Глава 9

Как долго Гюльчатай ждала этого сигнала! Едва ощутимые вибрации микроскопического датчика, который закреплялся практически на любом участке тела под видом обыкновенного родимого пятна, значили для нее сейчас больше, чем все другие новости мира. Девочки были свободны! А у нее, Анахит, теперь полностью развязаны руки. И еще как минимум двенадцать часов в запасе, включая четырехчасовую «ночевку».

Ах, как хочется спать! Разве можно назвать полноценным отдыхом то полудремотное состояние, которое она могла позволить себе в течение нескольких последних дней?! Даже на территории Дагестана или потом, на пароме в Ноушехр. Умом Галина понимала, что время ее смерти еще не пришло, а кровожадные стражники во главе с Алборзом получили совсем другое задание и не посмеют сорвать операцию, для выполнения которой так важны были ее обширные связи в разветвленной структуре контрабандных поставок наркотиков и оружия через северные границы Ирана и Афганистана. Но это только умом и логикой, а как на деле можно убедить организм расслабиться и отдохнуть в ежесекундном окружении ненавидящих тебя садистов и убийц?! Алборз постарался отобрать помощников себе под стать!

В иранском Ноушехре для них была приготовлена автомашина, чтобы доставить группу вдоль южного побережья Каспия через Амоль в Сари. И еще чуть дальше на юг, где начинались отроги гор Эльбруса. Эта договоренность была заслугой исключительно Анахит, имеющей надежные контакты среди руководства Курдской коммунистической партии Ирана, в боевых террористических организациях Джандалла и Моджахедин-э-халк. Они же позаботились о предоставлении ей проводника по тайным тропам оружейного и наркотрафика через Эльбрус.

По большому счету «доставочная» миссия Анахит была выполнена безупречно. Никто на иранском отрезке пути не проявил ни малейшего интереса к продвижению группы: ни полиция, ни таможня, ни даже сами контрабандисты, постоянно враждующие между собой. Встретивший их в Сари проводник был могуч, волосат и нем, как рыба. Редкие слова — не больше двух-трех за день — он произносил на малоизвестном курдском горном наречии, которое с трудом понимала даже Анахит. Но группу вел быстро и безошибочно, что было совсем непросто в бесконечной, казалось, череде сменяющих друг друга вершин и впадин, переправ и перевалов, спусков, подъемов и обходов…

И вот теперь Джнди, таково было труднопроизносимое имя проводника, вывел группу на последнюю стоянку для отдыха и с помощью десятка слов и нескольких скупых жестов объяснил, что его миссия закончена. Вон за той горной грядой есть еще одна, поменьше, а потом — долина, или плато, нужное Анахит. Если сейчас отдохнуть как следует, то весь оставшийся путь не займет более десяти часов. Причем двигаться надо все время прямо, ориентируясь вон на ту двуглавую гору. Всё. Джнди возвращается домой.

Алексеева поблагодарила его и долго смотрела вслед удаляющейся высокой фигуре, одолеваемая своими мыслями. Кейс с «начинкой» она доставила. Каменистое плато, постепенно переходящее в полупесчаную пустыню, находится недалеко от города Дамгана, в окрестностях которого располагается химический комбинат, возможно (!), производящий какие-то компоненты биологического оружия. Значит, «начинку» желательно «отыскать» где-то поблизости. И уж совсем беспроигрышный вариант для мировой общественности, если такие «страсти-мордасти» обнаружат вместе с телом международной террористки, убитой в ходе преследования. Наверное, как-то так.

Ладно. У нее еще имеется в запасе несколько часов. Вряд ли ее попытаются убить прямо здесь: это же потом тело надо тащить на себе по горам столько часов! Лучше позволить подойти максимально близко собственными ножками, а уж тогда…

Гюльчатай чуть заметно усмехнулась: вряд ли Алборз предполагает, что точно такими же резонами руководствуется сейчас и она, Анахит! Улыбка быстро сошла с ее лица, она негромко вздохнула: а вот поспать не удастся вовсе. Кто все-таки может точно предсказать, что может взбрести в голову ее бдительным охранникам в преддверии ожидаемого трагического финала.

Послышался резкий окрик Алборза: ей приказывали вернуться к месту стоянки. Сам главарь вытаскивал из опустевшего почти полностью мешка остатки продовольствия, а один из подчиненных кипятил воду в котелке, подвешенном к раздвижной треноге. Видно, решили напоследок плотно подкрепиться. Третьего бандита на небольшой площадке, удачно защищенной от ветра с трех сторон, видно не было.

Анахит категорически отказалась от пищи — с полным желудком бороться со сном будет совсем невмоготу — и отошла к внутреннему углу площадки. Здесь она присела на небольшой камень. Место было выбрано удачно: она видела почти всю площадку, а незаметно приблизиться к ней самой было невозможно. Алборз равнодушно пожал плечами и улегся на бок у маленького костерка…

Черт побери, она все-таки уснула! Вся троица стражей была уже на ногах. Они натягивали обувь, которая сушилась около тлеющих углей, и по-походному заправляли свое обмундирование. Никакой лишней поклажи не было: последний легкий прогулочный переход и — финал.

Замечательное все-таки приспособление — хиджаб и чадра! Они действительно скрывают женское лицо и фигуру от «нескромных» мужских взглядов, зато позволяют самой женщине прекрасно наблюдать за всем происходящим вокруг. Полностью экипированный Алборз раздраженно подгонял своих напарников. Один из них, буквально в трех шагах от Алексеевой, низко наклонился, чтобы поднять раздвижную треногу с котелком. В этот момент из-за ворота его донельзя растянутого и грязного свитера выскочил причудливой формы кулон, висящий на шее на толстой цепочке желтого цвета, звенья которой были стилизованы под мусульманский полумесяц.

Анахит вздрогнула: она тут же узнала талисман их проводника Джнди! С такими вещами добровольно не расстаются. Она взглянула на лицо молодого охранника. Именно его не было на площадке для отдыха сразу после ухода проводника. Наверное, этого следовало ожидать: проводник оказался слишком важным свидетелем. Он, несомненно, был отпетым бандитом и контрабандистом, но ей почему-то стало жаль этого угрюмого парня. Наверное, в каком-нибудь горном селении его ждала мать, девушка или жена, дети…

Галина легко поднялась на ноги, не дожидаясь окриков Алборза, удобнее взялась за ручку кейса и так расположила сковывающую их цепочку, чтобы та меньше мешала при ходьбе. Она была предельно сосредоточена, насторожена и полностью готова к заключительному этапу.

Переход через первую гряду оказался быстрым и легким. Алборз, идущий впереди группы и определяющий конкретный маршрут, очень удачно выбрал впадину между двух пиков, что позволило сэкономить силы. На пятиминутном привале он внимательно определился по солнцу и еще долго беззвучно шевелил губами, что-то рассчитывая. Вероятно, итог этих математических упражнений его полностью удовлетворил, потому что в голосе, которым он приказал продолжить путь, явно слышались ноты уверенности и даже бодрости.

А вот с последним спуском на ровное плато не повезло. Чуть заметная тропинка после пары часов продвижения по ней привела к узкому, хотя и недлинному карнизу посередине отвесной скалы. Алборз начал ругаться, но быстро затих, сообразив, что сам же и привел сюда группу. Он опять сосредоточенно зашевелил губами. Нетрудно было догадаться, что теперь он рассчитывает возможность вернуться назад и обогнуть злосчастный пик. Очередной всплеск ругани последовал, когда Алборз понял, что такой обход полностью разрушит весь хронометраж и приведет к значительной задержке с выходом в нужное место.

«Часа на полтора, а то и на два!» — Анахит уже давно сама произвела в голове такой расчет.

Главарь потоптался на месте, затем приказал следовать всем за ним в заведенном изначально порядке и решительно направился к горизонтальному карнизу. Во время почти трехдневного перехода через Эльбрус группе довелось преодолеть достаточно опасных мест, когда от трагических последствий спасала только великолепная альпинистская подготовка каждого участника, приобретенная большим опытом «путешествий» в аналогичных условиях. Правда, тогда впереди шел проводник-курд.

«Тело которого сброшено на дно глубокого ущелья!» — подумала Алексеева.

Поэтому сейчас первым на опасную тропу ступил сам командир группы. За ним должна была следовать Анахит, а потом двое других охранников.

Более-менее уверенно Алборз миновал самый узкий участок тропы длиной около 15 метров. Хотя где-то посередине чуть оступился, неуверенно качнулся, но выпрямился и продолжил путь до расширяющегося участка. Оттуда он криком предупредил остальных, что карниз в центре раскрошился и надо быть осторожными. И еще не зацепиться за какой-то корень, торчащий сверху над тропой.

Анахит быстрым взглядом окинула не только этот участок тропы, но и всю отвесную скалу сверху и снизу от карниза. Крутой обрыв только через тридцать метров переходил в пологое основание горы, поросшее почти безлиственным кустарником. Ерунда, по «эльбрусским меркам», но смертельно опасно в случае падения вниз незадачливого путника. Его ни в коей мере не спасла бы колючая растительность у подножия или несколько изогнутых корневищ, нелепо торчащих из отвеса.

Один такой куст, о котором предупредил Алборз, проросший из маленькой расщелины на высоте полутора метров над горизонтальным карнизом, привлек внимание девушки. Она быстро прикинула в голове и решительно шагнула на тропу. На расстоянии двух-трех метров за ней последовали оба охранника. До середины все было нормально, но, когда Гюльчатай попыталась немного пригнуться под кустом, ее левая нога неожиданно сорвалась с карниза, как раз в том месте, где он больше всего раскрошился. Пытаясь удержаться на тропе, она широко взмахнула левой рукой, к которой был прикован драгоценный кейс. Однако ее ноги все равно продолжили проваливаться в пустоту! Зато взлетевший высоко над головой кейс чудом зацепился за толстое корневище и по инерции дважды обмотал вокруг него стальную цепочку. Девушка повисла над обрывом, удерживаемая от падения лишь пристегнутым к запястью наручником.

Она попыталась поднять ноги и выбраться на карниз самостоятельно, но мешало длинное покрывало хиджаба. Узкий наручник впился в кисть ее руки так, что любое движение доставляло дикую боль. Кроме того, вряд ли ненадежный куст смог бы долго выдерживать такую нагрузку. Алексеева громко закричала.

Впрочем, внимание всех трех охранников и так было приковано к ней, однако все они застыли на месте. Первым опомнился Алборз. Он громовым голосом приказал ближайшему стражу помочь девушке. Тот было замялся, но повторный окрик строгого начальника заставил его действовать. Мелкими шажками охранник приблизился вплотную к опасному месту. Он чуть присел и попробовал вытащить Анахит вверх, ухватившись одной рукой за свободную материю покрывала. Ничего не получилось: ему просто не хватало сил для такого действия. К тому же девушка продолжала от страха судорожно дергаться всем телом, рискуя увлечь «спасателя» в пропасть.

Попытавшись, больше для вида, еще несколько раз, охранник закричал Алборзу, что не может вытащить Анахит. В ответ тот достал из-за пазухи пистолет и взвел курок. Мгновенно наступила тишина. Замолчала даже Алексеева. Момент был самый критический: в кого намеревается выстрелить главарь?! Однако Алборз со своего места увидел еще один вариант спасения Анахит. На метр ниже карниза и чуть в сторону из скалы торчал обломок размером тридцать на сорок сантиметров. Этого вполне хватало, чтобы установить на нем две ступни. Девушка из своего положения не могла никак туда дотянуться, а охранник мог. С этого уступа можно было подтолкнуть Гюльчатай снизу. Это и приказал сделать Алборз своему подчиненному. Тот быстро сообразил, что даже одно слово несогласия или секундная заминка спровоцируют выстрел, и начал медленно и осторожно перебираться на уступ.

Плотно прижимаясь телом к скале, он сумел утвердиться обеими ногами на маленькой площадке и начал поворачиваться к Анахит. Теперь надо было максимально далеко вытянуть вдоль скалы руку, чтобы девушка, наступив на нее одной ногой, смогла самостоятельно выбраться на карниз. Что произошло потом, не было видно никому. Только губы Гюльчатай беззвучно зашевелились, вероятно, от страха, а тело охранника еще дальше вытянулось вперед, потеряло устойчивое равновесие и начало неудержимо падать вниз. Его истошный вопль эхом разнесся по горам. Обеими руками он вцепился в черное покрывало Анахит, но тонкая материя легко разорвалась, и, продолжая кричать, обреченный страж полетел со скалы! Через секунду послышался глухой удар, крики мгновенно оборвались, а безжизненное тело, еще дважды подпрыгнув на пологом подножье, замерло в корнях большого саксаула.

Ствол пистолета в руках Алборза медленно переместился вниз, туда, где удерживаемая стальной цепочкой, висела Анахит. Неожиданно девушка легко вытянула в сторону ногу почти до шпагата, оттолкнулась от выступа, с которого только что упал охранник, и, уцепившись с кошачьей ловкостью свободной рукой за край карниза, подтянула свое тело вверх. Затем, опершись на одно колено, она грациозно выпрямилась и громко крикнула в сторону своего главного стража:

— Вот что можно сделать, освободившись от неудобного хиджаба!

До Алборза не сразу дошел смысл этих слов. Он глянул на Анахит, спокойно стоящую на узком каменном карнизе в короткой свободной кофте и легких темных брюках, потом перевел взгляд вниз. Тело разбившегося охранника почти полностью было закрыто куском черной материи. Несчастный так до самого конца и не разжал пальцев, в которых, падая, намертво зажал сорванный им с Гюльчатай хиджаб. Наконец Алборз понял, что произошло, еще раз посмотрел в глаза Анахит, засунул пистолет за кушак халата и, ни слова не говоря, резко взмахнул рукой: вперед, за мной!

Гюльчатай тоже посмотрела вниз. «Ты заслужил эту смерть! За Джнди!»

Остаток пути троица без приключений преодолела за четыре часа. С ровной площадки последней возвышенности Алборз внимательно осмотрел расстилающееся внизу плато. Он даже вытащил из потайных глубин своего халата складную подзорную трубу. «Интересно, что он пытается разглядеть? — недоумевала Гюльчатай. У нее было прекрасное зрение, но, кроме каменистого песчаника и редких островков колючей, иссушенной солнцем растительности, она не видела ничего. — Наверное, ищет какой-то опознавательный знак».

Похоже, что пристальное созерцание панорамы принесло бандиту ожидаемое удовлетворение. Даже глубокие морщины на его суровом лице, казалось, разгладились, а в вечно мутных глазах появился неожиданный блеск. Алборз распахнул на груди воротник халата и долго шарил грязной пятерней среди «зарослей» жестких черных волос. Наконец, он извлек наружу серебряную цепочку с ключом и подозвал к себе Анахит.

«Ну, что, час пробил? Мог бы снять наручник и с безжизненного тела, а то вдруг убегу? Лови потом, отстреливай. Значит, отстегнуть кейс — не главное. А-а-а, ты явно хочешь повернуть меня спиной к своему напарнику! Что ж, давай попробуем!»

Гюльчатай приблизилась к присевшему на плоский камень в углу площадки Алборзу, слегка наклонилась и протянула ему левую руку с прикованной цепочкой. Ей не надо было оглядываться: каждой клеточкой своего напряженного тела, каждым нервом она ощущала все перемещения противника позади себя. Она, казалось, слышала биение его сердца, обоняла исходящий от него запах, осязала невидимые колебания воздуха, струящиеся от его движений… Возможно, так и было на самом деле, потому что изогнутый клинок персидского кинжала кханджарли, зажатый в руке подкравшегося сзади охранника, вместо того чтобы разрубить шейные позвонки девушки, с негромким низким свистом пролетел в миллиметре от ее нежной шеи, рассекая шелковый платок, наброшенный на голову и плечи.

Одновременно с грациозным уклоном Анахит рубящим движением свободной правой руки нанесла сильнейший удар по кисти незадачливого убийцы. Тяжелый кинжал вылетел из поврежденной руки и с громким лязгом ударился о камни. Молодой бандит взвыл от боли и упал на одно колено, обхватив сломанное запястье ладонью другой руки. В таком положении он стал особенно уязвим для следующего разящего выпада Гюльчатай.

Девушка, не обращая внимания на то, что ее рука с пристегнутым кейсом продолжает оставаться в лапах Алборза, слегка развернула вверх свое склоненное тело и что есть силы ударила носком правой ноги чуть ниже подбородка охранника. Остроносая туфелька Анахит произвела катастрофические разрушения: она вдребезги разбила мужской кадык и вогнала его остатки глубоко внутрь трахеи, сделав невозможной любую попытку дыхания. Кровь хлынула потоком одновременно из горла и разорванной шеи противника. С громкими хрипами он повалился на землю.

Однако, как ни молниеносны были все действия Гюльчатай, Алборз оставил ключ в замке наручника и сунул освободившуюся руку за кушак, где хранил пистолет…

Если бы бандит тут же нажал на курок, стреляя прямо через плотную ткань халата, девушка никак не смогла бы ему помешать. А промахнуться в жертву, которая находится на расстоянии полуметра, да еще удерживаемую за руку… Это все равно что самоубийце не попасть себе в голову! Но Алборз потерял мгновения, вытаскивая пистолет. Впрочем, даже в такой ситуации Гюльчатай не успевала ни вырваться, ни закрыться, ни вообще предпринять какие-либо контрмеры. Она успела лишь увидеть дуло оружия, направленное ей прямо в живот, и осознать, что чуть-чуть опоздала…

Но выстрела не последовало! Ни через мгновение, ни через секунду… Ствол пистолета медленно-медленно опустился на колени сидящего Алборза. Потом разжалась удерживающая его ладонь, и одновременно безвольно опустилась вниз другая рука бандита, которой он цепко держал запястье девушки с так и не расстегнутым наручником. Гюльчатай подняла глаза и столкнулась с абсолютно безжизненным взглядом своего главного стража. В полном недоумении она начала медленно выпрямляться и тут услышала:

— Черт побери! Понастроили, понимаешь, гор каких-то! Ни тебе указателей, ни эскалатора… Заблудиться можно. И опоздать на хрен!

На угол каменной площадки из-за невысокого уступа с высоты метров двух грузно спрыгнул мужчина. Не поднимаясь с корточек, он быстро огляделся и подосадовал:

— Ну, точно, опоздал! Опять эта фурия без меня со всеми разобралась.

Не обращая никакого внимания на оторопевшую девушку, он подошел к неподвижно сидящему на камне Алборзу и, приглядевшись, покровительственно похлопал его по плечу. Потом улыбнулся довольно:

— Успел! Не будут потом некоторые хвастаться, что все самостоятельно разрулили.

— Вадик!!! Ты… откуда?!

Мужчина очень серьезно посмотрел на Алексееву и проворчал:

— Откуда, откуда… Рифму хочешь услышать? Оттуда. От верблюда. Из ниоткуда… — Но больше сдерживаться и притворяться у Аракчеева не было сил. Он легко подхватил девушку на руки и закружился по площадке. — Галка! Галчонок!

— Поставь на место, сумасшедший! — Гюльчатай указала рукой на Алборза. — А это что такое? Как?!

Вадик небрежно махнул рукой:

— А, мелочи! Спит. Где-то тут Снайп должен ошиваться… В пределах прямой видимости. У него, знаешь ли, несколько патронов с транквилизаторами завалялись. Вот, решил, так сказать, использовать по назначению.

— Главное, вовремя! — с улыбкой заметила Галя.

— Вовремя, вовремя, — опять заворчал Вадим. — Да мы уже почти сутки по этим буграм за тобой скачем, как горные ослы!

— Козлы, — поправила девушка. — Бараны. Архары.

— Ты мне прекрати обзываться! Ее, понимаешь, от смерти спасают, а она — «козлы»!

— Вадька! Ты мой самый любимый козлик на свете! Как братец Иванушка у сестрицы Аленушки.

— Ладно, прощаю все. За братца!

Аракчеев подошел к телу молодого бандита:

— Круто! Жаль, я не видел. Карабкался в это время… Зато сподобился лицезреть, как ты расправилась с первым. Знаешь, Галка, мировой цирк в твоем лице потерял фантастическую воздушную гимнастку! Ладно. Сейчас Вит появится, и отправимся на конечную точку. Здесь недалеко, мне дорога уже знакома. Но без Снайпа все равно не справимся. Этих двоих надо с собой захватить. — И пояснил на недоуменный взгляд Гюльчатай: — Приказ шефа. Сам он не смог с нами приехать. Нет-нет, ничего страшного! Небольшое сотрясение. Пройдет за пару дней. Зато инструкции дал очень подробные. Так что будем их выполнять…

Где-то внизу послышался стук осыпающихся камней.

— Вот и наш «латышский стрелок» приближается! Дай-ка я тебя от чемоданчика освобожу. Надоело, поди, таскать-то? — Заметив, что девушка хочет о чем-то спросить, Аракчеев не дал задать вопрос: — Потом-потом! У нас еще будет время обменяться впечатлениями. Ты лучше приготовься к очередной порции неуклюжих мужских ласк. Надеюсь, что в исполнении Виталия они будут приличны и сдержанны…

По небольшому горному плато, обильно усыпанному мелким песком, лихо неслись в тучах поднимаемой ими пыли два джипа-вездехода. В полуоткрытых кузовах машин расположились человек десять молодых крепких мужчин, одетых в глухие «пустынные» комбинезоны и с оружием в руках. В кабине первой машины рядом с водителем сидел человек лет сорока. Он осматривал окрестности в мощный армейский бинокль и постоянно сверялся с расстеленной на его коленях картой, испещренной причудливыми пометками. Время от времени мужчина что-то говорил в укрепленный около угла рта маленький микрофон, очевидно, связывался с пассажирами второй машины.

По документам это была группа независимых наблюдателей от целого ряда общественных организаций, работающих под эгидой ООН, включая журналистов. На самом деле — одна из трех групп спецподразделения Моссад «Кидон» («Штык») в полном составе. Очень крутые ребята!

Командир в первой машине, очевидно, увидел искомый опознавательный знак, прокричал что-то, пытаясь перекрыть сильный шум автомобильного мотора, прямо на ухо водителю и указал рукой куда-то в сторону. Джип резко повернул, выплеснув из-под колес очередную порцию мелкозернистого песка и колючего щебня, и помчался к еле видневшимся вдалеке развалинам строения. Второй вездеход, выполнив аналогичный маневр, устремился за ним.

Развалины нелегко было разглядеть даже с близкого расстояния. Они представляли собой обугленный остов длинного двухэтажного барака. Цвет его стен изначально, похоже, был желтый, а со временем настолько слился с окружающим пустынным пейзажем, что бывший барак стал казаться природной частью плато, этаким естественным холмом среди гор Эльбруса.

Машины, одна за другой, резко затормозили метрах в тридцати от развалин. Когда осело облако пыли, поднятое их колесами, пассажирам открылась удивительная картина. На ровном участке плоской крыши барака, ближе к уходящему в сторону горных отрогов краю, удобно расположился человек. От нещадно палящих лучей солнца его надежно защищал матерчатый тент. Человек очень прямо сидел на маленьком стуле без спинки, поджав под себя ноги.

Бойцы «Кидона», сноровисто покинувшие машины, недоуменно оглядывались на командира. Тот, несмотря на близость странного объекта, долго рассматривал его в бинокль. Не обнаружив никакой явной угрозы, он широко махнул рукой, и отряд медленно двинулся вперед. Когда до развалин оставалось не более десятка метров, бойцы услышали громкий спокойный голос:

— Привет, господа сионисты! Ой, конечно же, журналисты! — Человек говорил по-русски! — Уверен, что многие из вас меня прекрасно понимают. Вы осторожней в движениях: мы только что убрали с территории четыре мины. Не факт, что не осталось других.

При этих словах все бойцы отряда мгновенно замерли на месте безо всякой команды старшего и стали внимательно разглядывать землю под ногами. Мужчина на крыше довольно улыбнулся:

— Не волнуйтесь так сильно: ловушек нет. — Теперь он чуть повернул голову в сторону командира отряда. — Вас что-то настораживает, удивляет? — Широким жестом руки мужчина обвел пространство перед собой. — Место соответствует договоренности, время выдержано точно. — Он непонимающе пожал плечами, потом «неожиданно» вспомнил: — А! Забыл про аксессуары! Обещанный труп лежит прямо подо мной, на первом этаже. Правда, он не женский, а мужской. Зато совсем свежий. Не привередничайте, пожалуйста! За это вам в качестве бонуса — причем, заметьте, абсолютно бесплатно — мы предоставляем еще одно тело. Нет-нет, совершенно живое. Не вижу искренней радости на лицах. Жаль. Хотя откуда же вам пока знать, что этот человек находится в первом десятке тайного списка спецподразделения «Кидон»… Вы и про «Кидон» ничего не слышали?! Это такие суперпрофессиональные охотники за головами террористов по всему миру в составе израильской секретной службы Моссад. Для них Алборз — а именно так зовут наш бонус — лакомая добыча. Ведь он являлся правой рукой знаменитого Аббаса эль-Амира, недавно, правда, почившего… Ой, да что это я разболтался? Вы получите все нужные сведения от него лично. Теперь о главном. Драгоценный кейс, за которым ООН снарядила столь… э… представительную делегацию, в целости и сохранности найдете точно на том месте, где я сейчас сижу. Так что, уважаемые, операция успешно завершена. Позвольте откланяться…

В течение всего монолога таинственного человека бойцы «Кидона» продолжали неподвижно оставаться на местах. Они изредка бросали вопросительные взгляды на своего начальника, но никакого приказа не получали. Что творилось в душе самого командира, невозможно было понять по его непроницаемому лицу с крупным крючковатым носом и плотно сжатыми губами. Он внимательно слушал до самого конца, а потом вместе со своими подчиненными стал свидетелем не просто удивительного, а поистине загадочного явления.

Едва лишь прозвучали прощальные слова мужчины на крыше, как он… исчез! Вот так раз — и исчез. Не спрыгнул поспешно с крыши, не юркнул куда-нибудь вниз по незаметной лестнице, не вознесся в бледно-голубую высь! Сами развалины не прореагировали ни скрипом крошащегося дерева, ни лязгом разболтанных металлических петель. Привычную тишину необитаемого пустынного плато не нарушил ни шум автомобильного мотора, ни рев вертолетного двигателя. Не захлопала крыльями ни одна птица, не качнулся ни один куст. Даже вздымающиеся неподалеку горы не ответили протяжным затухающим эхом.

Остался черный матерчатый тент на четырех деревянных жердях-опорах, остался колченогий стул на тонких ножках… На сиденье лежал поблескивающий чемоданчик со свисающей вниз металлической цепочкой и наручником. А человек исчез! Бесследно…

— Да, было бы у нас больше времени на подготовку, ну и пара-тройка лишних рук, так эти «кидонцы» по гроб жизни не догадались бы, кто с ними разговаривал и куда исчез! Впрочем, — в голосе Аракчеева явно проскальзывали нотки самодовольства, — они и сейчас будут долго «репы морщить», прежде чем отыщут засыпанный песком ход, по которому мы незаметно на этом драндулете ретировались. Хорош, конь степной! — Вадик похлопал ладонью по рулевому колесу.

— Это не машина, это какая-то рама на колесах. У меня сложилось впечатление, что все камни на этом плато я пересчитал собственным, пардон, задом. А ртом еще и весь летящий навстречу мусор и песок профильтровал.

— Зато рама усиленная. Это раз. Отсутствие кузова и кабины в сочетании с поразительно низкой посадкой позволяет нам оставаться не замеченными с двадцати метров. Это два…

— С-стоп! — подпрыгивая на очередном камне, Гюльчатай не смогла без запинки выговорить даже короткое слово.

— Остановиться?

Девушка отрицательно замотала головой:

— Не препираться! Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. И уж гораздо лучше, чем разбираться с этим еврейским спецназом. А вообще Вадька у нас просто гений!

— Да-а-а, что есть, то есть! Не сразу же я в цирке стал работать собственный большой номер. И униформистом побывал, и иллюзионисту долго ассистировал. Как красиво меня в ящике распиливали! А вот пригодилась «говорящая голова»! Можно сказать, предвестник голограммы. А всего-то несколько зеркал, кусок черной материи, ну, и мой артистизм, разумеется.

— Вадичка! Мне только некоторые подробности непонятны…

— И отлично! — перебил Аракчеев. — Фокус остается по-настоящему талантливым и запоминающимся, именно пока непонятны «некоторые подробности». Вы знаете венгерского еврея по имени Эрик Вайс? — не получив вразумительных ответов, Вадим продолжил: — А американца Гарри Гудини? — Снайп и Алексеева хором закивали. — Это один и тот же человек. Величайший фокусник-иллюзионист всех времен и народов. — Аракчеев был склонен к превосходным степеням оценки. — А почему? Потому что секреты своих новаторских фокусов до конца не раскрыл никому!

Он снова сосредоточился на управлении автомобилем и минут через пять, съехав вниз по довольно крутому склону и повернув в глубь сужающейся ложбины, остановил «драндулет».

— Приехали, господа! — и ответил на недоуменный взгляд Гюльчатай: — Пересадка. Скоро людные места начнутся, нужна и машинка элегантнее. Чтобы не выделяться, разумеется.

Вадим подошел чуть ближе к довольно раскидистому лиственному кусту и жестом циркового фокусника откинул в сторону небрежно лежащее парусиновое покрывало. Там стоял великолепный спортивный «Мерседес». Гюльчатай улыбнулась:

— Ну, разумеется, «чтобы не выделяться»!

Трое друзей быстро расселись в шикарной автомашине. Вадим с предельной осторожностью вывел ее из ложбины, аккуратно развернулся на гладком каменном пятачке и только потом с ревом запустил мощный двигатель на максимальных оборотах.

Не прошло и получаса, как они выехали на федеральную трассу и на полной скорости устремились к столице Ирана. Галина Алексеева бережно придерживала лежащую на ее коленях аккуратную сумочку. Под тонким кожаным чехлом находилась небольших размеров металлическая коробка из сверхпрочного и очень легкого титанового сплава. Внутри этой коробки в уютных мягких «гнездышках» покоилось все содержимое блестящего кейса, изготовленного и «снаряженного» в грузинском Реферальном центре общественного здравоохранения, которому так и не суждено было попасть в предназначенное ему место.

Коробочка в кожаном чехле отправлялась в Россию. И препятствий к этому уже не существовало! Стараниями Куратора Команды, помощника Президента РФ с недавнего времени это была уже не «сумочка с коробочкой», а официально зарегистрированная и поименованная «сумка дипломатического курьера» — вализа, опечатанная сургучом, опломбированная свинцом и не подлежащая задержанию и вскрытию (досмотру), согласно Венской конвенции 1963 года, подписанной в числе прочих государством Иран.

— Ну, братец-козлик, — обратилась Гюльчатай к Аракчееву, — теперь сознавайся, что действительно случилось с нашим командиром и как он… вообще… там…

— Господи, Галчонок! Я же и так как на духу: обычное сотрясение мозга. Это… как его… средней тяжести, во! Отлежится спокойно дома…

— Так ты его даже в больницу не устроил?!

— А что в этих больницах хорошего?

— Наблюдение, уход, врачи, сиделки…

— Ха! Да у него на даче такие сиде… — и Вадик резко замолчал.

— Что-что?! Какая дача? Какие «сиде…»?! Ну-ка, договаривай!

Вадим переглянулся с Виталием, и тот поспешил на помощь другу:

— Сиде…ть с ним приехал лучший друг Сергей Редин. Ну, а на даче, так там же природа, воздух чистый, не то что духота в московской квартире. И опять же покой. Мы по телефону еще из Тбилиси связались. — Аракчеев в такт каждому слову кивал головой. — Он оформил краткосрочный отпуск на десять суток и сейчас постоянно, ежеминутно…

— Постой-постой! Этот «козлик» упомянул «сиде…» во множественном числе!

— Ну так… это… уважительно к капитану первого ранга Редину, заслуженному подводнику. У них там всё в порядке, не сомневайся. Еда, лекарство…

— Угу, — покивала головой Алексеева. — А вы об этом откуда знаете? Ведь сами сюда прилетели прямиком из Грузии на самолете.

— Так мы в посольство наше в Тегеране заходили, — вывернулся Вадик. — Вот вализу тебе доставали. — Он указал на колени девушки. — Оттуда по спецсвязи, через закрытый канал…

Гюльчатай сосредоточенно замолчала. Аракчеев лихо подмигнул Снайпу: вывернулись! И утратил бдительность.

— Да как вы могли бросить двух мужиков на неприспособленной даче… — начала новый «наезд» Алексеева.

— Очень даже приспособлена! Сама же там бывала. Часто.

— Во, потому и говорю, что знаю, к чему эта дача приспособлена. Еда, говоришь? Это — барбекю и шашлыки! А изо всех лекарств главное — самозабвенно любимый Рединым крепкий напиток. Плюс еще «мужские» забавы в виде стрельбы по бутылкам и метания ножей… Это ты считаешь лечением и уходом?! Да я…

Аракчеев умоляюще посмотрел на своего друга, и тот, разведя руками, уверенно кивнул головой.

— В общем, Галочка, — очень ласково начал Вадик, — мы не хотели тебе сразу говорить…

— Что случилось?! Что?! — Волнение Гюльчатай мгновенно достигло пика.

— Господи, да успокойся ты! Все отлично. Просто думали, что приедешь и сама все увидишь. Но раз такое дело… В общем, есть там кому за ними наблюдать и ухаживать…

Смена настроения, как у всякой неравнодушной женщины, у Алексеевой произошла мгновенно:

— Кто это выискался такой отчаянный, а?! Они со мной еще не познакомились! Ничего, приеду, устрою «вечер коллективных знакомств»!

Вадим и Снайп искренне улыбались.

— Понятно: Анахит появилась — и все умрут в один день. Точнее, в одну минуту. Вот только гарантирую, что ты и пальцем никого там не тронешь!

Галина сурово и вопросительно уставилась на Аракчеева. А тот как ни в чем не бывало мечтательно продолжал:

— Э-э-эх, мне бы таких сиделочек! Заботливые, преданные, благодарные, молодые, что немаловажно… И сразу три штуки!

Сквозь возмущение и обиду до Гюльчатай начал доходить смысл сказанного Вадимом:

— Три, говоришь? И все молоденькие?!

Расплываясь в довольной усмешке, Вадик согласно кивал головой.

Неожиданно Алексеева крепко обхватила руками его шею и поцеловала в щеку.

— Прекрати! — завопил Аракчеев. — Я же за рулем, и скорость под двести! Не доедем!!!

Галя опомнилась и теперь только смотрела на обоих мужчин сияющими благодарными глазами.

— Мальчики мои! Я так вас обоих люблю!

— Знаем, знаем, кого любишь!

Гюльчатай не ответила на привычную подковырку:

— Как же вам так быстро удалось девочек в Москву перевезти? Документы, оформление, миграционный контроль… или, как всегда, нелегально?

— Все абсолютно легально! Хотя к этим делам мы с Витом не имеем никакого отношения: нашей заботой, как ты знаешь, было спасение одной девочки постарше! — напомнил Аракчеев, а Гюльчатай изобразила пылкое желание благодарно расцеловать его еще раз.

— Ну, хватит же! Перебирайся на заднее сиденье, и пусть все порции твоей благодарности достанутся Снайпу. А организовал всё Панов. Несмотря на тяжелое ранение. Знаешь, Галчонок, ты была права: честный мужик оказался, настоящий. Хотя и грузин!

На горизонте показались первые жилые строения пригородов иранской столицы. Домой, домой…