43

Толстая решетка на окне тюремной камеры вызывала у Боба Гришема приступы клаустрофобии. В такие минуты ему хотелось кричать, бросаться на нее и трясти прутья, требуя свободы. В комнате для допросов была такая же решетка, и он тоскливо глядел сквозь нее на синее небо в редких белых облаках, думая о том, как же много теперь его отделяет от мира нормальных людей. Еще вчера он был уважаемым человеком, занимался серьезным делом, а сегодня он заключен под стражу в чужой стране и ему «светит» серьезный срок.

С защемившим сердцем, Гришем достал из пакетика мятный леденец, сунул его в рот и закрыл глаза, представив, что он опять на воле, а вся поездка в Германию была только сном.

– Я даже под залог не могу вас вытащить. – Голос адвоката вернул его с небес на землю.

– Неужели ничего нельзя сделать? – тихо спросил Боб. От запаха дорогого одеколона адвоката его мутило.

– Боюсь, что нет, – печально покачал головой адвокат. – Наркотики – серьезное обвинение. Не говоря уже про все остальное… К тому же Фриц – человек уважаемый в стране, а вы обвиняете его жену…

– Но это правда, – вспыхнул Боб, подскочив на стуле, – я уверен, что она вообще из русской мафии.

Заметив, что тюремный охранник коситься на них через стеклянное окошко, он сел на место.

– Даже я, ваш защитник, не могу поверить в вашу историю, – вздохнул адвокат, – кстати, вот список изъятых у вас вещей. Вы находились в таком состоянии, что даже не смогли подписать его. Проверьте, все ли здесь перечислено.

Дрожащими руками Боб взял бумагу. В животе у него будто все заледенело. Будущее грозило ему нескончаемой чередой дней и ночей в серых стенах каземата. Вспомнились все ужасы, которые он слышал о тюрьме. Смешно было надеяться, что такой, как он, сможет выжить в этом аду. На глаза навернулись слезы. Затуманенным взором Боб просматривал список, грыз леденцы, и с отчаянием придумывал план побега, поскольку законных путей к спасению он не видел. Главное – добраться до Америки, а там его не достанут. Но как выбраться? Симулировать сердечный приступ? Боб представил, как берет в заложники врача, выходит с ним на тюремный двор и в следующую секунду полицейский снайпер разносит ему череп. Картина показалась ему столь реалистичной, что Боб всхлипнул.

– Ну, ну, Боб, мужайтесь, это еще не конец света, – подбодрил его адвокат.

Американец его даже не услышал. Его глаза были прикованы к одной строчке в списке. Эта строчка породила в нем надежду на спасение.

– Телефон, телефон! – завопил он радостно, вскочив в безумном порыве и протягивая бумагу адвокату.

Тот испуганно попятился.

– Да Боб, ваш телефон в порядке, потом вы его обязательно получите назад, не волнуйтесь. Сейчас нужно думать о более серьезных вещах. Необходимо проработать линию защиты.

– Вы не понимаете, там, в телефоне – встроенный диктофон, – с жаром заговорил Гришем, склоняясь над адвокатом, – я его включил, когда меня держали в подвале. Там должна быть запись всего разговора. Может, там есть даже разговоры, которые они вели, когда я отрубился.

– Арестованный, сядьте на место, – потребовал охранник, заглянув в комнату.

Боб сел и, понизив голос, он продолжал втолковывать адвокату:

– Это мой шанс. Разве вы не видите. Надо достать телефон и предъявить следствию. Или я сам скажу, когда меня вызовут на допрос.

– Давайте не будем торопиться, – спокойно предложил адвокат, – расскажите еще раз все с самого начала и поподробнее про телефон.

– Черт, в голове будто каша, – морщась, пожаловался Гришем, – мне сейчас трудно точно восстановить в памяти все события. Помню только, что мне в рот влили целую бутылку виски. Так плохо, как потом, мне было только однажды, когда академик Володин пригласил меня в русскую баню…