Глава 6

Стоя у окна своего кабинета, Гладышев рассеянно смотрел во внутренний двор банка. Желтые зализанные бронированные автомобили для перевозки наличности напоминали сверху огромных неповоротливых жуков. Каждая из таких машин могла выдержать лобовой выстрел из подствольного гранатомета.

– В девяностые на таких можно бы и на бандитские «стрелки» ездить, – предположил Монах, перехватив взгляд банкира. – Кто-то вроде даже и ездил, у коммерса одалживал. Я-то сам не знаю, но пацаны, которые за бандитизм сидели, много рассказывали.

– Кстати говоря, есть специальная милицейская инструкция, которая запрещает ментам эти машины останавливать, – в тон ему добавил Игорь. – Даже если банковский броневичок будет тормозить весь московский ОМОН, тот имеет право ехать на максимально разрешенной скорости. Я это не придумал, могу инструкцию показать.

– Ты смотри-и-и, – неопределенно протянул старый урка, – а я и не знал.

– Вообще-то по закону все маршруты банковских броневиков надо утрясать с ментами. Но никто никогда эти документы проверять не будет. Я-то уж точно знаю…

– Интересная тема, – хмыкнул Монах, поглядывая из окна. – Да и тачки серьезные. Похлеще любого «Хаммера» смотрятся!

Гладышев достал из бара бутылку коньяка, нацедил себе пятьдесят граммов и вопросительно взглянул на товарища. Тот отрицательно покачал головой. Банкир выпил, закурил и вновь уставился в окно. Он заметно нервничал. И неудивительно. С минуты на минуту в головной офис должны были прибыть «крышные».

– Ты, Гладенький, не менжуйся, – успокоительно бросил Фомин. – Тереть с ними я буду. Просто они косяков много напороли… Особенно с вашей секретаршей. Пора бы и на место поставить. Сиди в сторонке, если тебя будут спрашивать – отвечай сразу, коротко и по делу. Лады? А то и ты накосячить можешь, тогда мне трудно будет тебя отмазать.

На этот раз в офис гладышевского банка приехал сам Заика с двумя шкафообразными пацанами. Фомину было достаточно лишь вскользь посмотреть на порученца Дюка, чтобы определить: человек это недалекий, малокультурный, однако наверняка очень хитрый и себе на уме.

– Здравствуйте, – очень вежливо поздоровался старый урка. – Меня зовут Валера.

– Саня. – Заика явно не знал, как вести себя в присутствии этого человека с татуированными пальцами и цепким, пронзительным взглядом, однако на всякий случай решил быть вежливым.

– Рад видеть, – вполне светским голосом произнес Фомин.

Заика недобро взглянул на Гладышева, примостившегося в углу, но ничего не сказал.

– Я сразу оговорюсь, – уркаган явно подбирал слова и сдерживался, чтобы не перейти на тюремный жаргон, – всех тонкостей ваших отношений с Игорем я не знаю. Однако некоторые вещи мне очень не нравятся.

– А вы, собственно, кого представляете? – перебил Заика, в упор взглянув на собеседника.

Тяжелый взгляд старого урки словно пригвоздил его к стулу, и подручный Дюка невольно пожалел, что взял слишком уж резкий тон.

– Я? – несколько удивился уркаган. – Я представляю только самого себя. Валерия Николаевича Фомина, то есть.

– А ты вообще кто? – спросил один из спутников Саши.

– Человек, – жестко улыбнулся Монах. – Неужели этого мало?

Собеседник нервно завертел головой и выразительно взглянул на татуированные пальцы собеседника.

– Нет, Валера, ты действительно не крути, а отвечай по теме. Мы все тут люди. Вот если «по понятиям», то кто ты: бизнесмен, бандит, фраер, мент…

– А если не тот, не другой, не третий и не четвертый? – парировал уркаган. – Что – четвертого, по-твоему, не существует? Или ты для всех людей по жизни одну и ту же линейку придумал?

– Слышь, Саня, – подал голос один из спутников Заики. – Мне кажется, что этот мужик нам просто мозги крутит. Пошли отсюда, нету времени тереть с каким-то мужиком с улицы.

– Усохни! – зло осадил его Заика.

Конечно, он прекрасно понимал, с кем разговаривает. Тем более что всю полноту информации по Монаху ему давно уже предоставил Дюк. Но одно дело – когда получаешь информацию от старшого, а другое – когда беседуешь с контрагентом, который почему-то представляется просто «человеком», но не авторитетным вором в законе…

Фомин, казалось, сразу же прочитал ход мыслей собеседника. Доброжелательно улыбнувшись, он продолжил:

– Я действительно человек. Для нормальных пацанов, которые рубят в «понятиях», этого более чем достаточно. Если интересует больше, могу ответить. Я по замашкам не фраер. Я законный российский вор, погоняло мое Монах. Если вам интересно, можете навести подробные справки. Вам наверняка объяснят, кто я такой.

В гладышевском кабинете воцарилась абсолютная тишина. Почему-то на удивление громко затикали часы, под потолком тоненько зазвенел и тут же затих комар. О высоком уголовном статусе Фомина знал лишь Заика, но никак не сопровождавшие его бойцы.

– Извини… – Один из «шкафов» сглотнул набежавшую было слюну.

– Да ничего. А вообще нормальные люди редко сбиваются в стадо. А потому обычно представляют только самих себя. Никогда об этом не думал?

– Так какое у тебя, Валера, к нам дело? – предельно вежливо осведомился Заика. – Изложи, пожалуйста, по-порядку.

Монах взглянул на банкира с подчеркнутым уважением.

– Игорь Гладышев, которого вы «крышуете», – мой давний школьный друг, к которому я очень привязан, и мне не хотелось бы, чтобы его оскорбляли или относились к нему, как к голимому лоху. Вы за что с него филки получаете как охранная фирма? Правильно: за то, чтобы у него не возникало по жизни и по бизнесу никаких проблем. Но вместо этого вы ему лишние проблемы и создаете.

– Да кому он на хрен нужен! – вяло попытался оправдаться один из бандитов, но жесткий взгляд вора заставил его смолкнуть.

– Валера, у тебя есть к нам конкретные предъявы? – вкрадчиво спросил Заика; он уже совладал с недавним волнением и теперь изготовился говорить с паханом по всем пунктам.

– Конечно. Во-первых, никто не давал вам право трахать его секретаршу, – теперь Фомин откусывал слова, словно гильотиной. – Особенно – без ее на то согласия. Этим самым вы не только ее не уважаете, но и плюете на Игорька. И на самих себя косвенно, если непонятно… Во-вторых, никто не имеет права указывать Гладышеву, где и когда ему открывать временные филиалы банка, от кого и за что получать бабло и куда его переводить… Игорек, ты что-то про Латинскую Америку говорил? – прищурился Монах.

– Да, – коротко бросил банкир. – А мне это невыгодно. В конечном итоге это становится невыгодно всем.

– Вот-вот. У него – свой бизнес, у вас – свой. Но при этом он не указывает вам, как «крышевать» свой банк…

– Еще не хватало… – недобро процедил Заика, однако Фомин не дал ему закончить:

– …а вы, в свою очередь, не имеете права указывать ему, как вести дела. Лавэшки он вам приносит – и ладушки. Ну, и последнее, в-третьих. Самое главное. Никто из вас не имеет права оскорблять Гладышева лично.

– Мы его не оскорбляем, на хрен он нам сдался! – вставил своих «пять копеек» кто-то из пацанов, однако Заика тут же злобно шикнул на него.

– Если с Игорем произойдет какая-то неприятность или кто-то позволит себе хотя бы косой взгляд в его сторону – буду вынужден рассматривать это как личное оскорбление. – Теперь Монах говорил предельно жестко, словно гвозди в доску вбивал. – Еще раз повторяю: я нисколько не вмешиваюсь в ваши деловые отношения. Больше того, если банкир кроит от вас «капусту», то дайте ему немного по ушам, но только в этом случае и ни в каком другом.

– Платит он нам исправно, – неопределенно отозвался Саша.

Вор в законе тяжело посмотрел на собеседника.

– Что – аудиторов своих на него насылали? Я так и думал. Были основания его в крысятничестве подозревать?

– Это так, для порядку, – невпопад ответил Заика.

– Все, пацаны, – Монах примирительно заулыбался. – Надеюсь, мы поняли друг друга? Если возникнет необходимость встретиться со мной еще раз, то вот вам мой телефон, – авторитет написал на клочке бумаги номер своего мобильника и протянул его Заике.

Результаты беседы, безусловно, остались за Фоминым – и порученец Дюка, и его спутники поняли это прекрасно. Продолжать «терку» не имело ни малейшего смысла. Спрятав клочок бумаги в карман, Заика хмуро кивнул:

– До свидания.

– И вам всего хорошего, – улыбнулся уркаган. – Леше Дюку привет от меня передавайте и низкий поклон. Я знал, что он с понятливыми людьми работает.

Дверь за визитерами закрылась. Гладышев, который на протяжении всего разговора бросил лишь несколько фраз, взглянул на Монаха выжидательно.

– Что-то не так?

– Ой, Валера, боюсь, что теперь мне только хуже будет! – произнес банкир. – Зря ты так с ними.

– С чего ты взял? – Монах принялся тщательно разминать «беломорину» узловатыми татуированными пальцами. – Во всяком случае, беспредельничать они больше не станут. И не думаю, что полезут в твой бизнес еще раз. Главное, Игорек, не бзди! Ничего они тебе не сделают. А если почувствуешь малейший прессинг со стороны этого бычьего кодла, сразу звони мне, не стесняйся.

Банкир утер платком лоб, налил себе полную рюмку коньяка и вопросительно взглянул на Фомина – мол, будешь?

– У меня сегодня еще две встречи, – мотивировал отказ урка. – Так что уж извини…

– Спасибо еще раз, – Игорь судорожно выпил. – Да только кажется мне, что они и тебе могут жизнь попортить.

– Кто? Лешка Дюк? Да у нас шконки напротив друг друга в отряде стояли! – развеселился Фомин. – Я ему «дачки» самолично в ШИЗО собирал, когда он туда по дурости залетел! Игорек, ты уж мне на слово поверь: гнуть передо мной пальцы ему не с руки. Да и не будет он этим заниматься! То, что он, по сути, теперь коммерс, а я – честный бродяга, ничего не меняет.

– Знаешь, я иногда думаю: а не бросить ли мне весь этот бизнес к чертовой матери, – разоткровенничался банкир. – Перевести основные активы в какой-нибудь офшор… Знаю, как это просто сделать, и хрен найдут. Разве что Дюк… Открыть в небольшой и гостеприимной стране какой-нибудь бизнес, где нет ни ментов, ни бандитов, ни всего остального…

– Я за тебя твою жизнь не проживу, а ты за меня – мою, – парировал Монах. – Хочешь – переводи филки и уезжай… Кто мешает?

– Привычка. Родственники. Друзья. Это, понимаешь ли, как канаты, которые тут держат. Но и они, я чувствую, скоро перетрутся. Да и начни я переводить активы за границу, Зеленцов сразу насторожится. Вряд ли меня дальше пограничного пропуска в Шереметьево выпустят. Вон сколько разных людей в погонах у Дюка с руки кормятся!

– А ты по поддельным ксивам попробуй, – то ли в шутку, то ли всерьез посоветовал уркаган.

– Есть у меня один человек… – как ни в чем не бывало подхватил Гладышев. – Что хочешь тебе смастерит, вплоть до загранпаспорта, который только продвинутая экспертиза определит. Но это, как говорится, – на самый крайний случай. Если уж полная невыкрутка. Ладно, Валера, давай я еще одну накачу – и домой. Ослаб я что-то в последнее время.

– Ты, главное, не распускайся… – Фомин протянул руку для прощания. – А то ведь и тебе могу морду набить, как когда-то в шестом классе… Помнишь?

После памятного эпизода на рыбалке Леша Дюк изменился до неузнаваемости. За какие-то несколько дней он осунулся, посерел и даже, казалось, сбросил несколько килограммов. Конечно, Дюк давно уже предполагал, что им интересуется не только РУБОП с МУРом, но и Лубянка. Но одно дело – когда это просто предполагаешь или даже узнаешь со слов того же Фомина, а другое – когда воочию выясняешь, что каждый твой шаг фиксируется и явно подшивается к будущему уголовному делу. Притом наркотрафик обещал стать далеко не самым страшным. Теперь Дюку вполне могли пришить и «измену Родине».

Конечно, авторитету было небезынтересно узнать, как потом оправдывались перед начальством запаленные опера из «наружки». Ничего на Дюка у них не было – все карты памяти из фиксирующей аппаратуры он с Рудиком изъял. Однако это не гарантировало, что в следующий раз комитетчики не придумают какой-нибудь новый, совершенно изощренный способ его отслеживать для будущей «доказательной базы». А перед такой перспективой даже у хладнокровных людей начинается мандраж…

Света, на правах законной невесты, пыталась было выспросить, что же произошло, однако Леша только зло отмахивался – мол, не твоего ума дело! Сидишь тут, в «поместье», поливаешь гладиолусы, наводишь марафет – вот и продолжай в том же духе. Даже любимый ротвейлер Байрам – и тот вел себя деликатно, стараясь лишний раз не попадаться хозяину на глаза.

Особых новостей по Монаху пока не было – вопреки ожиданиям Дюка чекисты почему-то не спешили «закрыть» по убийству Переверзева ни его, ни Бура. Зато, как выяснилось, этот татуированный адепт воровских «понятий» проявился в самый неподходящий момент (как Дюк давно уже и предполагал) – в банке Гладышева.

– Короче, он решил нам указывать, как себя с нашим банкиром вести, – уныло сообщил Заика, вернувшись с переговоров. – Гладышев ему на нас нажаловался. Вот сука!

Заика выглядел зло и униженно, и это не укрылось от взгляда Леши. Саша всегда отличался амбициозностью, и любые жизненные напряги воспринимал как личное оскорбление. Может, именно благодаря этому качеству он и сумел стать вторым номером в иерархии дюковской фирмы.

Выслушав подробно его доклад, Зеленцов процедил:

– А я тебе говорил, что рано или поздно это произойдет. Помнишь – тогда, на берегу? Кто же знал, что они старые школьные друзья! И Москва, кажется, большая – и такое вот совпадение…

– А тебе не кажется, что Монах не только нас, но и тебя опустил своими приказами? – осторожно закинул удочку Заика. – Получается, что ты их должен выполнять. Этого не делай, туда не ходи, косо на коммерса не смотри, секретутке его сиськи не обжимай… Что же получается – завтра эта татуированная морда нас вообще к стенке поставит – мол, не «по понятиям» живем? И ты, Дюк, будешь на это спокойно смотреть?

– Думал, Лубянка их с Малаховским закроет, – засокрушался Зеленцов. – Не может быть, чтобы они до сих пор на «беретте» буровские пальчики не пробили. Или они там совсем нюх потеряли, или решили в какую-то свою игру отыграть… о которой я пока ничего не знаю.

– Может, не надо было нам того «ботана» валить? – прищурился порученец; он с самого начала был против силового решения проблемы.

– Чтобы он и дальше стучал? Да ты пойми: у нас там, в Курчатовском, один человек есть, на котором все и держится. Он нам бумаги дает… за долю малую. Мы их – латиносам, а латиносы нам – «марафет». А этот хрен… Переверзев, или как там его, в любой момент мог эту связь спалить. Уж не знаю, как этот Переверзев на нашего человечка вышел, но мы его очень хитро вычислили. Что – лучше было ждать, пока бы он нас всех не сдал? А так мы хоть кое-чего выяснили. Нет, по-любому надо было от него избавляться! А заодно – и двух зайцев одним выстрелом хлопнуть…

– Что с Монахом будем делать? – глухо спросил Заика. – Дальше, что ли, его над собой терпеть? Он-то нам всю малину обгадит. Как пить дать!

– Подумаем, – бросил авторитет, и по его интонации Саша понял, что Дюк давно уже все придумал.

Ночевать Заика остался в «поместье». А на следующий день Леша неожиданно предложил растопить баню – оттянуться, понежиться, попить пивка…

– Так Светка же тут, телок не приведешь! – забросил пробный шар Саша.

– А что – в баню лишь для того ходят, чтобы телок водить? – делано удивился хозяин «поместья». – А я думал, в баню ходят, чтобы мыться…

…В парилке полыхал хлебный жар. Горячий ветер бил в лицо, обжигал кожу до озноба. Дюк развалился на верхней полке. На лице его застыло неизгладимое помещичье выражение. Заика лежал чуть пониже на горячей махровой простыне, закрыв глаза и как бы отключившись от будущей беседы. Хотя и прекрасно понимал, что хозяин пригласил его сюда не просто попариться и расслабиться.

– Сашка, а насчет Монаха ты прав, – наконец произнес Дюк. – Не стоит нам дожидаться милостей от Лубянки. Пора от него избавляться.

– Как именно? – насторожился Заика.

– Как, как… Подписывать под это дело кого-нибудь из наших слишком стремно.

– Почему? Тот же Рудик мог бы его в лучшем виде исполнить. Или еще лучше – Клим, которому татуированный лицо бритвой распорол. Злой он на этого блатного – не представляешь даже, как! Мы – фирма, а Монах этот кто? Кто за ним стоит?

Дюк тяжело поднялся с полки.

– Пошли поплаваем… Поясню, если сам еще до этого не дошел.

Они неторопливо плыли в голубой прохладной воде бассейна. Веселые солнечные зайчики отбрасывались от воды на бирюзовый кафель, слепили глаза. Леша проплыл несколько раз от бортика к бортику и, казалось, только вошел во вкус. А вот Заика быстро устал – несмотря на свое спортивно-армейское прошлое, он много курил, да и выпивал немало.

– Понимаешь ли, в чем дело, – отфыркавшись на манер моржа, Дюк перевернулся на спину. – Если Монах представляется тебе просто «человеком», это не значит, что за ним никого нету. За ним – все старые воры в законе, а значит, и все блатные. Прикинь, Санёк, сколько у нас в России тюрем, пересылок, лагерей, вольных поселений, и помножь на количество сидящих. Отними «петухов», парашников и активистов – вот ты и получишь реальное количество всех своих будущих врагов… Которые станут такими, как только узнают, что по твоей вине с головы Монаха хоть один волосок упал. А еще – блатных и воров, которые сейчас на свободе. А еще тех, кто осел за бугром, но у которых тут связи. А еще – ментов, которые у воров с блатотой с руки кормятся и которые по команде «фас» тебя тут же порвут, как Тузик грелку. Посчитал, Саня? Ну как, нравится арифметика? Вот то-то и оно.

– М-да-а-а… – только и сумел протянуть Заика.

– Так что, если, не дай бог, информация выплывет наружу, как на воде масло… тогда геморроя не оберешься. И так вон твой Вадька Стародубцев на меня что-то слишком невесело смотрит. Вижу, вижу, не нравится ему «Хаммер» Монаха по всей Москве выпасать. Только непонятно, почему не нравится. Так что следует взять кого-нибудь со стороны. Лучше всего – гастролера, за которым бы никто не стоял.

– Время сейчас кризисное, пацанов безработных много, – поддержал Заика.

– Я-то не в теме, если бы ты сам кого-нибудь отыскал… – предложил хозяин, вылезая из бассейна.

– Подумаю.

Дюковский порученец думал до вечера, перебирая возможные кандидатуры. Думал и в парной, и в бассейне, и даже в душе. И лишь когда на дворе «поместья» стемнело и Леша, вытащив в беседку ящик пива, пригласил присоединиться, Заика наконец остановился на Алике Бугринове.

Алик, бывший спецназовец, отвоевавший три года на Кавказе, был готов завалить кого угодно – хоть московского градоначальника или председателя Центробанка – за соответствующее, естественно, вознаграждение. За последние три года Заика несколько раз прибегал к его профессиональным услугам, и все заказы Бугор выполнял просто блестяще.

– Бугор – да, этот может, – похвалил Зеленцов и, откупорив пиво, протянул его порученцу. – Только что-то слишком много он за свои услуги берет.

– Ему надо будет честно сказать, кто такой Монах, – бросил Заика.

– Вот ты и скажешь.

– За вора в законе он знаешь, какую сумму зарядит? – Саша хлебнул пиво, белая пена побежала по подбородку. – Он-то паренек жадный.

– А «много» – это сколько?

– Думаю, где-то от двухсот тысяч баксов. Это стартовая цена.

– Заплатим.

– Четверть суммы – сразу же кэшем, – продолжал Заика, вспоминая механизм оплаты за убийство несговорчивого следователя Генпрокуратуры два года назад. – Плюс разные накладные расходы: транспорт, стволы, съемные хаты, от ментов откупиться, если что-то не так пойдет, услуги адвоката, если засыплется, ну, и все такое прочее. Это еще где-то тысяч тридцать. В гонорар они, естественно, не входят.

– Подходит, – на удивление легко согласился Леша. – Ты когда сможешь его вызвонить?

– Да хоть сегодня… – Заика принялся искать глазами мобильник. – Если только он теперь в Москве.

– Сегодня не надо. А завтра с утрянки и займись.

– А что с Гладышевым будем делать?

– А что ты предлагаешь? Работай с ним как и работаешь.

– Так ведь наши латиноамериканские дела придется затормозить…

– …если Бугор сработает за несколько дней – не придется. А Гладкому мы потом немного дадим по ушам.

– Остается Лубянка, – на правах ближайшего помощника завершил Заика. – Им-то по ушам просто так не дашь.

– Решим что-нибудь…

Допив пиво, Зеленцов прищурился – словно капитан ледокола, ведущий свое судно сквозь бесконечные торосы и айсберги. Видимо, у него уже было несколько вариантов, как разрулить все вопросы с чекистами, однако до поры до времени он не хотел их разглашать.

– Ты, Саня, отдыхай, расслабляйся… – завершил Леша. – Я ведь тебе говорил: баня – она для того, чтобы люди тут мылись, расслаблялись и отдыхали. О делах еще успеем наговориться. Кстати, я на днях должен буду из Москвы не недельку-другую свалить, так что остаешься за старшего.

– А куда из Москвы? – на всякий случай поинтересовался Заика.

– Куда надо! – неожиданно ощерился Дюк.

Резкий взмах теннисной ракетки – и резиновый мячик, описав правильный полукруг, опустился в так называемой мертвой зоне, недосягаемой для ракетки соперника.

– Коварный ты, однако… – Саша Заика недовольно утер лоб и, шагнув к сетке, протянул руку невысокому крепышу в щегольском спортивном прикиде. – Партия. Вынужден признать свой проигрыш.

– Ничего, ты еще свое выиграешь, – успокоил тот.

– Поле непривычное, – порученец Дюка со вздохом отложил ракетку. – Мне больше нравятся гудроновые поля – отскок мяча другой.

– Настоящий игрок должен уметь выигрывать на любом поле, – незлобно подначил партнер.

Глядя на Алика Бугринова, трудно было поверить, что человек этот десять лет прослужил в спецназе, несколько лет провоевал на Северном Кавказе и даже получил несколько боевых наград. Спокойный, вежливый, улыбчивый, подчеркнуто корректный, он скорее напоминал преподавателя элитной бизнес-школы, чем профессионального киллера. Очки в тонкой «профессорской» оправе лишь подчеркивали это сходство. Больше всего на свете Бугор любил большой теннис и потому для беседы с Заикой пригласил его на корт: мол, поиграем, а потом и поговорим.

После душа и нескольких ни к чему не обязывающих вопросов заказчик и подрядчик уселись в тени акаций, на лавочке. Саша отщелкнул золоченые замочки кейса, выложил себе на колени папку.

– Опять кто-то жить мешает? – деликатно осведомился Бугор.

– Иначе бы к тебе и не обращались, – кивнул Заика.

– Я вот смотрю на вас, банди… то есть бизнесменов, и диву даюсь. Столько геморроя, столько проблем! То один палки в колеса вставляет, то другой, то третий! Фирмы, счета, бухгалтерия, налоговая, аудиторские проверки… С ума сойти! Милиции дай, прокуратуре отстегни, с мэрией договорись… К сорока годам запросто можно с инфарктом миокарда свалиться. Не захочешь ни того бабла, ни того бизнеса!

– Не всем же работать свободными художниками, как ты. Ладно, давай ближе к делу. – Саша протянул киллеру папку, где уже было предусмотрительно собрано все: фотографии Монаха и его окружения, типовые маршруты по городу, номера телефонов и даже названия любимых ресторанов.

Едва взглянув на фотографию, Бугринов с пониманием уточнил:

– Серьезный уголовник, наверное?

– Вор в законе.

– Давненько с такой публикой не работал… – Киллер бегло просматривал собранные записи и фотоснимки. – Странно, что все эти воры еще существуют. Думал, что они еще в девяностые закончились.

– Я тебя честно предупредил, кто он такой, – вставил Заика. – Мы заказчики, ты подрядчик. Обоим стремно. В бизнесе это называется – «обмен обоюдными рисками».

– Если бы ты… или твой Зеленцов попытались меня обмануть хоть на йоту – я бы с вами никогда больше не работал. – Перетасовав фотоснимки, Бугринов аккуратно сложил их в папку. – Хорошо. Берусь. Теперь ближе к теме. Личной охраны у него, как я понимаю, нету?

– Двое таких же татуированных, как и он сам. Бур и Музыкант. Первый за водителя, второй его текущими делами занят. Ясное дело, в спецназах не служили, на войне не были. Там все это есть, – Саша скосил глаза на папку.

– Ну, это не профессионалы, – отмахнулся Алик. – Поехали дальше. Связи среди ментов, Конторы, прокуратуры… еще в каких-нибудь силовых структурах?

– А зачем спрашиваешь? – вкрутился вопрос.

– А чтобы знать, кто потом будет заниматься расследованием его убийства, – мгновенно ответил Бугор. – Мне, знаешь, тоже потом надо будет следы замести.

– Монах этот – из так называемого «отрицалова», никогда ни с какими ментами на контакты не шел. Ну, «понятия» у него такие. Так что в случае чего его смертью будут заниматься МУР и Мосгорпрокуратура. Попинают дело от следака к следаку и спишут потом как бесперспективное. Типа бандитские разборки. Им же головной боли меньше…

– Я под разборки не работаю, ты же знаешь.

– У тебя полная свобода действий. Как ты его уделаешь, меня не касается. Сколько тебе времени надо на все про все?

– Неделя. Однако нужна будет ваша помощь. Я так понимаю, что татуированного этого вы уже выпасаете по полной программе.

– Угу.

– И телефоны его на прослушке?

– Конечно!

– Вот и прекрасно. Вы выпасаете его по своим замазкам, я – по своим. Все, что вам удастся нарыть, сливаете мне?

– А зачем сливать, если и ты будешь выпасать? – не понял Заика. – Тебе, кстати, и бабло за это отстегивают!

– А затем, чтобы чисто его выполнить, – отсек Бугринов. – Чтобы потом ни у тебя, ни у меня голова за последствия не болела. Информация никогда не бывает лишней… А насчет бабла не волнуйся… Не ты платишь, а Дюк. Кстати, расценки немного повысились.

– Да ну!

– Вот тебе и «да ну».

– И сколько ты за этого уголовника хочешь?

Бугор назвал цифру. И хотя Саша был внутренне готов именно к такой сумме, однако он не преминул возмутиться:

– Да ты чего, совсем оборзел?! Кризис же! У Лешки вон бизнес накрывается, сплошные форс-мажоры… И это объективно.

– Не нравится – походи по базару, поищи других, – сказал, как отрезал, киллер. – Ты меня знаешь, у меня все с гарантией. Ни одного прокола. Никаких следов мусорам. Да и напарник у меня тоже кушать хочет. Так соглашаешься или нет?

Чем больше Вадим Стародубцев работал на Дюка, тем меньше ему эта работа нравилась. Одно дело – когда ты просто занимаешься охранной деятельностью – или, по крайней мере, по-рейдерски дербанишь бизнес несговорчивого коммерса. А совсем другое – когда непонятно зачем организуешь слежку за джипом авторитетного человека, который к тому же гостил в «поместье» Леши. Сперва Зеленцов расстилается перед гостем мелким бесом, а потом представляет его едва ли не рогатым чертом. Где гарантии, что завтра Дюк не поступит точно так же с кем-нибудь другим? Например – с ним, Стародубцевым?

К тому же Вадиму так и не объяснили, чем именно провинился этот Монах перед Зеленцовым и почему на него отводится столько времени, которое можно было бы потратить с куда большей пользой. Уточнять все подробности у Заики тоже не хотелось – тем более что Саша в последнее время набрал вес и в иерархии дюковской фирмы считал себя почти равным хозяину.

Вот и оставалось отслеживать черный «Хаммер» как бы по эстафете несколькими машинами – словно в шпионском боевике. К тому же автомобили приходилось часто менять, чтобы не примелькаться. Аппаратура, установленная в тачке Стародубцева, позволяла без особых усилий прослушивать все мобильные переговоры Фомина и его ближайшего окружения. Все разговоры, по требованию Заики, писались на флешку и потом сливались в Сашин ноутбук.

Спустя несколько недель Вадиму начало казаться, что с Монахом они уже плотно и долго знакомы. И чем больше он узнавал вора, тем больше он ему нравился. Иногда Вадим даже задавался вопросом: хотел бы он иметь такого друга, как Фомин? И всякий раз отвечал: конечно же, да! Тем более что в сравнении с Монахом тот же Зеленцов проигрывал по всем пунктам: и в плане справедливости, и в плане порядочности, и даже в плане обычной человеческой деликатности.

Несколько раз у Вадима даже появлялась мысль – под каким-нибудь благовидным предлогом отказаться от слежки за уркаганом. Однако останавливала его от этого шага только мысль о малолетней сестре. Неизвестно, как бы Дюк отреагировал на отказ следить за Монахом и во что бы потом этот отказ мог вылиться.

Конечно, произошло бы это не тут и не сейчас. В самой далекой перспективе Вадиму обязательно напомнили бы о таком отказе. И притом – в самый неподходящий для него момент…