Глава 25

Парусник, идущий на буксире, медленно приближался к сомалийскому берегу. Белоснежные паруса развевались по ветру, мачты гордо смотрели вверх, и все это словно переносило зрителей в Средние века, во времена, когда фрегаты, груженные золотом, драгоценными камнями и пряностями, возвращались к родным берегам из дальнего плавания. Но сейчас, к сожалению, корабль шел в порт далеко не победителем.

Порт Могадишо встречал появление корабля. Полковник Фогс, наблюдавший за происходившим на берегу столпотворением, еще раз счел необходимым напомнить кавторангу о нужной последовательности его действий во избежание недоразумений. Когда, наконец, парусник с красующейся на боку надписью «Адмирал Сенин» причалил к берегу, толпа зашумела — уж слишком много было здесь тех, кого весьма интересовал парусник, не говоря о любопытствующих либо просто слонявшихся без дела. А таких здесь всегда хватало. Люди толкались, размахивали руками. Виднелись десятки фотокамер. Среди многочисленной толпы акул пера, выделялся хорошо одетый мужчина европейского вида. На нем был белый костюм, правда, без галстука, в руках он держал небольшой портфель. Посланник Швейцарии Адриан Гресс резко отличался от беснующейся толпы своим спокойствием и кажущимся хладнокровием.

Неподалеку от него, в каких-то двух-трех метрах, стоял Абдулла Хасан. Его вид был таким же безмятежным и внешне очень умиротворенным. Правда, его внешность немного изменилась. У него появились усы и небольшая борода, чудесным образом «отросшие» за такое короткое время. На глаза были надвинуты темные очки с большими стеклами, скрывавшие пол-лица. Полевой командир стоял в своей любимой позе, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

Эти двое также ожидали появления парусника, причем с не меньшим нетерпением, чем репортеры. Когда на берегу, сойдя с корабля, появились Стенин, Фогс и несколько миротворцев, и Гресс, и Хасан, оживившись, двинулись вперед, пробиваясь сквозь толпу журналистов и зевак.

Кавторангу теперь только и оставалось делать, что прикрывать глаза, дабы его не ослепили вспышки объективов. Его и Фогса плотно взяли в кольцо. Из толпы посыпались вопросы:

— Как вы можете прокомментировать случившееся? — прокричала миловидная блондинка, явно работающая на каком-то европейском телеканале.

— Какова будет реакция вашего правительства, господин капитан? Вы связывались с командованием? — прозвучал вопрос откуда-то из глубины толпы.

Новые и новые вопросы летели в сторону кавторанга. Жадные до сенсаций лица газетчиков напряженно всматривались в лицо «допрашиваемого» ими моряка.

Стенин стоял молча и не торопился начинать разговор.

— Как вы оцениваете действия миротворческих сил? — прозвучал очередной вопрос.

С каким огромным удовольствием Стенин рассказал бы о своих «оценках» миротворцев. Вот здесь он мог бы говорить долго, очень долго, но… Фогс «по-дружески» хлопнул россиянина по плечу, тем самым намекая: пора бы уже что-нибудь ответить. Кавторанг натянуто улыбнулся:

— Прежде всего, я бы хотел поблагодарить представителей миротворческих сил за оказанную помощь…

— А как они узнали о вашем бедственном положении? — перебила капитана молоденькая журналистка.

— Когда нас захватили, мы все-таки успели выпустить сигнальную ракету, которая была замечена миротворцами с вертолета, — скупо пояснил кавторанг, — а они, в свою очередь, оперативно и профессионально отреагировали на наш сигнал бедствия. Благодаря их помощи я теперь могу с вами общаться.

На последних словах Стенин пошатнулся и взялся за голову.

— На сегодня, я думаю, вопросов достаточно. Прошу меня извинить, но мне, похоже, необходима медицинская помощь. Да и вообще, сейчас очень трудно объективно оценивать ситуацию.

Журналисты загудели еще сильнее, каждый пытался задать последний вопрос. Но тут вперед вышел полковник миротворцев, заслонив собою командира судна.

— Комментарии будут позднее, когда ситуация окончательно прояснится. — При этом он поднял правую руку и выставил ладонь вперед, показывая этим жестом, что разговор окончен.

Расталкивая журналистов, Фогс повел Стенина сквозь толпу в направлении машины с эмблемой красного креста на капоте, уже стоявшей наготове. Россиянина усадили в автомобиль «Скорой помощи». Как только за ним захлопнулась дверца, машина сорвалась с места и в сопровождении джипа миротворцев двинулась в направлении госпиталя. Журналисты теперь принялись атаковать миротворца, который, словно боксер после матча, устало улыбался в камеру.

— Какова теперь будет судьба российского парусника? — этот вопрос волновал всех присутствующих.

Немец пожал плечами, затем, несколько секунд подумав, ответил:

— Я так полагаю, что судно будет передано законному владельцу в установленные международным правом сроки. А вообще-то, господа журналисты, я человек военный, в тонкостях международного права не силен, — улыбнулся полковник, разведя руками, — наше дело было судно освободить, теперь пусть разбираются те, кому положено.

Такой ответ миротворца, видимо, не удовлетворил искателей сенсаций, и они вновь засыпали вопросами офицера. Однако тот их уже не слушал. Полковник молча поправил свой головной убор и стал протискиваться к джипу, ожидавшему его неподалеку. Толпа не торопилась его отпускать, и военному пришлось чуть ли не силой пробивать себе дорогу.

В этот момент в центре группы журналистов оказался Гресс в своем белом костюме и с какими-то бумагами в руках. Всем своим видом швейцарец демонстрировал, что собирается сделать заявление, чем в считаные секунды привлек объективы всех камер на себя. Глядя в объектив, он выпрямился, поправил лацкан пиджака и с важным видом заговорил.

— Возвращаясь к вопросу о передаче судна законному владельцу, — начал он, — хотелось бы напомнить о решении Международного арбитражного суда, согласно которому Российская Федерация имеет определенную задолженность перед швейцарской корпорацией «Loga».

Наверное, впервые за несколько часов гул стих, все почувствовали, что сейчас будет произнесено кое-что действительно интересное. Журналисты напряженно вслушивались в речь Гресса, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Поскольку российская сторона не ведет выплаты по этому долгу, мы считаем целесообразным заявить о своих правах на данное судно. Стоимость парусника будет высчитана из суммы общего долга, — с этими словами он достал из портфеля бумаги, видимо подтверждающие его слова, и показал их журналистам.

Далее Гресс еще немного поговорил на столь животрепещущую тему. Вот это заявление уже не было переливанием из пустого в порожнее. Репортеры, словно по команде, достав свои телефоны, ноутбуки и прочие средства связи, начали информационный штурм офисов своих компаний, сообщая о только что состоявшемся заявлении, которое запросто могло перерасти в крупный международный скандал. Операторы заработали в режиме прямого включения, выдавая в телевизионный эфир свежую информацию непосредственно с места происшествия.

Огромное здание отеля «Плаза», возвышающееся, словно великан, над столицей Сомали и кажущееся гигантским на фоне остальных, относительно невысоких строений, как ни странно, все же органично вписывалось в панораму города. Расположенный в так называемом бизнес-центре отель выглядел вполне достойно, особенно по африканским меркам. К тому же этот район, считавшийся элитным, постоянно патрулировали полицейские и миротворцы. Здесь можно было не опасаться нападения.

На третьем этаже, в номере люкс, находился Гресс в компании с полковником миротворцев. Они сидели в креслах, мило болтая, очень напоминая пару хороших друзей, встретившихся после долгой разлуки. На столе стояла бутылка вина, на которую сквозь раздвинутые шторы попадали солнечные лучи и, отражаясь в рубиновом напитке, бросали на стол алые отблески. Немец отпил из бокала, затем, подержав его немного в руке, аккуратно поставил на край стола. После этого он развалился в кресле, покуривая сигару. В это время у Гресса зазвонил телефон, и он, извинившись, поднял трубку. Его разговор продлился не очень долго. Практически большая часть реплик швейцарца состояла из слов: «хорошо», «отлично», «да-да». Завершил он короткий разговор словами: «не волнуйтесь, все в порядке».

Затем он улыбнулся.

— Есть повод выпить, господин полковник! У меня новости, которые, уверен, поднимут вам настроение.

— Значит… — вопросительно взглянул немец.

— Вот именно, — кивнул швейцарец, — все в порядке, деньги вам перечислены.

— Приятная информация, — ухмыльнулся Фогс, — но я предпочел бы проверить…

— Что же, это ваше право, — пожал плечами собеседник, — вы можете удостовериться хоть сейчас.

— Именно так я и поступлю. Времена, знаете ли, неспокойные. Так что я с вашего позволения ненадолго отлучусь.

— Пожалуйста, — развел руками Гресс, — я, как человек любящий точность во всем, прекрасно вас понимаю.

Полковник вышел из номера, спустился в холл, направляясь к единственному здесь банкомату. Сейчас там было пусто, поскольку наступило время намаза, молитвы, регулярно совершаемой мусульманами пять раз в день. Миротворец вставил карточку и ввел свой персональный код. На мониторе появилась сумма, указывающая его финансовое состояние. Офицер довольно потер руки, обнаружив, что оно увеличилось на сто тысяч американских долларов. Такие новости способны кому угодно поднять настроение…

Вернувшись назад в отличном настроении, он застал Гресса все так же сидящим в кресле с бокалом в руке.

— Ну что? Теперь вы можете быть спокойны? — лениво поинтересовался швейцарец.

— Совершенно верно, — ухмыльнулся полковник, — но ведь, как говорится, денежки счет любят.

— Согласен. — Алкоголь, видимо, уже возымел свое действие на уроженца Швейцарии: его движения стали более резкими, а глаза заметно блестели.

Миротворец хмыкнул, подошел к столику и повертел в руках уже пустую бутылку.

— Кстати, у меня в городе есть, так сказать, неофициальная резиденция, — произнес он, повернувшись к Грессу, — мы могли бы продолжить отмечать успех там. Очень неплохое местечко, где приятно отдохнуть от здешних реалий. Вряд ли вы здесь найдете еще что-то приличное. А там у меня созданы, так сказать, все условия…

Его собеседник удивленно вскинул брови, непонятно зачем поправил галстук и нетвердым голосом произнес:

— Нет, только не сейчас. Может быть, как-нибудь в другой раз. Вы меня извините, но я очень устал, да и к тому же мне нельзя много пить, а на сегодня лимит уже исчерпан, — он громко рассмеялся собственной шутке.

— Да ладно вам, — махнул рукой Фогс, — может, все-таки по чуть-чуть? Иногда надо и расслабиться. Иначе очень тяжело выдерживать сомалийские реалии.

— Нет, не уговаривайте, господин полковник, — продолжал отказываться швейцарец, — я лучше останусь.

— Ну, как знаете, — разочарованно развел руками офицер, — тогда я вынужден буду вас покинуть.

— Всего доброго, сегодня был удачный день. — Гресс поднялся, желая проводить гостя.

Тот пожал ему руку и удалился. Выйдя на улицу, миротворец огляделся по сторонам. Улыбка уже сошла с его лица, теперь оно имело озабоченный вид.

Через дорогу от отеля стояла машина, из которой высунулся представитель солнечного Дагестана Умар Юсупов, помахав миротворцу. Тот быстрым шагом перешел улицу и уселся на заднем сиденье автомобиля, справа от широко улыбавшегося Хасана.

Кавказец обернулся и пристально посмотрел на немца.

— Ну, и где же он? Не в кармане же ты его принес?

— Не в кармане — не получилось выманить. Как ни уговаривал, он ни в какую, — попытался оправдаться полковник.

— Смотри, в следующий раз обязательно должно получиться, — произнес полевой командир, похлопывая по ноутбуку, лежавшему у него на коленях, — иначе все узнают.

Немец попытался изобразить улыбку, однако она оказалась похожей на гримасу.

— Кстати, за тобой долг, — прищурился Абдулла, — деньги-то ты получил, а, полковник?