Глава пятая
Республика Филиппины; северное побережье острова Катандуанес. Настоящее время.
Я не испытывал к филиппинским воякам неприязни, ненависти или злости. Говорю это абсолютно искренне. Но… война есть война. Мировая или крохотная — ограниченная одним гектаром густых джунглей. Я просто обязан был атаковать троих парней в камуфляже и одержать победу. Иначе проиграл бы сам и, возможно, расстался бы с жизнью.
Выдернув из-под проклятого ботинка свою ладонь, я извернулся и выполнил подсечку, в результате которой ненавистный мне служака грохнулся спиной об землю.
Напротив второго я оказался уже будучи на четвереньках. Данное положение было удобным для атаки с ходу, чем я и воспользовался, зарядив сопернику «двоечку» в пах и солнечное сплетение. На моей стороне была внезапность и кромешная тьма. Лежа на земле, я успел запомнить позиции троих противников, а потому действовал молниеносно. После того как я уложил второго «товарища», я сумел вскочить на ноги, и третий получил уже по полной.
Это был классический удар «маваши гери». Крутанувшись, я от души зарядил бедному филиппинцу ногой в голову. Он тоже куда-то закатился, а за спиной вдруг послышался шорох. Я резко обернулся, готовясь поставить блок, уйти в сторону или сразу нанести удар. И вдруг увидел выставленную вперед руку, освещенную ярким светом фонаря. Глаза давно привыкли к темноте, поэтому пришлось их зажмурить. Через мгновение понял, что это Глеб с фонарем лезет напролом через кусты к месту схватки. И лезет не просто так.
Тот придурок, что топтался на моей ладони и первым получил урок в виде подсечки, успел очухаться и, подняв автоматическую винтовку, целил мне в спину. Выстрела не случилось. Глеб поднял правую руку и, осветив ее, произвел ладонью манипуляцию, после чего послышался лязг затворной рамы упавшей винтовки.
— Один готов, — прошептал Захарьин, осмотрев первую жертву. — Надо бы и других отключить.
— Зачем?
— Чтоб лишнего не рассказали.
— Лучше бы ты включил в своих мозгах функцию «предсказание», — проворчал я. — Обошли бы сторонкой этот чертов лагерь, и не пришлось бы тут устраивать бои без правил…
Поколдовав над двумя оставшимися бойцами, Глеб распрямился и выключил фонарь.
— Готово. Что теперь?
— Двигать надо отсюда. И чем быстрее — тем лучше.
Гипнотизер понимает мои слова слишком буквально и, снова включив фонарь, ломится через кусты.
— Стоять, идиот! — хватаю его за руку. — Во-первых, выруби свет!
Он послушно щелкает клавишей. Свет гаснет.
— Во-вторых, старайся передвигаться бесшумно.
— Да-да… Извини, я забыл…
— В-третьих, займи свое место в строю и покидай его только с моего разрешения.
— Понял.
— И наконец, в-четвертых, нам в другом направлении. Усек?
— Да, Женя.
Повернув в сторону от разбитого лагеря, по-прежнему освещавшего кроны деревьев красноватыми всполохами от десятка костров, мы продвигаемся метров на триста.
— Достаточно, — останавливаюсь я для короткой передышки. — Либо отряд не заметил потери бойцов, либо им сейчас не до нас. Ты как? — оборачиваюсь к Глебу. — До нашего тайника дойдешь или найдем местечко для часового отдыха?
— Дойду, — хрипит он.
— Годится. Тогда короткий привал, и вперед…
Спустя минуту, подкорректировав курс, я вновь веду Захарьина к морю. Где-то вдали слышен шелест набегающих на берег волн, а на востоке уже светлеет небо.
С одной стороны, нам следовало дождаться рассвета, ибо в темноте спрятанное снаряжение все равно не отыскать. С другой — нужно торопиться, так как каждая лишняя минута, проведенная на острове, грозит огромными неприятностями.
* * *
Добраться до берега до восхода солнца мы не успеваем. Густой кустарник с подлеском и осторожность из-за нежелания вновь нарваться на дозор не позволяют передвигаться с необходимой скоростью. Это во-первых. Во-вторых, мы изрядно поплутали в поисках того местечка, где припрятали шмотки. Наконец наткнувшись на него, мы скоренько разбросали прошлогоднюю листву и убедились в полной сохранности снаряжения.
— Мы ведь рядом с морем, верно? — кое-как успокоив дыхание, говорит Глеб, прислушиваясь к прибою.
Я смотрю на уставшего напарника.
— Не надо было каждый вечер бухать, братец. Совсем ты подсадил дыхалку.
Он вынужденно соглашается:
— Признаться, давненько я не бегал на такие дистанции.
— Потерпи. Нам действительно осталось недолго блуждать по лесу.
— Сколько?
— Метров пятьсот. Пошли…
Взвалив на себя ребризеры, костюмы, баллоны с газом, регенеративные патроны и гарпунное ружьишко, мы продолжаем марш-бросок…
Кажущаяся близость песчаной косы с шумом прибоя сыграли злую шутку: спускаясь по склону, я каждую секунду ожидал увидеть в предрассветном мареве спокойную поверхность океана, а на деле перед взором постоянно маячили стволы деревьев, бесконечные лианы, ветви разлапистых кустов…
— Стоп, — вскидываю руку, заметив впереди узкую серую ленту асфальтированной дороги.
Пробираясь к берегу, я постоянно держал в памяти этот линейный ориентир, проскочить который не заметив было невозможно.
— Что там? — дрожащим голосом интересуется Глеб.
— Помнишь ту асфальтированную трассу, что попалась нам сразу после высадки на берег?
— Честно говоря, нет.
— Немудрено. Сутки назад после многочасового заплыва ты еле стоял на ногах и плохо соображал.
— Было дело. Значит, это та же дорога?
— Другой тут нет. И это означает, что мы почти у цели.
Дав Захарьину немного передохнуть, принимаю решение проскочить трассу, пока солнце не показалось из-за горизонта.
— Пошли, — тяну его за руку.
Однако добежать мы успеваем только до обочины.
— Остановись! — Услышав звук работающего мотора, я приседаю на корточки. — Назад! Кто-то едет!..
Мы снова ныряем в заросли и, устроившись за кустом, ждем…
Звук набирает силу, и вскоре с запада появляются военные грузовики с натянутыми над кузовами тентами.
— Один, два, три, четыре… — зачем-то считает Глеб.
— До хрена, — помогаю я покончить с бухгалтерией. — Зачем тебе знать, сколько их?
— Затем, что в них сидят солдаты, — просто отвечает он.
Я присматриваюсь к тем, что уже миновали наш траверз…
— Точно. Неужели и эти по нашу душу?!
— Как знать…
К сожалению, Глеб оказывается прав: прогудев мимо нас, колонна грузовиков останавливается; из кузовов на дорогу горохом сыплется вооруженная «гвардия» в камуфляже.
— Охренеть, — скрипит зубами мой напарник. — Да их не меньше сотни!
— Гораздо больше. Давай-ка продвинемся вдоль трассы в противоположную сторону.
— Зачем?
— Неужели не понимаешь?!
— Нет.
— Сейчас они выстроятся цепью и начнут прочесывать джунгли в южном направлении. Подразделение твоего «лучшего друга» пойдет навстречу, и мы рискуем оказаться между двумя отрядами.
— Ты прав, — глядит он на манипуляции только что прибывших вояк.
Мы отползли на десяток метров в глубь леса, поднялись и быстрым шагом направились на запад — туда, откуда приехали грузовики.
Отрыв не получался. Едва мы отдалились от опасного местечка на сотню метров, как сзади донеслась одна зычная команда, за ней другая…
Оглянувшись, я понял, что предположение относительно цепи и прочесывания джунглей попало в самую точку. Солдатня и в самом деле построилась возле грузовиков в одну шеренгу, а затем начала резво разбегаться в обе стороны трассы.
Пришлось ускориться и нам.
«Интересно, на какое расстояние им приказано отдалиться от грузовиков?» — размышляю на ходу.
— Думаю, они растянутся примерно на километр, — напоминает Глеб о своих неординарных способностях.
— Почему ты так думаешь?
— Их человек сто двадцать, верно?
— Где-то так.
— Ну вот. Чтобы видеть друг друга в густых джунглях, между бойцами должно быть не более шести-семи метров. Умножай на сто двадцать.
— Молоток. Быстро ты постигаешь военное дело.
— У меня отличный инструктор…
* * *
Спасает случайность, ниспосланная ангелом-хранителем одного из нас.
«Не успеем. Нам бы фору в одну минуту! Нет, не успеем!..» — тащу я за руку Глеба сквозь бурелом из сухого валежника.
Справа слышен дружный топот тяжелых армейских ботинок. Воякам гораздо проще бежать по ровному асфальту. Нам же приходится выбирать дорогу, да еще при этом соблюдать осторожность, не производя лишнего шума.
Одним словом, имея солидное преимущество, солдатская цепь резво обгоняла нас. И как знать, чем бы завершилось соревнование, если бы навстречу по трассе не вырулил фургончик с пятнами проступившей ржавчины на белой крыше и сиреневых боках. Это была двадцатилетняя битая полуторка типа «Газель» с пробегом восемь раз вокруг Земли. Завидев ее, лидирующие в забеге вояки остановились и принялись махать руками, приказывая водителю притормозить для проверки документов и груза.
Мы могли об этом только мечтать!
«Газель» тормознула, водитель послушно выскочил из кабины, солдаты обступили его со всех сторон; по цепи был передан доклад, адресованный офицеру.
Ну а мы, пользуясь внезапной заминкой соперников по забегу, продолжили марш-бросок по джунглям…
Оторвавшись от вояк примерно на полкилометра, поворачиваю к берегу и решаю пересечь злосчастную асфальтовую трассу.
— Готов? — спрашиваю у Глеба после минутного отдыха в кювете.
— Честно говоря, нет.
— Извини, напарник, но большего позволить не могу.
Прислушавшись к тишине в последний раз, дергаю его за рукав футболки и сломя голову несусь к асфальтовой ленточке…
Где-то в глубине души считаю, что приключений на нашу голову за последние сутки свалилось предостаточно. Уверен, точно так же полагал и Глеб. Однако некто сидящий наверху и распределяющий эти приключения на душу населения рассуждал по-другому и специально для нас приготовил «вишенку на торте». Этой вишенкой стала патрульная машина доблестных стражей значка и жезла. Местных стражей. Да-да, вы не ослышались: на позабытой богом асфальтовой трассе, соединявшей крохотные рыбацкие деревушки на островном побережье, появилась полицейская машина с мигалками на крыше и непонятными буквами на бортах.
Ее появление совпало с нашим прыжком в дальний кювет.
— Заметили?! — на лету кричит Глеб.
— А хрен их знает, — приземляюсь, растеряв тяжелую поклажу. Быстренько собрав все и взвалив на спину, тороплю: — Бежим! Или ты хочешь познакомиться с местными гаишниками?
Ломанувшись сквозь заросли, мы понеслись по пологому склону, обдирая руки, шеи, лица…
По дороге к берегу мы остановились лишь однажды — удостовериться в том, что полицейские не заметили нашего спурта и проехали мимо. Так оно и было: ни погони, ни одного звука.
Даю Захарьину несколько секунд на передышку и продолжаю марш-бросок, подбадривая:
— Потерпи еще немного. До песчаной косы метров триста…
Погодка выдалась отличной: солнечно, безветренно, видимость — более десятка миль. Для продолжения нашей операции это являлось несомненным плюсом. Из положительных моментов имелся еще один: наш «Астероид» все так же стоял на якоре в девяти милях от берега.
Отрицательных было больше. Для бегства с острова сегодняшняя погода не подходила, ибо любая лодчонка в прибрежной зоне была видна, как бильярдный шар на зеленом сукне ровного стола. К тому же неподалеку от того места, где мы выскочили из джунглей, покачивались на волнах несколько рыбацких джонок. Местные рыбаки то ли ставили, то ли снимали сети. А вот беспризорных лодок у берега не оказалось. Вообще. Ни одной.
Дабы нас не заметили филиппинцы, я присел и заставил сделать то же самое Глеба.
— Мысли есть? — сбросил он с плеча свой багаж в виде ребризера.
— Вариантов немного. Первый: дождаться ночи, пройтись по берегу и попытаться отыскать плавсредство.
— А второй?
— Боюсь, он тебе не понравится.
— Догадываюсь, что ты хочешь предложить. И все-таки озвучь его сам.
— Предлагаю забить баллоны оставшимся газом, поменять в ребризерах патроны с химическим поглотителем, надеть снарягу и отправиться к яхте.
Лицо Глеба исказила гримаса страдания.
— Опять под водой?!
— Я же предупреждал, что этот вариант не для тебя.
Поморщившись и почесав затылок, он выдохнул:
— Ладно, согласен на второй заплыв. Надо сматываться отсюда, иначе до конца жизни придется скитаться по дремучим лесам.
— Логично. Начинай переодеваться, а я осмотрюсь.
— Понял. Сейчас только выкурю последнюю сигарету…
— Выкури. Потом упакуй в мешок все до единой вещи и не оставляй на берегу следов нашего пребывания.
— Постараюсь…
