Глава четвертая
Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. Пятый день
Проснувшись утром и выйдя из комнатушки в коридор, мы обнаружили там вдвое больше народу, чем обычно.
– Выходной, – с завистью напомнил Чубаров. – Сегодня здесь обе смены.
Взяв полотенца и зубные щетки, мы направились к умывальнику. Везде невообразимая толчея: и в туалетах, и в душевых комнатах, и в общем умывальнике. Народ пребывает в радостном возбуждении. Отовсюду доносятся обрывки фраз только на одну тему: турниры и шансы на победу тех или иных участников.
Кое-как ополоснувшись, бежим в столовую; встаем в конец длинной очереди, растянувшейся от раздачи до входной двери. Распорядок выходного сдвинут на час позже, народу дозволяется в этот день поспать немного дольше.
Нашего спасенного Даниэля не видно, мест за столиками катастрофически не хватает, очередь движется настолько медленно, что скоро мы начинаем сомневаться в успехе.
Так и выходит. Простояв минут сорок и едва дойдя до середины раздаточной полосы, мы слышим раскатистый бас коменданта, объявляющего об окончании приема пищи и начале турниров. Народ дружно потянулся к выходу.
Быстренько выпив по стакану сока, идем следом, но с основной массой нам не по пути. Мы обязаны предстать перед грозными очами Осипа Архиповича для получения наряда на работы.
Сегодня он не в духе. Или нервничает, предвкушая насыщенный событиями денек.
Дождавшись, когда возле него соберется вся шестерка новичков, он рычит:
– Чего встали?! Быстро к рабочему лифту!
Сволочь. Видит же, что не успели пожрать.
Плетемся к лифту. Комендант заходит последним и жмет кнопку черт знает какого уровня. Кабина шумно ползет вниз; табло подмигивает цифрами…
«Ого, так глубоко мы еще не забирались! Двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый…»
Останавливаемся на двадцатом уровне. Двери открываются, но перед нами решетка, которую комендант отодвигает вручную.
Выходим. На аншлаге надпись: «Уровень № 20. Горизонтальный штрек».
– Это один из рабочих штреков, – подает он каждому из нас шахтерскую каску с фонарем и сумку с аккумулятором. – В будние дни тут кипит работа: забойщики кромсают буровыми каретками породу, забивают ей погрузочно-транспортную машину, подвозят сюда, перекидывают в грузовую клеть и отправляют вниз – на последний уровень, где из нее вымывают минерал.
– Здесь нет ни копра, ни бремсберга, ни квершлагов? – удивленно интересуется кто-то из четверых шахтеров.
– Квершлаги есть. Для остального нет необходимости. Я же сказал вам, что наша шахта – особенная. Пошли…
Мы устремляемся следом за Осипом. Последним топает Степаныч. Водружая на голову шахтерскую каску, он недоумевает:
– А что же здесь намечается? Зачем мы сюда приехали в выходной?..
– Сегодня тут пройдет один из турниров, и вы должны подготовить площадку.
Мы долго идем вдоль узкоколейной железной дороги.
Внешне штрек напоминает кольцо, где нам пришлось поработать накануне: вдоль бетонных стен тянутся силовые кабели; на потолке изредка попадаются тусклые лампы, едва освещающие пространство в радиусе трех-четырех метров. Разница заключается лишь в том, что этот тоннель прямой, как Киевское шоссе от МКАД до Марфино…
* * *
Минут через десять пешей прогулки упираемся в тупик.
Здесь заканчивается бетонная «обертка» тоннеля, на последних рельсах стоит несколько вагонеток с погрузочно-транспортной машиной, а чуть в стороне у голой породы лежит буровая каретка.
– Вот ваше рабочее место на весь день, – поясняет комендант. – Вообще-то здесь отваливают породу механическим способом. Ну, а на турнире каждый забойщик по старинке машет корчагиным.
– Что мы должны делать? – спрашиваю, настраивая «фокус» налобного фонаря.
– Нужно отодвинуть каретку в сторону и хорошенько расчистить тоннель от раскрошенной породы. Ясно?
– Вполне. Сколько у нас времени?
– Турниры начинаются через час. Минут через сорок сюда подойдут зрители, судейская бригада, участники.
– Расчистим, а потом-то чего?
– А потом будете трупы откапывать! – злорадно скалит он зубы. И, удаляясь по тоннелю, добавляет: – Все, хватит болтать! Разбирайте лопаты и приступайте!..
Начинаем наполнять рыхлой породой пустые вагонетки…
Работа спорится, и за отведенные сорок минут мы успеваем полностью очистить штрековый тупик. К десяти утра по тоннелю мелкими группами подтягиваются люди, встают вдоль стен. Замечаю в толпе знакомую личность.
– Ну-ка, глянь туда, – указываю направление Чубарову. – Не наш ли блондин?
Бывший врач вглядывается в лица.
– Вы правы, это Стив.
– Значит, и он решил попытать счастья…
Вскоре появляются охрана, пара врачей с чемоданами и три человека в белых одеждах и таких же белых касках – представители высшего руководства шахты. Одного из них мы уже встречали в первый день пребывания на шахте. Это исполнительный директор – плюгавый пожилой дядечка, которому нас сдал с рук на руки представитель московского офиса. Если не изменяет память, зовут его Анатолий Вадимович.
На транспортно-погрузочной машине загораются четыре мощных прожектора, направленных на тупик из горной породы. Неподалеку от тупичка, но под защитой бетонного потолка комендант устанавливает раскладные стульчики для судей.
Ровно в десять часов Анатолий Вадимович встает под яркие лучи, поворачивается к народу и произносит короткую речь.
– Правила конкурса забойщиков остаются прежними. Каждый участник турнира подписывает документ, согласно которому он берет на себя всю ответственность за возможные несчастные случаи и добровольно отказывается от страховых компенсаций в случае увечий или наступления смерти. На отвал породы каждой паре отводится ровно двадцать минут, после чего судьи с помощью разнорабочих, – оглядывается плюгавый мужичок на нас, – оценивают объем отваленной породы. Число заявленных пар не ограничено, однако конкурс должен завершиться не позднее двадцати одного часа. Пары, допустившие обвал породы, а также пострадавшие при обвале, подлежат дисквалификации. Результаты конкурса будут объявлены через пятнадцать минут после окончания работы последней пары забойщиков. Вопросы?
Толпа гудит в ожидании старта. Вопросов нет.
Взяв паузу, исполнительный директор глядит на часы и торжественно объявляет:
– Объявляю начало первого тура. Приглашается первая пара забойщиков: Василенко – Иванцов.
Названные шахтеры отделяются от толпы зрителей, ставят подписи в упомянутом документе и, вооружившись кирками, подходят к освещенному тупику.
– Начали! – запускает Анатолий Вадимович секундомер.
* * *
Мы наблюдали за ударной работой, прижавшись спинами к холодному бетону тоннеля. Бетон заканчивался у моего правого плеча, далее громоздилась наполовину собранная опалубка, за которую рабочие не успели залить раствор.
Василенко с Иванцовым без перерыва махали кирками, стараясь отвалить как можно больше породы, содержащей минерал. Позади них и под ногами образовалась приличная куча из больших и средних кусков, из мелкого крошева и пыли; парни отчаянно вгрызались в твердую породу, а кое-кто из зрителей поддерживал их выкриками.
– Давай-давай, Сёмка!
– Три минуты осталось!
– Поднажмите, ребята!..
И они нажимали, отдавая последние силы…
– Время, – ровным голосом сообщил Анатолий Вадимович, останавливая секундомер.
Забойщики остановились и, тяжело дыша, спустились с отваленной породы.
– Загружайте в первую вагонетку, – крикнул нам кто-то из судей.
Подхватив лопаты, мы принимаемся за работу…
– Ровно полторы вагонетки! – объявил исполнительный директор, обойдя вокруг «поезда».
– Увозите, – кивнул он нам. И, подняв список, громогласно прочитал: – Следующая пара забойщиков – Бобров – Перепелкин!..
Отогнав обе вагонетки до ствола, мы дружно перекидали породу в грузовую клеть и помчались обратно: двадцать минут, отпущенные на работу второй пары участников, истекали.
Поспели мы вовремя – едва вагонетки остановились близ тупичка, плюгавый дядька в белом остановил секундомер.
– Время! – крикнул он. – Загрузить породу!
Мы снова принялись за работу и за десять минут закидали обломки с крошевом.
– Ровно две, – оценили судьи.
Кто-то из зрителей воспринял итог восторженно, кто-то засвистел.
Мы снова подналегли на вагонетки, толкая их к стволу, а сзади уже слышалась очередная команда:
– Сливняков – Капитонов!..
Перекидывая породу в клеть, я поинтересовался:
– Слышь, Степаныч, а это не опасно?
– Ты о чем? – откликнулся тот.
– Ну, вот так… врубаться в породу, не укрепляя тоннель.
– На шахте вообще работать опасно, – рассудительно заметил ветеран. – А тут…
Ежли бы я знал, что тут такая анархия, – ни в жисть бы не нанялся.
– Значит, реально может случиться обвал?
– Запросто. Так что держись от тупичка подальше.
Услышав про обвал, Чубаров побледнел и едва не уронил лопату.
А Серега подбросил огонька в тлеющее сомнение:
– Степаныч прав: из укрепленного бетоном тоннеля лучше не высовываться. Поехали.
Мы налегли на порожние вагонетки…
* * *
Нить хода соревнований скоро ускользнула, и никто из нас, новичков, уже не следил за результатами. Стало просто не до них. Пока очередная пара вгрызалась ручным инструментом в скальную породу, мы отгоняли к стволу вагонетки и, перекинув их содержимое в грузовую клеть, мчались обратно. Невероятную трудоемкость этой работы мы оценили часа через полтора. Ведь пары участников менялись, а нас менять никто не собирался.
К этому времени тупичок заметно отодвинулся от бетонного рукава штрека. Судьи, зрители, да и мы, своевременно предупрежденные об опасности Степанычем, из-под бетонного свода старались лишний раз не выходить и подбегали к тупику лишь для сбора обломков и крошева.
Впрочем, катастрофа все равно случилась без нас. Мы дружно толкали пустые вагонетки и находились примерно на середине длинного штрека, когда со стороны тупика донесся истошный возглас «Бойся!!» и грохот осыпавшейся породы.
Когда мы докатили вагонетки, судьи с охранниками топтались в стороне, а зрители и участники, коих набралось не менее полусотни, копались в огромной куче рухнувшей сверху породы. Я с товарищами бросился помогать…
В тупичке образовалась толчея, из-за которой спасательные работы двигались не так спешно, как хотелось бы. И тут проявил себя Степаныч.
– А ну становись цепью! – рявкнул он на тех, кто бестолково мешал отваливать породу.
В результате у кучи осталось не более десятка человек, остальные отбрасывали куски ближе к вагонеткам – кто лопатами, а кто просто руками. Дело пошло…
Первому из заваленной пары повезло – его откопали сравнительно быстро; врачи оказали ему помощь. Он более или менее оклемался, хотя и был изрядно покалечен: сломанная ключица, пробитая голова… Троица друзей подхватила его и понесла к лифту.
Второго нашли минут через десять, но было уже поздно.
– Мертв, – констатировал доктор.
– Перерыв на обед! – поднялся с раскладного стульчика Анатолий Вадимович. И добавил, глядя на нас: – А вы прежде отнесите тело в морг…
* * *
– Теперь понятно, откуда здесь столько трупов, – негромко делился своими мыслями Андрей Викторович.
Наша команда только что доставила тело погибшего шахтера в медблок на четвертый уровень. У лифта нас встретила парочка охранников. Понимающе и довольно спокойно осмотрев тело, сержант кивнул в сторону морга.
– Несите…
Мы дотащили труп до знакомой двери; кто-то из дежурных медиков отпер замок. Снова в нос ударил сладковатый запах из смеси формалина и разлагавшейся плоти.
Чубаров первым вошел в большую залу, освещенную четырьмя электрическими лампами. Я посмотрел на скисших работяг, державших тело, и перешагнул порог вторым. Низкий потолок все так же нависал над рядами трехъярусных металлических стеллажей, устроенных вдоль левой стены. На каждом ярусе, плотно прижавшись друг к другу, лежали трупы. Здесь все было так, как осталось после нашей уборки: чистые стеллажи и стены, выметенный пол, все покойники на своих местах. И даже угол, который мы расчищали от останков, по-прежнему пустовал.
– Куда его? – запыхавшись, спросил Степаныч.
– На стеллажи, – подсказала дежурная в светло-зеленом комбинезоне. – Он же вроде целенький…
Мы аккуратно уложили тело с краю.
– Он только с виду целенький, – проворчал Гоша. – А внутри все хлюпает.
– Переломан, – пояснил Серега. – Столько породы на него рухнуло! Тонны две, не меньше…
Покончив с моргом, торопливо идем по коридору к холлу. Мы с Чубаровым остались без завтрака и к этому часу изнываем от голода. Жмем на кнопку вызова, стоим, ждем…
Двери лифта распахиваются, и навстречу четверо здоровых мужиков в оранжевых комбинезонах вытаскивают кусок брезента с окровавленными останками. Мы молча провожаем процессию потухшими взорами, толком не понимая, сколько в брезентовом саване лежит человек. Вернее, того, что от него или от них осталось.
– В уголок потащили, – глухим голосом проговорил Антоха.
– Это уже не наша забота. Вот привезут сюда партию новичков – пущай и разгребают, – зашел в кабинку Степаныч. – Поехали! Пока на обед не опоздали!..
На обед мы успели и, к удивлению, обнаружили полупустую столовую.
– А где народ? – спросил я у стоящего впереди шахтера.
– На турнирах, – буркнул тот. – Народ жаждет больших денег и зрелищ. На хрена ему хлеб?..
– Логично, – согласился я, и мы дружно двинулись вдоль раздачи.
* * *
После сытного обеда мы вернулись на двадцатый уровень, где уже поджидал комендант.
– Почему опаздываете?! – рыкнул он.
– Труп в морг отвозили, – ответил я за всех. – Потом обедали.
– А кто породу будет разгребать?! Тут куба три разбросано, а до продолжения турнира осталось двадцать минут! А ну быстро лопаты в руки и за работу!..
Пришлось без подготовки включиться в ударный труд, забрасывая в вагонетки добытую соревновательным способом породу…
Одним рейсом к грузовой клети, конечно же, не обернулись. Обратно гнали вагонетки, обгоняя первых зрителей, спешащих занять самые лучшие места. «Черт с ними, со зрителями, – думал я, отчаянно работая лопатой. – Лишь бы успеть до прихода судей…»
Не успели. За что тут же попали под перекрестный огонь коменданта и главного судьи. Осип Архипович, как всегда, оглушил раскатистым басом, а исполнительный директор зловредно заметил:
– Еще один прокол, и нарветесь на хороший штраф, господа новички.
– Пронесло, – прошептал Чубаров, вставая рядом со мной.
– Тише, – одергиваю его. – Начинается.
Водрузив на нос очки, судья читает:
– Приглашается девятая пара забойщиков: Корниенко и Парамонов.
Два шахтера выскочили из толпы, поставили подписи на документе, схватили инструмент и замерли в готовности на расчищенном тупичке.
– Начали! – командует судья, запуская секундомер.
Под бетонными сводами штрека заметалось эхо частых глухих ударов…
* * *
Вторая половина турнира на двадцатом уровне стала для нас сущим адом. От кровли периодически отваливались «коржи» – огромные куски породы весом по нескольку тонн, а тоннель оглашал один и тот же вопль: «Бойся!!» В редких случаях обвал обходился без жертв, чаще породой придавливая либо одного из участников, либо сразу обоих. Первая послеобеденная пара – одна из немногих, сумевшая отработать свой отрезок времени без происшествий.
Десятую пару завалило полностью, и мы, выстроившись цепочкой, откапывали тела.
– Мертвы, – прозвучало из уст доктора.
И снова лифт, морг, штрек, крик «бойся!». Снова грохот, лопаты, вагонетки…
Одиннадцатую пару бог миловал, а с двенадцатой начались сплошные проблемы. Кстати, именно в составе двенадцатой пары к тупичку направился наш сосед – блондин Стив. До окончания двадцатиминутного забоя оставалось всего ничего, когда сверху рухнуло несколько крупных обломков породы. Стив отлетел к правой стене, а его напарника убило на месте.
Тридцатилетний блондин дергался, орал и истекал кровью. Осмотрев раны, врач повелел немедленно переправить его в медблок. Четверо зрителей вызвались помочь, расстелили брезент, уложили на него пострадавшего. Когда импровизированные носилки проплывали мимо, блондин приподнялся и, размазывая по физиономии кровь, крикнул мне:
– А с тобой мы все равно поквитаемся! Понял?! Мы все равно тебя подловим и грохнем!..
– Болевой шок, – констатировал доктор, когда раненого утащили в тоннель.
Направляясь с лопатой к завалу, я промолчал. А Чубаров тихо сказал:
– Это не шок, Евгений Арнольдович. Он угрожал осознанно.
– Догадываюсь.
– Вам надо быть осторожнее.
– Посмотрим, как у них получится меня грохнуть…
* * *
– Слушай, Степаныч, – спрашиваю, уняв рвавшиеся из груди хрипы, – ты же профессиональный шахтер, верно?
– Самый что ни на есть.
– Вот скажи, ты полез бы крошить породу, если бы знал, что может конкретно завалить?
– Не знаю. Лишние деньги не помешали бы, но жизнь, как говорится, дороже.
Серега с Гошей промолчали, зато Антоха, сверкнув темными глазищами, решительно заявил:
– А я рискнул бы! Только нужно постараться попасть в число первых пар, пока не укрепленный бетоном тупичок короткий и риск обвала не так велик…
«Разумное зерно в твоем плане есть, – подумалось мне. – Я бы тоже рискнул. В крайнем случае. Если на этой долбаной шахте не отыщется чего-нибудь более подходящего для бывшего боевого пловца…»
Турниры продолжались до позднего вечера. Главный судья не стал объявлять перерыв на ужин, отпустив в столовую всех желающих и даже пожелав приятного аппетита. Всех, кроме нас. Мы проводили счастливчиков завистливыми взглядами, вздохнули и принялись расчищать тупик после очередного обвала…
Всякий раз, приступая к расчистке, Степаныч и его приятели работали спокойно и сосредоточенно; я изредка поглядывал на голую породу, нависавшую над головой; бывший врач откровенно нервничал, каждую секунду ожидая обвала…
Мы не сотрясали породу ударами тяжелого инструмента, а потому несчастья не случилось. Нам повезло.
Вскоре турнир завершился. Вернувшись в очередной раз из морга, мы застали церемонию чествования победителей.
– Слава богу, – присел на корточки и привалился спиной к бетону Чубаров.
Последний час он еле переставлял ноги. Да и мне, признаться, все чаще представлялась кровать, на которой можно было расслабиться до утра.
Толпа зрителей и уцелевших участников волновалась в ожидании результатов.
Наконец главный судья поднялся с раскладного стульчика, развернул бумажные листы к свету и зачитал список дисквалифицированных пар участников. Затем, добавив голосу торжественности, произнес:
– Единогласным решением судейской коллегии победителями конкурса забойщиков признаются шахтеры Корниенко и Парамонов.
Фамилия последнего потонула в аплодисментах и овациях.
Выкрикивая крепкие матерные словечки, зрители жали виновникам торжества руки, обнимали их, поздравляли…
– Интересно, сколько ж они отхватили? – задумчиво спросил Степаныч.
– Двести штук баксов! – радостно сообщил стоящий поблизости незнакомый мужичок с перепачканным черной пылью лицом. – По сто штук на каждого!
– А в московском офисе нам заливали про двести пятьдесят, – удивленно парировал я.
– Есть и такой приз, но он дается за победу на другом турнире. Самом сложном и опасном…
– Это куда ж еще опаснее? – вскинул седые брови Степаныч. – И так, почитай, четверть участников в морг снесли.
Чумазый направился к лифтам и на ходу бросил:
– Обживетесь – узнаете. Тот турнир на самом дне шахты проходит. Там вообще редко кто выживает.
– Эй, эй! – закричали мы вслед. – Скажи хоть пару слов об этом турнире!
– Вот пошлют работать на тридцатый уровень – тогда и увидите…
Изрядно заинтриговав нас, шахтер с перепачканным лицом исчез в тоннеле. А возле тупичка продолжалось чествование победителей. Откуда-то появилось пиво в банках. Корниенко и Парамонов (кто из них кто – мы не знали) в радостном возбуждении опорожнили по полбанки, остальное принялись плескать в товарищей.
– Будто заезд в гонках выиграли, – посмеивался Степаныч.
– Заслужили, – парировал Серега. – И, между прочим, тоже жизнями рисковали…
– Не, пацаны, вы поняли?! – кричал один из победителей. – У меня завтра контракт кончается, и такая везуха! Домой с баксами полечу!!
«Действительно, счастливчик, – подумалось мне. – Сто тысяч – выигрыш приличный, да и на счете у парня наверняка накопились бабки. Теперь заживет…»
Потолкавшись у тупичка, отправились к лифтам и мы. «Школа молодого шахтера» закончилась, и завтра нас ждал первый рабочий день в другом качестве.
