Глава 9

Людям свойственно полагать, что старые проблемы обычно разрешаются быстрей, чем возникают новые. Однако, когда масса глобальных проблем накатывает со скоростью селевого потока, мелкие вопросы саморазрешаются по умолчанию, давая возможность сконцентрироваться на основном…

Именно такие мысли бродили в голове полковника Шароева, когда он бродил по длинному коридору на третьем этаже Лубянки. Полчаса назад его безо всякого предупреждения вызвали к заместителю самого «хозяина», то есть директора Конторы. Что послужило поводом, откуда такая спешка, почему это сделалось через голову непосредственного начальника отдела, о чем конкретно с ним там будут говорить – Олег Александрович, естественно, не знал. Профессиональная интуиция, впрочем, подсказывала: и фамилия Зеленцова, и фамилия Фомина наверняка будут упомянуты в будущем разговоре, притом не единожды.

Длинный коридор, подсвеченный тусклым сиянием бесчисленных плафонов, был пуст: внутренняя безопасность обычно пропускает сюда только по разовым пропускам. Топтаться перед дверью высокого начальства не хотелось, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Кресел для посетителей начальство не предусмотрело. Вот Шароев и мерил шагами алую ковровую дорожку, терпеливо дожидаясь, когда его наконец вызовут.

Секретарша пригласила Олега Александровича лишь через сорок пять минут такого хождения. Шароев прежде бывал в этом кабинете только однажды: когда его представляли к ордену «За заслуги перед Отечеством». Заместитель директора вежливо поздоровался, предложил присесть и даже извинился, что заставил ждать – мол, неотложное, звонили сверху. В кабинете он был не один: за столом сидел пожилой невысокий мужчина с костистым лицом свежемороженого осетра, которого Шароев никогда прежде не видел. Однако держался он тут почти по хозяйски, без тени смущения, а это значило, что по рангу он был лицом неменьшим, чем хозяин кабинета.

– Итак, Олег Александрович, давайте сразу же к делу, – заместитель директора ФСБ раскрыл папочку, зашелестел бумагами. – Курчатовский институт, Агентство по атомной энергетике и перспективным энергетическим технологиям. Все правильно?

– Мое направление, – согласно подтвердил полковник. – То есть одно из нескольких.

Хозяин кабинета принялся перебирать документы.

– Странно, однако, вы в этом направлении работаете. Курчатовский институт – режимный объект, с мощнейшей системой собственной безопасности. Четырнадцать НИИ и одиннадцать федеральных агентств, и все это вроде бы плотно контролируется. Или должно контролироваться. И вот некий криминальный авторитет Зеленцов с очень средним образованием… который знает разве что, где находится таблица умножения на зеленой тетрадке, умудряется завербовать одного из ведущих специалистов… Как это могло случиться?

– У него зарплата в пять раз меньше, чем у буфетчицы в аналогичном институте Евросоюза, – хмуро напомнил Шароев. – Вот и побудительный фактор вербовочной ситуации… Что касается остального, то в так называемой охранной фирме Зеленцова работают профессионалы. Бывшие милиционеры, военные контрразведчики… И даже бывшие наши коллеги. Они и разработали механизм вербовки.

Собеседник проигнорировал реплику.

– Ладно, ихняя собственная безопасность проморгала, с ними мы еще будем разбираться… – продолжал он. – Но там же двойной контроль! Второй – с вашей стороны. Ведь у вас должны были быть и собственные оперативные источники!

– Наш информатор сообщил о возможной вербовке некоего ведущего специалиста, – спокойно ответствовал полковник. – Мы проверили – сведения косвенно подтвердились. Однако источник утечки информации по горячим следам установить не удалось. Информатора вычислили и ликвидировали люди из охранной фирмы Зеленцова, и это уже не наша вина.

– Допустим, не ваша. Форс-мажор, понимаю. Однако далее начинаются совсем необъяснимые вещи. Вы устанавливаете связь с прожженным уголовником, так называемым вором в законе Фоминым Валерием Николаевичем, криминальная кличка Монах. Зачем он вам понадобился, позвольте узнать?

– Фомин – единственный человек, который способен повлиять на Зеленцова в нужном нам направлении. Это действительно очень серьезный уголовный авторитет – если так можно выразиться, всероссийского масштаба.

– И что – повлиял?

– Пока Фомин также находится в оперативной разработке, – неопределенно ответил Шароев. – Объект весьма специфический, к нему нужен особый подход. Я пытался повлиять на него несколько раз… Что произошло в районе Ваганьковского кладбища, написано в моем рапорте.

– Меня интересуют не частности, а конечный результат. И что же мы в результате получили? Двое сотрудников «наружки» едва не погибли от рук бандитов в Подмосковье. Утрачена ценная аппаратура. В районе Ваганьковского – сценка в духе девяностых, со стрельбой, автопогонями и трупами. А эффективность вашего направления практически нулевая, – завершил заместитель директора.

Полковник не ответил. Насколько он знал, хозяин кабинета никогда не был оперативником, и объяснить ему все тонкости работы было невозможно. Замдиректора Конторы, типичный чиновник от госбезопасности, требовал только конечный результат, и его вполне можно было понять. Впрочем, тревожил не столько тон заместителя директора, сколько присутствие в кабинете странного незнакомца с костистой осетровой физиономией. Все это время он лишь молчал, то и дело заглядывая в папку с оперативными отчетами.

Хозяин кабинета продолжал ровным металлическим голосом:

– Тем временем Зеленцов наладил вполне грамотный и выгодный чейндж: он в Колумбию – гостайны, полученные за копейки от завербованного специалиста-атомщика, колумбийские спецслужбы ему – кокаин. Более того: цены на кокаин на московском черном рынке уже упали в полтора раза. Как вы все это объясните?

– Зеленцова можно арестовать в любой момент, – парировал Шароев. – Улик на него для следствия и суда более чем достаточно. Даже с учетом того, что карты памяти с записывающих устройств из аппаратуры «наружки» его бандитам удалось изъять. Но, арестуй мы Зеленцова, сразу вспугнем его латиноамериканских партнеров. А нам необходимо выяснить всю цепочку.

– Допустим. И какие же ваши планы?

– Работать и дальше в этом направлении. Вдумчиво, кропотливо и без лишних движений… Рано или поздно Зеленцов засуетится, наделает ошибок, и тогда…

И тут неожиданно подал голос незнакомец:

– Если вы уж хотите работать, то давайте я вам кое-что объясню… – объявил он едким кислотным голосом. – Мы прекрасно знаем источник утечки гостайн. Могу даже поделиться, если любопытно.

Перед Шароевым легла фотография лысоватого мужчины в тяжелых роговых очках, и полковник сразу же узнал в нем одного из ведущих специалистов Курчатовского, которого он, впрочем, давно уже подозревал в сливе информации.

– Простите, с кем имею честь? – Полковник вопросительно взглянул на хозяина кабинета.

Тот назвал ведомство, которое представлял неизвестный, и Шароеву стало немного не по себе. Ведомство это, подчинявшееся Кремлю по так называемому принципу «прямого лифта», хотя и считалось формально силовым, однако занималось преимущественно тем, что сейчас принято именовать «деятельностью хозяйствующих субъектов». Даже тут, на Лубянке, эту структуру старались лишний раз не упоминать: слишком уж малосимпатичными делами она занималась, слишком уж велики были у нее властные полномочия…

Шароев поперхнулся.

– Слушаю вас, товарищ генерал.

– Приказывать я вам не имею права, не в моей власти, – по-хозяйски продолжил мужчина с костистым лицом. – А подчиняться мне – не в вашей субординации. Однако некоторые вводные могу озвучить. Этого ученого, завербованного Зеленцовым, ни в коем случае не трогать.

– Простите, не понял… – Полковник даже не пытался скрыть своего удивления. – То есть пусть и дальше гостайны на сторону сливает?

– Вот именно. Дело в том, что научные разработки, которыми занимается его отдел, хотя и кажутся очень креативными и перспективными, но на самом-то деле признаны совершенно тупиковыми. Однако при этом они весьма капиталоемки. Так что ничего страшного. Колумбийцы наверняка действуют не сами, а по конкретной наводке из Штатов. Не сомневаюсь, что рано или поздно они даже захотят заполучить этого ученого, переманив к себе. Или через Зеленцова, или по другим каналам. Они проявят к нему интерес, ваша служба обязательно будет изображать серьезное противодействие. Но только изображать, для блезиру. Так что пусть занимается своими фантастическими изысканиями и дальше, но уже не в России, выбрасывая чужие деньги на ветер.

– Теперь что касается самого Зеленцова, – подхватил замдиректора ФСБ. – Он пока нам нужен. Ни в коем случае его не трогайте. Будем считать, что это проходная пешка в нашей оперативной шахматной партии. А уж судьба пешки – незначительное обстоятельство, не зависящее от успеха или неуспеха всего турнира. Понимаете мою мысль?

Шароев хотел было поправить – мол, «вашей», а не «нашей партии», однако разумно промолчал. К тому же он не совсем понимал, о чьей именно партии идет речь – родного ведомства или же прокремлевской структуры.

– Да, мы прекрасно отдаем себе отчет, что за свои сомнительные действия он получает из Колумбии кокаин, – продолжал высокопоставленный гость Лубянки. – Но, думаю, мы сумеем нейтрализовать и эти последствия.

Сквозь открытую форточку в кабинет пробивался легкий сквозняк. Снаружи доносились приглушенный гул Лубянской площади, клаксоны автомобилей, гомон толпы. Полковник почему-то поймал себя на мысли, что ему очень хочется подняться и, не прощаясь, идти из кабинета куда глаза глядят и больше никогда сюда не возвращаться.

– Разрешите обратиться, – откашлялся он.

– Прошу.

– Уж если криминальному авторитету Зеленцову по кличке Дюк отводится роль «проходной пешки», получается, что ему и дальше можно заниматься откровенной уголовщиной? И чем дальше, тем больше? У меня уже сейчас подробные материалы как минимум по шести убийствам, организованным его так называемой охранной фирмой. Доказательная база такова, что хватит на пожизненное и ему, и Александру Заикину, и еще нескольким подручным. А уж о присвоении чужой собственности, рейдерстве, мошенничестве с недвижимостью и кредитами, легализации преступно нажитого имущества и обо всем остальном просто молчу.

– Бывают случаи, когда интересы государства стоят выше узкокорпоративных, – с весьма недовольным видом парировал гость из прокремлевской хозяйственно-силовой структуры. – Считаем целесообразным, если кокаин он будет сбывать не в России, а в одной из третьих стран, весьма недружественной нам. К тому же только через него мы сможем переправить за океан этого ученого с его бесперспективными, но очень капиталоемкими проектами, что в конечном итоге сыграет против наших потенциальных врагов. – Несколько смягчившись, он добавил: – Надеюсь, мы хорошо поняли друг друга?

– Теперь что касается вашего будущего, – перехватил инициативу замдиректора ФСБ. – Ваши действия за последние полгода признаны руководством малоэфективными. Была даже мысль рассмотреть их на расширенной Коллегии, однако мы решили не подставлять вас перед сослуживцами. В любое другое время мы бы отправили вас в действующий запас или даже в отставку… – Закатив звонкую, как футбольный мяч, паузу, заместитель «хозяина» смягчился: – Однако, учитывая ваши прошлые заслуги, а также ваш огромный оперативный опыт, мы решили не расставаться с вами, а просто перевести без понижения на другой фронт работы. Вас, кажется, недавно отозвали из отпуска? Идите отдыхайте, а когда вернетесь, мы информируем вас о новом назначении…

…Спустя полтора часа Шароев сидел в небольшом ресторанчике с майором Тимошиным. Настроение было предельно подавленным. На столе возвышалась бутылка водки, и по виду чекистов можно было определить безошибочно: одной бутылкой сегодняшний вечер не ограничится.

– Ты понимаешь, какие удивительные суки? – недобро щурился Шароев. – Все продадут! И всех! И нас с тобой…

– Ты о заместителе «хозяина»? – Подчиненный, естественно, уже знал ключевые моменты на третьем этаже Лубянки.

Шароев разлил спиртное, приподнял рюмку.

– Давай… за нас с тобой. Я не только о нем. Ты хоть сам понимаешь, зачем им этот Зеленцов потребовался? Почему они его закрывать не хотят?

– Не совсем…

– Да им плевать и на гостайны, и на страну в первую очередь! Им, кроме бабла, ничего по жизни больше не надо. Сколько за последние десять лет они по Москве всего нахватали? Сколько фирм, банков и прибыльных бизнесов к ним перешло? Сколько всего позаписывали на своих братьев, жен и детей? Сколько денег за границу переправили? Зеленцовская фирма им потребуется как таран для захвата чужой собственности. Нормальное такое боевое копье для рейдерских атак. Собственность эта потом нашим начальникам за пять копеек перейдет, а Дюку за особые заслуги будет позволено и дальше беспредельничать по полной программе. Когда он всем надоест или станет слишком одиозной фигурой – его просто закроют, а чтобы не трепал что попало и где ни попадя, пришьют «при попытке к бегству». Или же организуют автомобильную катастрофу, у нас это умеют.

– А кто же тогда нашего информатора в Курчатовском Дюку сдал? – прищурился Тимошин. – Если Зеленцов так выгоден, то…

– Не исключаю, что они и слили. Чтобы Дюка потом использовать. Ладно, стакан не грей, тост сказан.

– Твое здоровье… – Тимошин приподнял свою рюмку.

– Чувствую, оно всем нам очень понадобится, – мрачно подтвердил Шароев, выпивая.

– Что же тогда делать?

– Мне – ничего. Отдыхать. Вновь в отпуск отправили. У тебя, насколько я помню, отпуск через три дня начинается.

Спустя полчаса Шароев несколько успокоился: сказалось профессиональное умение держать себя в руках и способность анализировать самую критическую ситуацию. Да и атмосфера ресторанчика не способствовала неврозам. Ненавязчиво звучала музыка, едва слышно журчал маленький фонтанчик в искусственном гроте в центре зала, и приглушенный свет создавал ощущение покоя и защищенности.

– Послушай, – полковник разлил по рюмкам остатки водки и выцелил глазами официанта, чтобы заказать еще. – На кого в нашем отделе ты мог бы рассчитывать?

– Так сразу и не скажешь… – смутился Тимошин, уже предполагая, к чему задан вопрос. – Надо думать. Но надежные ребята у нас еще есть. Нормальные профессионалы, которым многое из происходящего тоже не нравится.

– Ладно, более конкретный разговор отложим на трезвую голову, – решил Шароев. – А ты пока подумай, с кем можно переговорить… Идет?

Шереметьевский аэропорт встретил Зеленцова людской толчеей, суматохой и мелким вечерним дождиком. Небесная влага неприятно холодила подзагоревшее на колумбийском солнце лицо, и Дюк с тоской подумал, что ему вполне можно было бы задержаться в Санта-Марте еще на пару деньков. Ведь охранная фирма работала с точностью хорошо отлаженного механизма. Авторитета Заики было достаточно, чтобы держать в узде самых строптивых и амбициозных. День туда, день сюда… что бы это изменило?

Пройдя паспортный контроль и получив багаж, Зеленцов вышел к паркингу, высматривая по дороге машину Светланы – о времени прилета он известил ее еще из Боготы. Светы почему-то не было, и это начинало злить. Дюк уже достал телефон, чтобы высказаться по поводу опоздания, но позвонить не успел…

Он и сам не понял, откуда слева и справа взялись два амбала в одинаковых серых костюмах, однако меньше чем через минуту он уже сидел на заднем сиденье черного «Гелендвагена» с тонированными стеклами, наглухо зажатый амбалами с обеих сторон.

– Вы… кто? – только и сумел вымолвить Дюк.

– Задавать вопросы будем мы, – пояснил тот, что сидел слева. – А пока помолчите. Целее будете.

– Мобильник, пожалуйста, отдайте! – потребовал тот, что сидел справа, и Зеленцову ничего не оставалось, как протянуть мобильный телефон, который амбал тут же выключил.

«Гелендваген» отъехал с паркинга и c ускорением помчался в сторону Москвы. Машин на вечернем шоссе было немного. Амбалы вели себя вежливо, Дюк, на удивление быстро взявший себя в руки, почему-то решил, что его везут или на Лубянку, или сразу в Лефортово. Он уже прокручивал в голове возможные дебюты беседы со следователем, прикидывая, к кому из адвокатов лучше всего обратиться и какую тактику лучше всего избрать при допросе.

«Гелендваген» пересек мост через Москву-реку, с влажным шелестом понесся по улицам, редко прочеркнутым пригашенными вывесками, проскакивая на желтый и кренясь на поворотах. Заложил вираж, взвыл сиреной, полоснул мигалкой, рванул по бульвару и через минуту, свернув в проулок и ринувшись в огромную арку где-то в районе Большой Никитской, остановился у дубовых дверей старинного особняка безо всяких сопроводительных вывесок у входа.

Радужные глазки наружных видеокамер зловеще поблескивали в электрическом свете. Странного свойства антенны кололи вечернее небо. Где-то совсем близко прозвучали куранты Спасской башни, и Зеленцов усмотрел в этом некий недобрый знак.

«Гелендваген» заехал во внутренний дворик. Задержанного вывели и вежливо указали на дверь с надписью «Служебная» – мол, проходи. Конвоируемый амбалами, Дюк послушно открыл дверь. В стеклянной будочке у входа стоял секьюрити в форме ФСО. При появлении гостя он даже не повернул головы, продолжая смотреть перед собой и процеживая Дюка сквозь неподвижную линию своего взгляда, параллельную с воображаемым пистолетным стволом. Наметанный взгляд хозяина охранной фирмы выхватил полиэкранчик, вмонтированный в стол: несомненно, пакет видеокамер просматривал весь его путь от внутреннего дворика.

Зеленцова проконвоировали по мраморной лестнице на второй этаж. Вахтер-камуфляжник со спецназовским «Кедром» на плече вкрадчивыми движениями обыскал его и указал на дверь:

– Прошу.

За роскошным дубовым столом сидел немолодой уже мужчина с костистым лицом свежемороженого осетра. Сделав приглашающий жест – мол, присаживайтесь! – он несколько минут бесцеремонно изучал гостя. Хозяин кабинета смотрел на него с прищуром, словно биолог, изучающий через микроскоп инфузорию: таким мелким и незначительным казался ему гость.

Дюк сидел, словно школьник, положив руки на колени. Он явно недоумевал… Все это походило или на какую-то хитрую лубянскую подставу, смысла которой он пока был не в силах понять, или на идиотский розыгрыш.

Пауза явно затягивалась. То ли хозяин кабинета действительно не мог пока составить однозначного мнения о Зеленцове и потому продолжал его бесцеремонно рассматривать, то ли все это было своего рода психологическим давлением.

Наконец мужчина за дубовым столом отвел взгляд.

– Собственно, почти таким я вас и представлял, – улыбнулся он. – Хотя по вашему портрету трудно сказать, что вы ранее судимы. Вы, наверное, хотите узнать, кто мы такие, почему сорвали вас прямо из Шереметьево, почему вас не встретила ваша невеста Светлана… и все остальное?

– Хотел бы, – согласился Зеленцов нейтральным голосом; он уже приготовился к самому худшему.

Мужчина с костистым лицом протянул Зеленцову бланк с государственным гербом Российской Федерации. Едва Дюк прочитал название силовой структуры под гербом, у него сделалось сухо во рту и зелено в глазах. Наверное, он бы сейчас много отдал, чтобы променять компанию этого человека на общество самого злобного лубянского следователя…

– Светлану по нашей просьбе задержала ГАИ, – как ни в чем не бывало продолжил хозяин кабинета. – За нее можете не волноваться, ее доставили прямо в ваше «поместье» на Николиной Горе. После беседы с вами мы доставим вас туда, куда скажете… если сумеем договориться. А теперь давайте побеседуем по-взрослому… Значит, Санта-Марта. Значит, Административный департамент безопасности Колумбии, он же Служба внешней разведки. Значит, кокаин в товарных количествах. Значит, Курчатовский институт… А интересную вы интригу завернули! Я бы даже сказал – перспективную.

На стол, словно игральная карта, легла фотография лысоватого мужчины в тяжелых роговых очках – того самого «ботана», о котором буквально вчера Дюк и говорил с латиноамериканцем.

Кровь в висках Дюка застучала с пулеметной скоростью. Язык превратился в комок наждачной бумаги. Он был готов ко всему, но только не к такому повороту событий…

– Как видите, мы знаем о вас абсолютно все, – продолжал хозяин кабинета. – На пожизненное с конфискацией вы уже наработали. Это если вас только по «измене Родине» крутить. А ведь есть еще и заказные убийства, и рейдерство, и мошенничество в особо крупных, и многое-многое другое. Поэтому советую быть предельно внимательным, выслушать кое-какие вопросы и дать предельно искренние ответы. От этих ответов зависит ваше будущее… И не только ваше.

– Говорите, я слушаю. – Зеленцов опустил глаза, чтобы их блеск не выдал волнения.

– Тот кокаин, который вы в течение последнего года получали от ваших колумбийских друзей, – собеседник неожиданно улыбнулся, – вы перепродали через дилеров в Москве и в Подмосковье. Бизнес этот стал для вас настолько успешным, что вы решили притормозить и с рейдерством, и с «крышеванием», занявшись исключительно наркотиками. Сейчас, насколько я понял, вы ожидаете огромную даже по российским меркам партию.

– А ты докажи, начальник! – с неожиданной агрессией перебил Дюк.

– Зеленцов, тут не райотдел милиции, а я не оперативник с Черкизона. Я не собираюсь ничего доказывать, – поморщился собеседник, подвесил грамотную паузу и неожиданно произнес: – А что, если бы этот наркотик вы и продолжали бы продавать… но только не в России, а в той стране, на которую мы укажем?

– То есть? – окончательно растерялся Дюк. – Вы что – предлагаете мне наркотой торговать?

– Именно. Наркотой. Механизм доставки и продаж вполне можно было бы продумать. Что же касается прибыли, то, думаю, мы сможем разумно разделить ее друг с другом.

Зеленцов молчал. Теперь он был почти уверен, что это – лубянская подстава. Мол, если он согласится, это станет лишним доказательством его вины, со всеми вытекающими последствиями.

– Вы, наверное, думаете, что я шучу? – снисходительно улыбнулся собеседник. – Это не шутка и не подстава. Поверьте, у нас более чем достаточно доказательной базы, чтобы отправить вас куда-нибудь на остров Огненный или даже на «Черный дельфин», на пожизненное. И вообще – если бы я только захотел, мы беседовали бы в другом месте. Хоть в Лефортово… если бы только я хотел вас запугать. Но вы со своими возможностями для нас весьма интересны. И потому я действительно предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Мы вам – полную безопасность и некоторые щекотливые поручения, которые вы будете выполнять без лишних вопросов. Вы же, в свою очередь…

Беседа постепенно приобретала деловой характер. Зеленцов даже немного расслабился, позволив в нескольких местах мягко возразить собеседнику. Тот, впрочем, не обиделся: как говорится, «только бизнес, и ничего личного».

– К тому же продать такое количество кокаина в Москве и Подмосковье вы не сможете, – втолковывал хозяин кабинета. – Цены и так упали. Можно и рынок обвалить. А некоторые страны Евросоюза переварят и куда большую партию.

– Боюсь, что некоторым людям в Москве такое мое занятие не понравится, – признался Дюк, имея в виду, конечно же, Монаха. – Могут возникнуть проблемы.

– Странно слышать такие слова от так называемого вора в законе, – хмыкнул хозяин кабинета. – Впрочем, мы и тут сможем не только помочь вам, но и посоветовать очень авторитетных партнеров по этому бизнесу…

…Дюк покинул странный особняк только через два с половиной часа. Предложение, полученное им от одного из влиятельнейших людей России, было как раз из разряда тех, от которых невозможно отказаться.

Зеленцов получал полный карт-бланш на практически любые действия. В обмен же предлагалось всего ничего: просто соблюдать некоторые правила игры, и правила эти не показались криминальному авторитету обременительными. Теперь и воровская «корона», купленная когда-то лишь для удельного веса в уголовном мире России, и еще недавние опасения перед всемогущей Лубянкой казались Дюку чем-то мелким и несущественным; так повзрослевшие дети вспоминают свои ночные страхи. Поведи себя правильно, и спустя короткое время мог бы подняться на такие заоблачные высоты, о которых прежде не смел и мечтать…

Из Москвы Фомин со Стародубцевым выехали без осложнений. Банковский броневичок, присланный в «Гамма-дельту» Игорем Гладышевым, не вызвал никаких подозрений ни у дюковских беспредельщиков, ни у купленных ими мусоров, ни у алчных гаишников на МКАДе. Водитель, проинструктированный банкиром, лишь коротко спросил – мол, куда вас везти? И Фомин, и Стародубцев прекрасно понимали: надо срочно покидать Москву, превратившуюся теперь в огромную мышеловку. Для бегства было выбрано северо-восточное направление; опытный в сыскных делах Вадим посчитал его самым безопасным. Правда, банковская машина не имела права покидать Московскую область, но теперь даже уход за МКАД выглядел почти что спасением.

Высадив пассажиров на темном пустыре Орехова-Зуева, водитель броневика вежливо попрощался и покатил в сторону Москвы.

– Одну проблему решили. – Стародубцев поправил сумку с ноутбуком. – Что дальше-то делать будем?

– Ложиться на дно. – Монах закурил, глядя, как банковская машина уносит в темноту дороги алые огни габаритов. – Ладно, пошли на вокзал. Сейчас чем дальше от Москвы – тем лучше.

Утоптанная тропинка вдоль забора вела в сторону железной дороги. Раскатанные рельсы блестели в свете фонарей совсем близко. Глядя в спину Вадима, Фомин вновь и вновь убеждался в правоте слов отца: мол, люди делятся не на воров и фраеров, а только на порядочных и негодяев.

Стародубцев оказался человеком кристальной честности. Он ведь не только пришел к вору по доброй воле, пожертвовав при этом сытой жизнью в преуспевающей охранной фирме, но и ничего не потребовал за свое благородство. При этом он рисковал слишком многим, но сознательно пошел на смертельный риск. Перебирая в памяти многих авторитетных знакомых, Монах задавался вопросом: все ли они были способны на такой шаг?

Теперь, после убийств Музыканта и Бура, Фомину не на кого было рассчитывать. Со смертью пацанов у Монаха почти полностью пресеклась связь с преступным миром столицы. Вот и получалось, что его жизнь и судьба были всецело во власти этого человека, с которым он познакомился несколько часов назад…

Дорожка вывела беглецов к приземистому одноэтажному вокзалу, обклеенному аляповатой рекламой. На перроне кучковались люди – видимо, в ожидании электрички. И действительно – вскоре со стороны Москвы показались две световые точки, бетонные плиты платформы низко завибрировали. Пассажиры, подхватив баулы и сумки, поспешили к открывшимся дверям.

– Так где отсиживаться будем, Валера? – хмуро спросил Стародубцев.

– Россия – страна деревень, – бросил Монах несколько загадочно. – Давай запрыгивай побыстрее… По дороге все и объясню.