Глава шестая
Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. День шестой
Вам когда-нибудь доводилось прыгать в воду с большой высоты – ну, хотя бы с десятиметровой вышки в бассейне? Когда смотришь на вышку из воды или с бортика бассейна – высота не впечатляет. И совсем другое дело – оценивать ее, глядя вниз.
Ты стоишь на краю вышки, собираешься с духом, готовишься, мысленно представляешь полет, удар о поверхность, вхождение в воду… Потом делаешь единственное движение, задавая телу определенную скорость вращения, и… больше от тебя ничего не зависит.
В общем, к чему это я? А к тому, что мне очень нравится по доброй воле и в соответствующих условиях прыгать с десятиметровых вышек или высоких скал. И столь же сильно не нравится, когда меня к этому принуждают.
Через мгновение свободного полета я начинаю соображать и отдавать команды мышцам.
«Так… высота относительно небольшая, и сильного удара не последует, – проносятся в голове обрывки мыслительного процесса. – Войти в воду правильно не получится, не вижу поверхности. Значит, нужно успеть сгруппироваться. Лишь бы на небольшой глубине не торчали скалы…»
Обхватываю согнутые в коленях ноги, прижимаю к ним голову.
Удар. Резко распрямляюсь, не позволяя телу уйти слишком глубоко.
Останавливаюсь, слегка тюкнувшись спиной о наклонный край непонятной возвышенности. Чувствую себя нормально: конечности целы, ушибов нет, голова работает. Чутко отреагировав на давление, организм подсказывает глубину: около четырех метров. Дна не достал. Ну и слава богу…
Вокруг темень – невозможно разглядеть ни одной детали.
Включаю в работу мышцы, начинаю грести. В этот момент уходит невероятное напряжение, связанное с вынужденным полетом, с его финалом в виде не слишком мягкого приводнения. Зато возвращается способность оценивать внешние условия.
Лучше бы она не возвращалась, ибо водичка на дне ствола действительно ледяная, а на ее поверхности колышется слой того, что вытекало из канализационных труб. Вынырнув, я в полной мере ощутил и смертельный холод, и невыносимую вонь, от которой организм выворачивало наизнанку.
* * *
Сверху доносятся крики.
– Эй, ты живой? – узнаю голос бригадира.
– Женя! Женя!.. – зовет Степаныч.
– Евгений Арнольдович!! – вопит Чубаров, словно опасается потерять последнего на планете родственника. – Я видел, кто вас толкнул! Они сбежали, но я видел!!
– Ладно-ладно. – Разгребаю руками дерьмо и стараюсь не дышать парами испражнений.
– Потом разберемся…
Поверхность озаряется ярким светом – вверху загораются лампы и направленные вниз прожекторы. Наверняка это Веня повернул рубильник, и теперь у меня появилась возможность осмотреться.
Подстволок, служащий для сбора воды, окутан бетоном и усилен стальными поперечными кольцами. В стену под площадкой вмурована лестница, но достать до ее нижней перекладины не получится – она слишком высоко.
– Держись! – кричит бригадир. – Я сейчас сбегаю за монголкой…
Кто такая «монголка», мне неизвестно, и размышлять об этом не хочется, тело без гидрокостюма быстро отдает тепло. Я бывал в таких ситуациях и знаю, что нужно делать.
Для начала освобождаюсь от прорезиненной робы, быстро набравшей внутрь воды. Затем принимаюсь нырять. Во-первых, нужно нагрузить работой мышцы. Во-вторых, нет желания бултыхаться в слое отвратительно пахнущих испражнений.
Нырнув первый раз, я ушел на глубину трех-четырех метров и сделал круг по периметру подстволка. При интенсивном внешнем освещении здесь можно кое-что рассмотреть, хотя видимость из-за мути и взвеси оставляла желать лучшего.
Постоянно работая руками и ногами, я совершаю несколько кругов, но ничего интересного вдоль забетонированных стен не нахожу. Кроме одной особенности: прямо под краем корытной мойки образовалась гора пустой породы. Этакий подводный вулкан, по склонам которого скатывались ко дну куски различной величины.
В легких остается кислород, к тому же не хочется лишний раз всплывать на поверхность. Решаю осмотреть дно…
Вообще-то без гидрокостюма и дыхательного аппарата я превосходно чувствую себя до глубины метров тридцать. Запросто могу нырять и глубже, оставаясь под водой до четырех с половиной минут – пока здоровье подобные шалости снисходительно прощает. Раньше я предпочитал как можно реже заниматься такими экспериментами, чтобы сберечь здоровье и подольше оставаться в строю боевых пловцов. Но после того как расстался с «Фрегатом», смысл осторожничать исчез.
Дно я нащупал на глубине восьми метров. Свет сквозь мутную воду сюда едва пробивался, однако общую картину выяснить удалось. Поверхность дна представляла собой сплошное нагромождение измельченной породы, песка, ила.
Как ни странно, но обычного механического мусора найти не удалось. Зато на исходе затянувшегося погружения я наткнулся на некую дыру под бетонной «рубашкой».
Приблизившись к ней для детального осмотра, я ощущаю течение.
«Что за хрень?!» – упираюсь руками в края, чтоб ненароком не затянуло в странную нору. Интерес подталкивает продолжить исследование, однако запас кислорода исчерпан.
Оттолкнувшись от бетонного края, плыву вверх.
* * *
– Слава богу, живой! – слышу радостный возглас.
Отдышавшись, смотрю вверх.
На краю площадки стоит толпа людей, среди которых узнаю Степаныча со своими товарищами и взволнованного Чубарова.
– Куды ж ты подевался? Мы подумали, замерз и утоп.
– Согревался под водой.
– Сейчас бригадир принесет монголку. Сейчас. Ты продержись, Женя!..
– Продержусь, куда я денусь. Кстати, что такое «монголка»?
– Крепкая веревка для выборки груза.
– Вот оно что…
Честно говоря, я не знал, от чего быстрее можно околеть в этой бетонной яме – от обжигающей холодом ледяной воды или от удушливой вони.
Пока на краю площадки не появился бригадир со спасительной веревкой, решаю еще разок прошвырнуться вниз – к странной дыре. А заодно согреть окоченевшие мышцы.
Прочищаю легкие, ныряю, иду в уже известном направлении.
Осторожно подплываю к дыре, одной рукой упираюсь в край, другой ощупываю ее внутренности…
Стенки дыры гладкие, диаметр около полутора метров. При желании и в соответствующем снаряжении я бы прошвырнулся и обследовал эту находку лучше, обвязавшись надежным фалом. Сама по себе нора меня интересует мало. Куда больший интерес вызывает приличное течение, уносящее в неизвестном направлении часть содержимого подстволка. Его скорость навскидку – около метра в секунду. Если течением затащит внутрь, то неизвестно, удастся ли его перебороть и выбраться обратно.
Пожалев, что при мне нет хотя бы захудалого фонаря, протискиваюсь чуть дальше входного отверстия. Удерживаясь рукой за край, продолжаю изыскания на ощупь…
Те же гладкие стены, дно усыпано песком и мелким крошевом породы.
Исследование норы не предполагает активного движения, и я снова ощущаю ледяные объятия холода. Пора заканчивать купание, иначе на самом деле останусь инвалидом.
Выбираюсь из норы, отталкиваюсь ногами от дна и возвращаюсь на поверхность…
* * *
– Держи! – кричит бригадир.
По воде шлепает конец прочной пеньковой веревки. Я хватаю его, делаю оборот вокруг торса и вяжу простейший морской узел. Подплыв к бетонной стене подстволка, командую:
– Выбирай!
Мужики дружно тянут канат, а вместе с ним и меня. Упираясь ногами в бетон, «шагаю» к площадке.
Сильные руки подхватывают меня, помогают забраться на площадку и толкают к петле тоннеля, ведущего к лифтам и бытовому коридору.
– Давай скорее наверх – там душ с горячей водой!
– Горячая вода мне сейчас не помешает. – Послушно топаю к петле.
Следом семенят счастливый Чубаров, бригадир и команда Степаныча. Проводив меня до душевой, они топчутся у двери, ждут. А я, скинув с себя тонкое нательное бельишко, согреваюсь под тугими струями горячей воды и смываю намыленной мочалкой запахи испражнений.
Спустя несколько минут до меня доносятся громовые раскаты комендантского баса. Чего это он сюда пожаловал?
Выключаю воду, насухо вытираюсь полотенцем и, надевая свой оранжевый комбинезон, прислушиваюсь…
В бытовку привезли сверху обед, слышен звон алюминиевой посуды, ложек, вилок; повариха разливает половником первое и приглашает к столу. Бригадир рассказывает о чрезвычайном происшествии. Осип Архипович посмеивается, из чего становится ясно, что сам факт происшествия его не возмущает, а скорее забавляет. Однако выяснив, что со мной все в порядке, он интересуется, сколько времени я провел в ледяной воде.
– Минут пятнадцать, – отвечает Вениамин. – В здешней бытовке не оказалось длинной монголки, пришлось ехать на двадцать девятый уровень.
– Пятнадцать минут?! – удивленно переспрашивает комендант.
– Не меньше, Архипыч.
– И сам дошел до душевой?!
– И вылез сам, и до душевой дошел сам.
– Неплохо. Видать, крепкий парень…
Обрядившись в сухую одежду, выхожу в «предбанник». Чубаров тотчас хватает мое запястье и принимается считать пульс. А Осип Архипович глядит на меня так, словно я только что вернулся из космоса.
– Ну и как впечатление? – интересуется он, хитро щуря левый глаз.
– Нормальные впечатления. Кроме одного момента.
– Водичка слишком холодна?
– Нет, водичка как раз отличная – освежающая. А вот вонища там такая, что неделю не отделаюсь от воспоминаний.
– Это да, – опять смеется он. – Ты что же, моржевал на Большей земле или на северах работал?
– Всякое бывало, – ухожу от прямого ответа.
Он намеревался задать очередной вопрос, но в этот момент в бытовке появились два медработника с чемоданчиком.
– Дежурный врач Коганович, – представился один из них. – Что у вас случилось?
– Да вот, человек упал в ледяную воду… – растерянно пролепетал бригадир. –
Думали, понадобится ваша помощь, а он вроде в порядке…
Врач окинул меня взглядом профессионала:
– Сколько пробыли в воде?
– Я не засекал. Говорят, минут пятнадцать.
Он приказывает оголить торс, осматривает кожные покровы, так же, как и Чубаров, считает пульс, измеряет температуру.
– Присядьте, – достает он из чемоданчика тонометр. – Как себя чувствуете?
– Нормально.
– Конечности немеют? – легонько стучат его пальцы по моим ладоням.
– Нет.
– Одышка, озноб, слабость или сонливость?
– Нет.
Измерив давление и посмотрев показания градусника, он пожал плечами:
– Действительно, все в порядке. Вот на всякий случай аспирин, – сует он мне пару таблеток, – сейчас пообедайте и выпейте чего-нибудь горячего. Если почувствуете ухудшение – приходите в медблок.
– Разве меня туда пустят?
– Скажете, что идете на прием, и назовете мою фамилию. Охрану я предупрежу…
На том мы и прощаемся. Врач Коганович с помощником отправляется наверх, мы же садимся за стол.
Комендант хлопает меня по плечу и, направляясь к выходу, бросает:
– А ты молоток. Надо взять тебя на заметку. Мне такой специалист нужен позарез…
* * *
Мы сидим за длинным столом. Отовсюду слышен однообразный стук ложек о тарелки, работяги с аппетитом поедают борщ. Повариха тем временем открывает термосы с гарниром и гуляшом на второе, режет хлеб, выставляет стаканы для компота.
Я с компанией Степаныча по одну сторону стола, по другую расположились соседи по жилой каморке. В центре работают ложками незнакомые мне шахтеры во главе с бригадиром.
Изредка посматриваю на уголовника Крапивина и двух его дружков. Мне ясно главное – инициатором моего купания является главарь этой шайки. Тем не менее внутри тлеет любопытство относительно непосредственного исполнителя.
«Кто же из них столкнул меня с края площадки?» – Вглядываюсь в смуглое лицо Бахтало, затем перевожу взгляд на Копчика.
Цыган спокоен. Копчик сосредоточен на содержимом тарелки, но изредка зыркает по сторонам. Я не слишком хорошо их знаю, поэтому не могу с уверенностью заявить, что исполнителем был самый молодой участник.
«Ладно, разберусь с ними позже. – Отодвигаю пустую тарелку и принимаюсь за компот. – Сейчас меня больше интересует другой вопрос…»
Встав из-за стола, благодарю повариху и иду следом за бригадиром. До начала работы остается несколько минут, и я надеюсь кое-что разузнать…
* * *
Вениамин в компании нескольких работяг курит в предбаннике бытовки. Встаю поблизости и, улучив момент, отвожу его в сторону.
– Нужна твоя консультация. Поможешь?
– Попробую. А в чем дело?
– Мы вчера разгребали породу на двадцатом уровне…
– На конкурсе забойщиков?! – обрадовался бригадир.
– Да. Но дело не в нем. Просто там шепнули про какой-то особенный турнир на тридцатом, то есть здесь. Шепнули, намекнули, заинтриговали, но толком ничего не сказали.
– Хочешь узнать подробности?
– Хотелось бы.
В глазах Вени вспыхивает азарт. С видом знатока и ветерана он открывает рот и… изумленно застывает.
– Ты чего? – пытаюсь понять перемену.
– Слушай, – приблизившись вплотную, шепчет он. – У тебя же огромные шансы на победу в этом турнире.
– Ты занавес сначала приоткрой, а потом прикинем шансы.
– Куришь? – протягивает он раскрытую пачку.
– Нет.
– Ах да! Мне ребята рассказали, что ты под водой минут десять пробыл. Значит, легкие в полном порядке.
– Приукрасили ребята. Два захода было минуты по три с половиной, потому что интенсивно двигался. В статике могу просидеть на минуту дольше. А для десяти лично мне потребуются жабры.
Отсмеявшись, бригадир глядит на часы.
– Извини, Женя – время обеда закончилось. Расскажу как-нибудь в другой раз…