Глава 8

Капитан первого ранга Ломашевский сидел перед экраном монитора и смотрел на осунувшееся лицо адмирала, начальника Разведуправления флота, и думал. Информации на него вывалили целый ворох, но полезность ее сейчас для него лично, как для руководителя операции, была практически нулевой. Да, материалы, которые должна спасти группа Истомина – это материалы высочайшей ценности, стратегические материалы. Да, ЦРУ за них пойдет на все, и исламисты тоже.

Это все было и так понятно, но связи с человеком, который эти материалы нес, как не было, так и нет. А он, Ломашевский, не бог и не провидец. Он, может, и умеет многое, у него богатейший опыт в подготовке и проведении уникальных операций за рубежом, но… Но есть же границы возможности у любого человека.

– Вы уверены, Денис Васильевич, что подобранная вами группа идет по следу агента, что они не попались на хорошо организованную дезинформацию, что материалы все еще не захвачены противной стороной?

Задали все-таки этот вопрос. Как Ломашевский не хотел его услышать, да еще в такой нервной форме. Фактически три вопроса в одном, на каждый из которых надо давать обстоятельный ответ. И это он слышит из уст профессионального военного разведчика. Наверное, и отвечать надо так, чтобы у руководства появилась уверенность в успехе, не раскрывая при этом деталей проводимой операции. Значит, отвечать надо коротко.

– Уверен, – ответил Ломашевский.

– А если уверены, то назовите мне сроки окончания операции, – уже с плохо скрываемым раздражением потребовал с экрана монитора адмирал.

– Сроков назвать не могу, – стараясь отвечать ровно и спокойно, произнес Ломашевский, – потому что нет связи с агентом. Агент мечется, агент не знает, что мы идем за ним, на агента охотятся. И может, вы в конце концов скажете мне, что происходит. Почему нам не помогают, а только нагнетают обстановку. Дополнительная полезная информация очень помогла бы группе Истомина.

– Боевые пловцы на берегу, – с неудовольствием проговорил адмирал, глядя куда-то в бумаги на своем столе. – Как вы могли решиться на такое?

– Они не просто боевые пловцы. В первую очередь разведчики-диверсанты, обученные действовать практически в любой обстановке. Плюс знание языков, что является неотъемлемой частью их боевой квалификации.

– Истомин, Истомин, – задумчиво проговорил адмирал. – Не родственник ли он капитана первого ранга Истомина?

– Это его сын, – улыбнулся Ломашевский. – Капитан третьего ранга Истомин Андрей Владимирович. Герой Парагвайской операции прошлого года.

– Да, да, – кивнул адмирал.

– Что происходит, товарищ адмирал? У нас большие проблемы?

– Проблемы? Большие, Денис Васильевич. Операция на контроле в Генеральном штабе и… у президента. Этим материалам придается огромное значение, потому что они могут повлиять чуть ли не на всю внешнюю политику. Ты правильно понял, что я не просто держу тебя у экрана, а жду одного гостя. Но ты… от него тоже многого не ожидай. Этот визит опять направлен не на то, чтобы тебе там помочь, а успокоить определенное ведомство.

– Внешняя разведка?

Адмирал поднял глаза на Ломашевского, но не ответил. Где-то там в комнате, в которой находился сейчас адмирал, послышались голоса, шаги. Адмирал исчез с экрана, а спустя минуту перед глазами Ломашевского появился человек с широким лицом и суровыми бровями.

– Здравствуйте, Ломашевский! – четко произнес человек. – Денис Васильевич, верно?

– Так точно, товарищ генерал, – ответил Ломашевский, который вспомнил этого человека по одному из совместных совещаний со Службой внешней разведки.

– Ага, ну и отлично. Значит, вы руководите этой операцией! Сожалею, что вас бросили на это дело без нужных для работы данных и подготовки. Но, насколько я знаю, флот еще никогда не подводил, так?

Ломашевский промолчал, считая, что подобная похвала хороша для молодых неопытных лейтенантов, которые еще покупаются на нее.

– Значит, вы ее еще не нашли, – сказал генерал. – Я в курсе хода операции, но вы мне все-таки скажите: вы уверены, что материалы еще у этого… этой девушки?

– Очень они, вижу, всех беспокоят, – не удержался Ломашевский от колкости.

– Очень, Денис Васильевич! Вы даже не представляете, насколько сильно беспокоят. Последствия могут быть серьезными после их применения. Ну, да не мне вам рассказывать, чего иногда стоят разведданные.

– Ну, а если они так важны, то почему же нам никто не помогает? – угрюмо поинтересовался Ломашевский. – Теперь этот вопрос я могу задать уже не своему начальству, а непосредственно вам, чье ведомство, как я понимаю, представляет эта шустрая девица. У моих людей даже ее фотографии нет, не говоря уже о явках. У них нет ничего, кроме теплого еще следа и умения по нему идти. Считайте, что это просто чудо, что мы ее еще не потеряли.

– К сожалению, Денис Васильевич, к сожалению, – выдавил генерал, – мы не имеем права передавать вам такие данные. Не мне вам объяснять, что такое законы в нашей среде. Они написаны кровью! Я знаю, что у ваших людей отличная подготовка, что вы послали самых умелых и опытных, я знаю, что они обладают «верхним чутьем». Помочь я вам могу пока только советом. Человек, по следу которого вы идете, естественно, не знает, что вы друзья и намерены помочь. Последний раз девушка выходила на связь еще до того, как вас ввели в операцию. Она очень высококлассный специалист, с высочайшей способностью к выживанию, великолепно ориентируется в оперативной обстановке.

– Это мы уже поняли, товарищ генерал. Она лихо обходит ловушки, которые ей ставят чужие спецслужбы.

– Да, это она может. Теперь конкретные советы. Прошу вас не передавать все дословно своим людям, как пожелания нашего ведомства. Просто направляйте их, хорошо?

– Я вас слушаю.

– Она сейчас не будет пользоваться запасными каналами связи и явками в тех странах, в которых находится. Логика такого подхода проста: она считает, что нападение на яхту «Венера» не случайно произошло у берегов Северной Африки. Она будет считать, что в Северной Африке ей расставлены ловушки и она поставит под угрозу провала других агентов. Она станет прорываться, теряться в неспокойных районах, где действия других разведок затруднены, где затруднена легализация. Она будет самостоятельно выходить к нашим границам либо к границам тех стран, где наше ведомство контролирует ситуацию, где оперативно мы сильнее. Помните, что уповать на замеченные тенденции в ее поступках нельзя. Она непредсказуема, кроме, может, тех выкладок, о которых я вам только что сказал.

– Это все? – ледяным тоном спросил Ломашевский.

– Понимаю, что ничего особенно ценного я вам не сказал, но многое, как разведчик, вы поняли и между слов. Кроме сказанного, могу добавить, что наше ведомство с этого момента будет оказывать вам всю необходимую помощь. Резидентура оповещена, оперативники стянуты в этот район и находятся на постоянной связи. Вам незамедлительно будут передаваться любые технические средства, оказываться любая другая помощь. Связь через меня.

– А почему вы сами…

– Денис Васильевич, – с укором сказал генерал, – ну есть же рациональная составляющая в любом деле! Вас ввели в операцию, потому что она носила морской характер. Затем ее характер изменился. Так что же, нам забрасывать и вводить в дело другие группы? Без подготовки, нарушая принцип строжайшей секретности. Вы прекрасно справляетесь, а наводнять регион нашим оперативным составом – это… уже попахивает маленькой войной. А ведь никто не должен знать, что материалы похищены именно для нас. Вот и вы это помните и не оставляйте следов, которые указывали бы на действия нашей державы. По возможности, конечно.

Допрос единственного пленного ничего не дал. Андрей, собственно, и не особенно рассчитывал на положительный результат. Главное было в том, что эта банда с сомалийской территории в самом деле шла в монастырь, что она о белых людях ничего не знала и этот бой был для них полной неожиданностью. Кажется, с этой стороны опасность не угрожала. Сюрприз ждал спецназовцев совсем в другом.

Когда наконец появились монахи во главе с тем самым стариком и буквально приплясывающим от нетерпения Поло, Андрей насторожился. Уж больно торжественным было лицо у этого настоятеля или старейшины. Да и молодой эфиоп слишком возбужден и все время норовил подмигнуть. Что-то он знал и горел от нетерпения поделиться. Но заговорил сам настоятель, и Поло пришлось переводить.

– Вы поступили как христиане и как христианские воины, защищающие веру. Мы благодарны вам за это. Наш долг молиться за вас, за ниспослание удачи в ваших добрых делах, за спасение ваших душ. Братья послушники собрали вам в дорогу немного еды и приготовили фляги из тыкв с водой. День пути отсюда в любую сторону не приведет вас к воде, а будет только иссушать ваши тела и души.

Пока настоятель торжественно и витиевато говорил, его помощники разворачивали, показывали то, что они приготовили. Это была сказка! Там было хорошо прокопченное куриное и козье мясо, которое пару дней могло путешествовать с ними по саванне. Это решало многие проблемы. Но самый большой сюрприз ждал в конце. Когда Коля Рыськин и Миша Маштаков сложили в рюкзаки подарки монахов и стали спускаться по тропе, подталкивая связанного пленника, старик задержал Андрея.

– Если вы ищете белую девушку со светлыми волосами, которая спасалась от других белых людей, то я скажу, что она была здесь.

– Может, ты говоришь совсем о другой девушке? – осторожно спросил Андрей.

Поло нетерпеливо перевел и даже губу прикусил.

– Девушка с серыми глазами, светлыми волосами, гибкая, как леопард, и сильная, как удав. Но и у нее не было сил. Она провела у нас половину дня вчера. Просила никому не говорить, что мы ее видели, опасаясь беды для общины. Мы думали, что беда придет с вами, а она пришла после вас. Но это не то, о чем она предупреждала. Мы будем молчать и никому не расскажем ни о ней, ни о вас.

– Из какой она страны, старик?

– Мне это неизвестно, я не смог заглянуть в ее душу. Только она в большой беде. Она женщина-воин. И пошла она к морю. Я думаю, что к морю.

– Старик, это очень важно! – возбужденный Андрей положил руку настоятелю на плечо и посмотрел ему в глаза. – Пожалуйста, вспомни, как она это сказала или как ты это понял.

– Она сказала. Два раза сказала, что ей только дойти до моря и там она будет в безопасности.

– Спасибо, старик! Ты очень помог нам, ты очень помог другим хорошим людям в этом мире.

– Я надеюсь, – кивнул смиренно старик. – Благослови вас Господь!

– Ну, что я говорил, – тараторил за спиной Андрея Поло, когда они спускались по тропе, – что я говорил. Вон как они нам помогли, а ты сомневался. Ты меня слушай, я еще и не так помочь могу.

Андрей молча догнал своих бойцов, уже возле зарослей в речной долине. Он велел посадить пленника на землю, а Поло – остаться его сторожить. Потом он со своими спецназовцами отошел в сторону метров на пятьдесят, чтобы не дать возможности подслушивать не только бандиту, но и эфиопу.

– Ну, старик что-то сказал напоследок? – догадался Рыськин.

– Да. Она была здесь вчера половину дня. Мы отставали всего на несколько часов. И еще она пыталась внушить старику, что пойдет к морю.

– Ложный след? – кивнул Маштаков.

– Уверен, – согласился Андрей. – Она не пойдет туда, наверняка считает, что ее будут преследовать, хотя о нас она ничего не знает. Просто думает, что кто-то схватился с пиратами в воде, когда они нашли контейнер. Например, могла решить, что действовали боевые пловцы американского флота. Было бы логично ожидать их прибытия, если в операции замешано ЦРУ. И ликвидация пиратов логична.

– И куда она пойдет?

– В Южный Судан!

– Да ладно! – уставился на командира Маштаков. – Баба и в этот змеюшник?

– Миша, ты посуди сам. Легко ли найти человека в спокойной и относительно благополучной стране? Отвечу тебе сам: легко. Достаточно подкупить нескольких человек, которые все за тебя тут решат. Например, начальников районных полицейских участков. Или на другом уровне, подкупить начальника полиции всей страны. И все! Решение проблемы! Ее будут легально и активно ловить все копы в стране. А потом передадут заказчику. Теперь скажи, кого надо подкупить в Судане, чтобы поймать нашу беглянку? Да каждого полевого командира, каждого главаря банды. Да там черт ногу сломит!

– Ладно, – согласился Рыськин. – Пока она на территории Эфиопии, нам нужно быть в курсе всех происшествий. Иначе следов… зуб даю, что ее еще кто-то пасет, кроме нас. А у него возможностей побольше, потому что он местный или резидентуру подключил. Тут есть соображения, а вот чего с пленным будем делать? Обуза, командир.

– От обузы придется избавляться, – согласился Андрей и посмотрел на своих бойцов.

Оба офицера отвели глаза и брезгливо сплюнули. Истомин вздохнул и лишний раз недобрым словом помянул свою командную должность. И решения ему принимать, и ответственность ему нести, и… от неприятных поручений своих людей беречь. Ладно, сам.

Андрей быстрым шагом подошел к эфиопу, сидевшему рядом с пленником, и велел догонять остальных. Поло с готовностью вскочил и ушел вперед. Истомин зашел за спину сомалийцу, втянул из ножен под правой штаниной нож и точным ударом вогнал его под левую лопатку. Сомалиец выгнулся, жадно схватил ртом воздух и с вытаращенными глазами повалился на бок. Пару секунд тело еще дергалось, а потом сомалиец затих. Андрей тщательно вытер лезвие ножа о рубашку убитого и засунул его в ножны под штаниной. Все, это неизбежная часть его работы, и нечего тут думать. Тело лучше оставить. Если те, кто придут искать этих бандитов, найдут тело здесь, то причин в чем-то подозревать монахов не будет. Перебили банду в низине, и все.

С того момента, когда Поло при самой активной помощи Коли Рыськина украл из полицейской машины переносную рацию, прошли сутки. Вряд ли эфиопская полиция знала такой способ быстро пресекать обширные пространства страны, как пользование железной дорогой. Нет, полиция, как и большинство людей, понимала и предполагала, что человек воспользуется пассажирским транспортом: автобусом, самолетом, поездом. Но чтобы кто-то решился проехать более тысячи километров на грузовых составах! Это же неудобно, в них же нет условий. Даже преступник и тот будет прятаться, скрываться, менять внешность, документы и стремиться незаметно сесть в пассажирский поезд…

Это расстояние спецназовцы могли бы проехать и за сутки. Но им приходилось реагировать дважды на сообщения, которые они слышали на полицейской волне. В первом случае это было нападение в кемпинге, которое оказалось на самом деле лишь пьяной дракой. Во второй раз это было происшествие на трассе. Там тоже умышленные действия не подтвердились. Всего лишь ДТП с участием трех автомашин.

Но каждый раз группа отправлялась проверять, а не след ли это их неуловимой беглянки, не было ли происшествие попыткой захватить ее силами чужих агентов. Отправляли оба раза Поло, который убедил в своей верности и доказал, что ему интереснее участвовать в авантюрах этих странных белых людей, чем возвращаться к своему контрабандистскому ремеслу. Он очень надеялся, что белые дадут ему потом много денег, а может, посоветуют другим белым взять его в помощники, когда те приедут в Эфиопию по каким-то своим таинственным делам. Любил Поло таинственные дела, с детства любил.

Уже второй запасной аккумулятор для украденной радиостанции стал заметно выдыхаться. Зарядить было пока негде, и придется что-то придумывать.

– Нет, – в который уже раз убеждал своих белых друзей Поло, – нам надо как раз неподалеку от Гамбелы быть. Там граница и Южный Судан, а на юго-западе туристический район. И туристов со всех стран столько проходит, что и в лицо не запомнишь. А Гамбела стоит в плане почти любой туристической программы. Ваша девушка обязательно постарается в ней затеряться и воспользоваться случаем пересечь границу. Тут горы, и это легко сделать.

– А что тут интересного? – проворчал Маштаков, сбрасывая опустевший рюкзак на траву и усаживаясь рядом. – Заповедники, слоны, львы. Этого добра в любой части Африки сколько хочешь.

– Как что! – возмутился Поло. – Да сюда туристов везут уже на второй день из Аддис-Абебы. Тут же посещение селений местных племен. Ритуальные танцы, знакомство с жизнью и бытом, традиционными ремеслами. Туристы только ночуют в Гамбеле, а потом два дня ездят по деревням. Это очень хорошее место, потому что много туристов, тут туристы оставляют очень много денег, покупая всякие безделушки, что режут из кости мастера, шьют и плетут в деревнях женщины. А еще здесь есть деревня Итанг, не слышали разве? Там живет племя нуэр, а это большое племя, оно населяет и юго-запад Эфиопии, и восток Южного Судана. Понимаете?

– Понятно, чего ты завелся, – похлопал эфиопа по плечу Рыськин. – Это большой племенной союз, у них родственные связи за границей, они тут через кордон как к себе домой по три раза в день ходят. Проводника легко найдем, так?

– Конечно! – обрадовался, что его поняли, Поло.

Рация вдруг заработала очень интенсивно. Только что из нее звучали короткие фразы, приказы и распоряжения патрульным, как вдруг стали раздаваться резкие команды и гул голосов. Поло схватил ее, сел на корточки и свел брови. Андрей попытался спросить его, что интересного происходит, но паренек только поднял предупредительно руку, чтобы не мешали. Рыськин сразу все понял и достал из кармашка рюкзака недавно купленную туристическую карту восточных районов Эфиопии.

Наконец Поло поднялся и быстро заговорил.

– Нападение бандитов! И совсем недалеко отсюда есть убитые, горит машина! Говорят, была перестрелка.

– Где? – Андрей схватил карту и расстелил ее на траве. Спецназовцы присели вокруг на корточки.

– Вот тут, наверное, – показал пальцем Поло, который при своей контрабандистской профессии превосходно разбирался в картах. – Между деревней Агнуак и чайной плантацией Тэпи. Там развилка дорог сразу на выходе из ущелья. А на южных склонах чайные плантации.

– Вперед! – скомандовал Андрей, отдавая Рыськину карту. – Поло, где ближе выйти к автобусной остановке? Ну-ка, сориентируйся на местности.

– Не надо на автобус, надо на шоссе. Там деревенских машин много бывает. Кто кур на продажу везет, кто овощи. За несколько долларов нас с удовольствием довезут. И быстрее, чем на автобусе с остановками у каждой деревни.

Как и предполагал молодой эфиоп, на месте они оказались минут через тридцать. Попросив остановить старенький пикап, они сошли на обочину и стали смотреть на дорогу. Движение было перекрыто, в обоих направлениях скопилось уже много машин, даже два туристических автобуса. Спецназовцы переглянулись и молча друг друга поняли. Большинство туристов были белыми людьми, скорее всего европейцами. Они с любопытством толпились возле полицейских, пытались фотографировать.

Одна машина стояла капотом к скале. Передний бампер был смят, водительская дверь открыта, а с сиденья свешивался чернокожий водитель. Еще одна машина лежала на боку в противоположном кювете и горела, нещадно чадя. Горело и под капотом, горела резина передних колес. Асфальт был исполосован черными следами автомобильных колес. То ли тут резко тормозили, то ли с пробуксовкой трогались. Валялось много стекла от разбитой автомобильной оптики.

Спецназовцы смешались наконец с туристами и стали рассматривать место происшествия. Полицейские безуспешно пытались оттеснить зевак и отгородиться пластиковыми конусами и цветными лентами. Один из офицеров опрашивал на английском двух европейцев, видимо очевидцев. В стороне шел допрос еще нескольких крестьян, которые сегодня через ущелье гнали скот.

В целом картина нарисовалась следующая. Движение на этом участке дороги всегда было небольшим. Но никогда тут никто не стремился превысить скорость, потому что участок был опасным и из-за ограниченной видимости, и из-за обилия крутых поворотов, а еще из-за иногда выбегавших на дорогу антилоп и бабуинов. А если учесть, что обезьяны у местных племен считаются священными животными, то рисковать обычно никто не хочет. А примерно полчаса назад вдруг две машины на бешеной скорости пронеслись с востока в этом направлении. Это видела чета европейцев, которых сейчас допрашивал офицер полиции. Эти лихачи, как поняли спецназовцы, «подрезали» на повороте машину европейцев, да так, что их новенький «Фольксваген» чуть не слетел с дороги. А потом европейцы приехали сюда и увидели то, что сейчас видят все. Стрельбы они не слышали, и это понятно, потому что были в этот момент в ущелье.

А вот крестьяне рассказали больше интересного. На их глазах две машины догнали третью, которой сейчас тут нет. Одна пристроилась сзади, вторая обогнала и попыталась встать поперек дороги. Наверное, эти две машины хотели остановить третью, которую догнали. Потом раздались выстрелы. Испуганные крестьяне не поняли, кто и в кого стрелял. Они даже не особенно разглядели людей, которые находились в этих трех машинах.

Получалось так, что после попытки остановить неустановленную машину оттуда стали стрелять по преследователям. Одна машина врезалась в скалу – был убит водитель, вторая, наверное, просто слетела с дороги, потому что водитель не справился с управлением. Крестьяне сказали, что люди (черные) стреляли вслед уехавшему автомобилю, а потом их подобрала большая машина, которая подъехала следом. Они видели одного белого человека, он часто кашлял. Наверное, был болен. Да в машине, которую преследовали, как показалось крестьянам, сидела женщина. Белая… Вроде бы…

Андрей оттащил своих бойцов немного назад, где рядом не было ушей европейцев, пусть и случайных.

– Вы поняли? – с трудом сдерживая радость, спросил он. – Поняли?

– Не, ну ты молоток, Внук! – солидным тоном согласился Маштаков. – Просчитал все ее ходы…

– Тьфу, я не о том! Что ты мне дифирамбы поешь! Неважно, кто просчитал, Ломашевский тоже недавно во время разговора по «спутнику» мне про это говорил. Главное, что мы идем по следу и всего на несколько часов отстаем от нее.

– Не опередить бы, – хмыкнул Коля Рыськин с присущим ему скепсисом. – Вот смеху-то будет…

– А кто же на нее нападал, кто еще за ней идет? – кивнул Маштаков на торчащий из разбитой машины труп. – Кто местных вербует? У кого тут есть влияние и бабки на эти операции?

– Америкосы, – пожал плечами Рыськин. – Тут ясно и без радио с телевидением. Работает их резидентура, располагающая финансовыми возможностями и имеющая влияние и возможность вербовать криминального толка ребят. И, главное, полиции не боится. Интересно, а где наша резидентура? Почему нам никто так активно не помогает? Кинули боевых пловцов в… – Рыськин осмотрелся по сторонам, смерил взглядом пальмы и продолжил, – в джунгли. Нет чтобы явочку дать, денег да жратвы в дорогу подкинуть. Такое ощущение, что за спиной не целое государство, а так, подпольный трест.

– Спокойно, ребята, – нахмурился Андрей. – Я с Ломашевским на эту тему говорил, и он мне популярно объяснил, что уровень секретности операции такой, что нельзя привлекать к ней дополнительного внимания. Может быть утечка информации, могут их аналитики прочухать, что у нас массовая агентурная разработка проходит. А помощь в критической ситуации нам будет, это обещано. Теперь уже обещано конкретно другими ведомствами.

– Ну, понятно, – не очень весело подытожил Рыськин. – Тогда давай дальше думать. Значит, ты считаешь, что она прямиком к морю не пойдет?

– Она пойдет в Южный Судан, – ответил Андрей, и ему очень захотелось, чтобы его голос прозвучал с максимальной уверенностью. Надо с Поло поговорить, сможет ли он организовать нам тихий переход с помощью местных.

Вертолет на небольшой скорости шел почти над самыми джунглями. Даже не будучи специалистом, можно было предположить, что эта машина с эмблемой МООНЮС кружит над кронами в поисках чего-то. Неожиданно под зелеными кронами что-то вспыхнуло огнем, и в небо устремилась дымная полоса. Ракета, выпущенная из переносного зенитного комплекса, взорвалась, мгновенно разодрав брюхо вертолета огненной вспышкой. Обломки вертолета с еще вращающимся винтом рухнули в джунгли, и тут же в разные стороны взлетели мириады птиц. Столб дыма поднялся над зеленым царством и стал плавно изгибаться, как будто кланяясь погибшим пилотам. На одном из обломков борта хорошо были видны остатки надписи «Ми-8» и «Нижневартовскавиа».

Группа спецназовцев во главе с капитаном третьего ранга Истоминым находилась в трех десятках километров от места крушения. Узнали они о происшествии только спустя два дня. После благополучного перехода границы и сложного маршрута через джунгли группа остановилась на берегу одного из притоков Нила, которых тут было множество, стекавших со склонов Эфиопского нагорья. Сейчас бойцы были экипированы вполне сносно и имели почти все необходимое для поисковой экспедиции.

После происшествия на горной дороге на западе Эфиопии и доклада Истомина Ломашевскому многое изменилось. Видимо, теперь еще кто-то убедился, что морские спецназовцы в состоянии выполнить задание, и не смотрели на эту операцию как на попытку сделать хоть что-то и сделать силами боевых пловцов, если под рукой не оказалось чего-нибудь посерьезнее.

Через два часа Ломашевский связался с Андреем и сообщил, что принято решение в смежном ведомстве оказать группе фактическую помощь. Еще через шесть часов в кемпинге для спецназовцев была оставлена большая дорожная сумка со спецснаряжением, приборами и, самое главное, деньгами. Там были и доллары, и пачка купюр по 50 и 100 эфиопских быр с изображением пашущего крестьянина, и южносуданские фунты.

Андрей смотрел на своих бойцов и с удовольствием отмечал произошедшую в них перемену. Совсем недавно они, да и он сам, ощущали себя пасынками, а теперь в них поверили. Причем не свои поверили, не разведка флота, не командование ГРУ в Генштабе, а, видимо, Служба внешней разведки. И кто-то из их оперативников собрал эту «посылку» и доставил анонимно группе. Имея солидный денежный запас, можно было спокойно организовать переход. За доллары несложно найти толкового и надежного проводника в любой точке мира, особенно неустроенного и бедного мира.

Группа расположилась на травянистом открытом пространстве метрах в пяти от реки. Последний переход по болотистому пространству дался тяжело. Особенно молодому эфиопу. Поло валялся сейчас буквально без ног. И это несмотря на то, что группа двое суток шла на стимуляторах почти без еды и сна. Ломашевский разрешил пообещать проводнику пять тысяч долларов в конце операции, если он и впредь возьмется оказывать активную помощь. Поло согласился с огромным энтузиазмом, но сейчас его силы были практически на нуле.

Спецназовцы наконец развели костер и занялись приготовлением горячей пищи. Андрей подсел к эфиопу и стал сверять показания навигатора с тем, что имелось на крупномасштабной карте на экране ноутбука. Карта была прислана из Москвы.

– Ну, как ты? Живой? – для порядка спросил Андрей.

– Ничего, я справлюсь, – пообещал Поло. – В жизни мне уже приходилось так же тяжело. Но сейчас мне нужны деньги.

– Ты из-за денег нам помогаешь?

– Нет, просто я хочу быть таким же, как вы, – заявил Поло, приподнявшись на локте. – Сильным, уверенным в себе, чтобы все меня боялись и уважали.

– Тебе хочется, чтобы тебя боялись? – удивился Андрей. – Тогда тебе надо стать бандитом. А если хочешь, чтобы уважали за силу, за ум, тогда тебе надо стать сильным и умным. И деньги тут ни при чем. Кстати, у тебя хорошие задатки: ты знаешь много языков и различных местных наречий, ты ловок, сообразителен.

И тут на глаза Андрею попались строки в подборке информации по Южному Судану, что прислали из Москвы. Речь шла о сбитом российском вертолете над территорией Южного Судана. Якобы сбит он по ошибке правительственными войсками. Власти Судана обещали провести расследование и разобраться в инциденте. А заодно и выражали соболезнование семьям погибших русских летчиков.

Но потом он обратил внимание на более позднее сообщение, в котором уже говорилось, что вертолет «Ми-8» авиакомпании «Нижневартовскавиа», который работал по контракту с МООНЮС, был сбит повстанцами. И это не просто случайная информация из случайного источника. Это было сказано на пресс-конференции в Москве послом Южного Судана господином Шол Дэнг Алаком.

Дальше вообще непонятно. Оказывается, власти сетуют на то, что миссия ООН не предупреждала власти страны о полете российского вертолета. А генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун по этому поводу отмолчался. Правда, принимая 8 июля прошлого года резолюцию Совета Безопасности по Южному Судану, он продолжал настаивать, что ситуация в стране продолжает представлять угрозу международному миру и безопасности в регионе.

– Ребята! – позвал Андрей своих бойцов. – Смотрите, тут сообщение о сбитом нашем вертолете. И, кстати, нам это сообщение сбросили из Москвы с другой информацией и аналитикой.

– Наш? – удивился Рыськин. – Ну-ка, что за история и что тут делает наш вертолет?

Андрей пересказал текст сообщения и реакцию лидеров. Потом поинтересовался:

– Ну, и что вы по этому поводу думаете?

– То, что обстановка тут хреновая, – сразу же ответил Маштаков, – и у «голубых касок» много работы.

– А я думаю, что история темная, – пожал плечами Рыськин. – Бывал я в горячих точках, но не помню такого, чтобы вертушки выходили в опасные рейды без согласования. Караваны с гуманитарной помощью ездят под охраной бронетехники, вертушки развозят продукты в труднодоступные районы населению под охраной боевых машин и по заранее продуманному и менее опасному маршруту.

– Значит, он не просто так летал, – согласился Андрей. – И значит, умышленно миротворцев не поставили в известность о вылете. Или он залетел не туда, куда следовал официально.

– Ее искал? – прямо спросил Маштаков. – Наши разведчики работали? А что, удобно! Она видит российский борт, те садятся, называют пароль, ее забирают, и конец приключениям. Допустим, а какова наша реакция?

– Раз нас никто не уведомил, что объект эвакуирован, то продолжаем работать. Будем считать подсказкой место гибели вертолета. Я бы даже сказал так, что это место, где вертолету помешали взять на борт наш объект. Будем считать, что противник тоже опережает нас и висит у нее на хвосте.

– Значит, жрем и поскакали, – потер руки Маштаков. – Далеко отсюда это место?

– Километров тридцать по прямой, – ответил Андрей. – Но с учетом…

Все поняли и посмотрели по сторонам. Да-а, через джунгли, да в пойме верховьев Нила…

Обед прошел почти в молчании. Истомин смотрел на своих бойцов с удовлетворением. Теперь они экипированы как положено и почти как хотелось бы. Походные костюмы из зеленой плотной ткани со множеством карманов, которые напоминают и форменное обмундирование некой армии, и абстрактных повстанцев. И высокие берцы на ногах, и запас медикаментов и провизии, и приборы. Из оружия, правда, пришлось ограничиться своими Р80, что были у спецназовцев от самого побережья Сомали. Приобрести в пограничном районе Эфиопии походное снаряжение можно, а попытаться купить там оружие – уже опасно. Можно в два счета попасть в поле зрения местных силовых структур. Понадобится оружие – найдут здесь. Не проблема!Уж чего, а оружие в Судане можно раздобыть без проблем и на любой вкус. Увы, к этому можно относиться по-разному, но с концом колониализма и с момента обретения своей независимости каждая страна третьего мира проходит через кровавую кашу непрекращающихся войн. Заканчиваются они, как правило, только под давлением международных сил.

Вот и Судан с 1956 года перенес около десятка военных переворотов, пережил две масштабных и затяжных гражданских войны. И как раз в южных штатах. С 1955 по 1972 год и с 1983 по 2005 год. Еще было восстание сепаратистов в 2003 году в западном регионе Дарфур, приведшее к войне с Чадом, который поддерживал повстанцев и провоцировал резню мирного населения. Потом случился пограничный конфликт с Египтом из-за «треугольника» Халаиба на берегу Красного моря. Был еще мятеж в приморских провинциях, примыкающих к Красному морю. Его подняли боевики так называемого Восточного фронта народа беджа, выступающего за создание там самостоятельного арабского государства. И в этой вот каше спецназовцам следовало найти белую девушку, а ей предстояло пройти две страны и выйти к Красному морю, если она хочет добраться до цивилизованных районов.

Андрей догадывался, что МООНЮС контролировал лишь крупные города и основные стратегические магистрали. А вся провинция блуждала в потемках, и правил тут тот, кто в данный момент сильнее. Интересно, что еще в 90-х годах прошлого века Судан считался нищим и никому не интересным аграрным захолустьем. Даже по африканским меркам. Война на юге и в Дарфуре привела к гибели сотен тысяч человек и бегству нескольких миллионов. Но уже тогда запасы природных ископаемых в стране оценивались как потенциально большие, просто рисковать никто не хотел. Даже американцы, которые вели геологоразведку здесь с 1979 года. И они бросили этот проект к 1984-му, когда в регионе началась война.

Но потом в Судане наконец появился сильный лидер – Омар Хасан Ахмед аль-Башир, пришедший к власти путем военного переворота. Он сделал ставку на ислам и на добычу углеводородов, то есть нефти. Потом Башир сумел договориться с полевыми командирами южан, во главе которых стоял бывший офицер суданской армии Джон Гаранг, создавший еще в 80-х годах Народную армию освобождения Судана, SPLA. Они договорились и об экономических и о политических паритетах. Но на этом опять дело не закончилось.

Ни одна из сторон не демаркировала границу. И этим же летом начались бои в нефтеносном районе Абьей, антиправительственное восстание в штате Южный Кардофан. И тут все поняли, что нужно несчастному Судану помочь потратить нефтяные доллары. И Южный Судан начал тратить сотни миллионов долларов на покупку вооружений у Украины, Франции, США. Только Украина в 2007 году, по официальным данным, продала Южному Судану 77 танков «Т-72», пять реактивных установок залпового огня БМ-21 «Град» и несколько 122-миллиметровых гаубиц. А потом суданская армия, не поднимая особого шума, вторглась в Ливию и оккупировала юго-восточные районы этой страны, выбив оттуда повстанцев, воюющих с Муаммаром Каддафи. И в результате этих поставок вооружения в 2005–2010 годах Судан и Чад вели фактически войну друг с другом – Хартум вооружал многочисленных чадских мятежников и сепаратистов, которые едва не взяли штурмом столицу страны, Нджамену, в феврале 2008 года.

Утверждать, что спецназовцы сейчас находились на территории государства, в котором кто-то что-то контролировал, можно было с очень большой натяжкой. Но хуже дело обстояло с другим. Официальным языком в Южном Судане считался английский, но, по сути, на большей части страны его никто не знал. Самыми распространенными были амхарский на приграничных с Эфиопией территориях, наречия племен динка и беджа. Хорошо хоть, что наемников всяких мастей в Южном Судане было много.