Глава 13
Звезда королей
В четверг вы внезапно можете ощутить невиданный прилив сил и преодолеть самые серьезные препятствия, какими бы они ни были
Я уселась на лавочке около небогатой детской площадки. Женька подпер липу и закурил.
Давно не видела его с сигариллой в зубах. Он единственный из нас иногда баловался табаком.
Глядя на резвящегося пса, я ощущала почти детский восторг Анура. Он был очень рад появлению такого участника в нашей компании. Он вообще любил собак, людей и солнце.
Атаман с лаем пролетел сквозь заморенного бледненького малыша, ковыряющего слежавшийся песочек яркой лопаткой, и городской ребенок зашелся радостным смехом. Я, хотя и выросла за городом, ни к какой живности особенно не тянулась, и мне казалось неестественным содержать зверье в городе. Но одноглазый кавказец определенно мне бы подошел. Все, кто мне подошел бы, оказались на удивление мертвы.
Я помотала головой – чур меня, Женька, Васька, Танька, все тут. Они-то мне тоже подходят. Однозначно.
Вытащила мобильник, подумала… набрала номер Инны.
– Инн? Ну как там спец?… А, сдали… хорошо. А сама?… Ага… Это нормально! Нормально, да! Кружится? Съешь шоколада. Немножко. Ну как не буду. А голова у тебя на чем работает? На глюкозе, точно! Поэтому будь умничкой и не перебарщивай с диетой. Понимаю, что пошло. Ага. Ага… Отлично! Да, по идее, завтра я должна быть в офисе – к совещанию. Ну, вот так вышло в плане командировки. Да, и свой спец посмотрю. Верстку ж читаете?… Да пожалуйста! Ну, ты же понимаешь, это в основном самовнушение?… Нет, зачем бросать-то? Худей на здоровье. Раз начало получаться, чего останавливаться?… Да, пока. Привет нашим.
Снова посидела молча.
Инну раздирали радость и страх, тянущие в разные стороны, но мои рекордные растраты энергии ей не повредили. Вот и славно. Мне важнее было не услышать ее слова, а ощутить ее баланс и эмоции – тут все было в пределах нормы. Кто же знал, что вместо медленной подпитки тут начнется такое. Канал установлен, рвать его – вредно для обеих сторон, но присматривать необходимо.
Что дальше?
Набрала телефон Васьки:
– Вась…
– Угу.
– Мариванна?
– Ну, я ж не буду звонить каждые десять минут.
– Вась, что у нас есть на Федотова или от него?
– От него?…
– Его вещи… изображения.
– А. Ксерокопии документов ты видела. А вещи… какие у меня могут быть его вещи? Это у него, видимо, есть одна вещь… из полиции…
Я прислушалась.
– Васьк!
– Я.
– У тебя там… Таня?…
– Э-э-э… ну да.
– Вась, что не так?
– Ну…
– Ва-ся! Все отклонения от стандарта, все, докладывать как по уставу!
– Ну… Ники, тут такое дело… в общем… пациент у Таньки умер, прямо во время ее манипуляций. Молодой мужик, на десять лет старше нас. Ну, вот она… и пришла сюда ко мне. В определенных чувствах. Посидеть, понимаешь? Таньк, ну Ники должна знать…
Судя по шуршанию и змеиному шипению, Танька насильно выхватила у Васи трубку:
– Ксень! Даже не думай! Никакой мистики. Осложнение нечасто, но бывает. Просто… я уже теряла, но не так… неожиданно. И не таких молодых. Я пересижу и буду в порядке. Только я тебя умоляю, не приплетай ты сюда это дело, ладно? Просто совпало.
… Совпало, говоришь?…
Увы, я Видела темную сеть такого плана совпадений, все плотнее сплетающуюся вокруг дела, вокруг моей компании, вокруг меня самой. Совпадения душат, и они всегда… случайны.
Война объявлена, и она началась.
– Танюха… ты держись. Хочешь, я к тебе Чеда еще пришлю? На моральную и физическую поддержку?… Заодно пусть ему Вася расскажет, как байк вызволять, вон он извелся уже.
– Ага… Васька тут комнатку для допросов выделил, я три стула сдвинула и реву на них… а Чеда… да как хочешь, ты же тогда совсем одна останешься? Или… Ник, тебе надо его от себя отослать? Да? Горячо становится?…
– Ага. Ну, вот так мы и мыкаемся, – сказала я. – Если не в штабе, то или у тебя в клистирной, или у Васьки в комнате для допросов, или у Чеда в гаражах и мастерских. Карма.
– Скорее не карма, а Москва…
– Проревешься – как врач врачу, позвони лечащему Мариванны, – сказала я. – И… дай снова Ваську.
– Я.
– Слушай… – Я соображала. – Я к тебе сейчас идти не хочу. Будет лучше, если временно я от вас отделюсь. Ну или вас отделю от себя. Поверь, так надо, и давай без лишних вопросов. – Чед подошел ближе и слушал внимательно, затушив остаток сигариллы о кору дерева. – Вась, под любым предлогом давайте вспоминайте, что мамы вас крестили, и валите в церковь. Просто побудьте там, если попадется батюшка – пусть Таня расскажет про пациента и внимательно послушает, что скажет священник. Женька пусть добывает мотоцикл, и потом вы все втроем – вместе, друг без друга никуда ни шагу. Как дела в Тамбове?
– Нормально… окучивают четверть гектара всем составом… обещали позвонить, как с огорода приедут.
– Следи! – Я не верила радужному репортажу. – И внизу у вахтенного вашего оставь для меня распечатку документов Федотова с фотографией. Любой. Ночевать все вместе валите к Чеду.
– Ники!
– Я понимаю… неуютно. – Чед, когда не хотел, деньги не тратил, и в своей новостройке ремонт делал сам, со всеми вытекающими последствиями, начиная от сроков этого процесса и заканчивая попутными бытовыми особенностями жилища. Рукастый Васька боялся Жениного бетонного ангара как черт ладана, потому что точно знал – припашут. – Но мне будет намного проще, если вы – сегодня! – будете все вместе на юго-востоке Москвы, а не в Щукино. Если еще для Женьки по дороге найдете католический соборчик, будет вообще здорово.
– Ники…
– Васьк! Я позвоню. Я никуда не денусь. Зачитай-ка мне избранные места из досье на Федотова.
– Досье… так. Так. Сейчас. Ты меня с толку сбила. Но я все запомнил. Слушай. Федотов. Имеет два высших образования. Зарегистрирован как частный предприниматель, оказывает консультационные услуги. Средний гонорар по любому вопросу – тысяча долларов или евро. Платит налоги. Оборот в месяц не менее полуляма. В «Парусах» квартира площадью двести квадратов. Еще две квартиры под сдачу – одна в Щукине, в доме напротив дрянного домика, и вторая около метро «Красные Ворота». Сдает официально, налоги тоже платит. Также ему принадлежат три небольших участка с дачными домиками, по шесть соток… староформатные, так сказать. Их пока никто не смотрел. Нет причины слать в подмосковные мухосранки людей и смотреть участки и домики. Федотов очень хорошо известен как заводчик кошек. Котята – часть его оборота. Некоторое время назад разводил бенгальских кошек, а сейчас единственный в Москве сертифицированный заводчик эльфов.
– Спасибо, не гномиков…
– Эльфы – это лысые коты, мутанты. У них мало того что шерсти нет, так еще и уши растопырились, как лепестки цветов, – сердито сказал Васька. – Стишок про них знаю. У нас в Сибири эльфов нету, чем шире кот – тем ближе лето. Абсолютно неестественная зверюга. В общем, в кошачьих сообществах Федотова хорошо знают. Он еще иногда совершенно беспородных берет и выхаживает, с какого-то ресурса, «Котопес», что ли. Помогает деньгами там многим. Он не имеет офиса, только даму-секретаря с пятидесятилетним стажем, которая работает для Федотова на своем домашнем телефоне. На консультации выезжает или сам, или принимает у себя. Несколько лет, как разведен.
– Господи, он и женат был? – поразилась я.
– Иначе ему не дали бы удочерить Майю. На эту компанию братиков-сестричек тоже… нарыл. Оставлю в пакете вместе с данными на самого Федотова.
– Я поняла, Вась. Успокаивай Таню, и ждите Чеда.
Дала отбой. Посидела, сжимая телефон в руке.
– Я не пойду к ним, – спокойно сказал Женька. – И не уговаривай даже. И не объясняй ничего. Максимум закину ключи Ваське, если им надо у меня пересидеть. И вернусь сразу же. Мне твои глаза не нравятся.
– Я так и думала, – покладисто согласилась я. – Женька… ты мне нужен на коне. До зарезу требуется выручить твой «харлей». Я все время на связи, а ты отвези ребятам свои ключи и сразу назад. Ладно?
Женька смотрел на меня крайне подозрительно. Крайне. Я не ощущала его мыслей и чувств, но я Видела, как его информационного тела касается черная мохнатая нить сети, накинутой на всех нас. И держал другой конец этой страшноватой нити господин Федотов, любитель котов, убийца, поднявший Касиза из небытия.
Вечерело.
Я шла вдоль реки, прислушиваясь к сырости, поднимающейся от воды. Набережная под «Алыми парусами» стала просто роскошной, а я ведь помнила времена, когда тут были узкие грязные тропки, до которых добирались только любители бега трусцой и собачники, ну и алкоголики, разумеется.
Раз за разом звонил телефон.
Мариванне хуже. Танька искала способы пробраться в Бурденко, хотя Васька считал, что нашему доктору в нынешнем состоянии не стоит даже пытаться. Сам Васька тихо стоял на ушах – Катю прямо с огорода в Тамбове отвезли в местный роддом и закатали под капельницы. Васькина мама прикорнула рядом в кардиологическом отделении с сердечным приступом. Женька, отъехав от стоянки на своем «харлее», задел какого-то алкоголика, которого выдуло на проезжую часть. У алкоголика была пара ссадин, и он поначалу согласился на отступные, но набежали свидетели. Алкоголик вдруг вообразил, что Чед – сильно нерусский, и в нем проснулся здоровый национализм. Васька не мог вмешаться и помочь, так как это не было липовым объявлением Женьки как свидетеля по некоему делу… Чед не удержался и вместо ста тысяч дал алкоголику в репу… и в итоге «харлей» снова отправился на казенную стоянку, а Женька, врожденное везение которого в данном случае не сработало, – в обезьянник за решетку, не добравшись до друзей. Там его совсем заклинило – в том числе, я точно знала, и от мыслей, что я осталась одна наедине с ситуацией. Заклинивший Женька начал буянить, требовать католического священника… такого быстро не нашли. Хотя по закону он вроде и имел право. Зато очень быстро нашли психиатра…
Совпадения, Танюшка, совпадения. Черная мохнатая паутина сыто гудела. Позитивная энергетика всех, кто мне дорог, переплавлялась в смолистые капли негатива и отчаяния.
Короткие сумасшедшие отчеты закончились жестким вопросом Васьки, так и не получившего Женькины ключи, которые теперь покоились с остальными вещами Чеда в описанном пакете в полиции:
– Ники, что делать? Что нам всем делать?…
Я сорвала веточку сирени.
Это, собственно, было очевидно…
– Вась… берите с Татьяной пару дней отгулов и валите в Тамбов. Женька пусть сидит где сидит. На сколько его посадили? На пятнадцать?… Отлично. Сделайте так, будто меня нет в вашем мире. Как можно реже вспоминайте. Не переживайте, что, дескать, Ники одна. И вообще забудьте про все это наше… дело. Никакой магии и волшебства. Чем честнее вы все так будете думать, тем лучше для меня и тем меньше опасности для вас. Сосредоточьтесь на реале.
– Нас разлучают?…
– Именно. И так как нажимают не на нас, а на дорогих нам людей…
– А почему не нас?…
– Ну, все-таки на вас напрямую нажать сложно – здесь у меня гораздо больше механизмов вмешательства. Я не хочу больше об этом говорить. Не думайте ни о каких подоплеках и возможных вариантах, тонкий мир – мое дело.
– Ники… но ты в самом деле остаешься одна!
– Нет, Васька. Это сложно, но я сейчас не одна. Возле меня минимум два бойца. Честно.
– Давай я хоть останусь!..
– Васька… пойми меня правильно. Бери отгулы – и в Тамбов. Ты не сможешь мне помочь, а если что-то случится в Тамбове – никогда не сможешь мне простить. Мы должны стать паиньками и выполнить то, чего хочет от нас злой дядя. Это стратегия. Она мне нужна. Васька, ты понял?…
И я шла дальше.
Зазвонил телефон. Номер незнакомый, но с этого номера мне уже звонили… и я снова дала отбой. В данный момент мне ни с кем не хотелось разговаривать.
Завтра у нас пятница, так? Надо было что-то сделать с совещанием. Я не вписалась в командировку, предоставленную мне шефом, да и на совещании должна была бы быть в любом случае.
До места встречи оставалось еще шагов сто… я прикинула кое-какие факты, вспомнила, как у нас там в редакции обстоят дела, и, нагло пользуясь силой Чаши, дарованной мне на совсем другое дело, запустила в судьбы моих дорогих коллег поисковые нити. Нет… нет… не то… Ольга закрыта, как в доспехах, чтобы не сказать, как в танке, – ну, это понятно… Ага!
Пошевелив нитями в пределах отпущенных мне пятнадцати процентов и убедившись, что с позиции светлого Дара я действую абсолютно лояльно, я выдохнула, снимая рабочее напряжение. Скоро посмотрим, получилось или нет.
Снова зазвонил телефон. Вот ведь настырный, а…
– Ксения Арсеньева?
– Да, это я.
– Сколов, следователь. – Странно, я предполагала совсем другого абонента. Голос холодный, как будто обладатель выдержал интонации в холодильнике. Анур заволновался. – Подойдите, пожалуйста, для дачи показаний, а то мы все с вами никак не увидимся… Адресок вам известен? Ларионов особое приглашение передавал?…
Помимо холода из трубы веяло Силой. Странной, но тратить свои ресурсы я сейчас не могла, поскольку впервые сплетала все свои нити из паутины в жгут.
Потом я со следователем Соколовым поговорю. Разумеется, поговорю…
– Ожидаю вас прямо сейчас, – с напором произнес голос в трубке. Красивый мужской баритон. И он обещал большие проблемы в не слишком отдаленном будущем.
– Я к вам сегодня подойти не могу, – сказала я. – Я прогуливалась около этого дома. Ларионов и Мариванна… Мария Ивановна Огурцова могли вам сообщить, что я обладаю особым экстрасенсорным восприятием. Я что-то почувствовала, очень испугалась и сказала Ларионову, что в этом подвале надо сделать тщательный осмотр. Все.
– Верхушка айсберга. Даже если ваша версия правдива… а знаки на полу? Их сфотографировали. А запуганные вами дети?…
– Дети?…
А, Марго! Совсем о ней забыла.
– Она принесла книгу, утверждала, что вы представились работником правоохранительных органов, вымогали у нее эту ксерокопию и угрожали какими-то разоблачениями… словом, разговор у нас не такой будет двухмерный, Ксения Игоревна, как вам кажется.
– Соколов, да?…
– Соколов, Андрей Владимирович.
– Завтра, Андрей Владимирович. Но вы уж тоже не особенно усложняйте.
– Сегодня, Ксения Игоревна. Вы у нас сейчас фигура номер один. Или послать людей вас поискать?…
– Я приду к вам, честно. Завтра. Ну, можете и посылать, но сегодня я занята. Если придут без ордера, а с простым приглашением проследовать, я попробую отказаться, – ответила я. После всего пережитого и ощущаемого прямо сейчас угрозы Соколова меня не пугали.
– Я очень надеюсь, что мы договорились, Ксения Игоревна. И я бы на вашем месте подумал об оправданиях, не затрагивающих Ларионова. Так сказать, каждый за себя.
– Это вы точно подметили, Андрей Владимирович.
– Так я надеюсь на взаимное понимание?
– Да, я все поняла, завтра прямо с утра у вас.
– Вот и отлично…
Я посмотрела на телефон – он почти разрядился. Возникло странное желание размахнуться и забросить трубку в реку… но я удержала руку. Я почти уверена, что погибну сегодня вечером. А что на самом деле готовит Провидение, неизвестно. А если оно готовит еще чуток пожить, телефон мне будет нужен.
Я коротко вздохнула.
Атаман подсунул под ладонь широкий лоб с плотной густой шерстью. Иллюзия была удивительно осязаемой… я погладила собаку, провела рукой по коротко купированным ушам. По шраму, перекрывающему половину морды. Пес облизал мне руку. Две старушки обошли меня по широкой дуге – наверное, мои пассы ладонью в пустоте производили странное впечатление.
Самое козырное время для прогулок – погода прекрасная, солнце еще не зашло, широкая красивая набережная. Людей не было. Ни мам с колясками, ни спортсменов, ни бегунов трусцой. Вот эти две старушки… были последними. Я ощущала выставленный коридор. Это силища, конечно. Это вам не проход в офисе на пятнадцать минут очистить.
Я осталась в самом широком и красивом месте, около небольшого сквера, в котором полыхали кусты фантастической сирени. И расслабилась. Сила Дара, обретенная с помощью Чащи мощь – все это сплелось в жгут и пульсировало вокруг меня. Корни нитей оплели меня саму, создав пористый кокон. Часть корней вплелись в Атамана, в белемнит на шее, в зеркало в бронзовой оправе и в связку ключей от несуществующей более двери, уничтоженной Чедом, в кармане.
Сознание я также расслабила.
Единорог… пегас… лебедь… олень… не то.
Образ для аффирмации складывался неспешно.
Воин?… Путь… корабль… меч… нет.
Феникс. Феникс. Сжечь себя и возродиться. Феникс был хорошим образом, гармонирующим с моим нынешним внутренним состоянием. Но это не образ боя.
Кентавр?
Змееносец?… Нет, не то.
Четверг же! Юпитер? Юпитер, звезда королей. Обретение силы, расширение возможностей…
Пусть будет.
Я сконцентрировалась. Я сильна, спокойна, величественна.
Почти получилось… хотя все мы не без изъяна, – промелькнули нежелательные мысли на тему «соберу все силы и убью поганого кота»… и Атаман согласно рявкнул.
Нет, далеко мне до сосредоточенности мастера Йоды. Ну уж что есть…
Зазвонил телефон. Ольга.
– Да, Олик.
– Ну что… поздравляю. Света уходит на интервью и пресс-показ… казак отпросился в Питер на два дня. Такое… удачное стечение обстоятельств, что совещание по номеру переносим на понедельник.
– Спасибо, – прочувствованно произнесла я.
– Не за что, – кратко сказала Ольга, и в этой краткости был целый роман. Значит, мое воздействие на позитивные факторы жизни коллег имело успех, было засечено Ольгой, не вызвало больших возражений.
– Игоряш как?…
– Он сам рад отдохнуть. Какой-то такой… неспокойный.
– Ладно, Олик, – виновато сказала я. – К понедельнику буду как огурец.
– Будем надеяться.
Время шло.
А теперь притормаживало, превращаясь в вязкую, неподатливую субстанцию.
Атаман рыкнул. Я негромко сказала:
– Лежать!
По набережной ко мне шел человек. Высокий, очень тощий, странно вихляющий, как марионетка, собранная из одних костей, кое-как соединенных под темными джинсами и широким серым свитером с «водолазным» отвернутым горлом. Одежда сидела на Константине чрезмерно широко. Видно было, что ему неприятны острые закатные лучи майского солнца. Лицо бледно-землистое. В руках ничего нет; длинные волосы завязаны в хвостик, а длинная тощая бороденка – в довольно ровную ухоженную косичку. Поэтому вид у некроманта был нездоровый, но стильный. Вещи простые, но очень дорогие, про такие Чед любил рассуждать, что иногда пятьсот евро за джинсы – это вполне разумная и оправданная цена…
Стоп. Ни одной мысли о друзьях.
– Так-так-так, – чуть шепелявя, неловко и как-то болезненно выговаривая слова, но очень спокойно сказал Константин. – Вот вы какая, Ники, когда не вламываетесь через окно и не деретесь. Кстати, окна у меня делались по особому заказу, до сих пор не подвезли новое. Мерзну-с.
А, так у него действительно нет почти половины зубов… понятно! Не может лечить. Не выносит наркоз, или вибрацию, или запахи клиники, или испытывает нестерпимую боль в любом случае… у некромантов свои ограничения. Я опустила взгляд к рукам Константина – так и есть, ногти по шесть сантиметров, как у китайских мандаринов, разве что золотым лаком не покрыты, хотя ухоженно блестят. Как правило, люди, черпающие силы в энергетике смерти, не выносят отчуждения никаких частей собственного тела – волос, ногтей – и всеми силами стремятся сохранить наиболее полный комплект. Стало быть, сказать потом судмедэкспертам искать обломки ногтей… насколько это будет возможно…
Оставшиеся зубы были черными, гнилыми и, я не сомневалась, болели. И я также не сомневалась, что у Федотова имеется целый арсенал по самостоятельному уходу – пасты, полоскания, щеточки, лекарства и так далее; но такова плата за Дар. В его случае. По законам нашей Вселенной этот экстрасенс не мог жить комфортно и, если так можно выразиться, безболезненно.
– Вот вы какой, Константин Константинович. Успели уже человечинкой закусить? Чувствую, вы почти восстановились после землетрясения. Прошлись по периферии, так сказать. Что же не сразу по мне?
Некромант поморщился:
– Я вообще-то надеялся на нормальный вежливый разговор взрослых людей. Меня невозможно ни взять на слабо, ни оскорбить. Я же, напротив, к вам со всей душой. Вы впечатлили меня, Ксения. Такая реакция… а способности к левитации просто поражают, чего уж тут. Среди мелкоты вашей специализации вы – уникум. Присоединяйтесь. Ваш Дар светлый, это несомненно, но у нас неплохая компания. Кац и Вадим обладают смешанным Даром, отчего бы не случиться и светлому?… Вы даже работать будете по своим светлым правилам, просто с теми людьми и тогда, когда я укажу. Решите затруднения с деньгами. С мамой и братом. Брата я вылечу. Обратная сторона моего Дара – я могу… очень качественно исцелять. Практически возрождать, если хотя бы формально тело живо, на каких бы оно аппаратах ни находилось. Восстанавливать личность и разум.
– Беда в том, Константин Константинович, что я хорошо представляю себе истинную стоимость этого исцеления, – горько возразила я.
– Ксения, послушайте. Звездный путь, который нам предстоит далее, после окончания земной юдоли, все-таки туманен. Здесь и сейчас. А здесь и сейчас в поле, так сказать, наших интересов попадает не так много людей. Они имеют право жить счастливо и комфортно. Быть здоровыми. Так не все ли равно, кто и в каком количестве оплатит это – счастье, комфорт, здоровье… если те, кто платит, будут находиться вне, так сказать, поля зрения?…
– Вот не все равно, Константин Константинович. – Я удерживала Атамана за клок шкуры на загривке. Он не рычал, но тянулся вперед, к Константину, периодически безмолвно обнажая ослепительные клыки. Единственный глаз зажегся голубым. Я мельком подивилась силе любви к псам, которая, оказывается, бурлила в маме Ларочки, – не доверься ей Атаман перед самым концом, не стоял бы он сейчас у моей ноги. – А вы, кстати, все-таки человечинкой закусили – или, скажем, котенком новорожденным?…
Константин ужаснулся, и я ощутила, что его эмоция подлинная.
– Котенком?… Коты – животные священные! Око бога, суть силы… вы, я смотрю, совсем ни в чем не разбираетесь, Ксения, кто вас учил только… котят всех выхаживаю, даже самых слабеньких, и потом годами слежу, как им в семьях…
– Понятно. Давайте я сокращу нам наше драгоценное время, Константин Константинович. Эффективность ваших воздействий на друзей я оценила. Вам удалось. Мы разделились. Вы, даже не прибегая к убийствам, создали тревожную обстановку, когда мне больше всего хочется все бросить и кинуться выручать моих близких. Эффективно. Я вижу те ниточки, которые вы сумели привязать к каждой из судеб, которые сейчас под ударом. И которые вы можете дернуть.
– Стоимость ниточек – вы, Ксения, – с готовностью сказал Константин. – Ваша полная и безоговорочная присяга мне здесь и сейчас. И белемнит. Животное можете оставить себе. Оно само развоплотится, когда исчезнет цель.
Я хлестнула жгутом, и он оплел некроманта в несколько витков. Кто-то должен был ударить первым. И где Касиз?…
– А я отказываюсь, Константин Константинович.
Некромант криво ухмыльнулся. Сделал несколько странных шагов в сторону – все-таки и с суставами у него большие проблемы… а может, и с позвоночником. Витки моего бича разорвались, а руку до плеча проколола боль, судорога.
– Ну, тогда нет у меня другого выхода, деточка. Вы умрете. Вот беда только, мой боец связан определенными правилами, я бы предпочел не так парадно, а потише и попроще…
Яснознание подсказало – Константин вполне в состоянии меня убить… но в данный момент не может подойди вплотную из-за собаки и белемнита! Для его Силы я была недоступна. И он на самом деле боялся собак, сильно боялся, а страх парализует Дар.
А остальные… Майя убивать не умела, Джокер, наверное, ткнул бы пером, но, возможно, он еще не оправился от моей атаки – у него-то Дар был весьма хилый.
Кац – инвалид.
Оставался…
Как же не хотелось об этом думать.
Но – да. Вадим материализовался из ниоткуда и подходил ближе упругим неслышным шагом. Черные кроссовки, темно-серые джинсы. Боевой маг снимал легкую куртку, слегка разминая попутно плечи. Подошел, встал напротив меня. Шерсть на загривке Атамана встала дыбом; пес оскалился и отчего-то лег на брюхо. Его единственный глаз сиял.
– Ксения, – боец говорил совсем негромко, – прекррати. Я не смогу это сейчас остановить, и очень скоро ты погибнешь. Поверь… мне. Откажись. Принеси Константину Константиновичу присягу. Он очень много знает… у него огромные знания, Ксения. Ты сумеешь использовать свой Дар в полную силу и никогда не будешь делать то, что повредит твоему Дару. Просто под руководством Константина Константиновича.
В тоне Панды мне явно не хватало какого-то огонька. Убежденности. Хотя он не лгал.
– И Касиза! – взвизгнула я и снова ударила первой, нервы не выдерживали…
Огненный бич разделился на два языка; один захлестнул некроманта, второй ударил по Панде. Боец легко отмахнулся сверкающей катаной; некромант отстранился и неожиданно отбежал подальше – я и не думала, что он может быть проворным… Глаза Вадима были тусклыми, но атаковал он стремительно и без малейшей жалости. Катана выбила искры из кистеня, и на долю секунды мне показалось, что я даже смогу вырвать шипами своего оружия японский меч… но только показалось… еще секунда – и мне пришлось отступить.
Атаман бросился из положения лежа, как мохнатая стрела; мощные челюсти сомкнулись на руке Вадима; боевой маг чертыхнулся и ударил собаку рукояткой катаны по черепу. Кавказец с визгом отлетел… через секунду Панда был рядом, сбил меня с ног и, наступив ногой на запястье руки, державшей бич из сплетенных нитей, занес надо мной катану. Я понимала, что гибну, – краем глаза увидела, что вскочивший Атаман бросился не ко мне на выручку, а почему-то к Константину, как будто ему дали приказ. Но я же ничего не могла приказать – да и не успела бы…
Я замахнулась второй рукой с кистенем, но Вадим опустил на меня такое ледяное облако своей Силы, что оружие истаяло в связку ключей… и наступил на второе запястье. Нагнулся, схватил меня за шею, удерживая катану в далеко отведенной назад руке.
– Клянись! Клянись, Ксения! – Свободными у меня оставались только ноги…
– У-убей ее!!! – Некромант уворачивался и отбивался от Атамана с большим трудом; натасканный кавказец – это тебе не карликовый пудель…
– Ну, – чуть выдохнул Панда… присяга есть присяга… глаза его стали похожи на два кусочка асфальта…
И тут что-то случилось. Только я извернулась для того, чтобы попробовать достать зад Вадима ногами или как-то спихнуть его с себя… но перестала владеть ситуацией полностью.
И я улыбалась. Широко и дружелюбно.
Время снова тормознуло, превратившись в полузастывшее желе.
Катана опускалась очень медленно.
Я выдернула руки из-под кроссовок Панды.
Ключи трансформировались в грубый тяжелый меч.
Мой бич – в толстый и довольно длинный деревянный посох.
Я встала и сделала шаг назад…
Реальность чуть вздрогнула, и время вернулось на круги своя.
– А теперь поговорим, – сказала я на таком древнем языке, для которого, наверное, даже не имелось названия. Может, так звучал язык Аркаима или этрусков, шумеров или древнейших обитателей Индии… я не знала.
– О! – Взгляд Вадима наконец вспыхнул двумя яркими белыми звездами. – А ты кто?
– Да не важно. – И битва для меня закончилась… и для меня началась!
Марионетка? Нет. Помогать Ануру?… Нет! Долю секунды я внутренне металась, пытаясь понять, как именно мне действовать, – и поняла. Инь и Ян, женское и мужское начала, целостность итога; активность и пассивность, движение и расслабление. Я полностью сбросила все границы, отказалась от малейших попыток взять тело под контроль и отдалась – если так можно сказать о процессе, который шел внутри меня, внутри моего сознания и энергетики. Отдалась полностью. Мне надо было поверить, и я поверила. Анур возликовал.
Он был счастлив снова жить, снова сражаться; тогда, много веков назад, в нем погибло слишком много Силы, слишком много радости – радости жизни – восходов и закатов; радости ощущения стопами земли, лицом ветра и дождя, всей сущностью – упругого бытия нашей планеты.
И пока я предавалась размышлениям и философии, на мощеной площадке около сквера шла настоящая битва, посмотреть на красоту которой мне предстояло изнутри боя. Мечи летали и звенели; искры сыпали дождем – не металлические, силовые, разноцветные.
Я поняла, что мало полного доверия Ануру, важно еще и не испугаться – так и остаться наблюдателем в чердачке собственной головы. Потому что… потому что у Вадима, при всей его грозной современной мощи, не было никаких шансов против мага стихий, который бился на мечах лет с пяти, и не красивой забавы ради, а чтобы выжить.
Впрочем, время шло быстро, мгновенно; много быстрее, чем я могла себе представить. Катана надвигалась на меня: тончайшее огненно-бритвенное лезвие вошло в плечо, прошло наискосок… Мне удалось не испугаться: Анур намеренно пропустил удар, используя особые Ключи защиты, чтобы катана соприкоснулась с древним магическим серебром цепи, на которой висел белемнит. Он откуда-то знал, что я не желаю смерти Вадиму. И намеревался его обезоружить.
Как только катана прикоснулась к цепочке – клинок Вадима стек неопрятными кляксами.
Раны на мне не осталось, хотя я уже подумала, что лишусь примерно одной пятой себя, и даже успела прикинуть чистоту среза – удастся ли пришить?…
Вадим отскочил и пригнулся, приняв какую-то неизвестную мне боевую стойку. Глаза его светились опалами. Он чему-то невероятно радовался. Адекватному сопернику?…
Анур швырнул прочь свой меч, который остался мечом, даже покинув его руку; и пошел на Вадима, пригнувшись, враскорячку, угрожающе отставив в сторону руку с палкой. Я знала, что Вадим отлично видит широкие черные брови на смуглой физиономии, затеняющие глаза; бородищу лопатой, в которой сверкала ослепительная улыбка, туманные белые одежды, сложно намотанные на крепкое тело мага… а вовсе не смешную мелкую девицу…
Сцепились; периферийным зрением я отметила, что Константин уже сидит на спинке лавочки и уже не так активно отбивается от атак Атамана. Он не мог помогать – сам нуждался в поддержке своего бойца. Атаман вызвал на себя все его магическое и физическое внимание.
Мое тело на редкость славно перекинуло Вадима через бедро и приложило его о мостовую. Вадим охнул; Анур сел ему на спину, заломив руку. Мне почему-то казалось, что при особом желании Панда сможет уйти из захвата, но блондин не двигался. Анур наклонился ниже и прямо в ухо Вадиму сказал пару колких фраз на непонятном мне языке… и затем от души треснул его посохом по бритому черепу.
Вадим ткнулся лицом в плитки и затих.
Анур встал:
– Вот и славно. – Это я уже поняла, и приставил конец посоха к затылку Вадима. Осторожно, даже бережно.
Я видела, как по ставшему полупрозрачным посоху Анур забирает энергию Вадима – его Силу воина, но не Дар. Дар в полном объеме он оставлял, скачивая, если так можно выразиться, только витальность. Вадим в ближайшие дня два-три не просто не будет экстрасенсом – ему предстоит испытать полное бессилие, сходное с тем, какое бывает после недельного гриппа с температурой сорок. Зачем это делает Анур, тоже было понятно: убирает одного из моих активных противников, сводит его до уровня обычного человека. Интересовало другое – маг не делился. То есть он все, изъятое у Вадима, забирал себе, но не использовал для ремонта моего бренного физического тела и моей энергетики. А мог бы.
И куда он это все денет?… Неужели есть хоть малейший шанс на физическую материализацию? На воплощение? Но тогда очевидным решением было бы забрать саму сущность Вадима… и искать будущего носителя… если как носитель не рассматривалась, конечно, я… или попросту перелиться в Вадима – вот, пожалуйста, отличное тело, бери и пользуйся!
И тут я растерялась. Я не могла сообразить, хочу я этого – не хочу, возможно такое – невозможно…
Зато мужчина, которым я была сейчас, прекрасно понимал, что, зачем и как он делает.
Вадим остался валяться посередине красивого сквера. Я ощущала, что купол пустоты, который некромант натянул на обыкновенно очень оживленное местечко, вот-вот распадется.
Анур же тем временем очень деловито подобрал меч, трансформировал его в ключи, сунул в карман; распустил на поисковые нитки посох и выстроил мою обычную паутину… ну, может, чуть получше. Я даже возмутилась – какого черта?… и вообще, битва закончилась, пора бы передать мне командование телом. Я бы сразу перестала держать ноги бубликом и делать шаги по полтора метра враскачку.
Дальше началось совсем уж невразумительное. Анур вернулся к Панде, обшарил карманы и вынул… ключи от машины. Бодро двинул к боковой улочке, попутно свистнув Атаману.
Некромант черной ломаной куклой сидел на спинке лавочки – не бросился вслед, не пошел к Вадиму… Смотрел.
Я робко воспользовалась своими поисковыми нитями… и они показали: зловещие тени, которые некромант набросил на моих друзей и дорогих мне людей, истаяли, развеиваясь остаточными фантомами.
Едва успела обрадоваться и попробовать дотянуться до телефона, как обнаружила, что Анур открыл здоровенный, слегка обшарпанный джип, мощный «мицубиси» каких-то прошлых лет выпуска, и сел за руль. Откуда он умеет водить? Взял навыки Вадима?… Надо же, а я себе Панду за рулем как-то и не представляла…
Пес, бросив изводить Федотова, вскочил в салон сквозь заднее стекло.
Мотор взревел.
Что ты делаешь, маг?…
Анур только улыбался – я видела его лицо в зеркале.
А потом и не вполне в зеркале…
Что это было? Как это случилось?
Сперва в салоне появился запах – запах мужского тела, вспотевшего, но пропитанного теми же утонченными ароматами масел, что и мое собственное. Букет более можжевеловый, более жесткий; Восток и хвоя. Потом я ощутила странное раздвоение – выскочив за Строгино, джип несся по кольцевой, но им никто не управлял. Я ощущала свои руки свободными от руля, а ноги – от педалей… а глаза – от необходимости хотя бы для вида смотреть на дорогу, поскольку водить я не умела. Машины перед нами расступались. Кресло отодвинулось назад и откинулось.
Энергия внутри металлической банки на колесах напряглась до предела и зазвенела.
И я ощутила Анура.
Его колкую бороду на своем лице.
Увидела его яркие, оттененные черными густыми ресницами глаза.
Губы – на губах.
Почувствовала его дыхание и услышала, как он говорит успокоительные глупости, расслабляя и утешая меня. Что я умница, что я будущий великий маг, что я все делаю правильно и со всем справлюсь.
Его руки на моих плечах, на моей талии – там, под одеждой, хотя я оставалась полностью одетой…
Он был весь здесь – во плоти и в то же время нереальный, как лихорадочный сон; я отдавалась, полностью, как во время боя, – и в то же время мельком замечала перекошенные лица сотоварищей по дорожному движению и даже не хотела догадываться, что же видят они…
Атаман валялся где-то под задним сиденьем…
Москва началась и кончилась.
Мы были вместе целый магический круг.
Джип снова вернулся в Строгино… и в тот момент, когда Анур исчез из меня, от меня… снова сжавшись в единственную искру, заточенную в белемните, полностью израсходовав всю витальность Вадима, «мицубиси», уже свернувший с Кольцевой, тяжело съехал с дороги на газон и ткнулся в металлическую ограду.
Я вышла из внедорожника на ватных, непослушных ногах.
Разумеется, я была полностью одета, но все же в пыли, в грязи после сражения с Вадимом, в подсохших кляксах киселя от развоплощенной катаны, полностью обессилевшая, с несколькими свежими кровоточащими порезами, с встрепанными волосами. Вяло зашвырнула на переднее сиденье ключи от машины… и побрела прочь, оставив ее открытой. На ключах и на руле что-то пыхнуло, и потянулись дымки, как от гаснущей спички, – отчего-то я знала, что никаких причин приписать мне угон у полиции не будет. Может, Анур даже оставил там свои собственные отпечатки. Как я поняла… он был с юмором.
Тело издавало странные сигналы, которых я никогда не слышала, – чуть побаливала грудь, тянуло внизу живота. И это было приятно. Это была та часть моей сущности, которую я погребла под массивом своего экстрасенсорного Дара, чтобы никогда о ней не вспоминать. Несмотря на слова Наставницы о том, что подлинную целостность можно обрести лишь в любви. Во всех формах любви.
Я доковыляла до верного трамвая… Что бы я делала без трамваев? И, несмотря на неодобрительные взгляды сограждан, уже через пять минут была далеко от оставленного джипа. А через пятнадцать проехала мимо башен «Алых парусов» – только площадка, на которой происходило сражение, была с другой стороны. Вот и хорошо.
Добралась до дома, почти незримая, никем не остановленная и ничем не потревоженная.
Расковыряла бронированную дверь и вползла в свое жилье.
Атаман тут же улегся возле калошницы. Я на негнущихся ногах дошла до кухни, налила миску воды. Атаману не нужна была вода, но я знала, что ему будет приятно снова какое-то время обладать миской. Поставила посуду на пол, бросила рядом старый плед. Деда Гоша отозвался вроде как одобрительно, что, дескать, давно пора сюда охранника, а то ходят разные и не переобуваются.
Пустила воду в ванну.
Автоматически накидала трав, соли, накапала ароматических масел. Швы?… нет, не смогу без ванны… пусть щиплются…
И, раздевшись, залезла в теплое ароматное пространство. Подложила под шею специальную подушечку для ванны… и так и задремала, оставив тонкую струйку горячей воды стекать в мое мокрое ложе.
Конец. Не совсем, конечно… но на сегодня – конец…