Дорога асфальтовая Дмитриев Посад пополам прорезает. Слева и справа – заборы, заборы, заборы. Разные заборы – из грубых досок внахлест, из штакетника, из шифера, из сетки ячеистой, из дреколья.

Если от начала Дмитриева Посада в сторону кладбища идти вдоль заборов, то после первого же перекрестка пустырь откроется, сорняками заросший. Только не всегда тут сорняки росли. Вон пеньки деревьев фруктовых, а вон слева, среди уставшей за лето зелени лопухов, бордовый кирпич фундамента просвечивается. Дом тут когда-то стоял, с садом…

Дошел Зарубин до пустыря, свернул налево, присел на фундамент разваленный. Закурил, задумался…

Тут и провидцем не надо быть, чтобы понять, о чем думы Ивановы. Всего лишь шестой день он в родном городе, а менты его уже ищут. Ориентировки, фотографии, приметы особые… Смотри ж – столько лет никому до Зарубина дела не было, а теперь вот «разыскивается опасный преступник».

Закусил Зарубин сигаретный фильтр, окурок наземь сплюнул. За наивность себя корит да за глупость. Неужели он, взрослый матерый мужик, и впрямь подумал, будто бы подполковник чекистский, долг мордой своей приняв, без последствий это оставит? Но как еще с Янчевским поступить следовало? Убить его, что ли? Так не кровожаден Зарубин. И не понимает он тех, кто в смертях чужих наслаждение ищет.

Поднялся Зарубин с фундамента разваленного, прошелся пружинисто, ноги затекшие разминая. Не зря он на этом пустыре оказался. Даже и не думал сюда сворачивать – сами ноги привели.

Дом-то, который когда-то здесь стоял, – его, зарубинским, был. Вон там, слева, где чертополох разросся, спальня родительская находилась. Тут, сбоку, – кухня с верандой. Справа – комнатка маленькая, где Иван пацаненком сопливым кораблики из сосновой коры строгал. Посередине – зал…

Ничего от дома не осталось, лишь фундамент бордового кирпича, да и тот полуразрушенный. За каких-то семь лет, после смерти батиной, развалился дом, а то, что осталось, соседи по бревнышкам растащили.

Но знает Иван: в левом углу, там, где когда-то спальня родительская была, в далеком сорок пятом закопал покойный батяня, пацаненок тогда, интересный цинковый ящик с разными железяками. Железяк этих по лесам да полям окрестным пирамиды египетские лежали! Бери, что называется, не хочу.

Забыл совсем Зарубин о наследстве отцовском. Лишь теперь, на развалинах дома родительского оказавшись, вспомнил. А вспомнив, подумал: как знать, может, пригодятся Ивану когда-нибудь те железки из сорок пятого?..