Глава 6
Вооружившись, по настоянию Торина, подводными автоматами «АПС», Доронин и Привалов исчезли в глубине. Главная задача – субмарина, осмотр дна вокруг судна можно было оставить и на потом. По предварительной договоренности, спецназовцы шли под водой параллельно друг другу на расстоянии двадцати-тридцати метров, практически на пределе прямой видимости, когда уже угадывался лишь темный силуэт пловца. Но через некоторое время видимость ухудшилась из-за поднятой течением со дна мути. Бывшие морские десантники шли зигзагами, то удаляясь друг от друга, то приближаясь и обмениваясь знаками. Дальше от берега течение стало сильнее, пловцов стало сносить на юг.
Привалов внимательно присматривался к силуэтам рельефа дна. Дно было очень неровным, скалистые выступы и нагромождения поднимались иногда к самой поверхности воды. Да, подумал Привалов, фарватер здесь надо знать, так просто не подойдешь к берегу на приличном судне, да и на субмарине тоже. Приходилось лавировать между скалами и осматривать их со всех сторон. Внутренний компас подсказывал спецназовцу, что направление он держит правильно.
Лодку Привалов увидел не сразу, он почти прошел над ней, но наметанный взгляд сразу заметил редкие пузырьки воздуха, выходящие откуда-то из носовой части субмарины. Темная масса выглядела внушительно, но Привалов понимал, что это искажение водной среды. Лодка была относительно небольшой, а выходящие пузырьки могли означать либо только что выпущенную торпеду, что вряд ли, либо выпущенного через торпедный аппарат пловца. Второе казалось более вероятным. Привалов остановился и стал осматриваться по сторонам. Он сейчас торчал на самом виду, и если пловец еще рядом, то наверняка заметит непрошеного гостя. Решив, что справится с аквалангистом, да еще и не с одним, Привалов стал спускаться к лодке. Он обошел ее с одного борта, затем с другого, осмотрел небольшую ходовую рубку, но никаких опознавательных знаков, номеров или чего-нибудь другого, что позволяло бы идентифицировать судно, не нашел.
Небольшой, весом около килограмма, радиомаяк на магнитной присоске он прилепил к борту у самой кормы с максимальной осторожностью, но металл все же звякнул от соприкосновения. Ладно, подумал Привалов, пусть гадают там, что это был за звук, а мне надо идти к Димке. Вдруг он проворонит аквалангиста. Хотя то, что Доронин мог оказаться в опасности из-за одного-единственного или двух аквалангистов, Привалов очень сильно сомневался. Однако подстраховать все же стоило – может, удастся взять кого-нибудь живьем.
Доронин потерял напарника из виду, но не стал беспокоиться. Он знал, что Володя опытный подводный пловец и не потеряет ориентации. Через некоторое время они опять сойдутся. Доронин плыл, стараясь держаться ближе к скалам. Интересно, думал он, почему у этого побережья так мало кораллов. Может, течение какое неблагоприятное или из-за загрязнения. Скалы безмолвно шевелились обильными водорослями. В разные стороны то и дело прыскали стайки небольших рыбок. Каждое шевеление водорослей интуитивно воспринималось как опасность, поэтому фиксировалось сознанием автоматически, хотя мысли морского десантника скакали с одного на другое.
Аквалангиста Доронин заметил сразу. Хотя тот и пытался укрыться за вертикальной стеной скалы, но отдельные пузырьки воздуха его выдали. Доронин сразу же остановился и, крутанувшись на месте, попытался развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы оценить обстановку вокруг и проверить наличие других пловцов. Значит, здесь лодка, успел подумать он, как сбоку и сверху на него надвинулись две тени. Понимая, что двигать автоматом влево ему будет проще, чем вправо, Доронин направил ствол на того, кто приближался к нему сбоку. Аквалангист был без гидрокостюма, а в руке у него зловеще блеснул морской кинжал. Выпустив короткую очередь в аквалангиста сбоку и отметив, что вода вокруг стала наполняться темным, Доронин сразу же повернулся к нападавшему сверху. Он успел подставить автомат и отбить удар кинжалом, но второй нападавший ухватился за ствол оружия и отвел его в сторону, пытаясь достать Доронина еще одним ударом. Спецназовец бешено заработал ластами и зашел к противнику сбоку, но тот крепко держал его автомат. Рывком на себя он попытался подтянуть Доронина, но спецназовец, помня еще и о третьем аквалангисте, выпустил автомат. Его противник сразу же по инерции несколько отдалился. Доронин выхватил из ножен на ноге свой кинжал и бросился на аквалангиста сверху. Глянув при этом назад, он заметил приближение третьего врага.
Положение сверху давало определенные преимущества в маневре при подводной схватке. Аквалангист, который вырвал у Доронина автомат, путаясь в ремне, попытался перехватить его за пистолетную рукоятку и использовать оружие по назначению. Спецназовец рванулся к нему. Аквалангист понял, что не успеет воспользоваться огнестрельным оружием. Бросив автомат, который медленно стал опускаться на дно, он опять выставил вперед свой кинжал. Третий аквалангист наконец напал снизу и чуть сбоку, но ему не хватило скорости и опыта подводных схваток. Доронин успел поймать его руку с кинжалом и закрутил корпус противника влево. Аквалангист попытался, работая ногами и одной рукой, развернуться лицом к противнику, но спецназовец мгновенно нанес удар своим кинжалом в шею сзади. Оружие повредило шейные позвонки и перебило воздушный шланг. Воздух огромными пузырями заклубился в сторону поверхности, а дергающееся тело стало опускаться вниз.
Несколькими быстрыми гребками ласт Доронин отбросил себя в сторону и вверх и развернулся к последнему противнику, но, к его изумлению, противников оказалось двое. Размножаются они здесь, что ли, подумал он с ожесточением. Кстати, я этому шланг перебил, будет Привалову сигналом.
Аквалангисты стали пытаться зайти к Доронину с двух сторон. Они не бросались в атаку, а выжидали. Или очень опытные ребята, решил спецназовец, или ждут подмогу. Их здесь что, целый взвод?
Наконец противники ринулись в атаку с двух сторон. Доронин сильными гребками ушел в сторону, но противники как будто ждали этого. Один из них пошел на Доронина сверху, а второй поднырнул снизу, приближаясь к ногам. Это было очень опасно, потому что противникам надо было двигаться вперед, а Доронину, чтобы оказать сопротивление, развернуться и встретить их лицом. Но на этом маневре он потеряет драгоценное время и может не успеть. Можно было, правда, еще попытаться удрать, выиграть расстояние, а потом атаковать самому, но Доронин не любил затяжных боев и решил рискнуть.
Быстро работая ногами, Доронин пошел по дуге в сторону. Нижнему аквалангисту пришлось его догонять, а верхний ринулся в атаку, но решил срезать путь и пошел спецназовцу наперерез. Доронин, используя силу противника в его стремлении вниз, перехватил его руку с кинжалом, но и его вооруженная таким же оружием рука оказалась зажатой пальцами противника. Доронин сделал полный поворот вокруг своей оси и подставил тело противника нападающему снизу. Тот потерял скорость и отпрянул в сторону от вращающихся сцепившихся тел. У Доронина было время, пока нижний не нападет сбоку, и он собирался использовать его. В арсенале спецназовца было достаточно приемов, позволяющих освободиться от захвата и нанести удар. Один из них – резкая остановка во время совместного вращения, когда противник под собственным весом не сможет удержать его руку. Медвежья сила Доронина еще никогда не подводила. Его противник оказался достаточно опытным бойцом-подводником и, кажется, предугадал действия противника. Он не стал ждать какого-то разрешения этой вращающейся карусели, а подтянул ноги к груди и попытался оттолкнуться от Доронина и освободиться самому от захвата. Невысокий и гибкий противник наверняка смог бы это сделать, если бы, опять же, не медвежья сила Доронина. Оттолкнувшись ногами от груди спецназовца, аквалангист непроизвольно отпустил его руку, но вырвать свою с кинжалом из железной хватки противника не смог. В результате толчка его ноги ушли в сторону, а он сам как бы повис над бездной на одной руке. Рывком Доронин подтянул аквалангиста к себе и ударил кинжалом в шею со стороны ключицы. Хлынувшая кровь стала заполнять все вокруг темным пятном.
Теперь самое время было переключиться на последнего противника. Доронин развернулся к нему лицом, но правее его плеча молниями пронеслись игловидные пули «АПС» Привалова. Последний аквалангист, выпуская кровавое облако, стал опускаться на дно. Доронин повернулся к подплывающему напарнику и многозначительно постучал по своей голове. Зачем было убивать, если можно было бы взять живьем, если уж ты подоспел на помощь. Но Привалов только показал рукой назад, где уже мелькали шустрые тени. Доронин кивнул и поплыл вниз подбирать свой автомат.
Далекие от предрассудков и влияния американских фильмов ужасов, Доронин и Привалов прекрасно знали, что для акулы человек – не добыча, и нападения их в океанах на людей случаются не чаще, чем нападения других хищников на суше. По сведениям различных морских ведомств, за один год в мире фиксируются всего лишь десятки случаев нападения акул на человека. И только единичные случаи заканчиваются гибелью людей.
Сейчас за спинами спецназовцев суетилась и принюхивалась к крови стая сельдевых акул, которые не пользовались такой уж дурной славой, так как питались преимущественно рыбой. Но неожиданно могли появиться и большие белые. Привалов на всякий случай держал свой автомат наготове.
Когда спецназовцы добрались до мелководья и, вынырнув на поверхность и ухватившись за борт своего катера, сдвинули маски с лица, то первое, что они увидели, был еще один большой катер, судя по символике, полицейский. Привалов и Доронин среагировали мгновенно, выпустив автоматы из рук, пока полицейские не стали задавать неудобные вопросы.
Торин смотрел, как его помощники выбираются из воды на борт катера. С одобрением он отметил, что спецназовцы правильно оценили ситуацию и выбрались на борт без оружия. Пока полиция обследовала сухогруз, Махтаров отозвал Торина в сторону.
– Что они искали? – спросил Махтаров, кивнув на аквалангистов.
– Подводную лодку.
– Вы уверены, что она здесь была?
– Теперь – да.
– Значит, не все концы тогда были у нас в руках, – с сожалением сказал Махтаров.
– В Колумбии?
– Вы знаете об этом.
– Знаю. И думаю, что это одни и те же люди, только сменили регион, когда им в Америке хвост прищемили.
– Н-да. Так я вот о чем с вами хотел поговорить, Торин. События последних месяцев в этом регионе наводят меня на некоторые размышления.
– События в этом регионе не могут не наводить на размышления, – согласился Торин, догадываясь, куда клонит Махтаров.
– Я не о пиратах. Меня сейчас интересует еще одна появившаяся сила, которая находится в противостоянии с пиратами. Сами понимаете, что тот институт, который я здесь представляю, не может оставить этот факт без внимания.
– И что же известно представляемому вами институту?
– То, что ни одна из известных спецслужб не причастна к освобождению наших моряков на Сокотре, освобождению «Карины» в Сомали, захвату и передаче властям Мухаммада Абу-Машара, разгрому банды Ибрахима Абу-л-Хайра, по прозвищу эль-Музафир. Сегодня ночью неизвестное спецподразделение очень профессионально перебило значительную охрану некой перевалочной базы пиратов на этом побережье.
– И? – поинтересовался Торин.
– Я, естественно, навел справки по своей линии и выяснил, что вы действительно ушли со службы в ГРУ.
– Я этого и не скрываю, – пожал плечами Торин.
– Трещев сделал большие глаза, когда я пытался прозондировать почву. По его словам, он и представления не имеет, что вы раньше служили в очень серьезных органах.
– Очень возможно, что и не имеет.
– Не юлите, Торин. Зная о вашей подготовке и размерах финансирования этих операций, я догадываюсь, кто стоит за всеми этими делишками.
– Борьба с пиратством – святое дело. Долг, так сказать, и обязанность каждого честного человека, – с усмешкой ответил Торин.
– Но только не такими методами. Вы там у себя, в компании, что, создали частный спецназ? Вы отдаете себе отчет, что ваши действия незаконны и их можно квалифицировать как элементарный бандитизм?
– Вы, собственно, на чьей стороне, Махтаров? – вздохнув, устало спросил Торин и повернулся к своему собеседнику.
– На стороне закона и международного права, – раздраженно ответил Махтаров, – и вы эти школьные вопросы оставьте. Я не приемлю позиции, что в борьбе со злом все средства хороши. У всего есть границы!
– А что вы так горячитесь, – поинтересовался Торин, – нервы сдают?
Махтаров промолчал. Опустив голову и сцепив пальцы рук за спиной, он прошелся по палубе. Торин наблюдал за разведчиком с усмешкой. То, что Махтаров его вычислил, было неприятно, но неизбежно. Те, кто держит руку на пульсе Юго-Восточной Азии, рано или поздно должны были прийти к таким выводам, к которым пришел Махтаров, сотрудник российской службы внешней разведки. Но у Торина, опытного разведчика, был в запасе козырь для Махтарова или кого-нибудь другого. Этот кто-нибудь другой тоже неизбежно окажется опытным разведчиком, и козырь сработает. Просто сейчас этим человеком оказался Махтаров.
– Вот что, Махтаров, – прервал Торин размышления своего собеседника, – я понимаю, что вы сейчас в сложном положении. С одной стороны, вам, как порядочному сотруднику, предписывается доложить по инстанции о своих выводах и полученной информации.
Махтаров прекратил свои хождения по палубе и выжидающе посмотрел на Торина.
– Вы представляете себе эту ситуацию иначе? – осведомился он.
– Естественно, – кивнул Торин, – и к обоюдной пользе. Я здесь работаю уже несколько месяцев. И мое нелегальное положение, а мы с вами понимаем, что фактически это так и есть, дает мне больше возможностей, чем ваше полулегальное положение псевдопредставителя мифической организации, ведающей международными перевозками. Наше с вами сотрудничество, обмен информацией, взаимная поддержка в работе по пресечению пиратской деятельности могут принести большую пользу. Согласитесь, что для сбора информации, агентурной работы у меня возможностей на порядок больше, чем у вас. Так что оцените плюсы от нашего с вами сотрудничества.
– Значит, вот так? – задумчиво проговорил Махтаров. – Вы предлагаете мне нарушить мой долг, скрыть оперативную информацию от моего начальства и развязать вам руки?
– Я предлагаю вам помощь в выполнении вашего профессионального долга. И не надо говорить со мной такими напыщенными фразами. Сколько раз нам с вами при выполнении нашего профессионального долга приходилось идти вразрез с определенным установившимся порядком, искусственными правилами, придуманными политиками для собственного самоутверждения. У нас с вами своя специфика и своя цель. Ваш долг – использовать любую возможность для достижения поставленной цели. Вы что же, сразу побежите сдавать властям любого своего информатора, как только получите доказательства его противозаконной деятельности? Или, может быть, вы соотнесете ту пользу, которую даст получаемая от него информация, с той пользой, которую даст арест и суд над отдельно взятым мелким преступником, каких сотни тысяч? Мне ли рассказывать вам, что ликвидировать преступную деятельность можно, только ликвидировав возможность ее ведения? Или вы это сами, как профессионал, знаете? Переловить всех преступников нереально, а убрать, в том числе и физически, лидера и организатора – это уже половина дела. Вас этому не учили?
– Будет вам, Штирлиц! – ответил с усмешкой Махтаров. – Вербуете меня?
– Предлагаю честное сотрудничество. Ваши официальные контакты и каналы с местными властями плюс мои неофициальные в разрабатываемой среде, мои спецоперации с моим же их финансированием.
– Ну и лис же вы, Торин!
– Работа такая, – ответил Торин. – Можно подумать, что у вас она другая.
Махтаров оперся руками на ограждение палубы судна и стал молча смотреть на воду. Торин был прав, причем на все сто процентов. Да, действительно, его деятельность была, с одной стороны, противозаконной, но весь риск он брал на себя. С другой стороны, Махтарову не возбранялось, а наоборот, предписывалось использование агентуры в своей деятельности в регионе. В разряд агентуры попадал и Торин. Пока его деятельность совпадала с интересами Махтарова, это сотрудничество было целесообразным по всем правилам всех разведок мира. И, опять же, у любого разведчика мира было право хранить в тайне свои источники, в том числе и от своего же руководства. Пока Махтарову не поступит конкретный приказ выяснить, найти, нейтрализовать и тому подобное, руки у него развязаны и никакими профессиональными нарушениями здесь и не пахнет.
– Черт с вами, Торин, – наконец сказал Махтаров, – вы правы. В конечном итоге рискуете здесь вы, а я могу только пользоваться плодами ваших трудов.
– У меня такое ощущение, что с ваших уст готово было сорваться слово «незаслуженно», – с улыбкой ответил Торин. – Не корите себя – вы же меня вычислили, а это уже заслуга. Так что имеете полное право.
– Договорились. – Махтаров протянул Торину руку. – Что вы теперь намерены делать дальше?
– Искать лодку с остатками груза.
– Если мы с вами правильно мыслим по поводу личности, которая стоит за всем этим, то она пойдет на материк.
– А конкретно – в Пакистан, – добавил Торин.
– На том и порешили. Только вашим людям…
– Естественно, – согласился Торин, – на связи с вами только я.
Неожиданно заработал мотор катера группы, и он двинулся в сторону сухогруза. С борта Доронин махал Торину руками.
– Что-то случилось, – проговорил Торин и двинулся к трапу.
Катер, рыкнув в последний раз мотором, легко ткнулся о борт сухогруза. Доронин ухватился за трап и собрался подняться вверх, но увидел склонившегося через борт командира.
– Что? – спросил Торин.
– Лодка уходит! – ответил Доронин, поняв, что ему разрешено говорить открытым текстом.
Спецназовец видел, что между шефом и Махтаровым состоялся какой-то важный разговор и, судя по всему, они до чего-то договорились. Значит, Махтаров, решил Доронин, тоже из органов и теперь на нашей стороне. В определенных пределах, конечно. Торин повернулся к Махтарову:
– Значит, мои ребята нашли ее и поставили спутниковый маяк.
– Оценил финансирование, – усмехнулся Махтаров. – Я свяжусь с военными и попробую организовать преследование. Если удастся, то загоним ее назад.
– Очень прошу приложить все усилия к тому, чтобы лодку не топить.
– Боитесь потерять груз, в который вложены деньги? – поднял брови Махтаров. – Коммерческие интересы?
– Нет, – покачал головой Торин, – личные. У меня есть все основания полагать, что на лодке находится в плену один из членов моей группы.
– Даже так? Хорошо, постараюсь, чтобы ее не утопили.
Когда Махтаров с Трещевым отбыли на полицейском катере решать свои официальные вопросы с властями, Торин выслушал доклад Доронина. Привалов в это время искал на дне брошенные в целях конспирации автоматы. Класс лодки, профессиональные аквалангисты – все это говорило о том, что на субмарине собран профессиональный экипаж. Значит, есть все же шанс, что она прорвется через кордон малайских ВМС.
Пока Торин с Горбачевым следили за движением точки на схеме побережья, изображенной на экране ноутбука, Доронин и Привалов продолжали обследовать дно вокруг сухогруза.
– Значит, на борту была схватка? – решил Торин, когда спецназовцы доложили ему о найденных на дне трупах и затопленной резиновой лодке.
– Связи у Сергеича тоже нет, – добавил Привалов, глядя на выловленные рацию и мобильник Корнеева.
– Значит, он там. Думаю, что он успел убрать этих двоих, что покоятся на дне, – размышлял Торин вслух. – Насколько я знаю Корнеева, какую-нибудь он им байку преподнесет. И лодка не зря так долго торчала здесь. Видать, у них какие-то нелады, а он – специалист, каких поискать.
– Шансы у нас есть, – подытожил Доронин, – теперь осталось понять, где ее, родимую, встречать, а там уж отобьем нашего Повара.
12 июня 2008 года. База «В» группы «Скат»
Малайский архипелаг
Все сухопутное снаряжение было загружено в катер. Торин предполагал, что застать лодку в процессе разгрузки не удастся и тогда придется преследовать груз по суше. Учитывая, что снаряжения было много, а прочесывать побережье Пакистана лучше с воды, Торин решил идти на материк на катере. Расстояние, которое предстояло преодолеть группе, было не менее тысячи километров, и даже полных баков катера не хватит. Значит, придется пускаться на какую-то хитрость и заправляться по пути. Это также означало, что катер перегружать было нельзя. Из оружия Торин велел взять лишь «АК-108» с запасом патронов и пистолеты «ГШ-18». Запас провизии и воды – из расчета на трое суток. Сам переход можно совершить и за двенадцать-четырнадцать часов, учитывая, что катер развивал скорость до сорока узлов, но приходилось делать скидку на неспокойное море, поломку двигателя, преследование властей в территориальных водах и тому подобное.
– Андрей Петрович, – позвал Горбачев, единственный, кто не принимал участия в сборах группы, потому что неотрывно наблюдал за положением субмарины пиратов.
Торин тут же подошел к Николаю. Группа насторожилась и посмотрела в их сторону.
– Кажется, прорвались, – показал Горбачев на схему, изображенную на экране, – они вышли за пределы территориальных вод.
– Это еще ничего не значит, – подал голос Доронин, – военные корабли могут продолжить преследование и в нейтральных водах. Кто им мешает?
Гулкий взрыв за бортом бросил лодку на бок. Это был самый близкий разрыв. Или военные корабли взяли субмарину «в клещи», или это была случайная глубинная бомба. Корнеев сидел на полу и прислушивался к шуму двигателей лодки. Пока тянут, решил он. А вот то, что нас бомбят, – хреново; значит, Торину не удалось уговорить власти не уничтожать пиратов. Экипаж здесь, кажется, неплохой, лишь бы пронесло, думал Корнеев. Жаль, на глубину уйти нельзя. Эта посудина не рассчитана на погружение больше пятидесяти или ста метров. Новый взрыв, но уже несколько в стороне. Вырвались, или это временно?
Капитан подводной лодки стал отдавать какие-то приказания. Моряки потащили деревянные ящики и всякий хлам в носовой отсек. Корнеев наблюдал, сидя на полу, за всеми этими манипуляциями, не понимая их цели. Вскоре за бортом раздалось бульканье, а субмарина остановилась. Капитан еще раз прокричал какое-то приказание, и на судне воцарилась гробовая тишина. Теперь до Корнеева дошло, что предпринял бородатый. О таком Дмитрий Сергеевич читал еще в книгах о Великой Отечественной войне. Когда подводная лодка хочет показать, что она подбита, то через люки торпедных аппаратов выбрасывают различный плавучий хлам, личные вещи моряков. Все это всплывает на поверхность после глубинного бомбометания. В те времена капитаны противолодочных кораблей попадались на такую удочку и верили. Поверят ли эти, наверху?
Бородатый ушел в отсек к акустику и долго не возвращался – наверное, слушали вместе звуки с поверхности и ждали ухода военных кораблей. Корнеев, от нечего делать, рассматривал экипаж, который находился на ходовом мостике. Парочка арабов, несколько малайцев. Когда его спускали в субмарину, то он еще видел двух или трех китайцев. Интернациональный экипаж, с усмешкой подумал Корнеев, действительно – международная преступность. У него болел ушибленный во время бомбежки локоть, и очень хотелось пить. Кажется, здесь становится душновато, решил Дмитрий Сергеевич, долго лодку держать не смогут в погруженном состоянии. Вряд ли здесь установлены мощные поглотители углекислоты, как на современных субмаринах. Можно и добавлять жидкий кислород, но так недолго и отравиться. Корнеев решил не тратить силы и, откинувшись спиной на переборку, закрыл глаза. Дышать он стал спокойно и размеренно, чтобы легкие его постепенно насыщались, тем самым оттягивая момент наступления кислородного голодания. А оно наступит скоро, решил Дмитрий Сергеевич. Только бы корабли наверху ушли.