Книга: Подводная агентура
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Выводы Андрею предстояло делать на пустом месте. Почти на пустом. Никаких установочных данных об «объекте», как принято было называть разыскиваемую девушку с некими ценными материалами, он не получил. Он не знал ее национальности, принадлежности к конкретным разведывательным органам, легенды, под которой она действовала. Вполне могло оказаться, что эта девушка никакая не разведчица, а обычная гражданка какой-нибудь европейской или американской страны. Просто к ней попали эти материалы, а, на ее взгляд, они имеют огромную ценность, скажем, для мира во всем мире. Мало ли людей за всю историю шпионажа соглашались работать на разведку чужой страны, именно исходя из этих идеалов.
Но был один очень важный момент в поведении беглянки. Она показала очень хорошую оперативную и боевую подготовку. Значит, все-таки сотрудница спецслужб? Чьих? Российских, других? Этого ему никто не скажет, но подсказка поведения незнакомки могла сработать. И Ломашевский это понял не хуже Андрея, разрешив преследование.
Итак, она опытный полевой агент (или оперативный сотрудник) некой разведки. Ей плотно сели на плечи враги, а она должна сохранить и передать российским спецслужбам важные материалы. Она понимает, что ее обложили очень плотно, раз задействована даже агентура многих стран, чтобы определить ее местонахождение и засечь появление в той или иной стране. Кстати, просчитали ее поведение ребята вполне грамотно и сумели подготовить нападение сомалийских пиратов. Теперь не ошибиться Андрею и попытаться просчитать ее действия.
Истомин понимал, что он не сотрудник внешней разведки, но кое-какое сходство специфики все же есть. И оно должно быть в мышлении. Его подготовка боевого пловца направлена не просто на диверсионную работу, она направлена в том числе и на решения задач в спецоперациях разведывательного характера. Есть, конечно, на флоте подразделения боевых пловцов, составленные из матросов, старшин срочной службы и контрактников. Но их новороссийский отряд составляют одни офицеры. Это иная подготовка, иной уровень информированности и ответственности. Иной уровень операций.
Итак, начнем рассуждать, как разведчик-диверсант. Ты в чужой стране, ты разоблачен, и твоя задача, не имея надежных документов и соответствующей легенды, из этой страны выбраться и попасть либо в свою страну, либо туда, где ты имеешь связь, явку и тому подобное. Информации о связях и явках спецслужбы, к которой принадлежит беглянка, Андрей не имел, но мог кое-что предположить. Во-первых, в Сомали она попала случайно. Логично было бы считать, что здесь ей помощи ждать неоткуда.
Вопрос второй: а в какой стране ей легче потеряться, найти помощь? В цивилизованной, где много туристов, в том числе и из России, а значит, и надежных явок. Что у нас поблизости? Египет, как же! Но там не все спокойно в последнее время, но это не страшно. Еще? Конечно же, Турция! Вот два ориентира, а всякие острова Средиземноморья и Греция с Италией – это вариант второй и не очень надежный.
– Слушай, Рысь, – тихо позвал Андрей, – а ты на ее месте куда бы рванул, каким маршрутом стал выбираться из Сомали?
– Ты со мной не ровняй, – усмехнулся спецназовец, – я могу, и мне привычней водой. Украсть катер и в нейтральные воды. Или на корабль пробраться втихаря. Но она не боевой пловец, и она пойдет сушей. А где рыбке проще затеряться? В мутной водичке. В Сомали она очень мутная, но ее тут ищут, тогда я бы рванул в Судан, а оттуда в Египет. В Судане опять обстановка черт знает какая, и она удобна для нелегала.
– Вот и я так думаю, – согласился Андрей. – И пойдет она через Эфиопию. Через север страны или через Джибути она не пойдет, там слишком все цивилизованно. Она двинется через дикие места и через юг Судана. Вот тебе и ответ.
– Тогда что, рулим на юго-запад, к границе?
– Натяжечки, ребята, натяжечки все это, – раздался с заднего сиденья бас Маштакова.
– Здоровый скепсис, – вздохнул Андрей.
Миша согнул в локте руку, нежно погладил здоровенный вздувшийся бицепс и согласился:
– Очень здоровый!
Истомин показал на заправку на пыльной укатанной дороге. Он рассудил, что обязательно придется пересекать шоссе, связывающее Берберу с югом страны. Там слишком оживленно, там их может ждать полиция, если кто-то сообщил о бойне на берегу и похищении одной машины. Там просто могли искать эту девушку, а попутно останавливать всех подозрительных. Чего уж говорить о том, что на украденной машине без документов путешествуют трое белых с э-э… лицами и фигурами отнюдь не выпускников художественного училища.
– Сворачивай, – велел Андрей.
Фактически это был сарай, в котором хранилось самое необходимое, что могло понадобиться путнику, да и то из числа местных. Угрюмый сомалиец со скрюченными подагрой пальцами заправил машину, взял доллары, старательно поглядев каждую купюру на свет, и снова ушел в тень сидеть и дремать.
Потом спецназовцы трижды пересекли нормальные современные шоссе. Внимания на них никто не обращал, полиции или военных они за всю дорогу не встретили. Собственно, они вообще почти не встречали людей в этой безлюдной местности, а населенных пунктов они сторонились, полагая, что точно так же будет делать их беглянка. А саванна все тянулась и тянулась вокруг небольшими возвышенностями, резкими сбросами, провалами и снова ровными полями камней и редкой растительности. Разбегались антилопы, парили ястребы, палило солнце, и в машине было нечем дышать от жары и пыли.
– Слушайте, – первым не выдержал Коля Рыськин. – А что мы будем делать, когда упремся в пограничный столб или что у них тут есть? Мы даже не можем быть уверены, что идем по ее следам. Надо ехать к людям и начинать расспрашивать. Например, мы журналисты и потеряли свою коллегу.
– Нет, рисковать не следует, – возразил Андрей. – Попадем в приграничную зону, там и начнем искать следы.
Стрелка на приборной доске снова склонилась к нулю, напоминая, что люди едут на мощной хорошей машине, а она при движении по пересеченной местности жрет очень много бензина. Андрей несколько раз прикладывал к глазам бинокль, пока наконец не увидел впереди заправку. До границы с Эфиопией оставалось не так уж и далеко.
Они заехали на площадку, где под палящими лучами солнца торчали две заправочные колонки с ржавыми боками. Тут же имелся и маленький магазин. Чернокожий и длинноногий мальчишка выскочил из домика и кинулся к заправочному пистолету. Коля Рыськин, проведя рукой над головой, жестом показал, что заправить нужно полный бак.
В магазинчике было душно от раскаленной крыши. Даже вяло вращающийся большой вентилятор под потолком не освежал, а напоминал дуновения раскаленного пара от русской каменки в парной. Окна были открыты, на окнах стояли москитные сетки, но мух и мошкары внутри было полно.
Увидев на витрине крупномасштабную туристическую карту Сомалиленда, Андрей обрадовался. Теперь хоть какая-то ориентировка будет. Хозяин, как и многие современные сомалийцы, мог сносно общаться на английском языке и с удовольствием брал американские доллары.
– Давай скотч купим, – бросил на прилавок рядом с бутылками воды два рулончика Маштаков.
Произнесено было неосторожно по-русски. Никто и предположить не мог, что в этой глуши кто-то может знать русский.
– О-о! Русский! Турист! Давай, давай!
Маштаков посмотрел на хозяина, потом виновато на командира и выругался себе под нос.
– Россия – хорошо, – болтал сомалиец, как будто наслаждаясь словами, которые ему давно не приходилось произносить, – русские – хорошо. Русские – друзья.
– Да-да, хорошо, – согласился Андрей, – сколько с меня?
Но хозяин не унимался. Отсчитав сдачу, он снова с лучезарной улыбкой принялся вспоминать русский язык.
– Я танк водил, – показал сомалиец, как он дергал рычаги, – русский танк, Т-70. Хороший танк. Потом ранение, бизнес. Скажите, а жив еще Михаил Калашников?
Спецназовцы опешили и переглянулись. Андрей с озадаченным видом кивнул и подтвердил, что Михаил Калашников еще жив и работает.
– Хороший человек, хороший автомат сделал! – с гордостью заявил сомалиец. – Он нам всем свободу дал, он и всей Африке свободу дал – вот какой автомат сделал!
Андрей уже попрощался со словоохотливым сомалийцем, досадуя в душе, что этот человек также словоохотливо будет рассказывать полиции о «русских туристах». Или полиции, или тем, кто пойдет по их следу, разыскивая девушку.
– Русским туристам лучше отсюда уехать, – вдруг серьезно уже по-английски сказал сомалиец. – Туда уехать, в Берберу, в большой город. Тут опасно, тут есть люди, которые не очень любят иностранцев, не знают русских. Беда может быть.
– Почему опасно? – насторожился Андрей. – На нас могут напасть, ограбить?
– Вы сильные, молодые, но пуля сильнее и быстрее.
– Слушай, друг, – Андрей наклонился к сомалийцу и приобнял его за плечи. – Ты говори все, что знаешь. Что тут происходит, что случается?
– Тут много всяких людей. Это же граница! Военные мзду берут, контрабандисты мзду берут, все между собой враждуют. Чужих не любят, нечего тут чужим делать. Недавно девушку захватили, – голос сомалийца стал совсем тихим, – белую. Увезли туда, на плато Хауд. Не надо вам тут быть и в полицию звонить не надо – тут свои законы. Граница!
– Ты хороший человек, честный, – глядя в глаза сомалийцу, заговорил Андрей. – Ты только расскажи, кто украл девушку. Нам это нужно знать, чтобы держаться от него подальше и не иметь с ним никаких дел.
Минут тридцать Андрей бился с хозяином магазина, вызывая на откровенную беседу, наконец разговорил его. Сомалиец, бледный и потный, рассказал, что накануне вечером к нему заехала заправить машину белая девушка на старой, но хорошей машине марки «Мерседес». Она заправила машину и расплатилась долларами. Купила воды, а еще спортивные женские ботинки – кроссовки, джинсы и легкую куртку. Красивая девушка, со светлыми волосами и серыми глазами.
А когда она уехала, на заправку примчался со своими парнями Шараф. Он в этих местах личность известная. Шараф ничем не брезгует. Он живет грабежами, вымогает деньги, отправляет награбленное с караванами в Эфиопию, а назад привозит то, что нужно местным жителям. И продает им все втридорога. У Шарафа много друзей среди военных, среди полиции и на той стороне, и на этой. Но Шарафа, естественно, многие ненавидят. Если точнее, то ненавидят все.
Самое страшное, что через час, как Шараф узнал о девушке и поехал следом за ней по следам, оттуда (сомалиец показал рукой в сторону границы) была слышна стрельба. Это происходило ночью. Бедная девушка, но каждый хочет жить. И русские туристы не должны выдавать бедного торговца, иначе Шараф его убьет.
Андрей пообещал, что русские туристы мгновенно уедут и никогда больше сюда не вернутся. Они никому не расскажут о том, что узнали от бедного торговца. И о белой девушке тоже. Но если бедный торговец кому-нибудь расскажет о русских туристах (например, тому же Шарафу), то кара небесная постигнет его тот час же. Один из русских, самый могучий, при этих словах так посмотрел на сомалийца, что бедный торговец сразу воочию увидел перед собой олицетворение небесной кары. Он поклялся Кораном, что будет нем как рыба.
– Поняли? – спросил Андрей, когда они двинулись на северо-запад, чтобы не волновать хозяина заправки.
– Он про белых ничего не говорил, – с сомнением сказал Коля Рыськин, – может, она попала в плен просто бандиту, а не церэушникам.
– Погнали, – проворчал заскучавший на заднем сиденье Маштаков, – на месте разберем, кто и зачем девочку обидел.
Отъехав на несколько километров и убедившись, что их с заправки не видно, спецназовцы остановились. Теперь нужно было экипироваться на случай возможного столкновения. Каждый скотчем примотал под штаниной к икре правой ноги ножны с ножом и кармашки с запасными магазинами для пистолетов.
Ломашевский, готовясь к этой операции, раздобыл на Севастопольской базе австрийские 17-зарядные пистолеты Р80, рассчитанные на современный массовый западный патрон 9x19 «парабеллум». Этот пистолет очень удобен, неприхотлив и отличается отличным боем. Да магазин на 17 патронов вещь существенная для боя, когда ты можешь позволить себе обрушить на противника шквал свинца.
Андрей сверился с картой и ткнул рукой в точку возле самой границы. Широкая низина, очень напоминающая русло пересохшей реки, могла иметь близко к поверхности грунтовые воды и, следовательно, обильную растительность. Эта долина пересекала границу с Эфиопией под углом. Лучшего пути не придумаешь. А еще поблизости много изрезанных эрозией скал. Возможно, что там есть и пещера или другие места, удобные для скрытного пребывания группы людей с мулами или ослами.
– В принципе, – проговорил Маштаков, – совпадает с направлением, которое показал от своей заправки сомалиец. А вот этим путем туда можно проехать на машине.
Относительно ровные участки, если верить карте.
– И если у нашей девицы была карта, – добавил Рыськин.
– Была, была! – заверил Андрей. – Все ее поступки и подвиги говорят о том, что ее голыми руками не возьмешь и что она девочка предусмотрительная. Помните, я деньги вытаскивал из карманов у убитых сомалийцев и белого на берегу? А помните, что хозяин на заправке сказал? Она покупала одежду, обувь. Обувь!
– А что обувь? – не понял Рыськин.
– А то, что она бежала по берегу к расщелине босиком. Я это понял по походке. А тут она кроссовки купила. И заправилась. Вряд ли у нее много денег было при себе, когда ее похитили пираты. Ее бы ободрали как липку. Вот и посудите сами. Она точно забрала часть денег у убитых на берегу, но не все деньги, чтобы те, кто их найдет, не подумали, что тела обчистили. Понимаете? Она ведет себя так, как будто все может и никаких проблем не испытывает.
– Поехали, – хмыкнул Маштаков, – а то я боюсь, что у нее как раз сейчас очень большие проблемы. Судя по рассказу, этот Шараф парень не простой.
– М-да, это точно, – согласился Истомин, поправляя пистолет за ремнем брюк за спиной. – Поехали, ребята.
Через два часа бешеной езды по камням и промоинам, сформировавшимся в короткий период дождей весной, прибыли к скалам на юго-западе. Спецназовцы оставили машину и разбрелись по скалам с биноклями. Наблюдение велось около часа, и наконец Андрей засек жиденький столбик дыма.
– Костер, – уверенно заключил он, показывая на дымок своим бойцам. – И костер в пещере или под скальным навесом. Причем разведен на очень сухих палках, потому что дыма почти нет и он беловато-серый, а не темный. Опытные люди жгут: еду готовят или воду кипятят про запас.
– Машину придется бросить, – сказал Рыськин с сожалением, постукивая ногами по колесам. – Бензина еще прилично, но дальше нам не проехать. И внимание привлечем, если начнем по камням движком реветь и стеклами зайчиков по округе пускать.
Все имущество, включая пару мотков крепкой нейлоновой веревки, три бинокля, две аптечки, запас еды и воды, уместилось в двух небольших рюкзаках туристического вида. Андрей пошел первым налегке. Рыськин и Маштаков с интервалом метров в пять шли следом, внимательно наблюдая за местностью. Сделав большой крюк и стараясь прикрываться скальными выступами от возможных наблюдателей, спецназовцы наконец подошли к цели. Теперь рюкзаки придется оставить.
Андрей опять пошел первым с пистолетом в руке. Пробираясь по камням вверх, он прикидывал, какой рельеф ему откроется за грядой впереди. Скорее всего, за ней будет снова низина, потому что они подъехали чуть западнее и не видели тут высоких скал. Скорее наоборот.
Вот и гряда. В воздухе отчетливо запахло едой: кипящей в жестяной банке тушенкой. А еще откуда-то тянуло трупным запахом. Не очень сильно, но вполне ощутимо.
Андрей оглянулся на своих бойцов и пошевелил носом. Бойцы кивнули, подтверждая, что запах разложения тоже учуяли. Это было плохо, не хотелось думать, что загадочная девушка погибла и теперь придется искать ее контейнер, если он сохранился и если его Шараф не выбросил по недомыслию.
Голосов слышно не было. Приказав жестами Маштакову прикрывать, Андрей послал Рыськина спуститься чуть ниже и зайти к возможным пещерам оттуда. Сам он двинулся прямо через гряду, как только Рыськин скрылся между камнями. Камни, дымок, ящерицы, колючка и сухие стебли еще какой-то травы, корявые стволы редких деревьев неизвестного вида. Андрей ставил ноги аккуратно, чтобы не вызвать осыпания мелких камней. Теперь он видел, откуда шел дым. Это был в самом деле карниз скалы. Ниже осыпь и зеленая трава. Приглядевшись, Андрей увидел ручеек.
Первым Истомин заметил Колю Рыськина, который сидел за камнями, а потом поднялся в полный рост, засунул пистолет сзади под рубаху и спокойно двинулся к пещере. Андрей пожал плечами, но доверился товарищу. Он спрыгнул с камней и увидел удручающую картину.
Не очень глубокая пещера была выстлана сухой травой и мелкими ветками. Сверху были брошены старые одеяла, рваные куртки. У костра сидел сложив ноги худой парень с голой спиной и помешивал в консервной банке тушенку. Банок на углях стояло три штуки. Слева под карнизом лежали трое. Один, с черной бородкой, весь в бинтах, тяжело, с хрипом дышал. На груди у него бинты обильно были пропитаны кровью. Еще один лежал у стены, прикрыв рукой глаза. У этого мужчины была перевязана нога и наложена шина. Третий в сторонке – кажется, был уже мертв. Но попахивало не от него, а откуда-то слева приносило ветерком. Судя по направлению дымка над костром. Оружия тут было вдоволь, но валялось оно в полном беспорядке.
Под рукой у паренька, что сидел перед костром, ни автомата, ни пистолета не было.
– Мир тебе! – громко сказал Коля Рыськин по-английски.
Парень подскочил от неожиданности, встал в полный рост и стал смотреть на двоих белых, которые неизвестно откуда взялись и подходили к нему.
– Вы кто такие? – спросил он довольно правильно по-английски.
Андрей увидел у него на груди медальон военного образца и решил, что паренек некогда служил в федеральной армии. Правда, при ближайшем рассмотрении он оказался не совсем и парнем. Лет ему было около сорока.
– Мы просто люди, – ответил Андрей. – Шли, учуяли запах дыма и смерти. Решили узнать, что случилось.
– Вы американцы? Вы кого-то ищете?
Голос сомалийца звучал напряженно. Ему явно хотелось схватиться за оружие, а может, и удрать куда подальше.
– Какая тебе разница, кто мы такие? – проговорил Андрей. – Кто ранил твоих друзей и убил вон того?
Сомалиец промолчал, только брови на его худом лице сдвинулись, а губы шевельнулись, произнося то ли молитву, то ли ругательство.
– Были и еще убитые? – спросил Андрей и демонстративно повел носом. – Ты их плохо закопал?
Появился Маштаков, который своей мощной фигурой ввел сомалийца в полное уныние. Мишка сразу все понял и встал так, чтобы никто из раненых не дотянулся до оружия.
– Ты контрабандист, – уверенно заявил Андрей. – Перестрелка была с федеральными службами или с другими бандитами? Ты пойми, что нам ты не нужен, нам нужен некто Шараф! А он нам необходим, потому что он похитил одну девушку. А она нам нужна!
Не успел Истомин произнести последние слова, как сомалиец в страхе присел и схватился за голову. Он стал топтаться на месте, как в диком туземном танце, и причитать. Наконец он успокоился и ткнул пальцем в сторону человека с забинтованной грудью.
– Вот Шараф. Он ранен и, наверное, скоро умрет. Еще двое ранены, а один из них умер. А там, за камнями, я засыпал еще одно тело. Это сделала она, белая девушка.
Коля Рыськин присвистнул от удивления и выразительно посмотрел на товарищей. Андрей приказал ему собрать все оружие и сложить снаружи пещеры. А Маштакова он отправил за рюкзаками с их имуществом. Сомалийца, который назвался Мохаммадом, он усадил и стал расспрашивать. Картина случившегося была ужасна.
Шараф с пятью своими людьми, среди которых был и Мохаммад, в самом деле узнал на заправке о путешествующей на машине одинокой белой девушке. Шараф решил позабавиться и схватить ее. Если она того стоит, то можно попросить за нее выкуп, если нет, то, может, что-то ценное найдется в ее вещах. Но в первый вариант Шараф верил больше. Европейцам в их стране делать нечего, кроме как работать по заданию какой-нибудь фирмы или просто путешествовать по глупости и в поисках приключений. Обычно у туристов были деньги и богатые родственники и друзья.
Бедный турист не поедет в Сомали. А за своих специалистов обычно платили выкуп фирмы, в которых те работают.
Девушку они нагнали милях в трех отсюда. Она явно ехала в сторону границы, и Шараф догадался, что она не простая туристка и что за ней есть что-то не совсем законное. На эту мысль его навело обилие оружия в ее машине. Это сулило деньги, причем хорошие. Шараф сталкивался с американцами, и те исправно платили ему за своих людей. Это он тоже помнил и считал себя здесь всемогущим.
Машина у белой оказалась слишком старой, чтобы ее можно было кому-то продать. Денег и драгоценностей при ней не имелось, а на вопросы она отвечать не хотела. Шараф ждал каравана с той стороны и устроился в этой вот пещере, где неподалеку есть удобное место для перехода границы. Девушку он решил пока оставить связанной и не спешить с решением о ее дальнейшей судьбы. Вечером его люди приготовили на костре еду, девушке развязали руки, чтобы она могла поесть.
Мохаммад, когда все произошло, находился с фонариком метрах в трехстах севернее.
Он должен был подать сигнал на ту сторону, если потребуется. А потом он услышал отчаянную стрельбу. Как он сам признался, стрельба показалась ему именно торопливой, поспешной. Мохаммад, бывший солдат, участвовавший в настоящих боях, сразу понял, что случилась беда. Это могли быть федеральные солдаты, полицейские, которые неожиданно напали на лагерь. И это было странно, потому что Шараф отличался нечеловеческой хитростью и, уж во всяком случае, выставил посты. Подобраться к лагерю незаметно невозможно. Других криминальных групп в этой местности не водилось, поэтому непонятно с кем и почему началась перестрелка.
Правда, прекратилась она так же быстро, как и завязалась. С самыми жуткими предчувствиями и с максимальной предосторожностью Мохаммад приблизился к лагерю и услышал только стоны. Он спустился под карниз скалы и увидел троих раненых и одного убитого. Девушки не было и еще одного юноши-эфиопа – толкового проводника – тоже.
Сам Шараф лежал с простреленной грудью, еще один – с окровавленной головой. И только вон тот, с простреленной ногой и который сейчас мучается от начавшейся лихорадки, рассказал, что тут произошло.
Когда девушке развязали руки и со смехом стали предлагать поесть, прежде чем ее убьют, она вдруг преобразилась. Раненый сказал, что это было страшно. До этого незнакомка вела себя как покорная овечка, она терпеливо сносила оскорбления, тычки, пинки и угрозы. Она просто отказывалась отвечать, ссылаясь на то, что ничего не знает и что она просто заблудилась.
Как только ее руки стали свободны, девушка схватила ближайшего к ней контрабандиста, мгновенно вывернула ему руку, развернула к себе спиной и прижала локтем ему горло. Другой рукой она выдернула у него из-за пояса пистолет и начала стрелять. Первым получил две пули в грудь сам Шараф, потом она прострелила голову вон тому, который кинулся к автомату. Еще один, кого Мохаммад уже закопал, успел схватить оружие. Девушка, стоявшая к нему спиной, выстрелила дважды, почти не целясь, и он упал замертво. Она попала ему точно в сердце.
Каким-то образом незнакомка поняла, что юноша-эфиоп очень ценный для нее человек, он знает каждый камень и каждый кустик в этом районе и не раз переходил границу с караванами контрабанды. Девушка выпустила пленника, которого держала за горло, и бросилась за эфиопом, когда тот бросился бежать. Правда, она предварительно всадила две пули в ногу последнему охраннику. Он упал от страшной боли, потому что стреляла незнакомка не просто в ногу, а именно в кость, так, чтобы надежно обездвижить человека, исключить любую возможность преследования и сопротивления.
Эфиопа она поймала в три прыжка, сунула ему в нос горячий ствол пистолета и приказала подчиняться. Вдохнув запах сгоревшего пороха, видя окровавленные тела и слыша душераздирающие стоны, парень в страхе согласился. Затем она что-то долго шептала ему на ухо, они собрали какие-то вещи и ушли к границе. А потом он потерял сознание.
– А ты почему тут сидишь? – спросил Андрей.
– Вот-вот должен прийти караван, люди. Они помогут. Но Шараф, наверное, умрет. И вон тот, с простреленной головой, тоже.
– Ладно, Мышь, достань аптечку, посмотри, что с ранеными, и вколи им антибиотиков. Рысь, поднимись вон туда повыше. Следи за подступами со стороны территории Сомали. Сейчас поедим, и я тебя сменю. Отдохнем до прихода каравана, а там уговорим кого-нибудь провести нас через границу.
– Уговорим? – усмехнулся Рыськин, поднимаясь с земли и отряхивая штаны.
– Ага, – со смешком поддакнул Маштаков. – Мы будем очень убедительны. А ты, костлявый! Как тебя, Мохаммад? На вот, поставь на огонь еще пару банок. И хлеб нарежь… Хотя нет, нож тебе в руки давать не буду. Знаю я вашу подлую натуру.
После уколов раненые затихли и забылись сном. Перевязаны они были все со знанием дела, и тревожить их раны не стоило. Тот, у которого была прострелена голова, так и не приходил в сознание. Миша Маштаков на всякий случай связал руки и ноги единственного здорового контрабандиста и прислонил его неподалеку к скале.
– Ну, что будем делать, командир? – тихо спросил он, когда они выгребали из банок остатки тушенки. – Ждать караван, брать заложника? Не боишься, что нам припишут дружбу с этой девахой и погонятся следом? Она нам нужна, эта дополнительная проблема?
– Думаю, все обойдется, Миша. Доказательств, что мы с ней заодно, нет, да и напали они на нее первыми. А еще не забывай, что этого Шарафа тут боятся и ненавидят. Думаю, большинство будет радоваться, что его пристрелили. Посмотри на него. Он же до утра не доживет.
– Ладно, тебе решать, а наше дело стрелять.
– Проблема у нас, Миша, в другом. Тут мы ее маршрут вычислили, а как она пойдет по территории Эфиопии? А если она не просто так туда рвется, если у нее там явка, если ей там сделают документы?
– А хрен ее знает. До сих пор она оставляла за собой очень заметный след. Но может, это просто потому, что она спешила.
– Нет, Миша, вспомни! Она наследила на берегу, потому что у нее выхода не было, на заправке ей некуда было деться, согласен. А тут она не виновата, тут на нее напали. Так что дело не в небрежной работе, а в стечении обстоятельств. И поскольку у нас нет никакой гарантии, что в Эфиопии она имеет или не имеет связь, исходить надо из реальности. Есть связь – тогда мы ее не поймаем, тогда она для нас недосягаема. А если связи нет, есть маленький шанс ее догнать. И все потому, что она будет действовать так же, как и мы, и опасаться того же, чего и мы.
– И как, по-твоему, она будет действовать?
– Пойдет в людные места. В малолюдных ее запомнят обязательно, а в людных поток людей, туристов со всего мира. А еще не забывай, Эфиопия страна очень своеобразная. Это христианская страна, и не просто христианская, а еще и с солидными традициями истинного христианства. Между прочим, огромная заслуга именно Эфиопии в том, что в Сомали хоть какое-то подобие порядка, эфиопские войска – основа миротворческих международных сил здесь. Они остановили гражданскую войну, они важное передаточное звено в потоке гуманитарной помощи Сомали.
– Негры-христиане! – покрутил головой Маштаков. – И что, крестятся так же, как у нас?
– Зря смеешься, Миша. В Эфиопии хранится христианских святынь не меньше, чем во всем остальном христианском мире. В смутные и тяжелые для христиан времена сюда свозили, чтобы спасти, все, что можно. И берегли, и берегут до сих пор. Так что тут у нее проблем затеряться среди туристов или отсидеться в каком-нибудь монастыре не будет. Первый же и ближайший к границе нам надо посетить, потому что ей нужна еда, одежда, информация. В общем, план у нас есть! Я пойду сменю Колю, пусть он поест.
Андрей поднялся, потом подумал немного и взял один из автоматов АК из груды оружия контрабандистов. Он оказался в хорошем состоянии. Прихватив три магазина, Истомин полез по камням на наблюдательный пункт Рыськина.
– Тихо! Замри! – послышался сбоку громкий шепот спецназовца.
Андрей сразу насторожился и замер в неудобной позе. Привычно он попытался ощутить почву под ногами, ощупать опору под ступней, определить наличие возможных камешков, которые могут осыпаться, выдать его.
– Что случилось?
– Люди, – тихо ответил Рысь. – Много людей.
– Идут сюда?
– Да. И очень осторожно. Я бы сказал, что подкрадываются. Там пленный ничего не умолчал, не по их душу эти партизаны ползут?
– Не по нашу ли, – возразил Андрей. – Может, любитель русского фольклора и оружия проболтался на заправке? Сволочь!
Андрей наконец нащупал под ногой упор и приподнялся на руках. Голову он выставил над камнями так, чтобы ее закрывал сухой куст.
– Смотри справа чуть ниже, – посоветовал Рыськин. – Видишь острую скалу? От нее левее наблюдатель. Дальше влево медленно пробираются четверо. Видишь?
– Вижу. Еще левее группа. Черт, бинокль бы к глазам приложить!
– А чего тебе не видно? Боишься, что из РПГ пульнут?
– РПГ я и так увижу. Есть у меня подозрение, что минимум один из них белый. Как тебе этот факт?
– Хреновый факт, – согласился Рыськин. – Говорящий о том, что это за нами или за ней. Что-то в этой дикой стране людно стало, как на Невском проспекте. Что делать будем?
– Примем бой, – спокойно ответил Андрей. – Другого выхода у нас все равно нет. Станем уходить, они кинутся преследовать. В кошки-мышки играть нам нельзя. И время дорого, и все преимущества на их стороне. А еще надо бы узнать, кого они точно ищут. Нас или ее? Делаем так! Раз уж мне интуиция подсказала притащить сюда этот арсенал, то пусть тут и будет огневая точка. С четырьмя магазинами они у меня головы не поднимут. Ты дуй к Мишке, только не берите трофейные автоматы. Не развернуться вам в камнях с ними. Ваша задача – заходить с фланга и выбивать их по одному, пока я держу основную массу.
– Понял, – тихо отозвался Рыськин и стал сползать вниз.
– Коля, живым берем только белого. Смотрите, чтобы никто не ушел. Нам доносчики не нужны. Они могут сюда небольшую армию привести. Мы же не знаем, кого они представляют! Сигнал готовности не забудьте! Лучше без пения птиц, а то мы местную фауну плохо знаем. Солнце за моей спиной, так что зеркальцем или стеклом посветишь.
– Понял, не дурак.
Истомин сидел на скале и, стараясь не двигать головой, переводил взгляд от камня к камню. Он насчитал примерно двенадцать человек сомалийцев и одного белого. Одеты они были очень разномастно, что выдавало в них обычных бандитов, а не какое-нибудь армейское подразделение. Даже обычная банда и та старается здесь использовать элементы военного снаряжения и обмундирования. Жилеты-разгрузки, камуфляж, армейские берцы. Здесь же был какой-то сброд, который собрали чуть ли не на улице. Не на улице, конечно, но собирали их в очень срочном порядке.
Солнечный зайчик попал Андрею в глаза буквально через пару минут. Он посмотрел на источник света и увидел распластавшуюся фигуру Маштакова и чуть поодаль присевшего за камнями Рыськина. Зайчик еще раз ударил в глаза, и оба спецназовца исчезли. Настало время действовать, а то противника и так пришлось подпускать слишком близко. Еще десяток метров, и можно будет добросить до него гранату.
Андрей еще раз осмотрел поле предстоящего боя, выбрал четверых, которые оторвались от остальных и слишком близко подошли к его позиции. Эти умрут первыми. А вообще-то у Истомина сложилось впечатление, что подкрадывающиеся враги повторяют маневр, который использовали совсем недавно сами спецназовцы. Они шли в одну практически точку, откуда можно неожиданно сверху обрушиться на тех, кто прячется под скалой. И вторая группа нападающих заходит слева от него. Как раз туда он сам недавно посылал Рыськина, чтобы тот отрезал путь отступления контрабандистам и поддержал его в случае активного сопротивления огнем. Значит, среди этой банды есть люди или человек, который об этом убежище знает, пользовался им.
Подняв ствол автомата, Андрей передернул затвор. Звонкий металлический звук был хорошо слышен на расстоянии метров пятидесяти, если не больше. И почти у всей группы нападавших сразу забегали глаза по сторонам в поисках источника такого знакомого и не сулящего ничего хорошего звука.
Быстро приложив приклад автомата к плечу, Истомин привычно прицелился в первую выбранную цель. Бандит справа успел юркнуть за камень, но боевого опыта ему не хватало. Голова и правое плечо торчали из-за камней, и Андрей дал короткую очередь. По тому, как сомалиец завалился назад и бросил свой автомат, было понятно, что пули угодили в цель.
При первых же выстрелах сверху нападавшие попрятались среди камней, но не у всех позиция оказалась удачной. Еще три короткие очереди, прежде чем Андрей сам успел убрать голову за камни. Последнее, что он видел, это брызги от головы одного из бандитов, как еще один схватился за правое плечо и упал и как четвертый получил минимум две пули в бедро ноги, как он заорал и судорожно пополз прятаться в сторону больших камней. Четверо из тринадцати выведены из строя. Очень даже хорошо…
Шквал пуль забарабанил по камням над головой Андрея, обдавая его мелким крошевом и пылью. Снизу открыли ураганный огонь разозленные такими потерями бандиты. Разозленные – это очень хорошо, это значит, что по сторонам сейчас смотреть будут не многие, а именно…
Раз… два, три, четыре! Негромкие хлопки на фоне автоматных очередей Андрей уловил. Значит, спецназовцы начали свое дело. Значит, минимум еще двое вышли из строя. Осталось семь. Истомин пригнулся, чтобы его спина не мелькнула над камнями, и пополз вправо менять позицию. Сейчас бандиты опомнятся и на что-то решатся. Либо предпримут массированную атаку на его позицию, либо начнут прикрываться огнем и откатываться назад.
Позиция была плохой, и рядом совсем ничего подходящего не оказалось. Андрей даже не стал высовываться и пытаться вести прицельный огонь. Он выставил ствол автомата, примерно навел его в сторону нападавших и разрядил остаток магазина. Пули с бешенством стали молотить по камням и в этой части его убежища. «Ничего, скоро у них кончатся патроны от такого бездумного расходования боеприпасов. А ведь головы поднять не дают мне они, а не наоборот».
Вставив новый магазин, Андрей все же рискнул и поднял голову над камнями. На самом деле большая часть огня бандитов направлена была не в его сторону. И еще два тела валялись внизу, раскинув конечности. Зато четверо сомалийцев карабкались и сейчас находились на расстоянии броска гранаты от убежища Андрея. Судя по всему, нападавших было больше тринадцати человек. Почти не целясь, Истомин поспешно выпустил очередь, чтобы эти четверо не чувствовали себя героями. Один схватился за голень и упал. Трое мгновенно залегли и ответили огнем.
Андрей нырнул за камни, быстро перебежал левее и высунулся с автоматом наготове. Трое вели огонь чуть правее его, в то место, где видели Андрея секунды назад. Две короткие очереди, и один сомалиец скорчился, захлебываясь кровью, второй выронил автомат, и оружие покатилось по камням вниз. Но третий успел взмахнуть рукой, прежде чем автоматной очередью Андрей загнал его за камни.
Граната, это было понятно сразу. И еще Андрей успел увидеть очень важный момент. Сомалиец выдернул чеку непосредственно перед броском и не сделал никакой предварительной задержки. За доли секунды Андрей принял решение, поняв, что полет гранаты не продлится более двух секунд. Значит, у него в запасе после ее падения останется секунда, может, чуть больше. Он бросился влево, туда, где граната должна упасть, но опоздал. Граната своим ребристым телом ударилась о камни, подскочила и скрылась внизу за карнизом пещеры. Грохот взрыва, осколки камней оглушили Андрея, но он снова высунулся из укрытия.
Стрелять было не в кого. На камнях в полный рост стоял Коля Рыськин и, подняв пистолет на вытянутой руке, куда-то целился. Выстрела так и не последовало. Спецназовец в явном раздражении опустил руку и сплюнул. Маштаков, осторожно озираясь, пробирался по камням, высматривая возможных раненых.
Андрей стал смотреть туда, куда целился Рыськин. Там метрах в трехстах взревел мотор автомобиля, и, поднимая клубы пыли, в сторону от скал понеслась машина. Почему-то подумалось, что удрал как раз тот, с кем очень хотелось побеседовать. Наверняка это был тот самый белый тип, что пригнал на убой местных чернокожих бандитов.
Внизу Рыськин и Маштаков выволакивали троих раненых сомалийцев, которые были в сознании и могли говорить. Один раненный в плечо, двое – в ноги. Андрей спустился вниз и остановился перед крайним сомалийцем. Парень с ужасом смотрел на раздробленную пулей голень ноги, на белые осколки кости, торчащей из раны, и тряс головой.
– Ты говоришь по-английски? – требовательно спросил Андрей.
Сомалиец продолжил смотреть на ногу и трястись. Еще через несколько секунд он страшно побледнел, глаза потеряли осмысленное выражение, и раненый повалился на камни. Обморок. Раненный в плечо вообще ни на кого смотреть не мог. Он зажимал рану и громко стонал. Третий раненый, у которого двумя пулями было пробито бедро, испуганно смотрел на здоровенных белых людей и что-то шептал.
– А ты? – спросил Андрей. – Ты говоришь по-английски?
Раненый что-то поспешно залепетал, но явно не на английском языке.
– Рысь, притащи сюда Мохаммада, – приказал Андрей. – Допросим с переводчиком. Миша, перевяжи этого урода… А, черт!
Пришлось поворачиваться и кричать Рыськину вслед:
– Коля! И аптечку захвати оттуда!
– Мы все медикаменты на них истратим, – проворчал Маштаков, присаживаясь рядом с раненым.
Он вытащил из-под штанины нож и умело располосовал штанину сомалийца. Еще один разрез внизу, и в руках у спецназовца оказался кусок ткани. Еще разрез, и получилась длинная, связанная посередине полоса. Перекрутив ее жгутом, Маштаков в верхней части бедра перетянул ногу. Вытащив шомпол из автомата раненого, он засунул его под жгут и несколько раз перекрутил. Кровь почти перестала идти.
Не дожидаясь приказа, Маштаков снова двинулся по полю боя, осматривая тела. Запросто мог оказаться еще кто-то раненый и в том состоянии, что позволяло бы выстрелить в белых. Пистолетный выстрел хлестнул над камнями. Раненые в ужасе обернулись. Здоровенный белый человек, который только что перевязал раненого, смотрел на чье-то тело с пистолетом в руке. Через несколько шагов он снова поднял оружие и выстрелил куда-то между камнями. Затем последовал третий выстрел.
Андрей понял, что Маштаков добивает смертельно раненных. Даже врагов оставлять в беспомощном состоянии просто умирать от ужасных ран на камнях рука не поднимается. Лучше уж так, коль скоро каждый из них обречен. Милосерднее добить.
Сверху посыпались камни, а за ними появился Рыськин. Один!
– Командир, беда, – выпалил спецназовец, перескакивая с камня на камень, – нет у нас переводчика. Граната – и два трупа! Какой-то из этих уродов успел бросить туда Ф-1 или Ф-3, судя по воронке. Мохаммад как решето, и Шарафу досталось. А тот, с ногой, по-английски ни бельмеса, я его поспрашивал.
– Ясно, – с угрюмым видом кивнул Андрей.
– Уходить надо, – посоветовал подошедший Маштаков. – Мы тут такой шум подняли, что скоро все местные погранцы сюда сбегутся. Или тот тип, что смылся, подмогу приведет. На запад или на восток. Лучше на восток, потому что…
– На юг уходим! – отрезал Андрей. – Через границу. Пока никто сюда на шум не приехал. Уйдем в Эфиопию, избавимся от преследователей сомалийских бандитов. А там нас никто не знает.
– А если нарвемся на эфиопцев?
– Вот когда нарвемся, тогда и решим, что делать! Оставить этим воды, немного еды и перевязочные средства. Уходим, быстро!
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7