Передышка в погоде была недолгой. Очередной день поисковой операции выдался пасмурным. Поднявшийся ночью восточный ветер принес с просторов Тихого океана низкую облачность, иногда осыпавшую «Миллениум» крупными каплями дождя.

Во время подготовки к погружению Марина снова волновалась. Мы знали: это сказывается впечатление от недавнего свидания с тигровыми акулами. Такие стрессы у новичков быстро не проходят — понадобится десяток-другой погружений, чтобы страх окончательно покинул ее подсознание. Пришлось успокаивать и подбадривать рассказами о вчерашней ходке к «Белозерску», за время которой мы ни разу не повстречали хищниц. Это было чистой правдой, поэтому получилось искренне.

Пока шла подготовка к погружению, Игорь перегнал катер на место вчерашней работы. Проверив дыхательные аппараты, прыгаем в воду и сразу идем на глубину. Сегодня нас четверо: Георгий, Михаил, Марина и я. У меня в руках панель, товарищи вооружены пневматическими ружьями.

Погружение происходит спокойно в плановом порядке. Акул в радиусе ста метров не видно, подлодку находим без проблем, невзирая на то что из-за сплошной облачности, застлавшей небо, под водой сегодня сумрачнее, чем обычно.

По мере приближения к огромному корпусу затонувшего подводного корабля я все чаще поглядываю на девушку. Она выглядит сосредоточенной, удивленной и немного напуганной. Акулы здесь ни при чем. Сейчас ее настораживает чернеющий корпус лежащей на дне субмарины. Вид подводного корабля действительно впечатляет: длина — семьдесят два метра, ширина — почти десять; рубка с выдвижными устройствами возвышается на двадцать. Есть чему поразить воображение неопытного дайвера. Однако постепенно Марине передается наше спокойствие и сосредоточенность на работе. Тем более громадных хищников поблизости нет.

Подходим к кормовой части. Видим уже знакомые нам разрушения винта и хвостового оперения, обследованные нами пробоины в шестом и пятом отсеках.

Как и сутки назад, оставляем Михаила снаружи. Но на этот раз я показываю ему на пальцах:

«Шестьдесят минут. Раньше не управимся».

«Понял, — сигнализирует он. — Жду…»

Втроем друг за другом протискиваемся в пятый отсек и сразу поворачиваемся вправо. Освещая пространство впереди, иду первым. За мной Марина, Георгий — замыкающий.

Четвертый отсек. Здесь тоже все по-прежнему: стоящий под углом к продольной оси дизель, изуродованные вспомогательные механизмы, разбросанный инструмент, порванные трубопроводы, части человеческих тел и медленно выплывающие желто-коричневые «сгустки» солярки. Оглядываюсь. Марина не отстает и старается не смотреть по сторонам. Я ее понимаю. Зрелище не для слабонервных.

Третий отсек. Дабы не травмировать девушку видом коридора, наполненного плавающими трупами, сразу тащу ее в командирскую каюту.

«Сиди здесь», — приказываю жестом.

В ее глазах отчаяние и страх.

«А вы?!»

«Мы должны заняться поисками».

«Я с вами!»

«Ты видела, что там творится?»

«Да. Но лучше я пойду с вами. Мне будет спокойнее…»

Ладно. Хочет шарить по телам усопших — пусть шарит.

Объясняю:

«Держись позади нас и не мешай. Договорились?»

«Да», — кивает она и плывет следом…

Около тридцати минут мы с Георгием обшариваем карманы погибших подводников «Белозерска». Обращаемся с ними аккуратно, будто со спящими. Ведь это наши парни; некоторым едва перевалило за двадцать.

Изредка посматриваю на девушку, следующую за нами как на привязи. Она в норме, хотя и сторонится тел погибших людей.

На исходе получаса Жора радостно пихает меня в бок:

«Нашел!»

Нависая над старшиной лет двадцати пяти, он показывает внушительную связку ключей. Отлично. Теперь нужно убедиться в том, что это специалист спецсвязи, ведь никаких документов подводники в рабочей робе не носят. Подплываем к каюте капитана и пытаемся подобрать к дверному замку ключ из тех, что болтаются в связке.

Первый, второй, третий… Наконец один из ключей легко входит в скважину и проворачивает личинку. Первая треть нелегкой задачи выполнена — шифровальщик найден.

Отрываю с нагрудного кармана робы светлую матерчатую нашивку с боевым номером и начинаю прочесывать каюты. Как правило, шифровальщик, независимо от воинского звания, живет на подлодке не в матросском кубрике, а делит каюту с мичманом или младшим офицером. Эти каюты мы и проверяем…

Вторая треть сегодняшней задачи относительно проста. Над каждой койкой на переборках намалеван трафаретный боевой номер постояльца. Мы поочередно заплываем в крохотные помещения с парой спальных мест (одно над другим) и, сличая боевые номера, ищем койку шифровальщика. Таковая оказывается в каюте по соседству с командирской. Нашли. Теперь самое сложное.

Марина ждет у входа в каюту, а мы начинаем копаться в личных вещах. Занятие, мягко говоря, неэтичное. Но сейчас не до соблюдения этики. К тому же подогревает мысль о том, что все члены погибшего экипажа наверняка сочли бы наши действия правильными. Перед нами поставлена нелегкая задача спасти многолетний труд профессора Иванцова по созданию вакцины против смертельного штамма E.coli. Для этого необходимо вскрыть сейф в командирской каюте. Ну, а шифр, возможно, записан в каких-то блокнотах или тетрадях шифровальщика. Все просто. Только найти его будет нелегко.

Вначале изучаем те бумаги, что плавают под потолком в пределах самой каюты. Парочка художественных книг, несколько фотографий, календарь, журналы и цветной стикер. Мы понимаем, что прошедший обучение и накачанный особистами шифровальщик не отважится начертать шесть заветных цифр на висящем на всеобщем обозрении плакате. И все же проверяем каждый клочок бумаги. В таких серьезных делах следует быть педантами…

В названных бумагах ничего нет. Ни одной сделанной от руки пометки. Выдвигаем встроенный в нижнее спальное место рундук. Здесь несколько пар обуви, нательное белье, пустая стеклянная банка и новая обувная щетка… Переходим к шкафу у входа. Я подсвечиваю фонарем, Георгий проверяет карманы форменной одежды. Тоже пусто.

Оглядываю каюту в поисках местечка, где можно было надежно спрятать небольшую вещицу. Внимание привлекают плавающие под потолком подушки. Обжимаю ладонями первую. Ничего. Под наволочкой второй сразу нащупываю нечто твердое. Блокнот! Точнее, небольшая записная книжица.

Толкаю в плечо товарища: «Свети!» С воодушевлением листаю страницы. Фамилии, адреса, длинные номера сотовых телефонов… Последние страницы исписаны непонятными цифрами. Сплошные столбцы цифр… Внезапно в глаза бросается надпись, сделанная сверху вниз на полях страницы. Шесть цифр, записанных карандашом. Неужели нашли?!

«Пошли, — зову Георгия и Марину. — Кое-что есть. Надо попробовать…»

Каюта командира представляет собой скромное полукупе. Помимо единственного спального места, в дальнюю стену вмонтирован крохотный письменный столик; в левом ближнем углу — шкаф, в правом — раковина из нержавейки, над ней поблескивает зеркало с небольшой полочкой. Внизу находим несгораемый водонепроницаемый сейф для хранения секретных документов и кодов связи. Он-то нам и нужен.

Жора освещает наборник кодового замка. Склонившись над сейфом, заглядываю в открытый блокнот и по очереди выставляю нужные цифры. Механизм исправен и издает тихие щелчки. Пока все получается, лишь бы найденные в блокноте цифры были кодом, а не номером городского телефона какой-нибудь девчонки… Совмещаю с основной меткой неподвижной части замка последнюю цифру. В замке что-то хрустнуло, и дверца сама приоткрылась на пару сантиметров.

Фух! С третьей частью плана справились. Осталось убедиться в самом главном — находится ли внутри вакцина с описанием технологии ее получения. Если в сейфе этого не окажется, придется обыскивать всю подлодку. Представив на миг объем подобной работы, я невольно закрываю глаза и произношу нечто похожее на молитву. Или заклинание. Медленно тяну дверцу на себя. Устюжанин едва ли не засовывает в увеличивающуюся щель руку с фонарем. На верхней полке лежат запечатанные пакеты, прижатые пистолетом. В пространстве средней полки плавают бумаги — вероятно, шифры. А из нижней трети выглядывает прорезиненный мешок, туго перетянутый круглым жгутом. Не в нем ли доставленные на борт «Белозерска» вещички Иванцова? Подхватываю мешок. Если он так тщательно упакован, то под водой его лучше не открывать. Ощупываю… Внутри длинный цилиндрический предмет и тетрадь. Или большой блокнот. Все совпадает. На всякий случай подзываю Марину.

«Кажется, мы нашли то, что искали, — подаю мешок. — Проверь…»

Пару минут она производит с мешком те же действия, что и я. И утвердительно кивает:

«Очень похоже на вещи профессора Иванцова».

Что ж, ее ответ меня устраивает. Несколько секунд раздумываю над тем, что делать с содержимым сейфа. После пропажи «Белозерска» командование флота, безусловно, изменит коды связи. И все же не стоит их здесь оставлять. Самый верный вариант — поднять их и уничтожить на поверхности. Передав мешок Иванцова Георгию, выгребаю бумаги и засовываю в наволочку от подушки.

«На выход, — подаю знак товарищам. — Пора возвращаться…»

Медленно поднимаемся к поверхности. Георгий с Михаилом держат в руках ружья и посматривают по сторонам. К подвесной системе Жоры привязан кожаный мешок, Мише поручено поднять наволочку, набитую секретной документацией. Девушка плывет между ними. Ну, а я иду последним, часто поглядывая на экран панели, чтобы не прозевать появление грозных морских хищниц.

Восхождение происходит без приключений. Лишь когда до поверхности остается менее десяти метров, я замечаю на периферии экрана парочку засветок. Судя по скорости перемещения, это акулы.

«Опоздали, детки, — ухмыляюсь, глядя на темнеющее над нашими головами дно «Миллениума». — Не успеете вы сегодня нами пообедать. Приходите завтра…»

Поблизости от катера никого нет, кроме резинового «тельца» надувной шлюпки, на которой Игорек катал Ингу. Можно всплывать.

Мы на поверхности. Фурцев принимает трофеи и помогает подняться на платформу.

— Срочно займись этим, — киваю на наволочку.

— Что там?

— Секретная документация из командирского сейфа. Разложи в салоне на солнышке под лобовым стеклом. По мере того, как бумаги будут высыхать, сжигай. Все до единой.

— Понял.

Освобождаемся от снаряжения. Переодеваемся. Перемещаемся в салон. И приступаем к главному: к проверке содержимого резинового мешка, туго перевязанного жгутом.