился нехуденький Аракчеев, прикрывающий командира своим телом от выстрелов.
Не успевшему упасть под кресло охраннику пуля попала в плечо. Белый, как полотно, Панов продолжал сидеть на месте водителя. Однако голова его была запрокинута на подголовник кресла, а глаза закрыты. В руль судорожно вцепился находившийся рядом второй охранник и пытался удержать тяжелую машину на трассе, одновременно нащупывая ногой педаль тормоза.
Начальник безопасности Реферального центра был в сознании. Пуля из автомата «узи» попала ему в шею. Она чудом не задела жизненно важных узлов, которых в этой части человеческого организма сосредоточилось великое множество. Но, очевидно, перебила какую-то артерию, потому что уже через три секунды после ранения из входного отверстия брызнула и потекла струйкой кровь… Смерть могла наступить уже через несколько минут. Все, что мог сделать Панов, — это зажать ладонью рану и не совершать никаких движений, дышать медленно, неглубоко…
Машина выровнялась и медленно катилась к обочине, когда над спинками сидений появилась всклоченная голова Аракчеева:
— Никого не зацепило? — Он огляделся. — Твою мать! Стоило на минутку отвернуться! Ну-ка, оттаскивай своего шефа — только аккуратно! — на свое сиденье. Да отпусти ты руль, я его уже держу!
Действительно, Вадик, вытянув вперед руку, ухватился за баранку и лишь потом с трудом протиснул свое крупное тело на освободившееся место водителя.
— Та-а-а-к… — Он собрался совсем остановить машину и заняться сложным ранением Панова, но неожиданно что-то за лобовым стеклом привлекло его внимание.
Неприметная автомашина, седан «Тойота», до этого спокойно стоявшая на обочине метрах в ста пятидесяти по ходу движения, начала странный маневр. Она сделала полуразворот по большой дуге, далеко заехав на встречную сторону магистрали, но не остановилась там и не продолжила движения в противоположном направлении, а резко прибавив газ, устремилась наперерез «Мерседесу». Расстояние между ними быстро сокращалось. Неожиданно в чужой машине откинулся верхний люк, и оттуда, как чертик из табакерки, выскочил на полкорпуса до синевы бритый молодой человек в черных очках. Затем он наклонился, пытаясь что-то протащить за собой. Когда это «что-то» показалось над люком больше чем наполовину, Вадик непроизвольно присвистнул: юноша тащил российский автомат «АК-74М» с деревянным неоткидным прикладом!
Одновременно распахнулась боковая дверца переднего пассажирского сиденья, и в образовавшуюся между ней и корпусом машины широкую щель высунулся еще один ствол, похоже, аналогичный первому.
— Да что же это такое?! — выкручивая руль и давя на газ, цедил сквозь крепко сжатые зубы Аракчеев. — Прямо биатлон какой-то на автомобилях! А мы в качестве мишени. Только вот уж хрен вам по всей соколиной морде! — И он, обернувшись, громко крикнул в салон: — Держись кто за что может!
И заложил такой вираж, что машина, взревев от негодования, встала на два правых колеса.
Меньше всего люди в «Тойоте» ожидали, что уже потрепанный противник, вместо того чтобы увильнуть от столкновения и пуститься в бега, решится на подобную дикую атаку! Сначала углом вздыбленного усиленного бампера «Мерседес» вогнал внутрь распахнутую переднюю дверцу седана. Потом грузно опустился на все колеса и с разворота другим углом с силой ударил в район бензобака. Лишь чудо спасло «Тойоту» от немедленного опрокидывания. Однако все ее стекла повылетали, а двери оказались заклинены. А сумасшедший «Мерседес» и не думал успокаиваться: отпрыгнув на пару метров, он уже прямой лобовой устремился на противника! Такого мощного повторного удара от тяжелой автомашины седан не выдержал. Он покатился под откос дороги. Из пробитого бензобака во все стороны летели крупные брызги бензина.
А потом случилось предсказуемое. От трения стального корпуса автомашины по придорожному щебню выбило искру и… пролившееся топливо вспыхнуло. По всему откосу зазмеились ручейки синевато мерцающего пламени, устремившиеся к опрокинувшемуся набок седану. Они быстро взяли машину в кольцо и начали проворно карабкаться по ее бокам, крыше, днищу. Не прошло и десятка секунд, как вверх взметнулся столб огня, сопровождаемый оглушительным взрывом.
— Видали, а?! — возбужденно заключил Вадим. — Далеко еще умной японской технике до настоящей немецкой надежности. — Он с любовью похлопал ладонью по рулю «Мерседеса».
В салоне джипа было тихо. Тогда Аракчеев уже пристально оглядел всех.
— Неважно выглядите, господа, — констатировал он. — Командир, ты жив?
— Спасибо. Хорошо. Твоими молитвами. И не только!
— Да от таких… выкрутасов тронуться можно! — заметил один из телохранителей.
— Обойдемся без этого! У моего командира сотрясение мозга… Сейчас отъедем в сторонку и все подлечимся. Как там наш Виталий дорогой? — переживал за друга Вадик. — Сам доберется или, может, подскочим за ним?
Выбравшийся на сиденье Талеев предостерегающе приложил палец к губам.
— Да брось ты, командир! Гарантирую, что после таких… столкновений все «жучки» и «маячки» поотлетали на фиг! Уж тем более установленные наспех снаружи.
— Ладно. Поверим специалисту. Снайп самостоятельно доберется, мы договорились. Да и ни к чему нам снова соваться в самое пекло.
— Ну, положим, самое-то пекло как раз здесь. — Это произнес все тот же охранник Панова и восхищенно покрутил головой. — Мы же… то есть вы, ликвидировали как минимум две трети элитного отряда «Горных соколов». Они от такого удара вообще вряд ли оправятся. А заодно и некоторые наши официальные «шишки» вроде Ломидзе.
«Мерседес» к этому времени уже отъехал на приличное расстояние от места кровавых событий, и Аракчеев свернул с трассы налево в небольшой тупичок, выходящий прямо к берегу Куры, то есть Мтквари. Здесь он остановился и повернулся к продолжавшему неподвижно сидеть Панову.
— Ну-ка, давайте посмотрим. — Он медленно отстранил ладонь Владимира Ивановича от раны. — Я, конечно, не Гюльчатай с ее медицинской подготовкой, но…
Он слегка надавил на край пулевого отверстия и увидел очередной выброс порции крови. Потом пощупал пульс раненого и огорченно покачал головой:
— Надо немедленно в больницу! Большая потеря крови, да и пулю в таких случаях может извлечь только классный хирург. Но могут быть проблемы с врачами…
— Никаких проблем не будет, — уверенно ответил разговорчивый охранник. — И никакой больницы! — Он посмотрел на своего шефа. — Мы доставим его к нам в Реферальную лабораторию. Там такая медсанчасть, что ей все городские медики завидуют. И врачи классные…
Панов в качестве подтверждения слов подчиненного медленно кивнул головой.
— Отлично! Самый острый вопрос решен. А в качестве бонуса я сделаю вам подарок.
С этими словами Аракчеев быстро вытащил узкий кожаный ремень из брюк начальника безопасности.
— До вашего Центра еще прилично ехать придется, а кровотечение надо остановить полностью. Поэтому наложим жгут…
Охранник недоуменно посмотрел на Вадима:
— Куда? На шею?!
— Ох, молодежь! Ну не на задницу же!
— Так, нельзя ведь… удавится!
Продолжая какие-то подготовительные действия с ремнем и носовым платком, вытащенным из кармана, Аракчеев назидательно пояснил:
— Вместо того чтобы пребывать в плену распространенных заблуждений, надо читать специальную литературу и хоть раз применить полученные знания на практике. А то ведь даже анекдоты рассказывают. И смеются! Слышал? На экзамене в мединституте профессор спрашивает студента: «Как остановить кровь из раны на руке?» — «Наложить тугой жгут выше места ранения». — «А на ноге?» — «Наложить тугой жгут». — «А на шее?» (Это ехидно и с подковыркой.) Студент без тени сомнения: «Наложить жгут!» Ха-ха-ха!!! Даже сами медики смеются. А ведь студент-то прав! Ну вот, готово, теперь смотри.
Белым носовым платком Вадим обмотал одну сторону вдвое сложенного ремня. Именно это место он и наложил слева на шею Панова чуть ниже входного отверстия пули. Затем взял правую руку своего пациента, максимально согнул в локте и приложил запястьем к правой стороне шеи. Теперь два свободных конца ремня он обвил вокруг шеи, прихватив внутрь этой «удавки» руку Панова, и спокойно завязал их в тугой узел на внешней стороне запястья.
Отстранившись, Аракчеев полюбовался плодами своего труда. Получилось действительно удачно: пациент мог практически свободно дышать, потому что всё стягивающее усилие ремня приходилось только на небольшой участок шеи с левой стороны под раной, а с правой — на внешнюю сторону кисти руки. Зато кровотечение из раны прекратилось…
— Учись, студент! Кстати, сколько времени до лаборатории добираться отсюда?
Чуть подумав, телохранитель ответил:
— Минут тридцать.
— Ставлю задачу: уложиться в двадцать.
— Будет исполнено, профессор!
— А у вас, юноша, есть чувство юмора и уважительное отношение к старшим. Далеко пойдете. Как, Владимир Иванович, не пора ли его назначить вашим заместителем?
— Ты лучше на другого раненого посмотри! — вмешался Талеев.
С заднего сиденья раздался глубокий бас:
— Пустяки. Сквозное в мякоть. Кость не задета. Я сам перевязал.
Вадим прокомментировал:
— Опять учись, студент. Максимум информации при минимальном наборе звуков. Уважаю.
Возвращаясь к основным заботам, Талеев обратился к Панову:
— Владимир Иванович, отсюда далеко до нашего планируемого «места высадки»?
Теперь начальник безопасности нашел силы, чтобы посмотреть в окно:
— Совсем близко, минут пять езды. Что удачно, по направлению к нашему Центру.
— Тогда не будем задерживаться. Господин Панов, — продолжил Талеев официально. — Надеюсь, вы не забыли за всеми… э… перипетиями главной темы нашего разговора?
Не оборачиваясь, начальник безопасности четко ответил:
— Нет. Все наши договоренности будут выполнены в самые кратчайшие сроки. — И добавил уже совсем другим тоном: — К тому же в этих «перипетиях» вы трижды спасли мне жизнь. И всем моим людям тоже. Такое не забывается у грузин.
— Так вы же русский, — не удержался Аракчеев.
— Вам отдельное спасибо за прекрасное медицинское обслуживание. Но я грузин. Таковым и останусь навсегда. Честный грузин!
Тема была исчерпана и закрыта. «Мерседес» набирал скорость на пустынной магистрали.
