Глава седьмая
Атлантический океан, восемьдесят миль
к северо-востоку от Джорджтауна
Настоящее время
Правой рукой я удерживаю пружинный механизм лимба, а левой тяну на себя проклятую ручку основного запора. Мне помогает Георгий.
Он немного сместился в сторону от люка, я максимально отодвигаюсь к противоположной стене коридора. Это на тот случай, если внутри герметичного твиндека давление окажется выше, чем снаружи. Сомнительно, что имеется разница давления, ведь «Капитан Федосеев» – не подводная лодка, где все отсеки сварены профессиональными корабелами и имеют многократный запас прочности. К тому же мне хорошо помнится фраза «ужасно болят уши», переданная кем-то из отсека посредством стука. Значит, давление там такое же приличное, как и здесь. Однако, как поговаривали в моем «Фрегате», «чудес не бывает, а фигня случается», поэтому и приходится подстраховываться.
Уцепившись за ручку, упираемся ногами в стену и тянем изо всех сил. Тянем, пока проклятый люк не сдается.
Вначале в недрах замка что-то глухо щелкает, люк резко сдвигается в нашу сторону на пару сантиметров, а потом послушно и плавно приоткрывает круглое жерло проема.
Ну, слава богу!
Внутри темнота и… та же морская вода. Странно. Твиндек же, по словам Баталова, должен быть герметичным! Впрочем, взрывами запросто могло повести силовые наборы стен или повредить сварные швы.
Ладно, выводы сделаем позже. Пора проведать несчастных обитателей убежища.
Хватаем свои вещички, освещаем пространство перед собой и по очереди входим в твиндек.
Первое, что выхватывает луч фонаря в довольно мутной воде, – темный предмет, покоящийся на полу посередине длинного помещения. Подхожу ближе, рассматриваю.
Чемодан! Внешне похож на обычный дорожный чемодан, но этот явно покрепче – бока и ребра жесткости выполнены из металла. Вероятно, это и есть «ценный груз», ради которого Баталов замыслил и организовал свою операцию.
Прямо под собой натыкаюсь на брошенный малогабаритный автомат, второй, точно такой же, Георгий находит в паре метров от чемодана.
С грузом в чемодане разберемся позже, сначала нужно отыскать людей. Бросив на пол авоську, осматриваем внутренний объем твиндека…
Ага, вверху серебристым покрывалом плещется поверхность воды, ограниченная прямоугольным периметром из высоких стен. На поверхности – прямо над круглым люком – плавают три человеческих тела. Живы ли они?
Устремляемся вверх.
Всплываю первым и оказываюсь перед темноволосым мужчиной лет сорока пяти. Открытый рот неистово прокачивает воздух, глаза, как у натянутого на глобус филина, в руке пистолет, стволом которого он испуганно тычет в стекло моей маски.
Я хватаю его вооруженную руку, отвожу в сторону, от греха подальше, затем сдергиваю с лица маску.
– Живой, брат?
– Жи… живой, – запинаясь, отвечает он слабым голосом.
Сделав пару вдохов, я понимаю, что кислорода в оставшемся воздушном пузыре почти нет. Вместо него воздух насыщен углекислым газом и водяными парами.
– На, подыши, – сую мужику свою маску.
Тот прижимает ее к лицу и жадно вдыхает газовую смесь.
Светим фонарями вокруг. Ближе к правому углу замечаем еще двоих. Один парень едва держится на поверхности и помогает не уйти под воду другому. Этот другой совершенно не подает признаков жизни.
Георгий подплывает к ним вплотную.
– Что с ним?
– Придавило рухнувшей в коридоре балкой. Что-то взорвалось неподалеку от трюма, все вокруг загрохотало, стало рушиться, – объясняет парень. – По коридору хлынула вода. Мы еле успели открыть люк и спрятаться внутри твиндека. Судно несколько раз кувыркнулось и через полминуты обо что-то ударилось…
Пока Георгий обследует раненого, поддерживающий его парень дышит с помощью полнолицевой маски ребризера. Это немного придает ему сил.
– Хватит, хватит, – забираем назад маски. – Нельзя так сразу – аппарат на большой глубине выдает чистый гелий, немного разбавленный кислородом.
Вытаскиваю из-под обтюратора рукава заветную фляжку с крепким испанским ромом, захваченную специально для подобной встречи.
– Выпейте по паре глотков – согреетесь, – протягиваю плоский сосуд.
Мужчина жадно пьет, затем протягивает фляжку своему товарищу.
– Скажите… – лепечет он, – наше судно затонуло?
– Затонуло. И лежит на глубине ста восьмидесяти метров.
– А вы кто?
– Мы? – затрудняюсь сразу найти ответ. – Ну… считайте нас спасателями. А вы, надо полагать, охранники ценного груза?
– Да, – отвечает он и удивленно таращит глаза. – Откуда вы знаете?
Но мне не до него. Обернувшись к Георгию, спрашиваю:
– Как раненый?
– Он не дышит, пульса нет. И совсем холодный. Похоже, смерть наступила более часа назад.
Итак, теперь нас четверо. Мы болтаемся между поверхностью грязной воды и потолком твиндека в воздушном пузыре толщиной не более метра. На деле отсек оказывается не таким уж и герметичным, как того добивались организаторы транспортировки ценного груза. По рассказу темноволосого мужчины, сразу после взрыва, когда троице удалось укрыться в твиндеке, воды в нем было немного – буквально по щиколотку. Но уже через час уровень поднялся на метр – вода сочилась по стенам и углам, струилась с потолка.
Неудивительно. Сто восемьдесят метров – приличная глубина, на которой давление возрастает многократно. Странно то, что бедный отсек вообще устоял и не был раздавлен сразу после затопления «Капитана Федосеева».
Мы знакомимся. Мужика зовут Алексеем, он был назначен на судно начальником охраны ценного груза. Его молодой коллега представился Виталием. Опорожнив фляжку и подышав газовой смесью из наших ребризеров, они немного приходят в себя.
Ценным грузом являлся тот пресловутый металлический чемодан средних размеров, который до сих пор покоится на дне твиндека и пристегнут цепью к вваренному в пол кронштейну.
Дышать оставшимся в пузыре воздухом становится уже невозможно. Сложно сказать, сколько бы еще продержались два охранника: полчаса, час, максимум – полтора. Но в четыре глотки мы изведем остатки кислорода минут за двадцать-тридцать. А что дальше?
Настало время подумать о плане эвакуации из подводной западни.
– Не будь простотой, Жора! Ты видел, как он пристрелил ни в чем не повинного мальчишку в рубке? Вот и в наших головах проделают такие же дырки, стоит нам появиться с чемоданом на поверхности моря. В лучшем случае нам позволят подняться на борт «Фурии», но финал будет тем же – с оттяжкой на четверть часа.
Помолчав, старый друг с горечью в голосе соглашается:
– Да, лишние свидетели им ни к чему.
– Вот и я о том же! Более того, предполагаю следующий сценарий после того, как мы поднимем чертов чемодан с бриллиантами. Баталов с Тимуром расстреляют не только нас. Они прикончат и этих ребят, – киваю на выживших охранников, – и всю команду «Фурии». Потом сядут в вертолет и смотаются до ближайшего берегового мыса Гайаны, где их уже поджидает личный самолет Баталова или скоростная океанская яхта.
– А как же судно?
– Судно они пустят на дно тем же способом, каким был затоплен «Капитан Федосеев». К чему им лишние доказательства своих преступлений?
– Возможно, ты прав. Ну и что предлагаешь?
– Предлагаю подумать…
Алексей с Виталием мало что понимают из происходящего, но в разговор не вмешиваются. Подозрительно прищурившись, Алексей делает попытку вникнуть в суть, задает вопросы относительно нашей миссии и того, кто нас сюда прислал, однако я предпочитаю не разводить дискуссий – времени на это катастрофически не хватает. Я коротко объясняю, что наверху болтается судно, на котором заправляет некий злодей, организовавший взрывы на борту «Федосеева». И добавляю:
– Мужики, вам следует понять главное: если бы мы были заодно с этим уродом и хотели завладеть ценным грузом, то вы для нас не стали бы серьезной преградой. Мы давно бы забрали ваш чемодан и смотались наверх, верно?
Логика очевидна, и те вынуждены согласиться.
– А раз так, то давайте подумаем вместе, как выпутываться из создавшейся проблемы.
– Так в чем проблема? – теряет терпение Алексей. – Вы же сказали, будто у входа оставили заряд взрывчатки! Поднимитесь и прицепите их к корпусу своего судна!
– Исключено.
– Почему?!
– Во-первых, на борту «Фурии» находятся два наших товарища и полтора десятка испанских матросов, мало соображающих, для чего их нанял «богатенький Буратино» из России. Во-вторых, не пристало нам – боевым пловцам – топить гражданские суда.
– Что же делать? Тут воздуху осталось на два с половиной вдоха!
– Постараемся как-нибудь выкрутиться…
Буквально за пару минут мы с Георгием лихорадочно придумываем и поочередно оцениваем пять или шесть различных вариантов дальнейших действий. Охранники терпеливо ждут, в обсуждение не вмешиваются и дышат смесью из наших ребризеров.
Все варианты, по тем или иным причинам, не подходят – каждый имеет серьезные изъяны.
Подумав, Жора «рожает» еще один:
– А что, если позаимствовать у мужиков оружие, рвануть наверх и переколбасить кавказцев?
Я чешу свою небритую щеку и приговариваю:
– Неплохо. Неплохо… Но постой! В твоем плане тоже имеется прореха.
– Какая?
– Борт «Фурии» довольно высокий, и подняться на палубу мы сможем только по штормтрапу. А возле него постоянно дежурят от двух до четырех кавказцев.
– Да, всех из воды покрошить не получится, – морщится Устюжанин.
– Бесполезная затея, – ставлю я крест на его затее. – На поверхности мы – отличная мишень для стрелков. Под водой тоже не спрячешься – лысый подрывник моментально забросает нас зарядами пластита.
– Верно. И всплывем, аки дохлая плотва. Так что ты предлагаешь? Не оставаться же здесь!
Внезапно, глядя на вдыхавших газовую смесь охранников, я вспоминаю одну важную вещь.
– Эврика, Жора! – тормошу приятеля за плечо. – Баллоны со сжатым воздухом!
– Какие баллоны? – не понимает он.
– Воздушные баллоны от пуско-реверсивного устройства дизеля!
– Да-да, знаю о таком. И как же ты хочешь ими воспользоваться?
– Если они не пострадали при взрывах, то можно попытаться снять их, перетащить в одну из кают и выпустить воздух.
– А почему не сюда?
– Пошли, расскажу по дороге…
Почти каждое судно, оснащенное мощной дизельной силовой установкой, имеет пуско-реверсивное устройство для запуска. Это довольно сложная штука, включающая помимо воздушных баллонов электрический компрессор, редуктор, запорные вентили, несколько клапанов и сепараторов, систему охлаждения, трубопроводы и прочее. На относительно небольших судах эта система из-за тесноты размещается непосредственно в машинном отделении. На средних и больших кораблях устанавливается в отдельном отсеке, по соседству с машиной. «Капитан Федосеев» – судно немаленькое, стало быть, у нас есть шанс отыскать целые и невредимые баллоны.
Дав охранникам вдоволь надышаться и прочистить легкие, мы просим подождать минут десять-двенадцать, натягиваем маски и исчезаем под водой.
Нам предстоит пройти хорошо знакомой дорогой до разрушенной машины. Плывем, стараясь побыстрее преодолеть три десятка метров. По дороге Устюжанин допытывается:
– Так что ты задумал? Рассказывай.
Я могу смело озвучивать свои планы – наверху моего голоса никто не услышит.
– Если мы не вернемся к положенному сроку, Баталов занервничает и пошлет вниз наших парней, согласен?
– Уверен, так и будет.
– Но их одних он послать не рискнет – за время общения с ним в Москве я довольно хорошо раскусил его осторожную натуру. Он наверняка прицепит к нашим ребятам несколько сопровождающих – предположим, Тимура (он же хвастал умением общаться с аквалангом!) и еще кого-то.
– Логично.
– Так вот… – поворачиваю к последнему коридорному аппендиксу, который ведет к машинному отделению. – Мы перетащим охранников в надежное место, предварительно стравив туда воздух из баллонов, а у твиндека устроим засаду.
Некоторое время товарищ молчит, взвешивая все «за» и «против», потом удивленно выдает:
– Гениально, Женя! Кроме одной детали.
– Какой?
– Как бы нам впотьмах не попутать наших с не нашими. В костюмах-то все одинаковые!
– Разберемся. Ну-ка, Жора, поищи гаечные ключи, а я смотаюсь в соседний с машиной отсек.
Товарищ шарит по полу лучом фонаря. Я же, затаив дыхание, налегаю на дверцу соседнего отсека и заглядываю внутрь.
– Фух! – облегченно вздыхаю, обнаружив не пострадавшие от взрыва баллоны.
Подхожу ближе. Для начала решаю проверить по манометрам давление в баллонах и сделать выбор.
Не выходит – на одном баллоне стекло прибора разбито, а стрелка лежит на верхнем упоре. Во втором практически пусто. Остается третий – последний.
Освещаю циферблат его манометра. Давление ниже нормы – около сорока атмосфер, но выбирать уже не приходится, главное – стальной сосуд невредим.
Что теперь? Изучаю небольшое помещение, где размещено пусковое устройство. Если не повело силовой набор, то не придется искать уцелевшую каюту и перетаскивать туда довольно тяжелые баллоны.
Визуальный осмотр ничего не дает – на вид, стены, потолок и углы не пострадали, но так ли это на самом деле?
Появляется Георгий. В руках несколько гаечных ключей, которые удалось отыскать на полу возле искалеченного дизеля.
– Отвинчивай этот трубопровод, – показываю на основную трубку, подходящую к запорному вентилю.
Он быстро откручивает гайку. Я отвожу в сторону трубку и вращаю вентиль, выпуская на свободу порцию воздуха, – так проще убедиться в герметичности помещения.
Задрав головы, мы с Жорой внимательно следим за образовавшимся под потолком пузырем…
– Сито, – цедит мой друг.
Да, на этот раз не повезло – прямо на наших глазах пузырь уменьшается в размерах. Это означает, что воздух уходит сквозь невидимые щели.
Придется искать другое укромное местечко.
Смотрю на дисплей наручного компьютера. Время рабочей смены подошло к концу, значит, у нас остается не более тридцати минут. Если за этот срок мы не выйдем на связь – Баталов отправит сюда поисково-ударную группу.
– Вот что, Георгий, – спешно направляюсь в сторону трапа. – Откручивай гайки крепежных винтов баллона, а я поищу подходящую шхеру.
– Понял. Действуй…
