Игорь аккуратно раскладывает бумаги, конверты и карты на широкой горизонтальной части приборной панели. Там ужасное пекло, и все это высохнет за несколько минут. Так что мы не сильно рискуем, затягивая уничтожение документов с грифом «Совершенно секретно».

Инга сидит чуть поодаль и скучает. Ей отведена в нашей операции скромная роль переводчицы, а потому главная цель нашего пребывания у острова Катандуанес девушку почти не интересует. Все остальные собрались вокруг стола и наблюдают за нежными пальцами Марины, осторожно разматывающими резиновый жгут…

Горловина мешка освобождена, и на свет божий постепенно появляется его содержимое: металлический термос и блокнот среднего формата. Все почти сухое, лишь углы картонной обложки блокнота слегка потемнели от влаги. Никто ничего не трогает. Мы свою работу выполнили, а сейчас настал черед Марины — коллеги профессора Иванцова по исследованиям в лаборатории головного научно-исследовательского института. Вначале она листает блокнот. Отыскав свежие записи на последних страницах, девушка быстро прочитывает их…

Мы наблюдаем, как по мере изучения меняется ее лицо.

— Подробное описание технологии, — торжественно объявляет она.

И, отложив блокнот, бежит вниз, приносит маску, перчатки, небольшую баночку с прозрачной жидкостью и косметичку. Обрядившись в защитные медицинские причиндалы, Марина просит нас отодвинуться подальше. Мы беспрекословно подчиняемся.

Она осторожно распечатывает термос, выуживает из косметички тонкую пипетку и с ее помощью перемещает несколько капель содержимого в баночку.

— Это специальный реактив, — поясняет она, чувствуя наше нетерпеливое напряжение. — Если в течение двух минут раствор приобретет зеленоватый оттенок, то можно гарантированно утверждать, что в термосе вакцина.

Мы зачарованно глядим на бесцветную жидкость, постепенно обретающую цвет сильно разбавленной зеленки. Готово. Марина без сил опускается на диван…

В салоне настоящая суматоха: находясь под впечатлением, мы пару минут радостно галдим, обнимаемся и поздравляем друг друга.

Разливая по бокалам виски, я постепенно прихожу в себя и начинаю просчитывать дальнейшие действия… В первую очередь надо избавиться от поднятых с глубины секретных документов; пока будем готовить «Миллениум» к отходу, они окончательно высохнут. Спалив их на купальной платформе, мы покинем акваторию близ острова Катандуанес. Несколько секунд раздумываю, куда идти, покинув гостеприимную бухту: в Манилу или к БПК «Адмирал Пантелеев»?.. В Манилу идти дольше, и я больше склоняюсь к решению направиться в сторону нашего военного корабля. За время перехода свяжусь с Горчаковым и намекну на успешное окончание операции…

Внезапно мои мысли прерывает истошный визг Инги, зачем-то спустившейся на нижнюю палубу.

— Что случилось?! — спрашивает кто-то из моих друзей.

Мы сбегаем по трапу вниз и находим девушку в носовых апартаментах. Забившись в угол, она отмахивается блузкой от мечущейся по каюте большой стрекозы. Хохоча над ее страхами, устраиваем облаву на несчастное насекомое…

— Поймал! — радостно кричит Игорек. И нарочно подсовывает стрекозу поближе к Инге: — Вот она! Погляди, какая красавица!

Та снова включает визг на полную громкость. Вдоволь насмеявшись, возвращаемся в салон. На первых ступенях трапа я замечаю отсутствие Марины. Находясь где-то посередине, слышу взревевший мотор надувной шлюпки. В чем дело? Неужели надумала прокатиться в одиночку?.. А ступив на последнюю ступеньку, замечаю пропажу аппарата спутниковой связи, лежащего в ожидании звонка Горчакова рядом с капитанским местом.

Из-за предчувствия подвоха сердце начинает стучать быстрее. В три прыжка проскакиваю салон, распахиваю дверцу и вылетаю на кокпит. И вижу уносящуюся прочь надувную лодку, управляемую Мариной. Я все еще ни черта не понимаю и в недоумении оглядываюсь по сторонам…

— Мешок! — доносится из салона голос Георгия.

В груди похолодело.

— Что мешок? — севшим голосом спрашиваю у друга.

— Кажется, она прихватила все то, что мы подняли с борта «Белозерска»: мешок, термос, блокнот…

Вот сука! Мои глаза округляются, изображая «всю печаль еврейского народа». Чувство препаршивое и может сравниться только с обнаружением царапины на лакированном кузове купленного час назад автомобиля.

Мы торчим на кокпите и глядим вслед удалявшейся шлюпке… Да, ситуация аховая. Для создания законченного образа фиаско не хватает закадрового смеха давно умерших людей.

Надо что-то делать.

— Поднять якорь!

— Есть! — Игорь бежит к баку.

Мозг работает на полную катушку. Размышлять о причинах, побудивших Марину предать меня и нашу команду, некогда. Оставляю это на потом и произвожу простейшие расчеты: скорость небольшой надувной шлюпки довольно приличная; скорость «Миллениума» превосходит ее на очень незначительную величину. Если организовать погоню на катере, то рискуем не успеть — девчонка доберется до ближайшего берега раньше.

План действий созревает сам по себе, при минимальном участии сознания. Неподалеку резвится молодежь на гидроциклах. Эти аппараты способны развивать очень большую скорость.

— Жора, садись за штурвал и дуй за ней!

— А ты?

Моего ответа он не услышал. Я уже сиганул с платформы в воду…

Плыву под водой с максимально возможной скоростью. Двигатели водных мотоциклов урчат где-то рядом. Я должен выбрать один из них. Желательно, чтобы он шел малым ходом, а лучший вариант — вынырнуть рядом с тем, что находится без движения.

Дистанция до резвящихся пацанов метров сто с небольшим. Преодолев половину, появляюсь на поверхности и прочищаю легкие. Заодно присматриваю жертву. Парочка гидроциклов кружит на одном месте. Паренек о чем-то беседует с девицей. Вот они-то мне и нужны.

Второй рывок. Последние пятьдесят метров. Разогнавшись, появляюсь рядом с ближайшим водным мотоциклом. Передо мной испуганный молодой человек. Глядит на меня, как на морское ископаемое чудовище.

— Извини, дорогой, — говорю я и скидываю его с сиденья. Оседлав аппарат, бросаю обалдевшей барышне по-английски: — Я верну его, не переживайте…

И, дав полный газ, срываюсь с места. Погоня только началась, а у меня уже проблемы — сбоку появляется сине-белый быстроходный катер. Его скорость не больше моего гидроцикла, но он идет на сближение, явно пытаясь помешать преследованию.

Выведя двигатель на максимальные обороты, маневрирую и ухожу от столкновения. Немного приотстав, катер мчится за мной…

Лечу по бухте, ориентируясь по белеющему впереди «Миллениуму». На море мелкие волны, но гидроцикл хорошо с ними справляется и несется со скоростью сто десять километров в час.

Британцы на сине-белом катере остались далеко позади. А сумасшедшая девчонка успела уйти на шлюпке настолько далеко, что ее не видно. К тому же акватория кишит другими маломерными судами, и если бы Жора не помогал, указывая направление погони, я определенно упустил бы драгоценное время на блуждания и поиски. А так мне приходится лишь слегка корректировать курс, лавируя между джонками рыбаков и яхтами отдыхающих туристов.

За пару минут догоняю «Миллениум». Георгий управляет им с флайбриджа; рядом с ним стоит Михаил и помогает ориентироваться в пылу погони.

«Вон она!» — машет он рукой, указывая направление.

«Вижу. Уже вижу…»

Дистанция между гидроциклом и шлюпкой стремительно сокращается. Проскакивая мимо многочисленных рыбаков, привстаю, чтобы рассмотреть береговую черту. В минуты сумасшедшей погони меня интересует лишь один вопрос: куда правит Марина?

Простой по смыслу вопрос на самом деле состоит из множества других. С какой целью она плывет в глубь бухты? Зачем ей понадобился этот забытый богом остров, на котором нет элементарной связи с внешним миром? И, наконец, последний — кто ждет ее на берегу?.. Ведь с кем-то она успела связаться по аппарату спутниковой связи прежде, чем прыгнуть в шлюпку и запустить подвесной мотор.

Мысли путаются. Я теряюсь в попытках найти ответы на эти вопросы. Да и неподходящее сейчас время для глубоких размышлений — мозг занят мыслями об управлении гидроцикла и поиском кратчайшей траектории преследования беглянки. Я прилично обогнал «Миллениум». Дистанция до шлюпки сократилась до пятисот метров. Уже хорошо видно, как нос резинового суденышка подбрасывает на высоких прибрежных волнах, как склонившаяся вперед Марина с трудом удерживает рукоятку двигателя…

До берега остается не более семисот метров, когда мне удается рассмотреть несколько мужских фигур и стоящий чуть выше — на травянистой полоске внедорожник. Уж не к ним ли спешит Марина?..

К моменту достижения шлюпкой песчаного пляжа я отставал всего на полторы сотни метров. Резиновая лодчонка, не снижая скорости, вылетает на берег. Двое мужчин тут же подхватывают упавшую Марину и помогают добежать до автомобиля. В ее руках я замечаю резиновый мешок. Подняв колесами облако пыли, внедорожник начинает движение. Трое других незнакомцев остаются на берегу и враждебно посматривают в мою сторону. Кажется, у них в руках поблескивали пистолеты, но это меня не останавливает. Скорее, наоборот — злит и подстегивает.

— Это наш трофей, суки! — стискиваю зубы и направляю водный болид на того, что стоял у самой воды.

Выход на песчаный берег на скорости более ста километров — весьма рискованный трюк. Я серьезно рисковал здоровьем и даже жизнью. Однако азарт и праведная ярость — одни из самых сильных человеческих эмоций, способных на короткое время полностью выключить инстинкт самосохранения.

Вылетая из воды, я думал только об одном: как бы поточнее и посильнее протаранить одного из незнакомцев, помогавших Марине похитить с трудом добытую нами вакцину.

Все три мужика успели произвести по выстрелу в сторону приближавшегося гидроцикла, а распознав мои намерения, бросились прочь от берега. Выбрав того, что был повыше и пошире в плечах, я направил ревущий снаряд прямо на него… Запнувшись о прибрежную песчаную косу, гидроцикл подпрыгнул и полетел, слегка заваливаясь на правый борт. Небольшое препятствие не повлияло на траекторию движения болида. Подпрыгнув, он полетел туда, куда я направлял его при подходе к пляжу. Нос ударил здоровяка в район плеча. Ударил, подмял, приземлился на брюхо с приличным правым креном.

Я вовремя расстался с искалеченным гидроциклом, оттолкнувшись от него во время прыжка и упав на песок. Аппарат пропахал по косе добрых сорок метров, подпрыгнул, закувыркался и, потеряв несколько деталей от симпатичного корпуса, остановился у границы пляжа и зеленой травы.

Песок смягчил падение, хотя и пришлось совершить несколько болезненных оборотов, пока не иссякла сила инерции. Считать синяки и ушибы некогда — где-то поблизости на берегу два вооруженных парня. Вскакиваю на ноги. Один шагах в десяти, второй еще дальше. Сбитый мной мужик, скорчившись от боли, лежит рядом. В руке зажат пистолет.

В стороне звучит выстрел. Пуля жужжит над головой, потому что я уже метнулся к оружию. Прыжок. Падаю рядом с поверженным противником, подкатываюсь под его бок и выдергиваю из ладони пистолет. Тот, похоже, прилично пострадал от таранного удара и стонет от боли.

Я с оружием. Теперь посмотрим, кто кого… Произвожу несколько выстрелов из-за живого укрытия. Одна из моих пуль задевает ближайшего противника. Вскрикнув, он валится на живот и отползает дальше за бархан. Второй, присев на колено, стреляет прицельно и не жалея патронов. Парочка его пуль вздымает песчаные фонтанчики в опасной близости.

Жду. Сейчас у стрелка должен закончиться магазин. Так и есть. Перезаряжает. Это шанс выкрутиться из незавидного положения. Высунувшись, трижды стреляю в его сторону. Стараюсь не задеть ублюдка, ибо подсознание подсказывает: хватит одного погибшего на проводах филиппинца.

Стрелок падает, но, перекатившись на пару метров в сторону, открывает ответный огонь. Вот сволочь! Шарю по карманам стонущего рядом мужика… Нахожу запасной магазин. Пригодится. Кто знает, сколько продлится эта перестрелка. Приподняв руку, дважды нажимаю на спусковой крючок. И быстро оглядываюсь на акваторию бухты. Быстроходный катер британцев исчез. «Миллениум» метрах в трехстах. Георгий сбросил обороты двигателей и правит к берегу малым ходом. Миша стоит рядом и смотрит в мою сторону через оптику бинокля.

Машу рукой: «Остановитесь! Куда лезете под пули?!»

Катер стопорит ход. Продолжая перестрелку, экономлю боеприпасы. И, к сожалению, осознаю, что партия безнадежно проиграна: внедорожник в это время все дальше увозит Марину, я застрял на песчаном пляже, а катер не может приблизиться к берегу. Еще несколько минут в том же ключе, и на нашей погоне можно ставить крест…

Дело заканчивается появлением трех автомобилей. С жутким воем сирены они пылят по грунтовой дороге вдоль пляжа, резко сворачивают к берегу и, проскочив полосу зеленой травы, останавливаются на песке. Из каждой машины выскакивает по четыре-пять человек в форме. Отряд прилично вооружен: дубинки, пистолеты, карабины, помповые ружья, короткоствольные пистолеты-пулеметы…

Старший уверенно шагает в нашу сторону, что-то говоря в микрофон радиостанции. Мои оппоненты тут же поднимаются в полный рост и, словно старые знакомые, перекидываются с полицейскими несколькими фразами. Это плохо. Стало быть, я лишний на этом празднике жизни.

Поднимаюсь и я, ибо теперь прятаться за стонущим мужиком нет смысла. Бросив на песок пистолет, с тоской оглядываюсь на «Миллениум». Рвануть к воде, пока на руки не надели «браслеты»? Доплыть до катера и свалить из бухты? Глупо. Во-первых, могут подстрелить — оружия у полицейских на любой вкус и цвет. К тому же для них подстрелить человека при попытке к побегу — святое дело. И минус одна большая проблема. Во-вторых, незачем подставлять под удар товарищей. Сейчас они простые отдыхающие туристы, «случайно» оказавшиеся рядом с заварушкой. Если же я доберусь до катера, то они станут моими соучастниками. «Нет, не стоит этого делать, — поднимаю я руки в ответ на злые окрики сотрудников полиции. — Друзья будут полезней на свободе, а не в соседней камере…»

У моих бывших оппонентов по перестрелке даже не отбирают оружия. Спрятав пистолеты, они стоят чуть в сторонке и ухмыляются в ожидании близкой развязки.

Старший наряда полиции решительно направляется в мою сторону. Я стою с поднятыми руками и точно знаю, что Миша Жук наблюдает за этой сценой в бинокль. Наблюдает и комментирует увиденное Устюжанину и Фурцеву. Больше всего мне сейчас не хочется, чтобы они встревали в это дело. Больше всего… Осторожно несколько раз отвожу левую ладонь в сторону, подавая товарищам знак. Они обязаны понять, что я приказываю как можно быстрее сваливать из бухты.

Группа полицейских подходит вплотную. Старший наряда встает строго напротив. По бокам два его помощника держат меня на прицеле, направив в грудь стволы карабинов. Еще один обходит сзади и профессионально обыскивает, хотя одежды на мне — чуть больше, чем на стриптизерше из ночного клуба. В шортах всего два мокрых и пустых кармана.

Пока я терплю мерзкие прикосновения филиппинца, офицер вынимает из кармана форменной рубашки лист бумаги. Кажется, это фоторобот. Развернув его, он с минуту сравнивает изображение с моим фейсом…

Развязка наступает неожиданно и быстро. В правой руке офицера появляется короткая дубинка, концом которой он тычет в мою грудь. Дубинка оказывается мощным электрошокером.

Получив сильнейший разряд, я приземляюсь на спину и на полминуты теряю дыхательные рефлексы. Перед глазами чистое голубое небо в золотистых разводах; искры, похожие на вспышки сверхновых, и малиновые круги. Операция провалена. Черный пипец Малевича. Мое сердце разбито, осколками повреждена центральная нервная система, мозг — в клочья. Никаких эмоций вообще. Ни злобы, ни отвращения, ни тяжкой задумчивости. И полное отсутствие послевкусия…