20
Карибское море, 170 морских миль северо-западнее о. Сент-Люсия, август 2011 года
Ни для кого давно уже не секрет, что практически во всех армиях, на флотах, в спецслужбах мира живет и процветает довольно жесткая конкуренция. И так было всегда: тяжело вооруженные воины римских легионов свысока посматривали на лучников и пращников, подвизавшихся в легкой пехоте; в царской России жандармы из Охранного отделения были столь нелюбимы армейскими офицерами, что господам в голубых мундирах не подавали руки; работники VI отдела нацистского РСХА, занимавшиеся политической разведкой под командованием красавчика Вальтера Шелленберга, вовсю конфликтовали с четвертым отделом, именовавшимся гестапо и возглавляемым папашей Мюллером, а РСХА в целом усиленно конкурировало с вермахтом, люфтваффе, кригс-марине и всеми остальными конторами гитлеровской Германии. Ту же картину можно было наблюдать и в отношениях между КГБ и МВД в советские времена. «Мы делаем одно дело! И не так уж важно, кого в случае удачи погладят по головке и дадут конфетку!» – по версии великого Юлиана Семенова, примерно так однажды лицемерно заявил бригаден-фюрер СС Шелленберг Мюллеру. На что тот весьма недовольно и сердито ответил: «Я не люблю сладкого!» Лукавил хитрый гестаповский лис – сладкое в виде благосклонных поощрений начальства, орденов и внеочередных званий любят все! И будут любить во все времена, пока существуют командиры, подчиненные, служба во всех ее разновидностях и награды за служебные успехи и достижения…
Поисковые вертолеты, пилотируемые мастерами летного дела, свою задачу, в конце концов, выполнили – утраченный было спутник обнаружили. Затем в дело вступили боевые пловцы, и заметно поврежденный объект был без особых трудностей поднят на палубу эсминца ВМС США. Все последующие мероприятия проходили, по сути, под руководством двух господ, ни в коей мере к командованию боевого корабля не относящихся: обследованием, демонтажем и тщательной упаковкой частей спутника в ящики руководили представитель НАСА и «серый господин» из ЦРУ. Капитан и остальные офицеры эсминца демонстративно игнорировали деловитую возню «прикомандированных умников», тщательно скрывая высокомерное презрение, легкую зависть и досаду по отношению к бесцеремонно хозяйничающим на судне чужакам. Капитан еще в самом начале плавания, хорошенько хлебнув виски и пыхая неизменной сигарой, открыто заявил своим офицерам: «Пусть эти сухопутные крысы делают все, что им угодно, – я подчинюсь приказу командования и в их дела не полезу! Но и в свои ни одному из этих надутых хлыщей не позволю совать нос! Крыса никогда не сможет стать приятелем морскому волку!»
– Капитан, распорядитесь, чтобы пилоты были готовы к вылету! – господин, представлявший на эсминце интересы всесильного ЦРУ, без особых церемоний ввалился в ходовую рубку и, не скрывая брезгливости, недовольно поморщился, потянув ноздрями воздух, в котором отчетливо чувствовался запах сигары, дымившейся в толстых пальцах командира корабля. – Нам необходимо как можно скорее доставить ящики на материк! Как вы прекрасно понимаете, ваш корабль на базу за день-другой вернуться не сможет, а время не ждет. Поэтому мы решили воспользоваться одним из ваших вертолетов – на этой машине мы быстренько доставим груз куда следует.
– Весьма сожалею, дружище, но выполнить ваше распоряжение не имею ни малейшей возможности, – неловко загораживая локтем от цепкого взгляда церэушника стакан с остатками виски на дне, добродушно ответил капитан и пренебрежительно выпятил нижнюю губу. – Я бы с удовольствием помог нашей славной разведке, но, боюсь, сейчас не тот случай. Понимаете ли… вот дьявол, так и не могу запомнить вашего звания… Майор? Подполковник? Хорошо, я буду обращаться к вам как к полковнику! Так вот, полковник, я не могу позволить вам, как вы выразились, воспользоваться моим вертолетом – не имею права! Есть строжайшие инструкции, которые запрещают ослаблять боевую мощь корабля. А оба вертолета – это очень важная часть совокупности боевых средств моего эсминца. Люди, техника – все вместе образует единый организм-механизм. И даже президент не имеет права отдать мне приказ, по сути, подрывающий боеспособность тактической единицы флота страны…
– Вы сейчас издеваетесь надо мной? – не то утверждающе, не то вопросительно произнес гость. – Повторяю: я выполняю важное задание – кстати, санкционированное на самом высоком уровне! – и мне нужен вертолет. Что здесь непонятного, капитан?
– А я повторяю вам, что вертолет вы не получите! – наливаясь нездоровой багровостью, повысил голос капитан и, плюнув на приличия, допил свое виски. – Сколько можно объяснять, что я не имею на это права! И не собираюсь из-за ваших дурацких ящиков терять капитанские погоны… Все, не смею больше вас задерживать! На прощание могу лишь дать совет: свяжитесь с ближайшей авиабазой – думаю, учитывая важность вашей миссии, утвержденной «на самом высоком уровне», командир пришлет вам целое звено «Апачей», а вместе с ними и транспортник «Чинук». Простите, полковник, меня ждут мои прямые обязанности капитана…
«Виски жрать и вонючей сигарой дымить – вот и все твои обязанности, самодовольный краснорожий ублюдок! – от души хлопая стальной дверью рубки, злобно подумал церэушник, ускоренным шагом направляясь в свою каюту. – Но он прав: надо немедленно связаться с авиабазой и потребовать вертолет у них. И пусть только посмеют отказать! Огромный «Чинук» мне не нужен, а обычный боевой вертолет будет в самый раз! А с капитаном мы еще поговорим – ЦРУ не позволит плевать себе на макушку каждому идиоту в форме – какого бы фасона она ни была и сколько бы звезд ни красовалось у них на погонах!»
В течение получаса Уильямс связался с Лэнгли, а затем и с резидентом в городке Гуантанамо, на юго-восточной оконечности Кубы. На весь мир название Гуантанамо прославилось во время скандала, связанного с военной базой Соединенных Штатов, на территории которой находилась тюрьма для террористов. В тюрьме, куда свозили вроде бы бандитов и террористов чуть ли не со всего света, условия содержания заключенных были далеко не райскими – да и просто человеческими назвать их было трудно. Но скандал прогремел, когда стало известно, что заключенных пытали, унижали и всячески над ними издевались…
Правда, военная база США, кстати, вполне законно расположившаяся на «красном Острове свободы», по возрасту гораздо старше и тюрьмы, основанной лишь в двухтысячных, и даже самой Республики. База возникла еще в начале двадцатого века, и много лет больше сотни квадратных километров территории Кубы принадлежало Штатам. Даже когда команданте Фидель Кастро, к великому неудовольствию североамериканцев, прогнал с острова капиталистов и прочих буржуев вместе с их паханом Фульхенсио Батистой, база в Гуантанамо по-прежнему осталась территорией, где властвовали «проклятые гринго». И красная Куба много лет была вынуждена терпеть не самое приятное соседство…
Вертолет прибыл на следующее утро. Ни один из солидных боевых вертолетов обшарпанная вертушка неведомого года выпуска не напоминала – нечто неопределенное округлой формы. Лишь шасси в виде стальных труб-лыж и два разнокалиберных винта – над крышей и на хвосте – позволяли с натяжкой предположить, что этот побитый ржавчиной стальной зверек является именно геликоптером. Единственным преимуществом присланного начальством транспорта, по мнению Фила Уильямса, чуть ли не смертельно оскорбленного видом железного уродца, была способность летать. Поскольку ничего более достойного под рукой все равно не было, пришлось смириться.
«Если этому ржавому ублюдку из семьи вертолетов удалось долететь сюда и успешно сесть на палубу эсминца, – страдая от унижения и стараясь не встречаться взглядами с капитаном, несомненно, специально вышедшим на мостик полюбоваться на присланный могучим ведомством лайнер, размышлял разведчик, – то будем надеяться, что и обратно до Гуантанамо мы как-нибудь доберемся! Нет, дьявол вас всех раздери, какое все-таки унижение!»
– Вы должны взять на борт несколько ящиков с оборудованием, меня и охрану из пяти человек, – непререкаемым тоном сухо объявил Уильямс пилоту, безмятежно покуривавшему у фальшборта – подальше от своей ласточки, отчаянно вонявшей авиационным керосином.
Пилот посмотрел на вертолет, потом на церэушника – наверное, примерно так же санитары в психушках смотрят на помешанных.
– Сколько ящиков? Общий вес? – Выслушав разведчика, летчик слегка улыбнулся и внес в обсуждение полную ясность: – Вы, сэр, похоже, перепутали моего коня с транспортником! Значит, так: возьму только троих! Или вам придется оставить здесь часть ящиков.
Уильямса решение пилота поначалу огорчило, но затем он, следуя примеру летчика, едва заметно улыбнулся и кивнул – если все складывается именно так, то по вполне уважительной причине можно не брать на борт парня из НАСА. Пусть еще поплавает, а мы тем временем поработаем над останками спутника в наших лабораториях…
В течение часа вертолет был обслужен механиками, обычно работавшими с палубными геликоптерами, приписанными к эсминцу, заправлен горючим и смазочными маслами. Ящики бережно уложили в грузовом отсеке, где на откидных скамейках расположились, вполголоса проклиная все легкие самолеты и вертолеты мира, Уильямс и два вооруженных морских пехотинца, прихваченных церэушником для охраны особо важного груза. Пилот занял свое место в кабине, получил разрешение на взлет и через пару минут двигатель басовито загудел, раскручивая лопасти до необходимой для подъема скорости. Вертолет дрогнул, качнулся раз-другой и медленно приподнялся над палубой. Затем качнулся еще разок, напоминая отяжелевшую пчелу, бодро задрал хвост со сверкающим кругом направляющего винта и бочком ушел в сторону, нащупывая невидимую ниточку курса на Гуантанамо…
До Кубы вертолету предстояло пролететь немногим меньше полутора тысяч километров. На такую дальность топливные баки машины рассчитаны не были, поэтому пришлось садиться на каком-то пыльном, заросшем по краям бурьяном, небольшом аэродроме на юге Доминиканской Республики. Доминикана, соседствующая на острове Гаити с нищей республикой, без затей так же назвавшейся именем «Гаити», была намного богаче – чуть ли не в семь раз. Правда, судя по аэропорту и по курам, копающимся в пыли прямо на летном поле, скептически прикидывал Фил Уильямс, уровень благосостояния доминиканцев в справочниках явно завышен. На вопрос, почему нельзя было дозаправиться в более приличном месте, пилот ответил коротко и емко: «Здесь дешевле!»
Спустя шесть часов внизу появилась юго-восточная оконечность Кубы, раскрашенная природой в зеленый, коричневый и серый цвета – с преобладанием все-таки зеленых тонов. Уильямс, не без радостного облегчения констатировал, что «ржавая консервная банка с винтами» добралась-таки до цели, и улыбнулся, вспомнив, что именно на этом кусочке острова так называемой свободы по забавной иронии судьбы расположилась не только военно-морская база США, но и тюрьма.
«Тюрьма Острова свободы! – звучит круто, ха-ха-ха. Неплохое название для комедии или для политического памфлета… Стоп, а почему этот идиот снижается на аэродром? Я же ему говорил доходчиво и ясно – лететь на базу!» – разведчик раздраженно покрутил головой и решительно направился к месту пилота.
– Что за черт, дружище?! Я же, кажется, ясно сказал – сразу на базу, никаких аэропортов!
– Никуда ваша база не денется, – хладнокровно пережевывая жвачку, не поворачивая головы, украшенной огромным шлемом, ответил вертолетчик. – Я обязан отметиться в диспетчерской службе, не то у меня будут большие неприятности. Это займет максимум полчаса, мистер, так что не надо так нервничать и суетиться…
Едва вертолет коснулся шасси бетонной площадки, расположенной далеко в стороне от стоянки разнокалиберных самолетов, как к нему устремился чистенький бензозаправщик. Лопасти геликоптера еще продолжали вращаться, когда из подъехавшей машины вывалились целых три мужика в фирменных комбинезонах и выжидательно уставились на приземлившийся аппарат. Все трое были, как и положено жителям тропических краев, смуглы, усаты и белозубы.
– Какого черта, парни? – спрыгивая на бетон, весело изумился пилот. – Я обслуживание не заказывал, что-то вы, по-видимому, перепутали!
Старший из механиков нахмурился, тупо уставился в извлеченный из недр комбинезона листок, потом посмотрел на бортовой номер вертолета и, по-южному экспрессивно размахивая руками, начал что-то выкрикивать по-испански – Уильямс разобрал лишь два ругательства: «иха дель пута» и «ментекато».
– Ничего, брат, бывает, – разведчик успокаивающе похлопал нервного мужика по плечу и тут же получил в ответ страшный удар в лицо, затем еще один… Солнце, весело сиявшее над аэродромом, погасло, и Уильямс провалился в темноту. Дальше рядом с вертолетом произошло нечто трудновообразимое. Механики, проявляя завидную прыть, в несколько неуловимо быстрых, точно рассчитанных ударов вывели из строя и пилота, и одуревших от неожиданности морских пехотинцев, непростительно расслабившихся после полета. В течение считаных минут нападавшие связали пребывающих в бессознательном состоянии мужчин с помощью широких полос клейкой ленты, не забывая залепить скотчем и рты пленников. Затем четверка без особых церемоний была засунута в кабину бензовоза. Не теряя ни секунды драгоценного времени, победители запрыгнули в вертолет и вскоре винтокрылая машина вновь поднялась над бетонкой. Еще минута – и, закладывая крутой вираж, вертолет устремился на северо-запад, где призывно зеленели покрытые густыми лесами горы…
