Глава 7
Над небольшой бухтой нависала скала. Под ней стоял модульный домик, чуть на отшибе приткнулись еще два точно таких же, его близнецы. На льду, выдававшемся клином на галечный пляж, застыл гидроплан, сверху его прикрывала белая маскировочная сеть. Невдалеке под светлым брезентом отдыхало несколько снегоходов.
Удивительная тишина царила в этом уголке Антарктики. Ведь там, где есть люди, чаще всего работает электростанция, а здесь ее не было.
Давыдовский с Мариной и мистер Бим следили за тем, как бойцы в камуфляже под руководством Джона Смита выносили из одного домика оборудование, сперва спасенное с гибнущего «Профессора Молчанова», а потом похищенное.
— Нет-нет! Этот кофр оставьте на месте, — сказал Михаил Павлович. — В нем аппаратура для расшифровки данных. Поместите его в помещение с плюсовой температурой.
— Вы очень быстро согласились на сотрудничество, — с подозрением произнес мистер Бим.
— Я реалист и ученый. К тому же ваши доводы были убедительны. Я очень ценю свое время. У деятелей науки его и так остается чрезвычайно мало. Около двадцати лет уходит на учебу. Еще пять, если не больше, — на защиту диссертаций. Уйму времени забирает чтение лекций, передача знаний ученикам. У меня есть идеи, которые я хотел бы реализовать. Гипотезы, требующие подтверждения или опровержения. Мне неважно, кто именно ими воспользуется первым. По большому счету они станут достоянием человечества.
— Красивые слова, — заявил мистер Бим.
— И правильные.
Марина косилась на Давыдовского, но в разговор пока не вступала.
— Откуда вы начнете свои исследования? — поинтересовался мистер Бим.
— Идеальным местом я считаю то, где уже делал зондаж.
— Неподалеку от Лазаревской? Этого я не могу допустить. Причину вы сами понимаете. Предложите другое место.
— Эта самая бухта кажется мне вполне перспективной, — благодушно отозвался Давыдовский и посмотрел на Марину.
— Мне тоже, — подтвердила аспирантка. — Кстати, а почему здесь так тихо? Где электростанция?
— Домики отапливаются при помощи газа и каталитических обогревателей. Электричество для освещения мы добываем при помощи термопар.
— Зачем такие сложности? — спросила Островцова.
Мистер Бим улыбнулся.
— Не будьте так наивны. Все делается в комплексе — маскировочные сети, минимальный шум. К чему привлекать внимание к этому месту? Именно поэтому я должен вас разочаровать. Место для зондажа недр мы выберем другое. Подальше отсюда. — Мистер Бим зашелестел картой. — Давайте остановимся на точке в десяти милях к западу. К ней нетрудно подъехать.
— Странный у вас ход мысли. — Давыдовский усмехнулся. — Сперва вы сами предлагаете мне определиться. Потом отклоняете мой вариант и навязываете свой. Это называется свободой выбора?
— Вас не устраивает геологическая обстановка в том районе?
— С этим проблем нет. Но взамен на согласие работать с вами я надеюсь получить и понимание. К тому же мы не до конца договорились о форме и суммах вознаграждения.
— С этим успеется. Все будет зависеть от результатов.
— Когда вы убедитесь в нашей лояльности, мы должны рассчитывать на полную свободу действий.
— В вашем положении ее быть просто не может. Кстати, познакомьтесь, это ваш новый подрывник.
Человек, на которого указал мистер Бим, подошел к Давыдовскому и представился:
— Уильям. Я уже загрузил в прицеп перфоратор и шашки.
— Да, и еще одна просьба, — поздоровавшись с подрывником, сказал Давыдовский. — Мне нужен баллончик с краской.
— Какой баллончик? Зачем?
— Баллончик с краской, контрастной относительно снега и камня, — объяснил Михаил Павлович. — Маркировать места, где будут закладываться заряды. Сойдет красный цвет, зеленый. Лишь бы не черный и не коричневый.
— Найдем, — пообещал Уильям.
Через полчаса колонна из четырех снегоходов с прицепами выехала из замаскированного лагеря. Давыдовский сам сидел за рулем, Марина держалась за него сзади. Ветер бил в лица, глаза прикрывали защитные очки.
— Михаил Павлович! — прошептала Марина. — Я хотела спросить…
— Никаких лишних вопросов. Я тебе уже все объяснил. Соглашаться со мной или нет — это твое право.
— Но я хотела понять…
— У тебя должно быть свое решение. Я предложил тебе варианты, окончательный выбор за тобой.
— А если по-вашему не получится?
— Значит, я плохо все рассчитал.
Ветер мел снег, засыпал следы, оставляемые колонной. Снегоходы миновали перевал. С высоты открылся вид на живописную бухту. Мрачные волны бились о ледник, сползший к самому берегу. Ветер, солнце, вода придали льдинам вид замысловатых скульптур.
— Технику укрыть! — отдал приказ Джон, как только снегоходы остановились. — Тем, кто не принимает непосредственного участия в работах, оставаться под навесом.
Люди втыкали в плотный снег стойки, растягивали маскировочные сети. На неширокое каменное плато неподалеку от воды бойцы в камуфляже выносили аппаратуру. Давыдовский мерил шагами местность, останавливался, прыскал ярко-красной краской на камни, обозначая места для закладки зарядов. Ему даже пришлось вскарабкаться на высокую скалу.
— Вы и там собрались устанавливать взрывчатку? — крикнул ему мистер Бим. — Не проще ли было бы просто сказать Уильяму? Он сам залез бы туда.
— Нет, что вы, — ответил сверху Давыдовский. — Просто хочу посмотреть отсюда на общую картину. — Ученый немного постоял на скале, а затем спустился вниз.
Подрывник бурил перфоратором камень в местах, указанных Давыдовским. Сам Михаил Павлович с Мариной стояли у ноутбука, водруженного на раскладной столик. На экране выскакивали сообщения, загружалась специальная программа по обработке данных. Мистер Бим торчал рядом.
— Вы не могли бы пояснить принцип работы этой программы? — чрезвычайно вежливо обратился он к Давыдовскому.
— Только в общих чертах. Раскрывать профессиональные секреты мне не с руки. Чем больше будете знать вы, тем меньше мы с Мариной будем стоить для вас. — Ученый усмехнулся.
— Я не настаиваю на том, чтобы знать все, — согласился мистер Бим.
— Сейчас сами увидите. Кое-что я поясню. Только не старайтесь пытаться скопировать файлы. Программа составлена так, что несанкционированное вмешательство может привести к ее самоуничтожению, — посоветовал Давыдовский. — Я вас не обманываю. Так и есть на самом деле.
— Я в курсе. Именно поэтому мои специалисты и не пытались взламывать пароли.
— Это и есть ваши специалисты? — с иронией в голосе поинтересовался Михаил Павлович, кивнув на бойцов в камуфляже.
— Вы зря иронизируете. — Мистер Бим усмехнулся. — У нашей корпорации есть специалисты по всяким видам деятельности.
Уильям подошел к Михаилу Павловичу и доложил:
— Заряды установлены, мистер Давыдовский. — Затем он перевел взгляд на мистера Бима.
— Можно начинать, — произнес Михаил Павлович и дал знак, чтобы все присели.
Теперь их закрывал от взрывов камень, за которым был установлен стол с компьютером. Через равные промежутки времени громыхнуло трижды. Давыдовский поднялся, за ним и остальные. В воздухе над плато еще висела пыль.
Мистер Бим нетерпеливо посмотрел на монитор и спросил:
— Ну и что?
— Быстро только кошки родятся, — ответил Михаил Павлович, вглядываясь в экран, где одна за другой сменялись рамки с данными.
Наконец на мониторе высветилась картинка: рельеф местности, а под ним разрез горных пород.
— Это предварительные данные, — пояснил ученый. — Они еще требуют обработки. Но кое-что можно сказать и сейчас.
— И что же именно? — нетерпеливо поинтересовался мистер Бим.
— Видите красный цвет?
— Разумеется.
— Скорость прохождения колебаний от взрыва через породы зависит от их плотности, химического состава и агрегатного состояния. Наши датчики фиксируют отраженные волны и составляют объединенную картину. Это в общих чертах. Существует еще много нюансов, о которых я не стану сейчас говорить. Я настроил приборы так, что они с максимальной чувствительностью фиксируют углеводороды в жидком состоянии.
— Это нефть?
— Я пока не даю гарантий, но с большой долей вероятности можно предположить, что на побережье и на шельфе залегают пласты нефти. К тому же не так и глубоко. Максимальное приближение к поверхности составляет чуть меньше полукилометра.
— Фантастика! — Глаза у мистера Бима загорелись так, словно он собирался уже завтра ставить здесь буровые вышки.
Джон Смит подошел к мистеру Биму, тронул его за плечо, отвел в сторону и стал что-то шептать на ухо.
— Черт! — донеслось до слуха Давыдовского.
Мистер Бим стал предельно серьезным, вернулся к Михаилу Павловичу и Марине.
— Придется срочно возвращаться. Немедленно! — сказал он.
— Но почему?
— Так надо.
Бойцы торопливо грузили оборудование в прицепы. Давыдовский с Мариной уже сидели на снегоходе.
— А возвращаемся-то мы не все, — шепнул Михаил Павлович аспирантке. — Джон и Уильям остаются.
Головной снегоход двинулся с места. Пришлось и Давыдовскому дать газ. Он обернулся и увидел, как Смит перегнал снегоход под скалу и завешивал его маскировочной сетью.
Джон и Уильям спешили. Они забрасывали снегом воронки, оставшиеся после взрывов, раскидывали свежие обломки камней, подбирали клочки электропровода, оставшиеся после взрыва.
Смит осмотрелся и заявил:
— Все! Кажется, мы тут особо не наследили.
Бойцы подхватили автоматические винтовки и спрятались под маскировочной сетью. Скала отбрасывала тень. Их укрытие никто не смог бы разглядеть, зато они отлично видели все. Люди мистера Бима спешили не зря. Вскоре из-за хребта вылетел желтый вертолет AS-350 c аргентинским гербом на дверце.
— Почему они не со стороны моря подошли? — спросил Уильям, сжимая в руках автоматическую винтовку.
— Так мы заметили бы их приближение. Они шли низко, вырвались из-за хребта, хотели застать нас врасплох.
Вертолет заложил круг. Он двигался медленно. Было видно, как наблюдатель всматривался в землю из-за стекла. Наконец AS-350 опустился, подняв облако снега. Когда рукотворная пурга улеглась и винты остановились, на насте уже стояли Гуихарро и Лопес. Они тревожно осматривались и сжимали в руках карабины.
— Никого, — констатировал Гомес очевидное.
— Может, мы ошиблись и все случилось в другом месте? — отозвался Лопес.
— Нет. Информация точная. — Гуихарро покрутил головой. — У нас датчики по всему побережью установлены. Сейсмограф выдал координаты именно этой бухты. Три взрыва одинаковой мощности подряд. Это не могло быть звуком отколовшегося айсберга. Взрывы прозвучали именно тут.
— Но вокруг же никого нет! — не унимался Лопес.
— Лучше смотреть надо. — Гуихарро медленно двинулся в сторону моря, внимательно глядя себе под ноги.
Лопес тоже смотрел, но по сторонам. При этом он то и дело вскидывал карабин, нервно водил стволом из стороны в сторону.
Джон Смит прошептал:
— Я держу на прицеле того, кто слева. Ты возьми правого.
— Понял, сэр. — Уильям прицелился в Гуихарро и спросил: — Какого черта они здесь появились?
— Наверное, зафиксировали взрывы при геологоразведке. А мы не учли, что так может случиться. Хорошо, что меня вовремя предупредили об их вылете.
Гуихарро остановился, присел, стянул перчатку, взял на палец микроскопический клочок бумажной обертки динамитной шашки и понюхал его. В принципе этот красный клочок мог принести ветер с судна или с ближайшей станции. Но все же подозрения стали закрадываться в душу аргентинца.
Лопес окликнул напарника:
— Ты что-то нашел?
— Не знаю, как и сказать. — Гуихарро пожал плечами. — Но мы не ошиблись; здесь кто-то был совсем недавно.
— А если эти люди все еще где-то рядом? — Педро осторожно огляделся. — Вокруг много мест, где можно надежно спрятаться.
За аргентинцами пристально наблюдали Джон и Уильям.
— Они что-то нашли. — Смит прищурился.
— Может, их того?.. — Уильям повел стволом. — Уж слишком они любопытные, работать нам не дадут.
— С этим успеется, — наложил вето на физическое устранение аргентинцев Смит. — Не забывай, Аргентина совсем рядом. Убирать лишь в крайнем случае.
Тем временем Гуихарро с Лопесом уже смотрели в небо. Со стороны моря доносилось негромкое жужжание, похожее на комариное.
— Это еще что такое? — Лопес крутил головой, пытаясь рассмотреть источник звука.
— Сам не пойму. — Гуихарро тоже осматривал небосклон.
— Вон оно, вижу! — Лопес вскинул руку, указывая в небо.
Теперь уже и Гомес рассмотрел летательный аппарат, который представлял собой что-то среднее между моделью самолета и вертолета. Ажурная конструкция около полутора метров длиной. На ней три пропеллера — один большой центральный, два на крыльях. Центральный был, как оказалось, поворотным.
Беспилотник, вернее сказать, тот человек, который управлял им издалека, не собирался маскировать свое присутствие. Ажурный аппарат заложил над аргентинцами круг, снизился, завис перед ними на отдалении метров в тридцать. Он слегка покачивался под порывами ветра. Теперь абсолютно отчетливо просматривалась панорамная камера и два пистолетных ствола с гидроприводом, под которыми виднелись удлиненные обоймы, каждая патронов на сорок как минимум. Гидравлические насосы тихо жужжали. Стволы неторопливо поворачивались.
Гуихарро и Лопес стояли, целясь в беспилотник.
— Что это за хрень? Кто ее прислал? — тихо проговорил Педро, словно боялся, что беспилотник его подслушивает. — На нем нет никаких опознавательных знаков.
— А ты хотел, чтобы он представился? — нервно пошутил Гомес. — Да оператор нас на прицеле держит — двоих сразу. Если бы он хотел, то положил бы нас с тобой в два счета. А так — изучает.
— Наверное, будет лучше опустить стволы.
— Надеюсь, ты прав. — Гомес, стараясь не делать резких движений, опустил ствол, поставил карабин на предохранитель, забросил его за спину, после чего приложил руку к сердцу, демонстрируя свои мирные намерения.
— Ты с ним прямо как с инопланетянином общаешься. — Лопес нашел в себе силы улыбнуться, тоже опустил ствол и забросил оружие за спину.
Беспилотник повисел в воздухе на прежнем месте, затем неторопливо отлетел к скалам и стал изучать их.
— Слушай, — зашептал Гомес. — У меня нет большого желания оставаться здесь. Я спинным мозгом чувствую опасность.
— Беспилотник же оставил нас в покое. Волноваться нечего, — возразил Педро.
— А какого черта он вообще здесь делает? Убил бы нас, потом все долго ломали бы головы, раздумывали, кто это сделал.
— Зачем нас вообще кому-либо убивать?
— Причина всегда найдется. Сам знаешь, чем мы сейчас с тобой занимаемся. Законной нашу работу назвать никак нельзя. Убираемся отсюда.
Аргентинцы попятились к вертолету. Закрутились винты. Беспилотник держался на безопасном расстоянии от машины, поднимавшейся в воздух. Этот аппарат был достаточно легким, его могло затянуть к винтам потоками воздуха. AS-350 даже не стал закладывать круг над бухтой, сразу же пошел к хребту и исчез за ним.
Джон с Уильямом продолжали сидеть в укрытии. Беспилотник и не думал улетать. Он неторопливо шел вдоль скалы, изучая ее.
— Почему эта тварь все еще здесь? — спросил Уильям.
— А ты выйди и сам у нее поинтересуйся, — посоветовал Смит.
— Летает. Кто ее прислал?
— Откуда мне знать? В мире не так уж много стран, способных производить подобную технику. Но деньги для ее покупки найти можно. Я про такую конструкцию еще не слышал. Экспериментальная модель.
— Он нас заметил?
— Думаю, пока нет. Будем сидеть тихо и не высовываться.
Ждать пришлось долго. Беспилотник обследовал скалы, плато, на котором были проведены взрывы.
Смит сохранял терпение, а Уильям готов был уничтожить эту штуковину.
— Я сейчас выстрелю.
— Не смей. Ему трудно повредить. Жди. Запас энергии у него ограничен. Раньше или позже ему придется повернуть на базу.
— У меня ноги затекли. Не могу больше оставаться в такой позе.
— Можешь осторожно выпрямить их.
— Тогда мне придется сидеть прямо на ледяном камне!
— Во всякой ситуации есть свои плюсы и минусы.
— И какой же у нас плюс?
— То, что мы успели вовремя укрыться и беспилотник до сих пор нас не обнаружил.
Машина покружила над плато, зависла над скалой, а затем взяла курс в открытое море. Вскоре серебристый силуэт растворился в небе.
— Не спеши покидать укрытие, — посоветовал Смит.
— Почему? — удивился Уильям.
— Если ты его не видишь, это еще не значит, что он не замечает тебя.
Они выждали еще пять минут, затем осторожно выбрались из-под маскировочной сетки.
— Надеюсь, оно здесь только одно, — заявил Джон, выкатывая снегоход из укрытия. — Нашим хозяевам вряд ли понравится подобный поворот событий.
— Мы в этом не виноваты. Сами чуть не стали жертвами.
— Мы уже на Лазаревской изрядно напортачили.
Снегоход взревел мотором и понесся по заснеженному плато.
Тем временем за горным хребтом на ровной площадке неспешно раскручивались винты желтого вертолета. Педро и Гомес сидели в кабине.
— Зачем мы посадили машину? — спросил Гуихарро.
Лопес потер лоб и осведомился:
— Ты заметил надпись на скале?
— Какую?
— Она быстро мелькнула. Какие-то красные цифры на снегу. — Лопес повернул к себе клавиатуру бортового компьютера и стал отматывать запись видеорегистратора. — Вот!.. — Он остановил изображение.
— В самом деле. Ты не ошибся! — согласился Гуихарро. — Похоже на координаты. Написано краской из аэрозольного баллончика. На снегу эти цифры не протянут и пары дней.
Лопес защелкал клавишами, вводя координаты в навигатор. На мониторе высветилась карта.
— Это здесь, в открытом море. — Педро указал на пульсирующую точку. — Примерно в пятидесяти милях к северу от того места, где мы сейчас находимся.
— Что могут означать такие координаты?
— Это ты у меня спрашиваешь? Похоже, кто-то хочет попросить о помощи.
— С берега?.. Но ведь эта точка находится в открытом море!
— Я знаю столько же, сколько и ты.
Аргентинцы некоторое время молчали.
— Стоит туда лететь? — наконец спросил Гуихарро.
— По-моему, надо бы, — ответил Лопес.
— Рискованно. А вдруг это ловушка, в которую нас хотят заманить?
Педро посидел в задумчивости и вновь защелкал клавишами компьютера, вызывая на экран спутниковые снимки.
— Последнюю неделю эта акватория была недоступна для спутникового мониторинга из-за погодных условий, — сказал он. — Но у нас есть и ранние снимки. Теперь смотри, что мы имеем.
На мониторе в мультиэкранном режиме высветились спутниковые снимки.
— Интересная картина получается, — прокомментировал Гуихарро. — Разрешение, конечно же, паршивое. Но мне кажется, что ситуация была такова. — Он выставил максимальное увеличение. — Сюда портовым буксиром было доставлено судно среднего тоннажа. Его поставили на прикол, бросив якорь. Буксир ушел. Судно находилось в одной и той же точке до наступления плохих погодных условий.
— На него-то нам и указал неизвестный тип, написав краской из баллончика координаты на скале? — поговорил Лопес. — Чушь какая-то.
— В Антарктике шутники не водятся, — напомнил Гуихарро. — Здесь зря звать на помощь никто не станет. Летим?
— Но, судя по надписи, неизвестный тип и не просил о помощи. Он просто написал координаты.
Гуихарро чертыхнулся и заявил:
— Мы должны лететь и проверить. Если кто-то погибнет, а мы ему не поможем, совесть потом замучает.
Лопес покрутил пальцем у виска и осведомился:
— С каких это пор ты таким совестливым стал?
— А я им всегда был.
Вертолет медленно поднялся над скалами, перевалил за хребет и пошел над морем. Он летел низко, почти над самой водой.
— У меня есть подозрение, что беспилотник отправился тем же курсом, которым идем сейчас и мы, — проговорил Гуихарро.
— Все равно ты его нашим радаром не засечешь. Тут птицы бывают больших размеров. К тому же он, наверное, тоже идет низко, как и мы.
Вертолет аргентинцев вышел к точке с указанными координатами.
— Пусто, — пришлось констатировать Гуихарро. — Судно ушло. — Он посмотрел на запад, где горизонт был затянут туманом.
— Странная история, — пришлось признать Лопесу. — Возвращаемся.
Шинкевич сидел за столом и неторопливо курил сигарету. Саблину это не нравилось, но Каспар Францевич был значительно старше его и имел одно с ним звание. Да и хозяином в Антарктике все-таки являлся именно Шинкевич, а Саблин и его люди были здесь гостями.
Под потолком ярко горели люминесцентные лампы старого советского образца, гудели дроссели.
— Прямо как в школе, в подростковые годы! — Шинкевич вздохнул.
— Вы и тогда курили? — с издевкой поинтересовалась Катя Сабурова.
— Курил, — честно признался Шинкевич. — И даже выпивал иногда. У меня дед в Беловежской пуще землянку вырыл. В ней самогонный аппарат держал и бочку с брагой. Когда гнать шел, то и меня с собой брал. Иногда угощал первачом, но самое большее — столовой ложкой.
— Может, вы и в Антарктиде где-нибудь аппарат пристроили? Потихоньку капает самогон среди торосов и айсбергов? — спросил Николай.
— В Антарктиде нерентабельно таким делом заниматься. Чтобы брага выходила, нужен соответствующий температурный режим. А его здесь не добьешься, — серьезно отвечал Каспар Францевич.
— Засветились мы у аргентинцев, — признался Саблин, который рылся в углу, разбирая завалы двадцатипятилетней давности.
— Таки да, по полной программе, — согласился Зиганиди. — И ничего с этим уже не сделаешь. Правда, нам удалось понять, что не все у них на станции чисто.
— Любое правительство поручает своим полярникам заниматься помимо чистой науки еще чем-нибудь таким, о чем лучше не распространяться, — напомнил Саблин. — Мы тоже не белые и пушистые. У нас есть свои скелеты в шкафу.
— Так мы и не полярники, — сказала Катя.
— Да, конечно, туристы, — подколол ее Николай. — Надо как-то исправлять ситуацию. Иначе не пройдет и недели, как на всех антарктических станциях будут уже знать, кто мы такие и зачем тут появились.
— Да, Антарктида — это большая деревня. Тут слухи распространяются со скоростью радиоволн. — Шинкевич покачал головой, затушил окурок в банке из-под растворимого кофе и заглянул в нее. — Ребята, не поверите, но пепельницу не чистили с советских времен. На дне окурки от «Беломорканала» лежат! Если теперь кто-то на улицу с такой вот папиросой выйдет, его сразу повяжут и долго потом допрашивать будут. Не травку ли, мол, он курил? Времена меняются. Слушайте, идея созрела насчет бесплатной рекламы вашего легендирования. У меня тут приятель есть — поляк, он туристов на катере вдоль побережья возит. Свяжусь-ка с ним и как бы между прочим сообщу, что у меня на борту трое русских туристов — два мужика и баба. Мол, пьют, бухают по-черному, непотребщиной всякой занимаются. Люди с Запада запросто верят в подобные штучки. Для них русский — всегда алкоголик, хулиган и хам. Поляк быстренько всем растрындит об этом. А алкашей никто ни в чем серьезном подозревать не будет. На вас перестанут обращать внимание.
Саблин вытащил из угла листы чертежного ватмана, свернутые в рулон, и сказал:
— Я подумаю над вашим предложением. Интересно, на кой черт советским полярникам было столько листов чертежной бумаги? У них что, здесь секретное конструкторское бюро действовало?
— Какое конструкторское бюро? — Шинкевич зевнул. — Кое-что в работу шло, скажем, нарисовать карту. А в основном всякую наглядную агитацию делали, например стенгазеты.
Виталий раскатал на столе один лист ватмана. Шинкевичу при этом пришлось взять в руки жестянку из-под растворимого кофе.
— А вот мы испортим один лист с пользой. — Саблин подозвал своих товарищей, вооружился карандашом и провел по бумаге линию с извилинами и изломами. — Кто скажет, что это такое? — спросил Виталий.
Катя склонила голову к плечу и первой определила:
— Береговая линия.
— Правильно, старлей, — похвалил Саблин.
— Западная оконечность не совсем правильно очерчена, — нашел недостаток Зиганиди.
— Западная оконечность нас пока не интересует. — Капитан-лейтенант поднял голову и принялся рисовать дальше. — Здесь расположена станция Лазаревская, вот Сан-Мигель, между ними место крушения «Профессора Молчанова». — Остро отточенный карандаш стремительно двигался по плотной чертежной бумаге. — Именно здесь под водой произошло нападение на меня и Сабурову. — Виталий кое-как нарисовал самоходную подводную платформу с двумя аквалангистами на ней.
— Людей, нападавших на вас, интересовал груз затопленного судна, — вставил Николай.
— Не факт, — тут же парировал Саблин. — Их могли заинтересовать только мы. Я сейчас клоню к другому. Радиус действия платформы сильно ограничен. Двигатели питаются от аккумуляторов. Их надо где-то подзаряжать или менять. — Карандаш очертил круг с центром у затопленного «Профессора Молчанова».
— Следовательно, база для платформы находится в пределах этого круга? — спросила Катя.
— К этому я и подводил.
— Никаких плавсредств во время нападения в этой акватории не находилось. Это подтверждают наблюдения с яхты. — Зиганиди задумался.
— Предлагаю следующее решение. — Саблин не стал дожидаться слов Николая. — Мы спускаемся к судну и исследуем береговую линию. Где-то там должна крыться разгадка появления подводной платформы.
— Согласна. — Катя подняла руку.
— И я согласен, — заявил Николай.
— Моего мнения никто не спрашивал, но и я не против. — Шинкевич усмехнулся.
— Вы, Каспар Францевич, пока мы будем обследовать береговую линию со стороны моря, можете по рации живописать своему коллеге-поляку наши похождения в Антарктиде, — разрешил Саблин.
— Если я скажу, что вы по пьяному делу перевернули айсберг, это не будет преувеличением?
— Неужто поляк поверит? — спросил Саблин.
— Он во все что хочешь поверит. Этот человек русских не любит, впрочем, и те в большинстве своем терпеть не могут поляков.
— Тогда говорите что угодно кроме правды, — разрешил Виталий. — Мне лично все равно — поляк, кубинец или немец, лишь бы люди были пристойные. Национальность для меня вторична. Собираемся и едем.
Баллоны уже давно были заправлены дыхательной смесью. На этот раз боевые пловцы решили двинуться в путь на двух вездеходах. Управлять ими было легко, не сложнее, чем автомобилем. К тому же антарктические просторы позволяли справляться с этим делом даже новичкам. Единственная проблема, которую предстояло разрешить, — кто уйдет под воду? Саблин — это понятно, но с Катей или же с Зиганиди? Николай, естественно, рвался в бой.
— Товарищ каплей, я и так при прошлом погружении торчал на борту яхты, — настаивал на своем праве совершить погружение Зиганиди.
— Положим, не торчал, а выполнял мой приказ, — не слишком любезно ответил Виталий. — Мелочей на задании не бывает. Если бы я приказал тебе спать и видел бы в этом необходимость, ты заснул бы.
Катя не вмешивалась в спор, понимая чувства Николая.
— Товарищ каплей! — Зиганиди просительно посмотрел на Виталия. — Ты же сам любишь повторять, что мы одна команда, как пальцы на одной руке.
— Черт с тобой. Мы погружаемся, Катя остается на берегу для подстраховки, — наконец согласился Саблин.
— Есть, товарищ каплей! — воодушевился Зиганиди. — Ты уж, Катя, меня извини за настойчивость, но сама все понимаешь.
— Николай, я не хочу ни с кем портить отношения. — Катя улыбнулась. — Хотя и не отказалась бы взять реванш за свое прошлое погружение.
— Не в этот раз.
Саблин сел за руль вездехода, рядом с ним устроилась Катя. Шинкевич выехал с Лазаревской первым. Он словно решил испытать Саблина, который шел прямо за ним — выбирал не самую легкую дорогу.
— Каспар Францевич хочет продемонстрировать мне возможности своего детища, — проговорил Виталий, выкручивая руль.
Вездеход шел вдоль крутого склона. Если бы не широко расставленные огромные колеса, то машина уже давно перевернулась бы, а так катила себе как по равнине. Саблин даже отважился полихачить, прибавил скорости и обошел Шинкевича. Тот погрозил ему в окно кулаком и тоже надавил на педаль газа. Вездеходы спустились на ровный участок, занятый льдом, и ринулись к морю, поднимая снежные облака. К финишу машины пришли одновременно.
Невысокие волны в бухте, на дне которой покоился «Профессор Молчанов», отливали свинцом. Ветер гнал снежные струи. Саблин выбрался из-за руля. Шинкевич решил не комментировать гонки. Боевым пловцам следовало сосредоточиться перед погружением.
Уже облачившись в теплую одежду и гидрокостюмы, Виталий с Зиганиди принялись выбирать оружие, с которым им предстояло уйти под воду. В таких случаях определиться трудно. Лишний груз сковывает движения.
Виталий выбрал себе пистолет для подводной стрельбы. Оружие скорострельное, грозное, но лишь на близком расстоянии. Николай же облюбовал пневматическое ружье и принялся закреплять линь на конце гарпуна. В случае промаха он смог бы подтянуть его к себе и вновь зарядить ружье.
Под воду боевые пловцы ушли с края льдины. Видимость была отличной. В глубине просматривался корпус «Профессора Молчанова». Первым шел Саблин. Он вытянул руки по швам и неторопливо работал ластами. За ним опускался Николай. Вскоре они уже скользили вдоль корпуса затонувшего судна.
Виталий прежде всего хотел обследовать береговую линию, но все же решил заодно еще раз осмотреть затонувшее судно. В прошлый раз из-за нападения это дело пришлось прервать. Саблин завис над пробоиной. Николай подсвечивал мощным фонарем.
Без сомнения, кто-то недавно успел побывать здесь. Пробоина оказалась сильно расширена. Неизвестные умельцы поработали гидравлическими ножницами и отогнули кусок металла размером где-то метр на два.
Виталий жестами объяснил Зиганиди свои соображения. Теперь он понимал, что их противники не оставили своих попыток проникнуть на судно. И тут из пробоины поднялась череда пузырьков. Саблин дал Николаю знак вести себя максимально тихо, чтобы не выдать свое присутствие. Зиганиди уже и сам сориентировался. Пузырьки, поднимающиеся из пробоины, могли означать лишь одно — внутри находился аквалангист.
Каплей приложил ладонь к корпусу. Внутри ощущалось движение. Там кто-то то и дело касался конструкций, перемещался. Виталий жестами показал Николаю, чтобы тот оставался у пробоины, а сам решил осмотреться. Нельзя было исключать присутствие еще одного аквалангиста поблизости. Под воду редко уходят в одиночку.
Саблин обнаружил еще одно свидетельство недавнего посещения «Профессора Молчанова». Палубный люк оказался задраен, а он точно помнил, что оставил его открытым. Каплей обогнул корпус судна. Если бы поблизости находился еще один водолаз, то Виталий непременно обнаружил бы его. Укрыться здесь было негде. Пузырьки, поднимающиеся к поверхности, неминуемо выдали бы противника.
Осторожно работая ластами, Саблин стал приближаться к Зиганиди, затаившемуся вблизи пробоины. Из нее вырвалась еще одна череда пузырьков, послышался легкий удар по обшивке. Николай жестом показал, что готов перехватить незваного гостя, когда тот решится покинуть затонувшее судно. Зиганиди завис вблизи пробоины и взял наизготовку ружье для подводной стрельбы.
В темноте пробоины явно происходило движение. Саблин вытащил нож, готовый в случае чего прийти Николаю на помощь. Хотя тот должен был справиться и сам. Захват аквалангиста, находящегося в таком положении, не представлял особой сложности для опытного боевого пловца. В момент появления противника следовало захватить его за шею и вырвать загубник. Эффект неожиданности был на стороне Николая.
Но расчет не оправдался. Когда в пробоине показалась черная лоснящаяся голова, Зиганиди рванулся вперед и постарался захватить шею врага с первого раза. Но ее-то как раз у супостата и не оказалось. Из пробоины стремительно выскользнула огромная, но чрезвычайно подвижная туша. Непропорционально маленькая голова, казалось, состояла из одной только широко раскрытой пасти с длинными острыми зубами. Если бы Николай не отдернул руку, то хищник, наверное, оттяпал бы ее по самое плечо, а так он только вспорол клыками предплечье. Из раны в воду хлынула кровь.
Это был морской леопард. Саблин наконец-то узнал грозного хищника, различил пятна на его шкуре. В здешних широтах нет более опасного существа. Этот хищник — гроза морских котиков и пингвинов.
Ластоногое размером с микролитражку, с ловкостью, невероятной для своих габаритов и веса, развернулось и вновь нацелилось на Николая. Тот выстрелил. Гарпун пробил ласт у основания, острие вышло наружу. Животное вздрогнуло от боли. Пасть открылась еще шире.
Зиганиди удалось прижаться к корпусу судна, укрыться за отогнутым металлическим листом с рваными краями. С налету его было не взять. Морской леопард двигался так быстро, что волна, расходящаяся от его тела, отнесла Саблина на несколько метров. Он вынужден был зацепиться рукой за бортовой леер.
Очередной заход для прямой атаки Зиганиди не грозил. Острые края отогнутого листа обшивки надежно защищали его. Но старлей впопыхах допустил непростительную ошибку. Он раньше времени выпустил из рук ружье для подводной стрельбы. Тонкий прочный линь, прикрепленный к гарпуну, петлей обвил ему шею. Зиганиди едва успел схватиться за него и слегка оттянуть от горла. Его буквально сорвало с корпуса корабля. Раненое животное стремительно тащило человека за собой, и он ничего не мог с этим поделать.
Саблин редко паниковал, но тут выдался именно такой случай. Морской леопард уносил товарища на верную гибель. Но паника длилась всего секунду. Виталий даже не успел сообразить, что собрался делать. Это было полной импровизацией, основанной на подсказках интуиции. Он что было сил оттолкнулся от корпуса затонувшего судна, рванул леопарду наперерез, выбросил руку с пистолетом и нажал на спуск.
Траектория прослеживалась по полосе пены. Большая выходная скорость пуль создавала за ними разрежение, и вода в буквальном смысле этого слова закипала даже при низкой температуре. Две пули вонзились в бок животного. Оно обезумело от боли, резко развернулось и помчалось прямо на Саблина, увлекая за собой Зиганиди, запутавшегося в длинном лине.
Виталий пошел ва-банк, не стал уклоняться от атаки. Он держал перед собой пистолет и раз за разом стрелял в разверстую пасть чудовища. Вода окрасилась кровью. Морской леопард просто врезался в Саблина, отбросил его назад. Маска сорвалась с лица капитан-лейтенанта, он потерял загубник, несколько раз перевернулся и ударился о надстройку.
Без маски подводный мир тут же сделался расплывчатым. В первый момент Саблин даже не мог понять толком, где верх, где низ. Он нащупал загубник, сунул его в рот, судорожно вдохнул и огляделся. Грозный морской леопард и Зиганиди исчезли. Их нигде не было видно.
«Неужели зверюга утащил Николая за собой в море?» — мелькнула предательская мысль в голове каплея.
Но Виталий тут же вспомнил, что морской леопард был серьезно ранен, и глянул вверх, желая проверить, не рванул ли тот туда. Все-таки ластоногие дышат воздухом и умирать, скорее всего, стремятся на суше. Но над ним была лишь бликующая волнистая поверхность.
Тут Саблин почувствовал, что в корпус затонувшего судна ударяется что-то тяжелое, но мягкое. Он оттолкнулся от надстройки и поплыл к пробоине. Зиганиди извивался, упирался ногами, цеплялся пальцами за отогнутый лист металла. Над отверстием поднималось розовое облачко крови. Тонкий линь по-прежнему стягивал шею Николая и натянутой струной уходил в пробоину. В любой момент обезумевшее раненое животное могло затащить старлея в трюм, и тогда уже ничто и никто не сможет ему помочь.
Рука Саблина рванулась к ножу, но, как оказалось, он потерял его, столкнувшись с морским леопардом. Виталий уцепился за линь и стал тащить его на себя, чтобы хоть как-то помочь товарищу, попавшему в беду. Внутри корпуса судна бушевал, не находил выхода смертельно раненный хищный зверь. Саблин понял бесплодность своих попыток удержать его на привязи и рискнул — выпустил линь из пальцев.
Задыхающийся, обессиленный Зиганиди все еще сопротивлялся. Каплей нащупал у него на бедре нож, выхватил его и полоснул линь. Тот лопнул и исчез в пробоине. Виталий подхватил Николая, сунул ему в рот свой загубник и устремился к поверхности. К счастью, глубина была небольшой, и не стоило опасаться последствий декомпрессии.
Каспар Францевич сидел на подножке своего вездехода, в одной руке держал сигарету, в другой — рацию. Катя стояла в сторонке и делала вид, что не прислушивалась к разговору. Шинкевич выполнял свое обещание, данное Саблину, укреплял легендирование группы боевых пловцов, живописал своему польскому приятелю подвиги русских туристов, за которых выдавали себя боевые пловцы.
Катя понимала через два слова на третье, поскольку разговор велся на польском языке. Но и та часть его, которую она с трудом могла уразуметь, заставляла ее содрогаться. Ей стало ясно, что собеседник Шинкевича, которого тот называл Збышеком, не только верил в бредни, преподносимые ему, но и смаковал подробности, просил не упускать красочных деталей. Он явно намеревался растиражировать эти истории, порадовать ими своих приятелей.
Со слов Шинкевича выходило, что эти клиенты, русские туристы, двое мужчин и одна женщина, его окончательно задолбали. Пусть бы себе просто бухали, отсыпались и похмелялись в модульном домике, арендованном на Лазаревской. Так нет же, они, выпив чуть ли не по литрухе, еще и забавлялись. Вчера, например, в дупель пьяные гонялись за пингвином, не то зажарить его хотели, не то изнасиловать. А сегодня утром с бодуна требовали у Шинкевича организовать им охоту на белого медведя. Это в Антарктике, где они не водятся по определению! Мол, допились до того, что им кажется, будто они оказались в арктических широтах России.
Катя косилась на Шинкевича. Ей казалось, что тот перегибал палку и Збышек скоро скажет, что не верит ни одному его слову. Но поляк, наоборот, радостно соглашался с услышанным. Мол, что поделаешь, эти русские всегда пьют без удержу, хамят и гадят. Считают, раз заплатили, то им можно все. Шинкевич говорил, что теперь никогда больше не свяжется с русскими туристами.
Тут у края льдины вынырнул Саблин и стал выталкивать на лед из воды Зиганиди. Снег мгновенно окрасился кровью. Катя сорвалась с места, схватила карабин, лежавший в салоне вездехода, и подбежала к товарищам. Она помогла раненому Николаю выбраться на лед.
— Что случилось? — Катя держала ствол нацеленным на воду, готовая в любой момент выстрелить.
— Ничего серьезного. Это не враги, а зверь, — прохрипел Зиганиди.
Каспар Францевич встревожился не меньше Кати, но доиграл свою роль обличителя русских туристов до конца.
— Збышек, кончаем разговор. Они возвращаются. У одного, вижу, морда расквашена. Или упал по пьянке, или умудрился найти, с кем здесь подраться. Конец связи.
Шинкевич помог Николаю добраться до вездехода, усадил его в раскладное кресло. Катя уже разрезала гидрокостюм возле раны.
— Однако! — вырвалось у нее. — Будто ты с саблезубым тигром схватился.
— Ничего страшного. Просто кровищи много, а так, по-моему, неглубоко достала зверюга. — Зиганиди скривился и заявил: — Гидрокостюм можешь резать, а вот свитеры пожалей, они очень теплые, из верблюжьей шерсти.
— Когда голову снимают, по волосам не плачут, — ответила Катя. — Мне лучше видно, что следует делать.
Саблин смотрел в побелевшее лицо Николая и понял, что тот потерял достаточно крови.
— На судне в наше отсутствие кто-то побывал. Пробоину расширили, — сказал он Кате.
Та покачала головой и заметила:
— Значит, мы на правильном пути.
— Вот только было бы лучше, если бы морской леопард не на Колю набросился, а на них, — произнес Саблин. — Так что теперь со мной под воду уйдешь ты. Зиганиди на какое-то время выбыл из строя.
Катя присела на корточки, осмотрела рану, сняла тампоном кровь.
— Твое счастье. До костей не достал, сухожилия не зацепил. Вот только продезинфицировать придется основательно. Эти твари зубы, как ты понимаешь, отродясь не чистят.
— Зато постоянно рот полощут, — попытался пошутить Николай и улыбнулся бескровными губами.
Катя принялась обрабатывать рану антисептиком. Зиганиди морщился, но постанывать считал ниже своего достоинства.
— Может, тебе спирта дать выпить? — поинтересовался Каспар Францевич, когда Катя принялась затягивать шелковую нитку в иголку, собираясь зашить рану.
— Обойдусь, — несколько зло отвечал Зиганиди. — Не в первый раз такое. Бывало и посерьезней.
— Как знаешь.
Иголка вошла в кожу, Катя сделала первые стежки, стягивая расходившиеся края рваной раны. Николай щурился от боли, скрипел зубами.
— Не могу смотреть, как ты над ним издеваешься, — проговорил Шинкевич. — Дай, лучше я его заштопаю. А ты, Катя, выступишь в роли обезболивающего.
— Это как? — удивилась Сабурова.
— Старый, проверенный метод. Правда, его можно применять только к мужчинам, если под рукой есть симпатичная женщина. Стань за ним и прижмись к нему покрепче.
— Подействует? — удивилась Катя.
— У мужчины внимание инстинктивно на женщину переключается, когда он чувствует ее тело. Значит, подопытный субъект перестает ощущать боль.
— Я для него не женщина, а боевой товарищ, — сказала Катя, но все-таки встала у Зиганиди за спиной и прижалась к нему.
Шинкевич стал умело накладывать шов.
— Действует народная анестезия? — спросил он.
— В лучшем виде, — отозвался пациент.
— Да у него даже лицо порозовело, словно и не терял крови, — восхитился Саблин действенностью метода.
Зиганиди и в самом деле воспрянул духом, боль притупилась. Он и не подозревал, что Катя способна так успокаивающе действовать на него. До этого он чрезвычайно редко видел в ней привлекательную женщину, чаще всего воспринимал ее только в качестве боевого товарища, как она сама выразилась. Конечно, изредка случались и минуты прозрения, если Катя делала прическу, надевала платье или юбку.
— Готово. — Шинкевич перерезал нитку перочинным ножом.
Катя помогла Зиганиди избавиться от гидрокостюма.
— Старайся, чтобы такое больше не повторилось, — посоветовала она.
— Тут уж как карта ляжет. Я думал, это аквалангист. И товарищ каплей, кстати, тоже держался этого убеждения.
— Этот морской леопард на лед к нам не выберется? — спросила Катя, вытаскивая из вездехода теплую одежду и гидрокостюм.
— Думаю, что ему кранты. Всю обойму в пасть всадил! — Саблин перезаряжал пистолет для подводной стрельбы. — Был бы жив, уже вынырнул бы. Ему без воздуха смерть. Самое интересное, что мне даже жаль зверину. Это же мы в его царство полезли, а не он к нам.
— Ты, командир, его не оправдывай, — отозвался Зиганиди. — Как раз он и полез в пробоину. Что ему там надо было? Охотился бы на своих морских котиков и пингвинов, так мы бы его не тронули.
— Для морского леопарда все, что меньше его размером — добыча.
— Не совсем правильно, — влез в разговор Шинкевич. — Если они стаей собираются, могут и на более крупную особь броситься, на касатку например.
Катя уже облачилась в гидрокостюм.
— Как, каплей, отдышался? — спросила она.
— Дыхание у меня всегда ровное, — спокойно ответил Саблин. — Если готова, то погружаемся.
— Удачи! — пожелал Зиганиди.
— К черту! — привычно ответила Сабурова, опуская на лицо маску.
