Глава 5
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Монах вернулся в Москву. Он уже освоился в городе, постепенно привыкая к новым реалиям. И реалии эти поразили его до глубины души. Конечно, на зонах и пересылках он неоднократно слышал о новых криминальных порядках, но одно дело слышать, а другое – видеть своими глазами.
Классическое бандитское «крышевание» середины девяностых давно уже отошло в небытие. Былые московские авторитеты, ездившие когда-то на «стрелки» с автоматами и гранатометами, теперь занимались вполне законопослушным бизнесом, спонсировали международные музыкальные конкурсы и разнообразные проправительственные шоу, а некоторые даже отстегивали ментам и Лубянке. Блатной жаргон постепенно уходил из бизнес-кругов: это считалось признаком дурного тона. Зоновские татуировки – один из символов лихих девяностых – давно превратились в архаику. Многие авторитетные люди посводили эти эмблемы нелегкой жизни в неволе, а некоторые даже обижались, когда им невзначай напоминали об их лагерном прошлом и высоком криминальном статусе. Символом эпохи стали не татуировки, а звездочки на погонах – милицейских, гэбэшных или прокурорских. «Генерал МВД» звучало теперь столь же значительно, как пятнадцать лет назад – «уголовный авторитет».
Но хотя очень многое в криминальном мире поменялось, от девяностых осталось главное: жутчайший беспредел.
Беспредельничали все. И старые, вроде бы еще уважаемые уркаганы, еще не забывшие вкус тюремной баланды. И новое поколение криминалитета. И ментовские начальники, зобы которых распухли от денежных знаков. И чекисты, почувствовавшие свою полнейшую безнаказанность. И чиновники, которых в последнее время наплодилось куда больше, чем во времена лагерной юности Монаха «петушил». Старые уголовные «понятия», казалось, окончательно уходили в небытие. Так, Фомин с неприятным удивлением узнал, что во время бунта на липецком «строгаче» никто из уважаемых блатных не прислал пацанам «грева», хотя малявы с просьбой о помощи пересылались регулярно. «Смотрящий» той зоны даже не получил по ушам. Символом эпохи окончательно сделались деньги, и неважно было, откуда они приходят…
Бур, который возил Монаха по обзорным экскурсиям, деловито пояснял: вот этот очень серьезный банк «крышуют» чекисты, вот эта высотка возводится гастарбайтерами-таджиками, которых оптом продают строителям бизнесмены из РУБОПа, вот эти проститутки платят и мусорам, и бандитам одновременно, а вон тот серьезный промышленный холдинг, по слухам, в долях с какими-то нехилыми пацанами в самом Кремле. Многослойные бандитско-ментовско-чекистские «крыши» напоминали китайские пагоды, где нижний несущий этаж служил как бы основанием для более высокой крыши, а тот – очередным основанием для следующей. Сама же многокрышная конструкция терялась в каких-то заоблачных властных высотах, и рассмотреть ее не было никакой возможности…
– А если менты или чекисты между собой добазариться не могут – так что, «стрелки» забивают и стреляются? – не верил Монах.
– Нет. Сейчас все решается преимущественно в кабинетах. У кого больше связей, у кого плотней доступ к министрам или каким-нибудь депутатам, – не моргнув глазам, объяснял Бур. – Сейчас все можно купить за бабло. Любое решение суда, почти любую подпись начальника, любое разрешение или запрещение. Да вообще – все! Мне иногда кажется, что за хорошее бабло многие люди и папу-маму бы продали, и очко бы кому угодно подставили. Пахан, ты даже не представляешь, на каком все это уровне! Стрельба, конечно, тоже бывает, однако очень редко. Случается иногда, что какие-нибудь уроды из провинции приезжают, которые по телевизору бандитских сериалов насмотрелись. Ну, и начинают пальцы под больших гнуть, уркаганов из себя изображать. Но таких очень быстро ставят на «понятия».
– Пацаны, менты или чекисты? – уточнил урка.
– На кого нарвутся, те и ставят. Новое поколение прекрасно поняло, что можно дербанить свою долю и не мокрушничая. Проще бабла подсыпать тем же мусорам, чем приключений на свою голову искать. Да и ментов теперь честных почти не осталось. В смысле – тех, у которых все по закону и без беспредела. Знаешь, попал я где-то год назад на день рождения одного очень уважаемого человека. Вместе когда-то в СИЗО сидели, потом случайно на Краснопресненской пересылке кочумали. Три ходки у человека, кажется, уже должен хорошее от плохого отличать и косяки не пороть. Прикинь: сидят за одним столом этот самый авторитет, мусорской генерал и какой-то крашеный пидорок из эстрадных певцов. И мило так между собой базарят! Не выдержал и свалил, даже не попрощавшись… Противно стало – не передать!
Старый вор лишь печально чертыхался, слушая рассказы Бура о новых веяниях.
– Может, Леша Дюк в чем-то по-своему и прав, – вздыхал Монах. – Жизнь действительно неузнаваемо изменилась. Да только жизнь эта совсем не по мне…
– Тебе ведь тоже надо в эту жизнь как-то вписываться, – деликатно напомнил Бур. – Тут, Валера, или ты начнешь всех жрать, или тебя. А играть надо по тем правилам, которые тебе навяжут.
– Да уж понимаю… Только вот я все чаще и чаще ловлю себя на мысли: в лагерь мне хочется…
Несколько раз Фомину звонил Игорь Гладышев. Человек тактичный, он не напоминал о недавнем разговоре, а лишь справлялся: все ли нормально у друга детства, не может ли он, Игорь, чем-нибудь помочь.
– Спасибо, если понадобится – сообщу, – уклончиво отвечал Монах; после визита в «поместье» Дюка он твердо решил встретиться с Гладеньким на днях и поговорить с ним более обстоятельно.
Одна из поездок по столице омрачилась небольшой неприятностью. Пока Монах с Малаховским обедали в небольшом ресторанчике на Пресне, из припаркованного «Хаммера» исчезла борсетка Бура. Денег там было немного, однако в борсетке лежала «беретта» – подарок Монаха.
– Хреново дело, – резюмировал Музыкант. – Там ведь наверняка твои «пальчики» остались.
– Может, ментов поднапрячь, чтобы разыскали? – неуверенно предположил Роман. – Кинуть штук десять косарей – найдут и в зубах принесут.
Монах внимательно осматривал замок дверки джипа.
– Постой, постой… тут же и сигнализация навороченная, и все эти центральные замки, или как там они называются… Почему не сработало?
– Видимо, специальным сканером код перехватили, – вздохнул Бур. – Тут сейчас такие дела проворачиваются… Это тебе не восьмидесятые годы, когда ты отмычкой и ломиком любые двери курочил. Сейчас молодежь технически грамотная пошла, матчасть учат… хакеры сраные. И кто бы это мог сделать?
– Может, лучше с ментами не связываться, а со «смотрящим» по району перетереть? – Монаху также не нравилось исчезновение борсетки со стволом, однако связываться с милицией он не хотел ни при каких обстоятельствах. – Пояснить, что ствол из машины уважаемого человека забрали, надобно вернуть… Ну, а ты «филок» пацанам отстегнешь немного, ведь у них профессия такая…
– Да какой «смотрящий»! – отмахнулся Бур. – Знаешь, пахан, сколько сейчас тут гастролеров? Половина «черных» сявок сейчас в Москве ошиваются, все как мухи на мед сюда послетались. Им и на «понятия» плевать, и на «смотрящих», и на нас с тобой. А скорее всего, это какие-то начинающие пацаны из микраги. Хотели угнать машину, чтобы покататься, не получилось… Вот и обчистили салон. Ствол жалко. Твой же, Монах, подарок.
– Ладно, не переживай, возмещу я тебе «беретту», – буркнул вор, прикидывая, могло ли исчезновение борсетки со стволом быть простой случайностью, или же «Хаммер» кто-то вел и, дождавшись, когда его оставят на паркинге, целенаправленно выкрал волыну.
Опытный уркаган готов был поклясться: с людьми калибра Бура подобное не могло стать случайностью. Так что следовало готовиться к неприятностям. А уж о свойствах грядущих неприятностей оставалось только догадываться…
* * *
Ночной телефонный звонок стеганул по ушам, словно плеть. Шароев нехотя поднялся с кровати, поискал глазами мобильник и взглянул на табло. Так и есть: звонили с Лубянки.
– Да, – хозяин взял мобильник, уже понимая, что произошло нечто серьезное.
И не ошибся: референт начальника отдела сообщил, что за товарищем полковником уже послана служебная машина, которая через десять минут будет у его подъезда.
– Когда же я наконец отдохну по-человечески… – пробормотал чекист, не попадая спросонья в штанину. – Хоть телефоны на ночь отключай!..
За все время службы его лишь однажды отзывали из отпуска – во время теракта на станции метро «Лубянская». Но тогда родная Контора протрубила общий сбор. А теперь среди ночи выдернули, скорее всего, лишь его да нескольких оперов отдела. Стало быть, теперешний повод не менее серьезен…
Меньше чем через полчаса Шароев, проклиная всех и вся, сидел в комнате совещаний. Начальник отдела, с красными от бессоницы глазами, выложил перед собой папку с документами.
– Извините, что пришлось вызвать среди ночи, – деликатно произнес он. – Но дело серьезное и отлагательств не терпит. Сегодня вечером нарядом патрульно-постовой службы отделения милиции Хорошевского района был обнаружен труп сотрудника института Курчатова, гражданина Переверзева Дмитрия Степановича, 1974 года рождения, прописанного по адресу: улица Генерала Берзарина, дом… квартира… Он был убит выстрелом в голову из автоматического оружия калибра 6,35, после чего труп бросили в зоне лесонасаждений в районе Карамышевской набережной. Кажется, вы этого Переверзева разрабатывали?
– Могу затребовать оперативные документы. – Шароев лихорадочно прикидывал, почему эта смерть так всполошила руководство.
– Они уже у меня. Расследованием занимается милиция, и параллельно – мы. Пока абсолютно точно установлено, что перед смертью Переверзева пытали. По предположениям судмедэкспертов, правда, пока не подтвержденным результатами вскрытия, смерть Переверзева наступила от болевого шока, вызванного множественными переломами пальцев рук. А выстрел был сделан, как говорят в криминальной среде, только для контроля, чтобы ни в коем случае не оставить жертву в живых. По имеющейся у нас оперативной информации, убитый накануне вечером, как и всегда, придя с работы в девятнадцать ноль-ноль или около того, был вызван каким-то неизвестным, позвонившим по телефону примерно в двадцать один час, на какую-то важную встречу.
– Откуда это известно? – оживился Шароев.
Начальник отдела извлек из папки пачку бумаг.
– Со слов жены покойного… На чем мы остановились? Ага, вот. Затем, примерно через пятнадцать минут, его видели в кафе, у метро «Курская», с каким-то высоким мужчиной, примерно тридцати лет, крепкого телосложения, с подковообразными усами. Переверзев, выпив в кафе рюмку водки и съев бутерброд, проследовал с неизвестным к стоявшей у обочины машине марки «Ауди А8» белого цвета, в которой вроде бы находились еще двое мужчин, портреты которых установить не удалось. Это все со слов милиции, они опросили продавщицу кафе. С того момента как Переверзев сел в автомобиль к неизвестным, его живым больше никто не видел. Что скажете?
– Насколько я помню, Переверзев был завербован нами еще в две тысячи втором году, – вполне официальным тоном сообщил Шароев и, взглянув в посеревшее окно кабинета, механически отметил, что домой уже будет добираться засветло. – Оперативный пседоним Ученый. Направление – информация о сотрудниках Курчатовского института, которые проявляют повышенный интерес к гостайнам. Работал успешно, именно благодаря ему мы и установили, что основной интересант, как ни странно, – лидер оргпреступной группировки Зеленцов, по кличке Леша Дюк. Этот бандит каким-то образом вышел на спецслужбы одной из стран Латинской Америки, и те, в обмен на совсекретную информацию, наладили совместный канал поставки кокаина в Россию. Однако ни пути поступления наркотиков, ни его объемы, ни все остальное пока установить не удалось.
– А какие мысли об убийстве?
– Пока никаких, – Шароев механически достал сигареты и, поймав разрешающий взгляд начальника, закурил. – По большому счету, это может быть все, что угодно. Например – покойный мог не поделить с кем-нибудь женщину. Или влезть в долги, которые не хотел отдавать. Я пока прикидываю по самому широкому спектру. То есть просчитываю все возможные или невозможные варианты.
– А если спектр сузить?
Полковник подавил в себе тяжелый безотчетный вздох. Конечно, утечка информации о наркобизнесе Зеленцова через его приятеля Монаха была абсолютно рассчитанной и спланированной. Чекист грамотно просчитал ход мыслей уркагана: мол, сам Фомин обязательно расскажет о разговоре Дюку, тот, в свою очередь, сильно занервничает, что спровоцирует его на необдуманные поступки. К тому же «Хаммер» Монаха несколько дней отрабатывала лубянская «наружка», которая и информировала о визите Фомина с Малаховским в офис дюковской фирмы. А уж там без нужного Шароеву разговора наверняка не обошлось. Однако оставалось загадкой, каким образом Дюк выяснил, что Ученый сотрудничает с Лубянкой и что именно сам Переверзев рассказал его людям под пыткой…
– Если сузить спектр и брать навскидку, то, кроме Зеленцова, заказывать Ученого больше и некому. В Курчатовском институте есть некое лицо… которое и снабжает этого Дюка совсекретными документами. Установить личность этого человека нам не удалось. Видимо, он и сумел раскрыть нашего осведомителя, о чем и сообщил патрону. А пытали его только по одной причине: выяснить все, что ему известно об источнике информации. Однако, на мой взгляд, следует разрабатывать все возможные версии: долги, месть, женщины. Следует установить, какие у него были враги, угрожал ли ему кто-нибудь, и так далее. Короче, стандартная процедура. Кстати, а показания видеокамер сняли? Может, зафиксирован номер той «Ауди»? Или того высокого типа, который на ней приехал?
Ни для кого не секрет, что весь центр Москвы буквально нашпигован видеокамерами, которые скрыто и явно висят на фасадах магазинов и банков, перед банкоматами и даже во многих жилых подъездах. Записи с видеокамер могли бы объяснить многое, если не все.
– В этом направлении работают, – уклончиво ответил начальник. – Но основная версия – конечно же, Дюк. Ты уж извини, но отпуск твой прерывается. Возвращайся к текущим делам. Землю носом рой, но выясни, откуда у этого дела ноги растут. Авторитета этого выпасай плотно, но пока не трогай: арестуем – спалим всю их связь с латиносами. Свяжись с «наружным наблюдением», пусть тебе два экипажа топтунов выделят. А вот этого уголовника… Фомина, или как там его… следует разрабатывать по полной. По моим подсчетам, это единственный человек, который реально может нам помочь.
* * *
Багровый шар заходящего солнца медленно поднимался над живописным подмосковным озером. Его косые лучи дробились в застоявшейся воде, окрашивали низкие перистые облака нежно-розовым цветом. Томно и сладострастно квакали лягушки, тонко звенели невидимые комары, на водной глади, взбрасываясь, играла, плескалась рыба…
Леша Дюк, сжимая в руках удилище, неотрывно смотрел на поплавок. Рыбалка была одним из его немногочисленных увлечений, а выезд с удилищами за город на выходные – своего рода ритуалом. Следуя старому рыбацкому правилу, Леша никогда не брал с собой Светлану, приглашая в компаньоны кого-нибудь из пацанов. В последнее время он все чаще благоволил к Саше Заике, которому доверял все больше и больше.
Тут, на озерах, можно было не только всласть отдаться рыболовному азарту, но и переговорить о текущих и будущих делах, не рискуя быть подслушанным и записанным. Чего-чего, а этого Дюк в последнее время опасался больше всего; уж если сам Монах говорит, что тобой плотно интересуются гэбисты, следует быть предельно внимательным.
Сам Леша Дюк в последнее время почти не пользовался мобильником, предпочитая или спутниковый телефон, прослушать который было несколько трудней, или уличные таксофоны, или же Skype. Ведь, кроме Лубянки, отслеживанием телефонных переговоров наверняка занимались и менты, и ФСО, и ФАПСИ, и несколько десятков крупных шантажных контор, и конкурирующие охранные фирмы. Пацанам из фирмы также было строго внушено: ни о каких служебных делах по мобильникам не распространяться категорически. Для экстренных случаев была разработана целая система условных знаков: вариант «А», произнесенный по телефону, означал, что вызываемый абонент должен был срочно подъехать к звонившему, вариант «Б» – то же самое, но с оружием, вариант «В» означал отбой, вариант «Г» – сбор в условном месте… Для всех возможных вариантов Леша задействовал все буквы русского алфавита, сокрушаясь при этом, что тридцати трех букв ему явно недостаточно. Впрочем, времена теперь настали такие, что прослушивать разговоры можно было не только через мобильник. По слухам, в Конторе была аппаратура, позволяющая считывать шепот на расстоянии нескольких сот метров…
Поплавки недвижно торчали из стеклянной глади воды. Поклевки вроде бы не предвиделось. Саша Заика то и дело перекладывал удочку из руки в руку. Он не очень-то и любил рыбную ловлю, однако не мог отказать начальнику в просьбе составить компанию.
– Главное в рыбалке – терпение, – наконец вымолвил авторитет.
– А я думал – выпивка, – хмыкнул Саша, достал из кармана фляжку и, скрутив пробку, протянул спутнику. – Будешь? Все равно больше клева не будет…
Неожиданно поплавок Дюка несколько раз дернулся в сторону, после чего уверенно нырнул, оставив на водной глади правильные сферические круги.
– Окунь, – прошептал рыбак. Грамотная подсечка. Упруго завибрировало удилище, натянулась звенящая леска, и полосатая рыбка, описав дугу, с размаху шлепнулась в прибрежный песок.
Дюк осторожно снял рыбу с крючка и бросил ее в садок. Закинул удочку, закурил и прищурился. Спустя несколько минут поплавок вновь резко повело в сторону.
– Еще одна! – с удовольствием констатировал он, снимая с крючка трепещущую густерку. – А ты говоришь – «не будет»!
– Значит, ни с приманкой, ни с местом ты и на этот раз не ошибся. – Заика лишь мельком взглянул на свой недвижный поплавок.
– Главное – не ошибиться глобально, – Дюк отложил удочку.
– Ты насчет приманки?
– Вот-вот. Что с тем «ботаником» из Курчатовского – все сделали, как я велел?
– Да.
– Ничего не напутали… как в прошлый раз?
– Да нет вроде. Все рассказал.
– Расскажи подробней о Монахе, – попросил Дюк вкрадчиво. – Его ведь уже долго отслеживают. Какие новости, с кем встречается, чем дышит, с кем перезванивается, что у него на уме…
– Занимался им Вадька Стародубцев, – отозвался Заика. – Я ему приказал отслеживать черный «Хаммер» по полной. Он со своими пацанами целую неделю его выпасал, весь график твоего друга изучил: маршруты, время, ну, и все такое. Телефонные разговоры слушает. Но там ничего интересного… Да и язык какой-то странный: вроде и по-русски говорят, но особо и не поймешь. «Рамсы», «лепеня», «балдохи»… хрен знает, что все это означает, впору словарик покупать. А самое главное про этого татуированного ты уже знаешь. Слушай, а почему ты решил Монаха кинуть? – осторожно поинтересовался Саша. – Если спрашиваю лишнее – извини.
– Понимаешь, в чем дело, – Леша прищурился на противоположный берег озера, где вот уже несколько часов темнел дюралевый катерок с незнакомыми рыбаками. – Валера Фомин – человек, по-своему, очень даже неплохой. Но явно не из нашего времени. Ну, сидел, ну, зону «смотрел». Так ведь в России каждый четвертый сидел. Монах одного не просек – времена сейчас изменились. А он по-прежнему хочет блатным Робин Гудом казаться. Боюсь, что своими «понятиями» он всем нам малину обосрет. Мол, в наше время так было не принято, по беспределу заряжаешь, «косяки» порешь, порядочному бродяге такое непристало, и все такое прочее… Еще бы каких-нибудь Пашу Бриллианта или Соньку Золотую Ручку мне припомнил. Мне эти воры с татуированными пальцами и прочифиренными зубами вот уже где стоят! Чувствую, наворотит тут такого, что потом ввек не разрулить. Рано или поздно. Так что лучше уж сразу нанести упреждающий удар. Так всем нам лучше будет…
– А если это потом как-нибудь выплывет? – Заика невольно поежился, вспомнив страшные глаза Монаха.
– А как?
– Ну, не знаю…
– Не знаешь, так и не трынди. – Дюк еще раз взглянул на противоположный берег и бросил негромко: – Дай-ка бинокль…
Припав глазами к визиру, Леша несколько минут изучал легкий дюралевый катерок, притаившийся в камышовых зарослях. Двое мужчин, сидевших на корме, лениво курили. И хотя длинное пластиковое удилище, показательно торчавшее с борта, вроде бы свидетельствовало об их интересе к озерной фауне, оно не могло обмануть опытного рыбака.
– На том берегу вроде корпоративная газпромовская дача, – напомнил Саша, словно поддерживая ход мысли спутника. – Может, ихняя служба безопасности. Туда, как я знаю, по субботам-воскресеньям телок из модельного агентства завозят, вот и боятся, чтобы в газеты компромат не попал.
– Похоже, нас выпасают. – Леша внимательно изучал пассажиров катерка через бинокль. – Рыба там не может ловиться по определению. Во-первых – вода «цветет», во-вторых – сток канализации, в-третьих – камыши, обязательно леску порвешь.
– Может, стоит проверить?
– Вот и я того же мнения. – Дюк извлек из кармана мобильник и нащелкал номер. – Алло, Рудик… Ты не очень занят? Где мы сейчас, ты знаешь. Вариант «Е», только по-быструхе. Остальное на месте…
* * *
Уже к вечеру у полковника Шароева появилась и дополнительная информация по убийству сотрудника Курчатовского института.
Расшифровка видеозаписей с наружной камеры ближайшего офиса ничего не дала: несомненно, внешность водителя «Ауди А8» была изменена до неузнаваемости. А уж составлять даже приблизительный фоторобот человека с накладными усами и париком было бессмысленно. Зато вскрытие выявило орудие убийства: это был пистолет калибра 6,35 явно импортного производства. Для криминальной Москвы с ее модой на ординарные «ТТ», «макаровы», «стечкины» или престижные «глоки» это было весьма редкое оружие.
А главное, вскоре менты обнаружили и пистолет: «беретта» была найдена неподалеку в кустах. Экспертиза безошибочно установила, что убийство было совершено именно из этого пистолета. То ли убийца спешил, то ли его что-то спугнуло, но на брошенной «беретте» были обнаружены даже отпечатки пальцев. По централизованной дактилоскопической картотеке МУРа менты быстро выяснили, что отпечатки пальцев принадлежат гражданину Роману Малаховскому, 1969 года рождения, ранее неоднократно судимому. Малаховский, известный в криминальном мире под кличкой Бур, был одним из ближайших соподвижников Валерия Николаевича Фомина, авторитетнейшего вора в законе по кличке Монах.
Улики были налицо, и их было более чем достаточно, чтобы задержать Малаховского и окунуть его в СИЗО. Однако ни Шароев, ни Тимошин, ни начальник отдела, естественно, не поверили в причастность своего недавнего контрагента к убийству ученого. У Монаха не было никаких побудительных мотивов к этому преступлению, ведь Курчатовский институт лежал вне сферы интересов недавно освободившегося вора. Да и опытный уголовник Бур вряд ли бы стал связываться с «мокрухой». Тем более что рост и многие приметы человека из «Ауди» и Малаховского-Бура явно не совпадали… Походило на то, что Фомина просто решили подставить, заодно выпытав из раскрытого осведомителя ФСБ необходимую информацию.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить: единственным человеком, способным на подобное, мог быть только криминальный авторитет Дюк. Однако никаких доказательств – ни прямых, ни косвенных – этой причастности не было.
Ситуация грозила выйти из-под контроля…
Уже вечером, перед тем как отправиться домой, Шароев пришел к нестандартному решению: следует срочно назначить встречу Монаху, но ни в коем случае не тут, на Лубянке. Встреча должна была иметь подчеркнуто неформальный характер; говорить лучше всего было где-нибудь в кафе, в парке или же за городом.
Отравленный бессонницей, скверным растворимым кофе и бесчисленными сигаретами, борясь со сном и усталостью, Олег Александрович успел-таки переговорить с майором Тимошиным.
– Первое, – произнес Шароев, будто вбивая гвозди, – выйди, пожалуйста, на Фомина и поясни, что я хочу с ним побеседовать… так сказать, в свободном формате. Место и время встречи пусть назначит сам, чтобы не подумал, что это подстава. Хоть за полчаса до нее. Второе – Зеленцова выпасать по полной.
– А мы и так его выпасаем, – сообщил Тимошин.
– Но только аккуратно. Насчет латиносов мы информацию грамотно слили, купился и запсиховал. Главное сейчас – не запалить их связь с ним и выяснить источник утечки информации в Курчатовском.
– Извините за вопрос… – Тимошин откашлялся. – А каким образом мне установить связь с Фоминым? Не повесткой же его вызывать! Что – позвонить и сказать: мол, полковник ФСБ с вами желает видеться?
– Это уж я не знаю. Сами подумайте. Ты ведь практический работник, опытный оперативник. Проконсультируйтесь с ментами – может, они что подскажут. Или сбросьте информацию через какие-то свои оперативные источники. А лучше всего – встреться с кем-то из его друзей. Только сделать это надо как можно скорее. Неизвестно, как дальше будет развиваться вся ситуация и во что она может вылиться. До завтра сумеешь встречу организовать? Вот и хорошо. Удачи тебе, майор…
* * *
К полуночи небо над озером затянулось непроницаемыми низкими тучами. На водную гладь озера пролился крупный ливень, который вскоре измельчал и превратился в мерзкую водяную взвесь, заполнившую пространство между небом и водой. Шершавая зыбь, накатывавшая на берег, едва слышно шлепала в скулу дюралевой лодки, притаившейся в камышовых зарослях.
Двое молодых мужчин, сидевших в катерке, ежились от холода и тоскливо молчали.
– До конца смены еще семь минут, – наконец молвил один, лысый атлет в болоньевом спортивном костюме.
Его спутник, светловолосый коротышка с рано оформившимся брюшком, достал из сумки термос.
– Радикулит и насморк, считай, обеспечены. Профессиональные болезни «наружки». – Коротышка набулькал в чашку из емкости и протянул ее спутнику. – Будешь?
– Водки я бы еще и выпил. А кофе… что-то не хочется.
– А если он с коньяком?
Неожиданно у самого берега послышалось едва различимое плесканье. Амбал в спортивном костюме тотчас же вскинул прибор ночного видения.
Вдоль камышовой кромки медленно плыла надувная лодка с двумя мужчинами, одетыми в плащ-палатки. Лодка двигалась со стороны дальнего берега, и это обстоятельство наводило на естественную и приятную мысль о сменщиках.
– Наконец-то! – Коротышка отхлебнул кофе и потянулся к прибору ночного видения. – Хотя… Что-то рано. Обычно они запаздывают.
– Может, случилось чего? Или вообще снимают с объекта? – Амбал достал из кармана фонарик и посигналил условным кодом.
В ответ со стороны лодки лишь вспыхнул желтый электрический конус, но спустя секунду тут же погас, и следом полетел взволнованный шепот:
– Зараза! Опять лампочка перегорела!
Спустя минут пять надувная лодка беспрепятственно подошла к катерку. Резиновый бок упруго ткнулся в дюралевую обшивку.
Но тут произошло то, чего на катерке явно не ожидали. Короткий резаный хук в живот из-под плащ-палатки – и амбал в спортивном костюме сложился перочинным ножиком. Коротышка успел-таки сунуть руку в подмышечную кобуру, однако удар по локтю заставил его болезненно ойкнуть. Спустя секунду небольшой холодный пистолетик уже лежал в ладони одного из нападавших.
Тем временем второй, схватив амбала за шею, сунул его голову в воду. Сопротивление было бессмысленно. Сперва амбал беспомощно пускал пузыри и сучил ногами по дюралевому днищу, но вскоре затих. Коротышка и не думал сопротивляться: в глазах у него промелькнул кадр из «Мира животных» – полупрозрачная тонкая верховодка слабо трепыхалась в зубах наглой зубастой щуки.
– Вот так ловится крупная рыба! – хмыкнул первый нападавший, на секунду поднимая из воды голову жертвы. – Кто вас послал?
– Ккззеелл… – наглотавшийся воды амбал закусывал гласными.
– А за козла – ответишь! – Бандит с такой силой сунул голову в воду, что ругатель сразу затих.
Подручный Зеленцова внимательно осмотрел катерок. Оружия тут не было. Зато спецаппаратуры для ведения видеосъемки и дистанционной прослушки тут было выше крыши.
– Смотри-ка… – Один из непрошеных гостей взглянул в визир видеокамеры и включил режим просмотра. – Как они тщательно Дюка с Заикой писали… Михалковы, мля, с Кончаловскими!
– Не ругайся, – его товарищ вновь приподнял голову амбала. – Поговорим, или как?
На этот раз амбал и не думал обзываться – на его мокром лице, облепленном ряской, застыло выражение тупого удивления.
– Шок, – констатировал нападавший. – Как говорится – с расчетом долговременного рауша. Раньше чем через полчаса не оклемается. А пока давай их на берег, да обыщем…
Спустя несколько минут о произошедшем было доложено Зеленцову. Информация буквально убила его.
– Они не из охраны «Газпрома», а из ФСБ, – сообщил Рудик, – тот самый, который и спланировал нападение.
– С чего ты взял?
– Ксивы у них нашли…
– Может, поддельные?
– Да и аппаратура типично конторская, – возразил Рудик. – Конечно, сейчас похожую и на радиорынке можно купить… Но это уж слишком крутая. Они и тебя, и Сашку все время писали. Мы не слушали и не смотрели, – на всякий случай добавил он.
Дюк с Заикой остановились в ближайшем рыбхозяйстве, а потому прибыли на берег спустя считаные минуты. Выглядели они подавленно. Предстояло срочно решить, как поступить с соглядатаями.
– Может, утопить их на хрен? Аппаратуру на шею повесим, – задумчиво прикинул Рудик. – Дно тут вязкое, к утру в ил и засосет…
– Редкая птица долетит до середины озера! – согласно кивнул Заика. – Только камеры и прочую аппаратуру мы на борту оставим. Их начальство все равно не будет проводить никаких расследований. Знаю я этих очковтирателей… Никто не захочет неприятностей на свою задницу. А смерть их спишут на их же халатность. Мол – задубели по мокрой погоде, хлебнули из термоса чего-то покрепче чая… Вот лодка и перевернулась.
И Рудик, и раскрытые оперативники «наружки», и Заика выжидательно смотрели на Зеленцова. От его слова зависело многое.
– Если мы их вальнем, потом неприятностей на свою задницу не оберешься, – поразмыслив, решил Дюк, отщелкнул из видеокамеры цифровой чип с записями и, подумав, забрал остальные наработанные материалы. – А у конторских и так неприятностей по полной. Потеря бдительности, утрата вещь доков, сговор с объектами наблюдения, разглашение служебной тайны…
После недолгой паузы, в течение которой незадачливые соглядатаи дрожали и растекались, как желе, терзаемые надеждой и страхом, Рудик пересел в надувную лодку и молвил:
– Хрен с вами. Отваливайте. И помните нашу доброту. И давайте по-быстрому во-он к тому берегу. Там ваши сменщики связанные в кустах лежат…
Развязав пленников, несостоявшиеся объекты наблюдения расселись по машинам и растворились в ночи. Неожиданно дождь усилился. Косые струи перечеркивали пейзаж, словно линейки тетрадку первоклассника.
Хотя чекисты и пришли в себя, однако преследовать машины не решились. Амбал в болоньевом спортивном костюме долго искал отъехавшие автомобили сквозь визир прибора ночного видения, но – тщетно.
– Ладно, – коротышка потянулся к термосу. – Все равно не найдешь. Давай лучше подумаем, что начальству врать станем.
– Лучше правду сказать, – серьезно прикинул амбал, – да и наших сменщиков надо бы отыскать.
– Вот они как раз во всем и виноваты! – Коротышка ухватился за спасительную соломинку.
– Они то же самое напишут о нас. А вообще думай не думай, а нас теперь по-любому ждут очень серьезные неприятности…
