Глава двенадцатая
Атлантический океан, восемьдесят миль
к северо-востоку от Джорджтауна
Настоящее время
Несколько минут, отпущенных мной для ожидания, истекают. Заканчивается и воздух в стальном баллоне от пускореверсивного устройства.
По моей команде пловцы и охранники проверяют работоспособность дыхательных аппаратов, закрепляют на лицах маски и готовятся покинуть временное убежище.
– Выходим, – командую я.
Иду первым, за мной Миша Жук. В середине группы Алексей с Виталием, за ними Игорь Фурцев. Замыкающий – Георгий Устюжанин. В таком порядке спускаемся до машинного отделения.
Притормозив у входа в машину, поджидаю остальных.
– Нормально, Женя, – слышу голос друга, – мы на подходе.
Все в сборе, можно двигаться через машину.
Вплываю в изувеченный взрывом отсек и… на мгновение теряю сознание от оглушившего звука и ударной волны, окатившей тело с головы до ног.
Черт, где-то рядом разрывается заряд. Судя по силе звука, не дальше сотни метров от затонувшего судна. Хорошо, что мы не успели вылезти через пробоину и судовой корпус частично погасил взрывную волну.
Интересуюсь состоянием подопечных.
– Терпимо.
– Нормально.
– В порядке, только звенит в ушах.
– Как лопатой по затылку… – вразнобой отвечают они.
Задерживаю дальнейшее движение в ожидании следующего подвоха. И не зря – не проходит и минуты, как снаружи гремит второй взрыв.
Его эпицентр еще ближе к «Капитану Федосееву», чем первый, – волна оглушает, сотрясает тело и едва не лишает сознания.
– Сволочь, – бормочу я, поправляя на лице маску, и снова обращаюсь к группе: – Все целы?
Мои парни отвечают относительно бодрыми голосами – сказывается закалка и хорошая физическая подготовка. А вот Алексею с Виталием худо. Они ослаблены долгим пребыванием в воде и столь же долгим кислородным голоданием.
Но постепенно и они приходят в себя. Помогая охранникам протиснуться сквозь обломки дизеля, Георгий высказывает предположение:
– Женя, как думаешь, это не может быть подготовкой к очередному спуску?
– Вряд ли. Чемодан наверху, и мы кавказцев больше не интересуем. Да и заряды рвались поблизости от «Федосеева», стало быть, это не попытка отпугнуть хищников, а прощальный привет от господина Баталова…
Передо мной пробоина с рваными краями. Дальше темнеет толща воды. На всякий пожарный выжидаю, медленно считая до пятидесяти…
Взрывов больше нет. Снаружи тишина.
Пора возвращаться на поверхность…
Было в моей жизни несколько серьезных переломных моментов, когда бытие из черно-белого волшебным образом преобразовывалось в объемное. Вот и сейчас такой же: мы покидаем трюм через пробоину и медленно поднимаемся к поверхности. Слышно, как наверху работает машина «Фурии», что означает подготовку к отходу, аферист Баталов с бандой вооруженных головорезов с минуты на минуту исчезнет с нашего горизонта. Исчезнет так же неожиданно, как и появился. Так почему бы не порадоваться маленькому празднику жизни?
Да, это один из лучших моментов моей жизни. Но поскольку крайности сходятся, то сразу же приходится пройти и через самый худший. О нем – о худшем моменте – я догадываюсь, приметив в желтоватом свете фонаря сразу трех крупных акул.
Взрывы прогремели давненько и слишком глубоко, ненадолго отпугнув хищниц. Пока мы преодолевали половину пути до поверхности, они успели вернуться и поджидали плывущий в их пасти ужин.
Вообще-то, по данным ученых, в год по всему миру и от всех видов акул погибает не более пятидесяти человек. К примеру, от падающих на головы кокосов людей гибнет гораздо больше. Однако про кокосы не снято ни одного фильма ужасов. Да и нам от данного факта не легче – молчаливые твари светлыми тенями наворачивают круги, подбираясь все ближе. И с каждым витком их становится больше.
Приказываю группе держаться рядом.
У Георгия единственный автомат с неполным магазином. Опыта моему другу не занимать, поэтому стрелять он не торопится. До поверхности не менее восьмидесяти метров, а в магазине «АДС» всего два десятка патронов. Не разгуляешься.
Вообще-то «АДС» – надежное и довольно мощное оружие. До его появления мы использовали старенькие «апээсы», предназначенные исключительно для подводного боя. Этот же выполнен в конфигурации «буллпап» – с магазином позади рукоятки со спусковым крючком, что существенно уменьшает габариты и вес. По боевой эффективности он превосходит «АПС» под водой, а на суше не уступает сухопутным «калашам».
Глубина шестьдесят метров. И первая атака белых акул.
Вероятно, кто-то из моих спутников, наблюдая отблески прожекторного света над головой, уже мысленно произносит: «Все, мы почти дошли, еще немного, и спасены!» И вдруг из темной глубины прямо на группу кидаются три крупных хищника.
Атака выстраивается по всем правилам: особи появляются одновременно и с разных направлений. Разогнавшись, они приближаются с намерением пустить в ход острые многочисленные зубы.
– Жора, сзади! – подсказываю я и одновременно вытаскиваю нож.
Обычные стволы, кроме одного малогабаритного автомата, мы оставили на затонувшем судне. Проку от них в борьбе с белыми акулами никакого, а на поверхности мы постараемся не затевать перестрелок, ибо позиция, численный перевес и огневая мощь – явно не на нашей стороне.
Георгий выпускает короткую очередь по ближайшей хищнице.
Подействовало. Акула, резко изогнувшись, виляет в сторону и пропадает из поля зрения. Щелчки с белыми росчерками от стремительного движения длинных стреловидных пуль, а также нервозное поведение подраненной акулы приостанавливают атаку.
Надолго ли?
Конечно, пауза будет короткой – уж мы-то с Георгием знаем об этом. Максимум через минуту зубастые «малышки» поймут, что наша выходка не представляет большой угрозы, и возобновят охоту. Поэтому мы стараемся максимально воспользоваться передышкой – не делая резких движений, продолжаем «восхождение»…
Охранники жмутся к нам, ну а мы, равномерно работая ластами, рыщем четырьмя фонарями по холодному мраку, гадая, с какого направления ждать нападения.
До поверхности – метров сорок.
– Осторожно – слева! – слышу взволнованный голос Фурцева.
Повернувшись и направив фонарь влево, выхватываю лучом самую крупную тварь на дистанции метров пять или шесть. Она плывет точно на меня и уже раскрывает громадную пасть с явным желанием вкусить моей плоти.
Готовлю единственное оружие – неплохо заточенный клинок длиной сантиметров двадцать пять. Маловато и глуповато, но других вариантов нет. Зато есть надежда на друга, который находится ниже и наверняка контролирует ситуацию.
Георгий должен стрелять на поражение, ибо щелчки выстрелов ее не остановят – их она уже слышала.
Жора запаздывает. Возможно, кто-то из новичков закрывает цель, и ему приходится смещаться в сторону…
Вторая короткая очередь раздается, когда хищница приближается до дистанции одного метра. Моя вооруженная рука уже отведена назад, я выбираю место для удара…
И вдруг по ушам хлестко ударяет звук щелчков. Трех или четырех – я не могу разобрать.
Все пули точно входят в брюхо акулы. Та мгновенно меняет траекторию, дергается и, задев мое плечо шершавым, как поверхность слесарного рашпиля, боком, уходит в сторону.
Я на мгновение перевожу дух. Вторая атака отбита, однако радоваться рано – в воде кровь раненых особей, а это плохо. Очень плохо. Почуяв запах крови, акулы повинуются главнейшему инстинкту: убить жертву и утолить голод.
До поверхности – тридцать метров. Ерунда, по сравнению с той глубиной, откуда пришлось стартовать. И чертовски много, когда вокруг тебя кружат пятиметровые твари весом до двух тонн. И самое отвратительное, что они не отвяжутся и позже – когда группа достигнет цели.
Мы по-прежнему медленно поднимаемся, обшаривая лучами пространство вокруг, чтобы не пропустить очередную атаку. Акулы держатся на расстоянии и вроде бы не собираются идти на сближение. Но это не так. Зацепившись лучом и взглядом за одну из них, я замечаю, как она постепенно увеличивает скорость.
Хищницы в третий раз раскручивают смертельную карусель…
Третья атака оказывается самой опасной.
Я успеваю посмотреть на дисплей компьютера и крикнуть товарищам:
– Двадцать метров. Еще немного! А на поверхности мы что-нибудь придумаем!..
Едва умолкаю, как слышу щелчки выстрелов.
Нас опять зажимают в тиски – акулы появляются из темноты с разных сторон и проплывают на огромной скорости в опасной близости.
Экономя боеприпасы, Жора работает короткими очередями – по два-три выстрела. Большинство стреловидных пуль попадает в цели, но кровь, окрасившая воду в розоватый цвет, сводит хищниц с ума. Получается, что чем больше Георгий наносит ущерба стае, тем агрессивней становятся уцелевшие особи.
Когда бешеная круговерть достигает апогея, нам приходится прервать всплытие. Сбившись в кучку, мы ощетиниваемся ножами. Жора продолжает вести прицельный огонь. Однако надежды отбиться тают вместе с боеприпасами…
Нетрудно предположить, чем закончилось бы «восхождение», если бы над нашими головами не прогремел взрыв. Он настолько мощный, что у меня, находившегося выше всех, едва не отлетает голова.
«Фурия» затонула, как только мы достигли поверхности.
– Наша галера на хер сгорела, – выдал Устюжанин очередной перл из народного фольклора и, не удержавшись, оценил мои способности предсказателя: – А ты оказался абсолютно прав, чертяка! В следующий раз обязуюсь внимать каждому твоему слову!
– Лучше обойтись без «следующих разов», – ворчал я, потряхивая звенящей головой.
Накрывшая нас на глубине метров двадцати взрывная волна оглушила и выключила мое сознание как минимум на пару минут. Меньше всех досталось Георгию, находившемуся ниже основной группы. Он-то, бросив бесполезный автомат с пустым магазином, и приводил нас по очереди в чувство.
Рвануло внутри «Фурии». Наверное, как и в случае с «Капитаном Федосеевым», заряд установил подрывник Хасаев. Приладил где-нибудь в машине или в другом отсеке, расположенном ниже ватерлинии. Дело для него было знакомым, опробованным, так что изобретать новый водный велосипед ему не пришлось.
Трудно сказать, сколько невинных людей погубил тот взрыв, но нас он в какой-то степени спас – акул из района погружений как ветром сдуло. Мы постепенно пришли в себя и закончили «восхождение». А появившись на поверхности, заметили вспышку в небе.
– Ого! – залюбовался вспухающим огненным шаром Фурцев. – Не иначе, китайцы празднуют Новый год!
– Ага, мешок с петардами у Деда Мороза рванул, – поддержал его Миша Жук.
– И звали того деда – Заурбек Адамович, – мрачно пошутил Георгий.
– Не поняли, – таращились молодые пловцы то на нас, то на падающие обломки вертолета.
– Чего вы не поняли?
– Как это он так умудрился? Или ему кто-то помог?..
– Ну, сам-то он вряд ли бы так сумел. Ладно, парни, об этом позже. Кажется, нам и здесь предстоит поработать…
Молодежь последние секунды любовалась заревом мощной вспышки горящего авиационного топлива, а мы с Георгием обозревали место гибели второго судна. Неподалеку барахтались люди, кричали и звали на помощь.
Нужно было что-то предпринимать. И начали мы с того, что разыскали на воде обломки деревянного палубного настила, некогда покрывавшего крылья ходового мостика погибшей «Фурии».
– Да не скули ты! – подтащил к нашему «плотику» очередного испанского матроса Георгий. – Моряки как малые дети, только ума поменьше и органы побольше. Жив остался, руки, ноги, голова – в целости. Чего скулит?
Матрос почти не помогал спасителю доставить себя к плавающей деревяшке, а только лепетал что-то неразборчивое и подвывал тонким голоском…
Для начала мы вытолкнули из воды Алексея с Виталием. Усталость и нервотрепка настолько их подкосили, что поначалу они неподвижно лежали посередине настила, не подавая признаков жизни. Нас успокаивало лишь тяжелое дыхание, иногда прерывавшееся хриплым кашлем.
– Ты в порядке? – осветил я фонарем лицо начальника охраны.
Приподняв голову, он вымученно улыбнулся.
– Сейчас в порядке, – прошептали бледные губы. – Не могу сказать, что бывало хуже – в моей жизни такое жуткое приключение впервые.
– Держись, бриллиантовый ты наш, – подбодрил я и отправился спасать следующего бедолагу.
Вот уже несколько минут мы занимались спасением остатков команды «Фурии». Благо взрыв прогремел недавно и течение с ветром не успели далеко раскидать людей.
Уцелевших оказалось не так уж много: четверым посчастливилось отделаться испугом, ушибами и, вероятно, легкими сотрясениями черепных коробок, еще четверо получили ранения различной степени.
Кажется, мы закончили – все, пережившие взрыв и его последствия, на борту плотика или держатся за его края. Я прошвырнулся по округе в последний раз и находился в сотне метров от настила: прислушивался и освещал поверхность фонарем в надежде найти кого-то еще…
И вдруг наткнулся на покачиваемое волнами безжизненное тело. На поверхности его поддерживал наспех наброшенный спасательный жилет. Лицо человека находилось под водой, и надежд я не питал, но все же подплыл и перевернул тело.
Первое, что я увидел, это порванная рубаха, из-под ворота которой пестрела тонкая летняя тельняшка. В голове – у виска – зияло свежее пулевое отверстие.
– А, это вы, товарищ капитан, – прополоскал я горло морской водицей и принялся снимать с трупа спасательный жилет. Ему он был ни к чему, а кому-то из раненых матросов мог бы сослужить хорошую службу. – Неплохо вам заплатили хозяева за работу, а главное – без задержки. Ну, не поминайте лихом и прощайте. Там, внизу, вас заждались голодные представители морской фауны…
Лишившись жилета, тело исчезло под темными волнами.
Оглядываясь по сторонам в поисках палубного настила и облепивших его людей, я внезапно ощутил дикую усталость. Мышцы почти не слушались, голова жутко гудела. Неудивительно – три погружения за день, огромный объем работы, несколько пережитых взрывов и столько пережитых событий на глубине…
Заметив в сотне метров пару светящихся точек, я уж было собрался лечь на спину и потихоньку двигаться в их сторону, как вдруг небо распорол ярко-желтый луч света.
– Это еще что? – невольно прищурил я привыкшие к темноте глаза.
А спустя мгновение услышал гул авиационных движков и своеобразные хлопки лопастей двух соосных винтов.
Я не мог не узнать родных звуков.
К нам приближался вертолет «Ка-27». Наша «вертушка» с нашего военного корабля…
