39

Конференц-зал сочинской мэрии готовился к важному заседанию. После него планировалось проведение встречи с журналистами. В городе на протяжении последних нескольких дней работала инспекционная комиссия Международного олимпийского комитета. Она тщательнейшим образом изучала как общее состояние дел по подготовке российской стороны к Олимпиаде, так и особо тревожные факты. Причем последним уделялось гораздо больше внимание. Изучение подходило к своей завершающей стадии. Предстояло итоговое заседание комиссии совместно с российскими чиновниками разного ранга. Российской стороне в данном заседании отводилась роль лишь пассивного наблюдателя. Инспекторы МОК собирались озвучить окончательный вердикт относительно целесообразности проведения Олимпийских игр в Сочи.

Предварительные результаты работы комиссии не разглашались. Однако без утечек информации не обходилось. Исходя из слухов, журналисты делали прогнозы насчет содержания конечного решения инспекторов. Прогнозы были безрадостными для России. Дело в том, что значительная часть членов комиссии склонялась к отмене на территории РФ Олимпиады. Свою точку зрения они обосновывали тем, что страна-организатор не в состоянии обеспечить экологическую безопасность в районе проведения крупнейшего спортивного форума. Также инспекторы МОК выражали опасение по поводу вероятности повторения грузино-российского конфликта. Кое-кто намекал на то, что в распоряжении комиссии поступили данные о диверсионной деятельности спецслужб Грузии в районе Большого Сочи. На основе этих фактов делался вывод, что военное столкновение может повториться, причем на российской территории.

Однако, несмотря на категоричность позиции некоторых инспекторов МОК, журналисты в первую очередь пытались отследить мнение председателя комиссии Брюса Сноухантера. Еще до прибытия инспекции в Россию сложилась стойкая убежденность, что характер решения будет зависеть именно от точки зрения председателя. А он успел зарекомендовать себя как ярый противник проведения Олимпийских игр в России. Большинство его прежних комментариев основывалось на понятиях «холодной войны» и носило ярко выраженный антироссийский характер. Прибыв с комиссией в Сочи, Сноухантер воздерживался от подобной риторики. Но даже малосведущие граждане понимали, что «черного кобеля не отмоешь добела». Антироссийские настроения председателя не могли исчезнуть в одночасье. Оставалось дождаться того времени, когда они проявятся. Многие журналисты небезосновательно полагали, что моментом истины станет итоговое заседание комиссии.

До итогового заседания оставалось не более получаса. Члены комиссии МОК постепенно собирались в конференц-зале. Они общались между собой и с российскими коллегами. Общая атмосфера отличалась исключительной напряженностью. Мало кто решался на то, чтобы пошутить или даже просто улыбнуться.

Вскоре в зале появился председатель комиссии. Поприветствовав присутствующих, он быстро прошествовал к отведенному ему месту. Однако внезапно на его пути возник представитель российской стороны.

– Прошу прощения, мистер Сноухантер, – извинился он. – Можно вас на минутку?

– Кто вы такой и что вам нужно? – недовольно спросил председатель.

– Я представитель российской дипломатической службы. Меня уполномочили кое-что вам сообщить.

– Прямо сейчас? Да? Перед началом заседания? Вы не могли лучшего времени найти? – Недовольство чиновника все больше нарастало. Ответов на вопросы он не ждал и собрался уходить.

– Не спешите, пожалуйста. Мы в срочном порядке должны уладить некоторые формальности, – остановил его дипломат. – Процедура довольно простая, однако очень важная для вас и всей вашей деятельности. Поверьте мне.

– Какие еще могут быть формальности? Какая такая важная процедура? – возмущенно переспросил Брюс. – Знаете, мне это все уже порядком надоело. Ваша русская бюрократия просто потрясает. Это невероятно. Практически все время, пока я пребываю в России, мне регулярно приходится улаживать эти ваши бесконечные формальности. Неужели их нельзя было уладить сразу после моего прибытия сюда? Как с подобным отношением к делу ваша страна может именовать себя великой державой? Я этого решительно не понимаю.

– Давайте оставим политологические дискуссии до лучших времен, – настойчиво попросил русский. – В данный момент вам обязательно нужно кое с кем встретиться. Без этой встречи продолжение вашей миссии в России окажется невозможным. Вы не сумете провести здесь ни заседания, ни пресс-конференции.

– Что за неприкрытый шантаж вы себе позволяете? – едва не вскрикнул Брюс. – Поймите вы, наконец, что на меня давить совершенно бесполезно. Я не собираюсь плясать под русскую дудку. Я не буду бегать перед вами на задних лапках. Если мэрия откажет нам в помещении, мы все равно проведем заседание. Пусть нам для этого придется собраться в гостинице или даже в кафе.

– Вам везде откажут. Я имею в виду, что на всей территории Российской Федерации вы не сможете организовать свое заседание.

– Ваш наглый шантаж зашел слишком далеко. Я непременно отмечу данный факт в дополнениях к отчету о работе комиссии. Вы можете нас выслать из страны в 24 часа. Но заключительный акт нашей комиссии в любом случае будет принят. Мы проведем заседание в самолете, на который вы нас посадите. Но какой сильный международный скандал вы спровоцируете этими своими действиями! Представляете заголовки утренних газет? Догадаетесь с первого раза, кого они обвинят в срыве работы комиссии МОК? Зачем вашей стране такие проблемы? Позиции России сейчас и без того выглядят весьма шаткими.

– Во-первых, это никакой не шантаж. Это предупреждение на случай каких-то ваших необдуманных действий. Во-вторых, поднятый вами скандал рикошетом ударит по вас самим. В-третьих, вы все-таки должны согласиться кое с кем поговорить, – прозвучал абсолютно спокойный уверенный ответ.

Чиновник МОК задумался. Тень сомнения коснулась его лица.

– Ладно, я согласен. Пойдемте поговорим с этим вашим человеком, – промолвил он. – Однако учтите, что я сейчас демонстрирую свою добрую волю. В случае повторения шантажа или использования иных форм давления я попросту откажусь от данной встречи. И уж тогда пеняйте на себя. Вашим спецслужбам даже выдворять нас из России не придется. Мы уедем сами.

– Как скажете, – сдержанно отреагировал собеседник, не желая продолжать бесплодный спор. Он указал председателю на ближайшую дверь.

На глазах несколько удивленной публики Сноухантер на пару с российским дипломатом покинул конференц-зал. Они вышли в коридор мэрии и быстрым шагом направились к самому последнему кабинету. Сопровождающий открыл дверь и пропустил иностранца вперед. В кабинете в кресле сидел адмирал Галеев. Он был одет в военную форму.

– Ну, что ж, я оставляю вас наедине. Желаю вам плодотворной беседы, – сказал дипломат и учтиво откланялся.

– Большое спасибо, – поблагодарил Владимир Денисович и сразу же добавил: – Я тоже очень надеюсь на положительный исход нашей встречи. Думаю, что мистер Сноухантер настроен так же оптимистически, как и ваш покорный слуга.

– В чем дело? Это что за провокация? Почему я должен разговаривать с русским военным начальником? Какие у нас могут быть общие темы для бесед? – раздраженно вопрошал Брюс, разглядывая знаки отличия на адмиральской форме.

Иностранец выглядел уверенным в себе. Он напоминал обычного чиновника, которого кто-то соизволил побеспокоить по пустякам. Лишь уголки слегка дрожащих губ выдавали назревавшее в нем волнение. Ему хотелось быстрее оставить этот кабинет, а затем и эту страну. Властный взгляд и ироничная улыбка его нового собеседника не сулили ничего хорошего.

– Не стоит так беспокоиться, господин председатель, – проговорил Галеев. – Сразу хочу возразить вашему предположению. Наша с вами встреча вовсе не является какой-то там провокацией. Я не стану отнимать у вас много времени. Если хотите, то можете даже считать наше общение дружеской беседой.

– Неслыханно, меня приводят к незнакомцу в форме русского адмирала и предлагают дружеское общение, – попытался сыронизировать Сноухантер. – Не играйте со мной в прятки. Лучше сразу озвучьте цель нашей встречи. Я на самом деле очень тороплюсь.

– Видите ли, я хочу задать вам несколько вопросов. Они могут показаться в некоторой степени странными. Но я нуждаюсь в ваших четких и честных ответах на них. Также я оставляю за вами полное право самому решать, отвечать или не отвечать на каждый мой конкретный вопрос. А теперь скажите: вы согласны со мной побеседовать или нет?

– Да, согласен. Надеюсь, что дело действительно серьезное. Не люблю, когда меня дергают из-за мелочей или каких-либо надуманных вопросов, – ответил Брюс.

– Вот и отлично. Присаживайтесь, пожалуйста, на любое свободное место.

Председатель осмотрелся и занял свободное кресло напротив русского военного. Чиновнику МОК становилось все труднее и труднее сохранять вид стопроцентно уверенного в себе человека. В его последних репликах уже проскальзывали нотки беспокойства. Все сказанные им слова являлись не более чем попыткой подбодрить самого себя. Сев в кресло, он еще больше помрачнел. В его глазах были растерянность и негодование. Он смотрел на собеседника и молчал. Ему не давала покоя так и не озвученная цель, с которой его заманили в этот кабинет.

– Вы знакомы с гражданином Канады Крисом Хазерлендом? – задал вопрос адмирал.

Он открыл перед собой папку и извлек фотографию, чтобы показать Сноухантеру. Тот взял снимок и долго смотрел на него. Лицо иностранца при этом чуть заметно побледнело. Он вернул карточку и постарался избежать прямого ответа:

– Сложно сказать что-либо однозначно. Чисто визуально его лицо мне кажется знакомым. Однако я не помню, где я мог видеть этого человека. Знаете ли, приходится по долгу службы работать с массой людей, переваривать огромное количество информации. Я допускаю, что мы могли с ним когда-то видеться. Но вероятнее всего, что я знаю этого человека из газет, журналов или телерепортажей.

– Понятно, – с легкой усмешкой промолвил Галеев. – Ну, так вот. Этот господин недавно задержан нашими спецслужбами по подозрению в совершении теракта в районе Большого Сочи. Этот преступный эпизод уже доказан. В настоящий момент Хазерленд находится в следственном изоляторе. Находится не просто так. Он еще и очень активно сотрудничает со следствием, давая показания. И поверьте уж мне на слово, что это очень и очень интересные показания. Вы бы сами наверняка заслушались.

– А какое я имею отношение к какому-то террористу? – Сноухантер вновь попытался изобразить праведное возмущение. Выглядело это еще более неправдоподобно, чем в предыдущий раз.

– К этому конкретному террористу вы имеете самое прямое отношение, – голосом, полным хладнокровия, отвечал Владимир Денисович. – Дело в том, что арестованный организатор серии террористических актов предоставил нам кое-какие сведения о характере общения между вами. В итоге у нас на руках имеются неопровержимые доказательства получения вами от Хазерленда взятки с семизначным числом. Припоминаете такой эпизод из вашей биографии? Если нет, то я напомню. Эта огромная сумма была передана вам для того, чтобы вы убедили всех членов комиссии МОК единогласно выступить за отмену зимней Олимпиады в Сочи, да и в России вообще. Это ведь не только факт коррупции. Это еще и связь с террористической группой, пусть и косвенная. Согласитесь, что в вашей биографии это позорное пятно.

У председателя задрожали губы, а лоб покрылся крупными каплями пота. Он хотел что-то сказать, но не мог подобрать нужных слов. Зато у адмирала этих слов имелось предостаточно:

– Думаю, что вы хорошо понимаете, что ваша карьера висит на волоске. Одно неосторожное движение, и она рухнет. В такой ситуации я советую вам проявить благоразумие. В противном случае мы попрощаемся с вами. А информация о взятке и негласном содействии террористической деятельности будет передана прессе. Журналисты раздуют такой скандал, что ваше начальство вас по стенке размажет. А общественность скажет, что этого мало.

Сноухантер лихорадочно размышлял. От страха мысли путались, глаза бегали, подбородок подрагивал. Следовало быстро принять единственно верное решение.

После закрытого итогового заседания комиссии МОК в зал были приглашены журналисты. Большинство из них уже подготовили черновые варианты сообщений о результатах заседания. В принятие вердикта в пользу России практически никто не верил. Проведение пресс-конференции по большому счету выглядело бессмысленным. Даже не самые большие профессионалы журналистского дела без труда представляли, что мог сказать Брюс Сноухантер. Поэтому всех в большей степени интересовало не заявление председателя. Интересовали детали, повлиявшие на принятие окончательного решения. Интересовали механизмы принятия решения. Интересовало соотношение голосов «за» и «против» среди членов комиссии.

Первый шок журналистская братия испытала, увидев на лице Сноухантера улыбку. Председатель комиссии отличался тем, что практически никогда не улыбался на публике. А если и улыбался, то делал это весьма сдержанно. По этой причине некоторые российские газеты даже прозвали его «мистером Несмеяном». В западной прессе также постоянно обсуждалась эта тема.

Улыбающийся «мистер Несмеян» подогрел интерес журналистов к пресс-конференции. Запахло настоящей сенсацией. Представители многих информационных агентств спешили заснять Сноухантера и тут же передать через Интернет в свои головные офисы фото с пометкой «Срочно!».

– Уважаемые дамы и господа, – обратился к присутствующим председатель. – Я как глава инспекционной комиссии Международного олимпийского комитета должен заявить следующее. Проведенный нами в Большом Сочи мониторинг не вскрыл ни одного более-менее значительного факта, который смог бы воспрепятствовать проведению здесь Олимпиады. Комиссия не намерена более возвращаться к данному вопросу. Отчет, подготовленный нашими общими усилиями, сегодня же ляжет на стол президента МОК. Просьба задавать вопросы…

В конференц-зале зашептались. Журналисты недоумевали, гадая, чем вызвана такая резкая перемена мнения председателя. Они незамедлительно принялись задавать вопросы. Однако, какими бы коварными они ни были, Сноухантер блистал взвешенными, аргументированными ответами. Это был его звездный час.