6
Бредет Валик Кучинский по утреннему Дмитриеву Посаду, у каждого дерева останавливается. Херово теперь Валику – кто б только знал, как херово! Вчера ночью менты поганые подняли его пьяного, из теплой постели, сунули в «уазик» – и в ГУВД. На инструктаж. И чего это их так Иван Зарубин заинтересовал? Звонил ведь Валик давеча самому Семену Геннадьевичу, сигнализировал, да не придал милицейский начальник словам осведомителя внимания. А вчера вечером – будто шилом в жопу ментов кто кольнул.
Да хрен на него, на Ивана-то! Куда хуже другое. Вышел вчера Валентин из здания ГУВД аж в половине двенадцатого вечера. Вышел и понял: не сможет он в ближайшие два часа заснуть. Пока не выпьет. Пришлось вновь в мусарню возвращаться, чтобы у старлея Родионова на флакон водяры выклянчить. Из фонда материального поощрения внештатных сотрудников. Так ведь опер, подлец, слишком много денег дал.
Нет, чтобы только на один пузырь, так на целых два расщедрился. Пришлось вчера над собой усилие совершить, оба в одиночестве выкушать, чтобы добро, так сказать, не пропадало.
А теперь вот Кучинскому плохо. Трубы горят. Похмелиться бы теперь, но где?
Прошел Кучинский Дмитриев Посад насквозь, к хатенке о трех окнах вышел.
Открыты все окна настежь, а из хатенки – пьяные голоса. Кто-то аккордеону подпевает, кто-то всхлипывает трогательно, кто-то зеленого чертика ловить пытается.
Услышал Валик про чертика зеленого и определил безошибочно: свои люди. Восемь утра, а народ, судя по голосам, пьяный в жопу. Но не опохмел это, конечно же, а продолжение ночного застолья.
Может, нальют?
Взошел Кучинский на крыльцо, дернул дверь – не заперто. В зал шагнул.