Глава третья
Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. Некоторое время спустя, день семнадцатый
С момента начала изготовления акваланга прошло чуть больше недели. Работа продвигалась, однако все оказалось не так просто, как представлялось изначально. Мембранный редуктор подопечные Михаила Ивановича выточили и собрали относительно быстро. Я многократно его проверил, он прекрасно работал. А вот с легочным автоматом не заладилось…
В бытность службы во «Фрегате» нам приходилось ремонтировать снаряжение, в том числе и легочные автоматы различных компаний-производителей. Мы прекрасно знали их устройство, могли разбирать и собирать с закрытыми глазами, запросто определяли причины неисправностей. Но, пообещав коменданту сделать акваланг, я не учел главного: мы всегда имели дело с заводскими агрегатами, в которых все было рассчитано и подогнано до сотых долей миллиметра. Включая запасные части. А что я знал о размерах деталей этого сложного устройства? Только самые приблизительные величины.
Короче говоря, я переоценил свои возможности, и это замедлило процесс создания дыхательного аппарата.
Несмотря на мои титанические усилия по ежедневной очистке наклонной протоки, вода в подстволке на тридцатом уровне продолжала прибывать. На задержке дыхания я умудрился расчистить метров шестьдесят. Задачу по расчистке облегчало то, что кишка была прямая, как натянутая струна, к тому же Вениамин разыскал в бытовке старенькие резиновые ласты. Теперь мне приходилось заплывать внутрь, быстро преодолевать расчищенный участок, хватать один булыжник (на второй тупо не хватало времени) и чесать обратно.
Я жутко уставал и промерзал, как тропический овощ в тундре. Тем не менее мои потуги не давали положительного результата: между площадкой и поверхностью воды оставалось не более трех метров. Руководство шахты нервничало, стучало кулаком по столу и накручивало коменданта. Тот накручивал меня. До обеда Осип Архипович проверял ход работ в мастерских, до ужина торчал на тридцатом уровне, исправно потчуя спиртом после заплывов.
Нередко, подбадривая и поторапливая, он предлагал всевозможные преференции.
– Вот спустим воду из подстволка, устрою тебе маленький отпуск, – подливал он в кружку алкоголь.
– Как это возможно в пределах шахты? – интересовался я.
– Да легко! Прикажу положить тебя в лучшую палату медблока и кормить по-царски. Отдохнешь, отоспишься. Заодно пройдешь полное медицинское обследование. Не помешает, а?
– Я подумаю…
Предложение казалось заманчивым, тем более что мне давно хотелось повидать Даниэля.
Крапивин то ли отсиживал в карцере последние деньки срока, то ли недавно вышел – больше я его не встречал. Во всяком случае, после грозных обещаний коменданта сгноить в подземелье уголовники не беспокоили.
Степаныча и его товарищей я часто видел в столовой за завтраком или ужином; мы здоровались и как старые приятели перекидывались парой фраз. С Чубаровым встречались каждый вечер в жилой конуре. Он страшно уставал и, едва доползая до кровати, отрубался. Я тоже не отличался свежестью, а поэтому не огорчался отсутствию говорливого собеседника. Новостями мы обменивались утром, когда частично восстанавливались силы.
Наблюдая за бывшим врачом, я все чаще поражался его внутренней стойкости и твердости характера. Ведь даже мне после многолетней службы в элитном отряде боевых пловцов на шахте приходилось тяжеловато. Он же со своим хлипким телосложением, отсутствием закалки и физической подготовки не ныл и не жаловался.
* * *
На изготовление первого образца легочного автомата мы потратили почти трое суток. Причем занимавшийся им токарь ежедневно засиживался в цехе до позднего вечера; я кружился рядом и по возможности помогал.
Увы, первый блин вышел комом. Сначала мы ошиблись с материалом для мембраны с жестким центром. Потом долго не могли подобрать подходящую пружину для клапана. В довершение добавилась проблема с длиной верхнего и нижнего рычагов, подпирающих все ту же мембрану.
Второй и третий экземпляры собрали быстрее, при том что скрупулезно учли все предыдущие ошибки. Другие компоненты двух будущих аквалангов к тому моменту были готовы. В углу кабинета начальника мастерских стояли баллоны с уже навинченными вентилями, редукторами, манометрами и шлангами, выдерживающими приличное давление воздушной смеси. Баллоны прошли испытания под предельным давлением и были забиты газом. Дело оставалось за легочными автоматами.
На седьмой день нашего творчества два усовершенствованных экземпляра были закончены.
С небывалым трепетом я ввернул в один автомат бронзовый наконечник шланга.
– Жаль, нет загубника, – довольно осмотрел я самодельный шедевр. – А в остальном прямо как из магазина.
Михаил Иванович развел руками:
– Извиняй, с резиной в моих цехах не дружат.
– Черт с ним – с загубником. Звони Архипычу – поедем испытывать.
* * *
Испытывать акваланги мы решили после обеда.
На площадке у корытной мойки собралось несколько зрителей: комендант, начальник участка, начальник мастерских, Вениамин. Похоже, они волнуются и переживают за испытание акваланга сильнее, чем я.
Переодевшись, накидываю на спину первый аппарат, подгоняю и застегиваю лямки. Регулировочные гайки легочного автомата мной заранее подкручены до оптимального значения.
Подхожу к краю, надвигаю на лицо маску.
– Удачи, Ихтиандр, – басит комендант.
Вода совсем рядом. Площадку от поверхности отделяет не более двух метров. Шагаю вниз…
Оказавшись в воде, зажимаю зубами обмотанный для удобства резиновым жгутом наконечник. Пробую дышать.
Получается, но порция воздуха при вдохе поступает неравномерно. Требуется дополнительная регулировка.
Поднимаюсь по лесенке и несколько минут под нетерпеливыми взглядами начальства вожусь с гайками…
– Готово. – Вновь закидываю аппарат на спину.
Вторая попытка оказывается успешной, акваланг устойчиво работает, бесперебойно поставляя воздух.
Всплыв, сообщаю радостную новость. Народ на площадке восторженно гудит. А мне не терпится опробовать аппарат на максимальной здешней глубине.
– Пройдусь до протоки, – кричу зрителям. – Веня, брось фонарь.
Поймав источник света, ухожу вниз…
Удивительно, но собранный «на коленке» аппарат работает без перебоев. Вхожу в протоку. Теперь у меня появилась возможность спокойно и без спешки рассмотреть ее стены и заиленное дно.
Медленно отдаляюсь от входной горловины. Пузырьки выдыхаемого воздуха собираются под потолком кишки и, переливаясь серебристым светом, ползут к подстволку. Это нормально, ведь горловина имеет наклон в сторону оконечности скалы, в которой она вырублена.
Ила и песка на дне многовато, что меня тоже не удивляет. Будь здесь нормальное течение, большую его часть выносило бы наружу. А сейчас вода еле движется, принося все новые и новые слои измельченной породы.
Пройдя метров шестьдесят, упираюсь в сужение протоки. В этом месте я закончил прочистку, «летая» сюда на задержке дыхания. Теперь «летать» нет смысла – можно работать размеренно и столько, сколько позволит организм выдержать низкую температуру.
Прихватив несколько увесистых кусков породы, двигаюсь обратно. И через пару минут всплываю на поверхности.
– Ну как?! – хором кричат сверху начальники.
– Отлично. Считайте, что мы создали настоящий акваланг.
– Значит, дело пойдет? – подает мне руку комендант.
Я перескакиваю с лестницы на площадку, снимаю маску и ласты.
– Пойдет. А вообще неплохо было бы подобрать помощника. Вдвоем мы справились бы с прочисткой быстрее.
– Сейчас поговорим об этом. Пошли греться…
* * *
Постояв под душем, я сижу за столом. Осип Архипович, как всегда, разливает по глотку спирта. Зрители разбрелись по рабочим местам, бригада разнорабочих под руководством Вениамина возит тачки с породой и размывает минерал. В местной «столовой» мы с комендантом одни.
– Не хотел тебя расстраивать до испытаний акваланга, – выпив спирт, занюхивает он рукавом.
Я замер с кружкой в руке.
– Что случилось?
– Час назад нашли твоего приятеля. Кто-то ударил по голове.
– Чубарова? – сиплю я севшим голосом.
Вытряхнув из пачки сигарету, Осип Архипович кивает.
– Живой?
– Живой. Отправили в медблок. Я распорядился, чтоб врачи обошлись с ним внимательнее.
Новость настолько ошарашила, что у меня на несколько секунд перехватило дыхание. Я попросту не был готов к подобному развитию событий.
– Знаю, о чем хочешь спросить, – выпускает комендант облако дыма. – Да, скорее всего, это выходка дружков Крапивина. Хотя на том уровне их в тот момент вроде бы не было.
– Вот, значит, как они решили отомстить.
– Видать, переключились на твоих друзей, коль за тебя обещан карцер.
– Вы позволите мне сегодня навестить его в медблоке?
– О чем речь – распоряжусь, чтобы охрана после ужина пропустила.
– Ладно, пошел работать, – поднявшись из-за стола, подхватываю гидрокостюм. – Заодно испытаю второй аппарат.
– Давай, Женя. Надо прочищать эту чертову протоку, иначе нам не поздоровится…
* * *
Осипу Архиповичу было почти пятьдесят пять; он все еще не считал себя старым. Бугристая лысина коварно поблескивала в тусклом свете желтых ламп, а упругие морщинки навсегда поселились вокруг глаз. Впрочем, лысина – не показатель. Один из моих сокурсников начал лысеть еще в училище. Есть, знаете ли, такая порода особо кучерявых пестицидов – они лысеют раньше, чем рожу покрывают прыщи.
Наблюдая за комендантом и трансформацией его отношения ко мне, я не строил радужных иллюзий. В основе симпатии и преференций была элементарная корысть, а точнее, желание добиться с моей помощью конкретных результатов. В данном случае – прочистить протоку и спустить из подстволка воду, что позволило бы безболезненно продолжить добычу минерала. Кто знает, что ему светило в случае остановки производства. Возможно, крупный штраф, а может быть, и снятие с должности.
Оттого он и лез из кожи вон, стимулируя мой ударный труд: наливал спирт, защищал от уголовников, хлопотал перед охраной, обещал устроить недельку отдыха в медблоке…
Тем не менее я решил не отказываться от его благоволения. Несмотря на риск и кажущуюся сложность, работа по очистке протоки мне подходила куда больше, чем каждодневные мытарства по шахтным уровням в роли чернорабочего. Ледяная вода меня не пугала, к отвратительному запаху плавающих в подстволке нечистот я успел привыкнуть.
* * *
Я выполнил еще пару заплывов, проведя в ледяной воде более получаса. Работа с аквалангом продвигалась в разы быстрее, отныне мне не нужно было торопиться с возвращением из протоки, не требовалось систематически всплывать для прочистки легких. Я спокойно вытаскивал увязшие в иле булыжники и таскал их под бетонную стену подстволка.
Под конец трудовой вахты там образовалась внушительная гора, для подъема которой Вениамину пришлось шесть раз вытягивать тяжелую корзину.
– Ого! – оценил он объем проделанной работы. – Знаешь, Женя, столько породы из протоки не вытаскивают все участники турнира на тридцатом уровне!
– Мне бы сюда помощника, чтобы ходить на глубину по очереди – мы бы дня за три ее прочистили.
– А есть кто на примете?
– Надо подумать…
Покончив со своей работой и хорошенько отмывшись в душе, я отправился на жилой уровень в столовую. Во-первых, следовало подкрепиться. Во-вторых, прикупить в магазинчике гостинцев для друзей. Не идти же в медблок с пустыми руками!
Комендант не забывал исполнять обещания: стоило мне назвать свою фамилию, как охранники безмолвно расступились, пропуская к лифту. Такое же магическое явление произошло и в холле медблока. Более того, офицер даже подсказал номер палаты, в которой лежал разнорабочий по фамилии Чубаров.
«Да, некоторые плюсы в железной дисциплине, бесспорно, имеются», – отмечаю про себя, шагая по коридору.
Вот и названная палата. Негромко постучав, толкаю дверь.
Помимо моего приятеля, здесь поселились два незнакомых шахтера; четвертая койка пустует.
Бывший доктор несколько секунд смотрит сквозь меня пустым взглядом и узнает лишь после того, как подхожу вплотную и присаживаюсь рядом. Он расплывается в улыбке, хотя мимика дается с трудом, а улыбка скорее походит на гримасу боли. Голова основательно забинтована, лицо бледное, в движениях вялость.
– Привет. – Выкладываю на тумбочку коробку сока, пачку печенья, чипсы. – Как ты?
– Спасибо, Евгений Арнольдович. Сейчас более или менее оклемался.
– Успел заметить, кто ударил?
– Нет, – виновато пожимает он плечами. – Вроде и рядом никого не было. Я возил тачку от забоя к грузовой клети. Выгрузил ее, откатил в сторону, решил минуту передохнуть. Полез в карман за платком и…
– Что «и»?
– Получил удар по затылку и больше ничего не помню. Очнулся в палате.
– Ладно, не напрягай мозги – и так понятно, чьих это рук дело. Здорово досталось?
– Сотрясение и рассечение кожного покрова, из-за которого потерял много крови. Черепная кость, слава богу, не пробита.
От сердца отлегло. Достаточно изучив подленькую натуру Крапивина и его дружков, я ожидал худшего.
– Надолго ты сюда?
– Не знаю. Все зависит от общего состояния. Пока подташнивает, болит голова и одолевает слабость. Похоже, это вторая степень.
– Что говорят врачи?
– Они не скажут мне ничего нового, – снова пытается улыбнуться Чубаров. – Лечится сотрясение средней тяжести элементарно в течение нескольких дней. Постельный режим, болеутоляющие и успокаивающие препараты, полный запрет на чтение книг и просмотр телевизора, которого, к слову, на шахте нет…
Мы проболтали с ним минут пятнадцать. Чубаров интересовался нашим самодельным аквалангом, ходом очистки протоки. И, кажется, завидовал моей новой работе.
– Ладно, приятель. Выздоравливай, а потом что-нибудь придумаем. Мне нужны двое помощников – почему бы не попросить коменданта перевести тебя в мою команду?
В глазах бывшего доктора вспыхивают радостные огоньки.
– Мне очень хотелось бы работать рядом с вами!
– Значит, договорились. – Иду к выходу из палаты.
Напарник из Андрея Викторовича никудышный, однако лучше держать его возле себя. Так для него будет безопаснее…
* * *
– Женя! – восклицает Даниэль, увидав меня в дверях палаты. – Ты где пропадал?!
Мы обнялись как старые товарищи.
– Извини, дружище. – Подаю пакетик с гостинцами. – Мне комендант подкинул такую задачку, что освобождался поздно вечером.
Больше всего он обрадовался сигаретам и сразу поволок меня в курилку.
– Самый большой дефицит в медблоке – сигареты, – посмеивается он. – Мы выкуриваем одну на троих, и все равно не хватает…
Вид выздоравливающего Даниэля порадовал. От ссадин на лице остались розоватые болячки, гипс с руки снят, а по палате и коридору он перемещается без вспомогательных приспособлений. Лишь хорошенько присмотревшись к походке, я замечаю легкую хромоту.
– Нога все еще болит?
– Ерунда, – отмахивается он. – На мне все заживает как на собаке. Так чем тебя озадачил комендант?
Пока я рассказываю о постройке акваланга и очистке наклонной протоки, Даниэль высаживает две сигареты подряд, основательно наполняя объем курилки едким табачным дымом.
– Повезло тебе, – глубокомысленно выдает он, затушив бычок.
– Слушай, по поводу везения… А ты не хотел бы стать моим напарником?
– Напарником?.. – теряется он. – Но там ведь надо нырять в воду.
– Постой, ты же сам рассказывал о работе на каком-то соленом озере!
– Да, на озере Суапэн мы добывали соду и поваренную соль. Но там нырять не приходилось. Мы добывали ее на мелководье.
– Черт… – чешу затылок, – а я на тебя рассчитывал.
– Не расстраивайся, Женя, – кладет он руку на мое плечо. – Ты покажи мне свою работу. Я посмотрю и скажу: справлюсь или нет.
– Когда тебя выписывают?
– Завтра обещали. Утром.
– Вот и ладненько, – жму его руку. – Жди вызова коменданта…
На том мы и расстаемся.
«Почему бы не попробовать? – размышляю по дороге на жилой уровень. – У Даниэля за плечами два курса университета и огромный опыт работы. Парень он неглупый, хваткий, инициативный. Глубина в подстволке – детская. Акваланг надежный. Научится…»
