Глава 7

Два мазутно-черных буксира, постукивая машинами, медленно выводили из акватории порта большой противолодочный корабль «Александрия». Слабый зюйд-вест морщил синее море. Небо неотвратимо затягивалось жидкими облаками. То и дело скрываясь за мглой, солнце светило тусклым, словно пробивающимся из-под воды, светом. На палубе «Александрии» угасала последняя береговая суета.

Столица с ее фешенебельным центром, вонючими трущобами окраин, грязными доками и портовыми борделями постепенно отдалялась, смещаясь за прибрежные скалы. Слева проплыли маяк и старые форты, построенные англичанами для защиты подступов с моря. У контрфорсов темнел мусор, выброшенный прибоем, и голые чернокожие детишки рылись в нем, надеясь разыскать что-нибудь ценное.

Миновали горловину залива. Ветер свежел, разводил крупную зыбь. Буксиры подработали к борту и отдали швартовые. Пожелав БПК счастливого плавания, они тихонько пошлепали по направлению к порту.

– Машина! Самый полный на оба винта! – скомандовал командир.

В темноте трюмов тяжело вздохнули блестящие поршни в горячих масляных брызгах. Застучал двигатель, гигантские винты взбурлили воду за кормой. Водяной валик медленно поднялся и взгорбился перед гигантским форштевнем, плавно разваливаясь на две волны, длинными морщинами убегающие в стороны. Большой противолодочный корабль направлялся к тому самому квадрату, где самолет береговой охраны и обнаружил странную мини-подлодку, невесть для чего замаскированную под рыболовную шхуну.

На мачте влажно хлопал огромный брейд-вымпел, свидетельствующий о присутствии тут самого министра ВМФ. Новоиспеченный адмирал флота, вышедший в море на БПК, не сомневался в успехе. Ведь «Александрия» как раз и предназначалась для поиска и уничтожения подводных плавсредств. Если бы команде удалось отправить на дно вражескую подлодку, кавалер бриллиантовой звезды «Героя Африки» Второй степени мог бы рассчитывать не только на прощение мелких прегрешений вроде тайных борделей, но и на куда более солидные дивиденды.

Естественно, розыском потенциального нарушителя занималась не только «Александрия»: в море были отправлены две дизельные подлодки, несколько эсминцев, сторожевиков и несколько эскадрилий морской авиации. И, конечно же, флагман флота, ракетный фрегат «За Африку!». Экипажам были обещаны огромные премиальные за обнаружение загадочной субмарины. Кроме того, на корабли завезли множество ящиков джина, рома и пива, а также живых свиней – известно, что бывает, когда моряков начинают кормить червивым мясом!

Корабельные шаманы служили молебны. Офицеры потирали руки в предвкушении наград. Матросы прикидывали, в каких портовых притонах они потратят обещанные премиальные. Все горели желанием обнаружить и утопить потенциальных врагов отечества и президента.

Сразу же после выхода в открытое море военно-морской министр распорядился организовать небольшие вахтенные учения. Горнист протрубил сигнал боевой тревоги. Матросы, стуча прогарами по палубе, бегом занимали свои места. Гидроакустики натянули наушники и обратились в слух. Прислуга башенных и казематных орудий бросилась к пушкам. Расчеты сбрасывателей глубинных бомб застыли на своих местах. Вздрогнули и поползли вверх гигантские снарядные элеваторы в трюмах. Стоя на мостике рядом с командиром, министр ВМФ прикипел взглядом к секундомеру.

Результаты обнадеживали: моряки полностью укладывались в нормативы. Что, впрочем, не удивляло. При диктаторских режимах все, как правило, работает из рук вон плохо, кроме армии, спецслужб и полиции.

– Да утопим мы подлодку, ваше превосходительство! – успокаивающим тоном заверил чернокожий командир «Александрии», завистливо поглядывая на бриллиантовую звезду «Героя Африки», сияющую на кителе адмирала флота.

– Не утопим – я тебя, вшивую блоху, акулам на корм отправлю! – ласково пообещал министр ВМФ, осторожно нащупывая языком новенький зубной протез. – Думаешь, наш народ просто так доверил тебе этот корабль? Знаешь, как в нашем государстве расправляются с изменниками, предателями и всяческими врагами народа?

Командир «Александрии», конечно же, знал. И потому решил не развивать скользкую тему.

– На учениях «Щит Родины» мы обнаруживали подлодку условного противника даже быстрее расчетного времени, – чернокожий моряк состроил обтекаемую фразу. – Тяжело в учении – легко в бою!

– Все это так… Но ведь тебе наверняка известно, что кроме твоего БПК в поисках загадочной субмарины участвуют и другие корабли?

– Главное – не участие, а результат, – белозубо улыбнулся командир большого противолодочного корабля; он явно не понимал, куда клонит собеседник.

– И все-таки мне кажется: наш президент был бы доволен, если бы вражескую подлодку обнаружил и утопил именно твой корабль.

Большой противолодочный корабль «Александрия» был назван в честь родной деревни матери президента – дешевой проститутки, зачавшей сына Азариаса неизвестно где, неизвестно от кого и неизвестно зачем. Новоиспеченный адмирал флота понимал: в случае выполнения боевого задания именно «Александрией» президент-байстрюк наверняка усмотрит в этом некую символику…

Полуденный зной плавил асфальт проспекта Победителей. В прокаленном воздухе вились испарения. Слепящее солнце медленно сдвигалось над бетонной громадой гостиницы «Планета», и чернокожий швейцар у входа то и дело смещался в тень.

«Планета» считалась лучшим отелем в стране; пять звезд на фасаде, кондиционеры и душ в каждом номере, относительно чистое белье, почти полное отсутствие кровососущих насекомых и ядовитых змей… Однако швейцар тут стоял скорей для близиру, чем для того, чтобы нести службу: делать ему было решительно нечего. Гостиница, построенная в расчете на многочисленных зарубежных гостей, пустовала едва ли не со дня открытия. Международные санкции против каннибальского режима сделали свое дело: никто не хотел вкладывать в экономику проблемного государства свои доллары, евро, фунты и иены. Да и иметь с диктатором-людоедом хоть какие-то дела считалось в цивилизованном мире верхом неприличия.

Солнце жгло немилосердно. Дышать становилось все трудней. Сомлевший швейцар уже собирался уйти в фойе, под спасительный холодок кондиционера, когда рядом с «Планетой» остановился огромный джип «Шевроле-Субурбан». На таких машинах, как правило, передвигались или местные бизнесмены, завязанные на Администрацию президента, или госчиновники высокого ранга, или менеджеры «Интернэшнл даймонд». Номера внедорожника свидетельствовали, что он явно взят напрокат. Стало быть, в гостиницу пожаловали гости…

Швейцар торопливо застегнул верхнюю пуговицу ливреи, поправил фуражку с позументами и бросился открывать дверку. Однако не успел этого сделать: из салона вышли двое странных людей в длиннополых бурнусах, какие обычно носят уроженцы арабского Востока и Северной Африки. Прибывшие были белыми, и это больше всего поразило швейцара: кроме немногочисленных служащих алмазодобывающей империи Глена Миллера да моряков из международного торгового порта белые люди на проспекте Победителей не встречались.

Водитель джипа откинул клетчатую арафатку, придавленную к голове золотым обручем. Швейцар и вовсе раззявил рот: за рулем «Шевроле-Субурбана» сидела молоденькая смуглая женщина. Приязненно кивнув в ответ на поклон, она направилась к фасаду отеля. Подоспевший бой бросился открывать дверь.

– Prego, signior! – Ее спутник – высокий мужчина с огромным рубином в кольце на пальце небрежно сунул швейцару объемный саквояж.

Спустя несколько минут странные гости уже заселялись в отель. Заполняя карточки, визитеры представились ливийскими бизнесменами, мужем и женой. При этом между собой они изъяснялись то по-арабски, то по-итальянски. Последнее не удивляло – ведь Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия еще сравнительно недавно была итальянской колонией.

Пожелав ливийцам приятного времяпрепровождения, швейцар бросился к телефону; как и многие служащие гостиничного бизнеса, он давно и плодотворно сотрудничал с ведомством Набуки Вабанды. «Телефон доверия» местного МВД работал круглосуточно и безотказно. Зарубежные гости внушали естественное подозрение, которым швейцар и поспешил поделиться с дежурным.

– Это, наверное, шпионы из ливийской демократии! – с азартом сплетника доложил швейцар. – Приехали, сволочи, нас вербовать…

Спустя полчаса швейцара вызвали в суши-бар, расположенный неподалеку от «Планеты». Оперативник в штатском был подтянут и деловит. Подробный инструктаж не оставлял сомнений в серьезности сложившейся ситуации. За ливийскими бизнесменами требовалось следить в оба, оставаясь при этом скромным и вежливым. Нищих, попрошаек, карманных воришек и проституток с проваленными носами запрещалось подпускать к отелю даже на пистолетный выстрел! Горничным, портье и остальной прислуге следовало строго внушить: гостям не грубить, постелить в номере новое чистое белье, тщательно прочистить и вымыть сантехнику, в личных вещах не копаться, о краже разных полезных мелочей вроде зубных щеток и лезвий для бритья позабыть!

– Как только они куда-нибудь отлучатся – сразу же звонить лично мне! – с безулыбчивой теплотой распорядился полицейский.

– Чаевые хоть брать можно? – уныло поинтересовался швейцар, уже предвидя ответ.

– Ни в коем случае! У наших дорогих гостей может сложиться неправильное мнение о молодой африканской демократии!..

– А я говорил Вашему Высокопревосходительству: рано или поздно этот так называемый цивилизованный мир одумается и поймет, что с нами проще дружить, чем враждовать! – Набука Вабанда положил перед президентом отчеты о наружном наблюдении за ливийскими гостями.

– Я свой народ за цивилизованным миром не поведу! – процитировал всенародно избранный слова такого же, как и сам, международного изгоя, поразившего его ум посредством выступления по телевизору.

– Взгляните. – Министр внутренних дел кивнул на бумаги. – Что-то непохожи они на обычных бизнесменов!

Азариас Лулу быстро пробежал глазами принтерную распечатку и непонятливо уставился на собеседника.

– Но и на шпионов из Организации африканского единства они не слишком-то похожи. Разве шпионы так себя ведут? Все утро шлялись по рынку, заехали в порт, пообедали в ресторане при гостинице, погуляли по набережной…

– Вы дальше, дальше посмотрите! – Набука Вабанда мягко колыхнул огромным животом. – Их джип видели в районе, где предположительно скрываются недобитые мной оппозиционеры.

– К тюрьме случайно не подъезжали? – быстро вставил президент; ему совершенно не хотелось, чтобы странные «ливийские бизнесмены» заинтересовались судьбой экипажа «Новочеркасска».

– Пока нет. Однако начальник тюрьмы уже получил инструкции, что делать в случае их появления. Мы там на всякий случай ремонт дороги затеяли, так что в случае чего… А вот три международных звонка, зафиксированные нами, – это действительно любопытно, – главный полицейский страны предъявил последний козырь. – Один – в Триполи, два – в Аддис-Абебу… Притом при разговоре с Эфиопией они изъяснялись явно на конспиративном языке!

Штаб-квартира Организации африканского единства, восстановления в которой так жаждал диктатор, как раз и находилась в столице Эфиопии. Поведение «ливийских бизнесменов» явно настораживало; по всем признакам выходило, что они – шпионы ОАЕ. А уж если Организация африканского единства заслала сюда законспирированных шпионов – это значит, Аддис-Абебу явно интересует все, происходящее тут… Вот и получалось, что от отчета гостей зависит признание или не признание людоедского режима африканскими странами.

– Думаешь, чиновники из ОАЕ могли попросить Триполи прозондировать тут почву? – задумчиво спросил Азариас Лулу.

– Конечно! Муаммара Каддафи, президента Ливии, хотя и называют… извините, диктатором, но в Аддис-Абебе еще принимают, – серьезно ответил Набука Вабанда. – Да и для прогнивших правительств Европы, Америки, Китая и России он полностью легитимный.

Азариас Лулу всегда симпатизировал полковнику Каддафи. И вовсе не потому, что тот являлся одним из спонсоров мирового терроризма и лучшим другом самых отмороженных международных негодяев. И даже не потому, что в восьмидесятые годы ливийские спецслужбы взорвали гражданский самолет над швейцарским местечком Локерби. Каддафи всегда смачно и со вкусом посылал подальше всех внешних врагов, все эти прогнившие демократии Запада, Востока, Севера и Юга. Если посланники ливийского диктатора действительно имели отношение к Организации африканского единства – с ними стоило попытаться договориться…

– Допустим, они действительно из ОАЕ, – задумчиво молвил гарант конституции. – Допустим, от них многое зависит… Каковы твои предложения, Набука?

– Сделать все возможное, чтобы у них сложилось адекватное впечатление от посещения нашей экваториальной демократической страны.

– Водка и шлюхи? – перевел президент с дипломатического языка на общедоступный.

– Мусульмане… Не пьют.

– Вот что значит слаборазвитая страна! – хмыкнул диктатор. – А что насчет девок?

– Тоже сомневаюсь – они ведь муж и жена. Во всяком случае, по документам.

– Может, встретиться и предложить денег? Или какой-нибудь скромный подарок… Каратов эдак на тридцать-сорок.

– Не думаю, что они на это пойдут. – Министр внутренних дел поджал толстые, как сардельки, губы. – Уж если их сюда послали с явно шпионскими целями, они не обрадуются, если их инкогнито будет раскрыто. Зато у меня есть другой план…

Изложение плана заняло у Набуки Вабанды десять минут – вне сомнения, он был составлен заранее. Министр внутренних дел был точен, лаконичен и деловит. Закончив, он преданно взглянул в глаза всенародно избранному.

– Это все? – строго спросил тот.

– Одной полицейской «наружки» явно недостаточно. Необходимо установить подслушивающие устройства везде, где только возможно: в их джипе, в их гостиничном номере, в ресторане, где они обедают, в душевой, где они моются, в туалете, где они… А главное – окружить их нашими людьми: горничными, официантами, рыночными торговцами и прочими тружениками…

– Я думаю, вокруг них и так немало твоих людей крутится! – похвалил Азариас Лулу.

– Энтузиазм масс. – Набука Вабанда потупил взор.

– Смотри только, чтобы без перебора…

– Да какой перебор, Ваше Высокопревосходительство?! Все, кто случайно или… неслучайно будут встречаться с этими ливийцами, обязаны скромно улыбаться, вежливо кланяться и при случае аргументированно доказывать гостям, как они любят своего президента, как возмущены клеветническими измышлениями его врагов…

– А если кто-нибудь из них по дурости… что-нибудь ляпнет? – прикинул гарант конституции.

– Я им ляпну! – Кулак главного полицейского страны сжался так, словно бы лег на рукоять резиновой дубинки. – Я им такое ляпну! Не забывайте, Ваше Высокопревосходительство, что все наши граждане работают по контрактной системе. Их можно выкинуть на улицу в любой момент, и никто за них не заступится. Одно только лишнее слово…

– Ладно, уговорил. – Азариас Лулу поднялся с президентского кресла, формой и размерами напоминающего монарший трон. – Действуй. Все – под твою ответственность. Если нас восстановят в Организации африканского единства… получишь такую награду, о которой даже не мечтаешь.

– Приложу все силы! – заверил министр внутренних дел.

– А главное, протоколы прослушки и доклады «наружки» каждые шесть часов мне на стол!..

После памятного визита в загородную резиденцию диктатора и знакомства с крокодилами русских моряков больше не трогали. Видимо, полицейские решили, что пленники вскоре и сами дозреют до признательных показаний. В арсенале следователей наверняка были припасены и иные способы психологического давления, вроде экскурсии в холодильник президентской столовой или морских прогулок по кишащему акулами заливу. Но неожиданный визит Бамбучо Костяна ослабил их пыл. Видимо, живодеры инстинктивно почувствовали, что к ним наведался не просто министр информации и пропаганды, но и будущий президент.

И капитан Алексей Флеров, и остальные члены экипажа уже давно потеряли счет времени. Календаря в камере не было. Никакой системы в смене охраны, по которой можно было бы сосчитать дни недели, – тоже. Единственное, что оставалось неизменным, – прогулки в тюремном дворике, куда пленников выводили после обеда. Сперва моряки прогуливались вместе с остальными заключенными, преимущественно чернокожими уголовниками. Большинство из них было настроено к белым весьма агрессивно. Однажды двухметровый громила с физиономией цвета сапожной ваксы обозвал боцмана «беложопой свиньей», за что немедленно поплатился – боцман разбил ему нос и сломал челюсть. И хотя охрана явно симпатизировала собрату по разуму, русским все-таки отгородили отдельный прогулочный участок размером с баскетбольную площадку…

Флеров изучил на этом пятачке каждый камешек, каждую выбоину. Естественно, особенности охраны двора его также интересовали; мысль о побеге по-прежнему владела капитаном «Новочеркасска».

– А ты говорил, что отсюда можно убежать! – напомнил на одной из таких прогулок стармех, показывая взглядом на чернокожих гориллоидов с «калашниковыми».

– Я и сейчас в это верю, – спокойно отреагировал Флеров.

– Во время прогулки за нами присматривают шестеро охранников. Не видишь?

– Семеро, – поправил капитан. – Еще один во-он на той вышке.

– И что ты предлагаешь? Подкоп рыть?

– Зачем? Есть способы и попроще. – Капитан кивнул в сторону продуктового фургона, въезжавшего через тюремные ворота.

Фургон этот вот уже несколько раз глох, и водителю стоило огромного труда завести двигатель.

– А как ты попадешь на ту сторону? – прищурился старший механик, кивнув на высокую решетку, отделявшую прогулочный дворик от остальной территории.

– Как-нибудь да попаду… Главное – никто не ожидает от нас попытки к бегству. Видишь, как их разморило?

Трое чернокожих вертухаев, беспечно повесив автоматы на дерево, играли в карты. Еще двое с интересом листали порнографический журнал, и белки их глаз постепенно наливались кровью. Старший наряда мечтательно смотрел на верхушки пальм, роскошные кроны которых темнели за белой стеной тюрьмы. Опасность представлял разве что пулеметчик на вышке, но и он, скорее всего, был мыслями далеко отсюда…

– Надо быть предельно внимательным, показательно послушным… и ждать удобного случая. Уверен, он рано или поздно представится, – обнадежил капитан.

Случай представился через два дня. Старенький продуктовый фургон, на который обратил внимание Флеров, вновь заглох. На этот раз – перед самыми воротами, заблокировав выезд и въезд. Как ни старался продвинутый африканский водитель разобраться в причине поломки, у него ничего не получалось.

Подойдя к решетке, Флеров призывно замахал рукой, привлекая к себе внимание. Тюремный офицер, поправив щегольскую кобуру с торчащей из нее рукоятью «ТТ», вразвалочку подошел к арестанту.

– Чего надо, белый? – лениво спросил он, коверкая английские слова.

– Могу починить вашу машину, сэр, – скромно улыбнулся капитан «Новочеркасска». – За пачку сигарет…

На лбу африканца собрались морщины, что свидетельствовало о работе его мозга. С одной стороны, инструкции категорически запрещали выводить арестантов за границы тюремного дворика. Но с другой – машина с новыми заключенными могла появиться у тюремных ворот в любой момент…

– Давай. – Офицер сухим ртом изобразил плевок под ноги.

Щелкнул замок, с печальным ржавым скрипом отъехала входная калитка. Алексей Флеров сделал едва заметный знак стармеху и, заложив руки за спину, пошел к грузовичку.

– Извините, сэр, – улыбнулся он чернокожему водителю, стоявшему у поднятого капота. – Позвольте мне взглянуть, сэр…

Арестант быстро нашел и исправил поломку – она была незначительной. Однако признаваться в этом не спешил. Следовало продемонстрировать знание предмета и трудолюбие, чтобы окончательно усыпить бдительность охраны.

Флеров копошился в двигателе минут пятнадцать. Вывинчивал и прочищал свечи, снимал, разбирал и вновь ставил на место реле генератора… Водитель следил за действиями арестанта так, словно был на представлении иллюзиониста; в автомеханике он совершенно не разбирался. А вот офицер, пресыщенный разнообразием жизни, откровенно зевал.

– Сэр, попробуйте завести двигатель, – попросил капитан, снимая клемму с аккумулятора.

Шофер сел в кабину и повернул замок зажигания. Стартер несколько раз крутанулся, но грузовик отказывался заводиться.

– Не может этого быть! – делано удивился Флеров и быстро поставил клемму на место. – Я все сделал, как надо. Позвольте мне, сэр!

Водитель вопросительно взглянул на охранника. Тот безразлично махнул рукой – мол, пусти этого белого за руль, куда ему отсюда бежать?

Капитан «Новочеркасска» опустил капот. Усаживаясь на раскаленный от солнца дерматин сиденья, он мельком взглянул на друзей по несчастью. Моряки по ту сторону решетки рассредоточились по дворику, всем своим видом демонстрируя непричастность к происходящему.

Поворот ключа в замке зажигания – и грузовик заревел, наполняя тюремный дворик едким ядовитым выхлопом.

– С Богом! – напутствовал себя Флеров и дернул кулису коробки передач.

Офицер у ворот заорал, отскочил и схватился за кобуру, но водитель газанул, шевельнул рулем, и мощный бампер вдавил его в стенку.

Все произошло очень быстро – африканские вертухаи были настолько деморализованы внезапностью нападения, что даже не успели схватиться за оружие. Пулеметчик на вышке также не отреагировал.

Дав задний ход, Флеров с хрустом смял решетку, отделявшую въезд от прогулочного дворика. Боцман, уже предупрежденный стармехом, сразу же бросился в образовавшийся пролом и, схватив висевший на дереве автомат, снял его с предохранителя. Короткая очередь – и пулеметчик на вышке схватился за простреленную грудь. Следующая очередь прошила охранника, стоявшего у двери. Остальные, бросившись на землю, боязливо прикрыли розовыми ладошками антрацитно-черные затылки. Несчастный водитель, спрятавшись за пальму, раскрытыми от ужаса глазами смотрел на происходящее. На него явно нашел столбняк.

Тем временем моряки уже попрыгали в фургон. Стармех уселся рядом с Флеровым.

– А ты говорил – невозможно! – напомнил капитан «Новочеркасска», то и дело поглядывая в зеркало заднего вида.

С тяжелым урчанием взревел двигатель. Грузовик в неумолимом движении протаранил ворота и, прогрохотав по их металлическим плоскостям мощными колесами, выскочил наружу.

Флеров гнал машину по той же дороге, которой их несколько дней назад везли в крокодилий питомник. Путь до центра города он изучил хорошо – недаром следил за дорогой через щели в тенте грузовика. Через несколько сотен метров должен был показаться мост через грязную речушку. Перед мостиком, как наверняка помнил капитан, стояла стеклянная будочка блокпоста.

– Куда? – отрывисто спросил старший механик.

– В центр, в район проспекта Победителей. – Водитель неотрывно следил за дорогой. – Там европейские посольства. Если нам удастся прорваться на территорию одного из них, можно считать, что мы в безопасности.

– Политическое убежище?

– Зачем же так? Я от нашего гражданства отказываться не собираюсь. И ты, и ребята, надеюсь, тоже. Просто попросим защиты… и немедленной связи с нашими дипломатами. А это уже немало.

А из тюремных ворот уже выезжал «Виллис» с чернокожими автоматчиками. Короткая очередь – и одно из боковых зеркальц разлетелось вдребезги. К счастью, дорога резко сворачивала влево, и это позволяло хоть на короткое время укрыться от прицельной стрельбы.

Путь шел под уклон. Разогнавшийся грузовик, воя двигателем, катился к мосту. Впереди сверкнули пуленепробиваемые стекла будочки блокпоста. Охрана в недоумении и панике открыла стрельбу в воздух. Тяжелый грузовик уже въезжал на настил. У перил заметался силуэт в полицейской форме, и водитель без размышлений направил машину на него. Под колесами сухо хрустнуло, деревянные перила отлетели в воду, как щепки. Грузовик, едва не свалившись с моста, успел тем не менее проскочить опасный участок.

– Минут пятнадцать – и мы у голландского посольства, – проговорил Алексей Флеров.

– А почему именно у голландского? – не понял старший механик, то и дело посматривая в уцелевшее зеркальце заднего вида.

– У Азариаса Лулу с голландцами давно уже отношения не складываются. Если голландцы и пообещают выдать нас полицейским, то только после того, как в посольстве появятся наши дипломаты. А уж наши дипломаты наверняка вставят ихнему МИДу шпулю в нежное место… Да и Международный суд в Гааге еще никто не отменял. После смерти Милошевича там как раз камера освободилась!

Путь в центр города лежал через невообразимые трущобы. С протянутых через всю улицу веревок свисали живописные лохмотья. Гниющие кучи отбросов распространяли зловоние. Уличные жаровни с рыбой чадили на весь квартал. Немногочисленные прохожие при виде грузовика со страшной эмблемой МВД прилипали к стенам и заборам на манер барельефов.

Притормозив на перекрестке, Флеров направил грузовик влево.

– Кажется, посольский район через три или четыре квартала, – промолвил он, то и дело поглядывая на датчик горючего.

– Кажется или точно? – не понял стармех.

– Попробуй разберись тут!

Трущобные районы почти неотличимы друг от друга, и рабочий квартал, примыкающий к фешенебельному центру, не был исключением. Ободранные фасады, где красное разлезлось, а зеленое разошлось, продолжились и за поворотом. Неизменными оставались лишь полуголые чернокожие детишки, копошившиеся в мусоре, немногочисленные обитатели района, одетые в рванье, да огромные застекленные бигборды «За Африку!» и изображением президента Лулу…

На очередном повороте Флеров немного не рассчитал скорость, и массивный бампер грузовика задел стенд наглядной агитации, изображавший доброго диктатора-каннибала в окружении счастливых чернокожих детишек в отутюженных шортах и красно-зеленых галстучках на накрахмаленных сорочках. Бигборд стеклянным водопадом обрушился на тротуар.

– Теперь нам еще одно преступление предъявят… если поймают, – хмыкнул водитель.

– Хулиганство? Порча имущества?

– Оскорбление чести и достоинства президента! А то и очередное покушение на его жизнь… Тут это запросто!

Стармех то и дело посматривал в обзорное зеркальце. Преследователей не было – видимо, «Виллис» с автоматчиками надолго застрял на мосту. Однако грузовик по-прежнему мчался по трущобам, и ничто не указывало на близость делового центра.

– Заблудились? – занервничал старший механик.

– Похоже на то…

В перспективе грязного переулка блеснул океан. Попади беглецы на набережную – они были бы спасены. Портовые краны и доки служили прекрасным ориентиром – проспект Победителей с расположенными там посольствами как раз упирался в порт. А уж как добраться оттуда до посольского квартала, Флеров помнил прекрасно…

И тут произошло непредвиденное. Когда до спасительной набережной оставалось не более ста метров, на улицу выбежала чернокожая девочка лет шести-семи. Перед ней катился мячик… Схватив игрушку, девочка прижала ее к груди и словно остолбенела, завороженно глядя на несущийся грузовик. Тяжелая машина неминуемо сбила бы ребенка, если бы водитель вовремя не ударил по тормозам. Выскочив из кабины, Флеров подхватил девочку и, сунув ей в руки мячик, перенес на тротуар. Возвращаясь к машине, он досадливо выругался: из переулка выезжал тот самый «Виллис», от которого беглецы так удачно оторвались на мосту. Впереди же, заслоняя собой набережную, возник угловатый контур полицейского грузовика. Африканские спецназовцы посыпались на тротуар, лязгая оружием и стуча подкованными подошвами. Спустя несколько секунд они грамотно рассредоточились за мусорными бачками и лотками торговцев, направив на беглецов автоматы.

– Приехали… – выдохнул старший помощник, глядя на водителя укоризненно. – И как же ты…

– А ты бы смог ее убить? – поднимая руки, Флеров кивнул на девочку; она, стоя у стены, улыбалась, так и не понимая, что же произошло…

Русских били долго и от души: сперва в грузовике по дороге в тюрьму, затем в тюремном дворике и уже потом – в камере. Больше всего, естественно, досталось капитану как организатору и вдохновителю бегства. Набука Вабанда, появившийся там к вечеру, сперва распорядился расстрелять начальника тюрьмы, затем – отдать под суд всю оставшуюся в живых смену охранников и лишь после этого решил взглянуть на беглецов.

Моряки «Новочеркасска» были избиты так, что не могли даже стоять.

– Ну что, белые, допрыгались? – злорадно пропыхтел министр внутренних дел, с удовольствием рассматривая окровавленное лицо Алексея Флерова. – И чего вам еще тут не хватало?

– Свободы… – прошептал разбитыми губами кэп.

– А зачем вам свобода? Вас тут кормят три раза в день, на прогулки выводят, все ваши вопросы решают, и никаких забот… Уважай наши порядки – и получишь лишнюю порцию баланды. Наша тюрьма – единственный островок стабильности и покоя! – то ли в шутку, то ли всерьез молвил высокопоставленный гость. – Признались бы во всем – вас бы и отпустили… А вот теперь у вас начнутся настоящие неприятности. Сегодня же вы будете переведены в другую тюрьму… Там вы и слово такое забудете – «свобода!»

Под «другой тюрьмой» Набука Вабанда подразумевал личный зиндан президента, расположенный в подвале его дворца. О существовании этого узилища знали немногие. Однако сведущие люди утверждали, что из этого подвала есть только два пути – или под нож личного повара гаранта конституции, или же в пасть крокодилам…

Самое напряженное время на любой субмарине во время похода – так называемое время тишины. Отключаются почти все приборы и агрегаты, кроме самых необходимых. Подводникам предписывается сохранять полное молчание, где бы они в этот момент ни находились: в машине, в кубрике, на центральном посту… Хоть в гальюне! Делается это для того, чтобы гидроакустический пост смог качественно отфильтровать подводный фон. Лишь абсолютная тишина во всех без исключения отсеках дает такую возможность.

Опытный акустик способен не только определить тип проходящего корабля, его размеры и скорость, но и безошибочно выдать остальную информацию, включая название, вооружение, водоизмещение, экипаж, порт приписки и даже фамилию командира. Любому кораблю, будь то торпедный катер или атомный авианосец, свойственно неповторимое, только ему присущее сочетание шумов и обертонов. Фонотеки шумов иностранных кораблей существуют во всех уважающих себя флотах мира. А уж если акустик безошибочно идентифицирует корабль, он тут же назовет и все остальное…

– Товарищ капитан второго ранга, – донесся из «каштана» голос гидроакустика. – Приблизительно в тридцати четырех морских милях от нас – шум винтов. Судя по всему, это «Александрия», большой противолодочный корабль из флота Азариаса Лулу. Спущен на воду в 1987 году с верфей Портсмута. Водоизмещение – двадцать семь тысяч тонн. Максимальная скорость – двадцать четыре узла. Штатный экипаж – тысяча триста тринадцать человек, из которых восемьдесят девять офицеров, остальные нижние чины. Вооружение – два вертолета, два торпедных аппарата калибра триста восемьдесят один миллиметр, четыре двенадцатидюймовые пушки, восемь шестидюймовых, зенитная артиллерия и ракеты ПВО, две противоракетные установки «Бофарт», четыре катапульты для сбрасывания глубинных бомб, шестнадцать противокорабельных ракет…

– Спасибо за службу! – похвалил Морской Волк; в компетентности гидроакустика он не сомневался.

– Служу Отечеству! – донесся голос из прибора межотсечной связи. – Простите, товарищ командир, я еще не закончил. Скорость БПК «Александрия» – пятнадцать с половиной узлов, курс…

«Макаров» шел на перископной глубине к тому самому островку, в затопленном гроте которого подводникам и следовало отыскать «закладку» с продовольствием, медикаментами и инъекциями против тропических болезней. Перспектива подхватить тропическую сыпь, лихорадку или малярию совершенно не радовала командира.

– Африканцы в этих джунглях тысячелетиями живут, и никто малярией не болеет! – напомнил Николай Даргель; ему все меньше хотелось идти к далекому неизвестному острову.

– И не заболеют ею никогда. Малярийный плазмодий развивается в человеке под влиянием ультрафиолетовых лучей, – пояснил образованный Морской Волк. – А у африканцев кожа черная, через нее ультрафиолет не проходит. Когда во время Второй мировой британская армия генерала Макгомери громила в северной Африке немецкий корпус Роммеля, малярией болели абсолютно все… кроме негров из британских колоний. А еще говоришь, что Африкой интересовался.

– Впервые в своей жизни пожалел, что не родился негром, – признался старший помощник, то и дело поглядывая на монитор.

Бортовой компьютер, сопоставив курс «Александрии» и российской мини-подлодки, прогнозировал: через полтора часа они окажутся в непосредственной близости друг от друга.

– Может, стоит изменить курс? – прикинул старший помощник. – Или выждать, когда «Александрия» отутюжит этот квадрат и уберется восвояси?

– Выждать не получится. Мы уже несколько раз всплывали. Какие бациллы летают в этих широтах – не знает никто, даже наш судовой врач. Нам еще больных не хватает, – сурово отрезал Илья Георгиевич. – Да и бояться нам, собственно, нечего. Для африканцев мы абсолютно невидимы и неслышимы. Да они скорей какого-нибудь малька ставридки за сто морских миль обнаружат, чем нас…

– Я все понимаю, – уныло согласился старпом. – Но вот перископ, мне кажется, стоит опустить. Неровен час – заметят. На этой чертовой «Александрии» два вертолета. Не думаю, что они сейчас на палубе. А уж противолодочная авиация везде работает по одним и тем же методикам… хоть в России, хоть в Африке.

– Прошу, – Илья Георгиевич с подчеркнутой вежливостью уступил Даргелю место у перископной трубы, – жаль, на глубину не уйдешь, а все из-за какого-то мудака и мешка с мусором.

Линия горизонта едва просматривалась сквозь плывущий туман. Рваные белесые клочья низко стелились над волнами. Туман густел буквально на глазах, а это означало, что рассмотреть и перископ, и след от него на водной поверхности вряд ли удастся даже самому зоркому наблюдателю.

– Но ведь погода может и измениться, – не сдавался Даргель. – Кто знает, какая в этой Африке роза ветров, какие особенности и нюансы…

– Метеослужба Балтфлота, – невозмутимо парировал Морской Волк. – Спутниковую метеосводку я получаю от них каждые сутки. Они обещают низкий устойчивый туман в районе того островка как минимум в ближайшие десять часов. Так что по всем существующим инструкциям я имею полное право идти с поднятым перископом. Не так ли, товарищ капитан третьего ранга? К тому же, когда он поднят, вода через этот чертов уплотнитель почти не просачивается.

«Макаров» уверенно двигался к цели. Туман окончательно скрыл линию горизонта. До прибытия в заданный квадрат оставалось четыре с половиной часа.