Заказной костюм от Джея Коса из Нью-Йорка, тёмно-серый, из лёгкого итальянского шёлка, сидел безупречно- с немой элегантностью, слишком светлый для похорон, слишком тёмный для ночного клуба — просто идеально. Запонки, золотые, «Тиффани».

Слава Аллаху и восхваление ему же.

Носки: египетский хлопок, чёрные, «Джон Вейц». Ботинки, снова на заказ, от Д.Д. Клеверли, Джермин-стрит, Лондон. Галстук, красный, с маленькими, тонкими золотыми вставками, «Андерсон-Шепард», также Джермин-стрит, Лондон. Рубашка, пошита на заказ, конечно же, ослепительно белая, белизны зубов кинозвезды. «Андерсон-Шепард», Джермин-стрит, Лондон.

Во имя Господа, бесконечно сострадательного и милосердного, хвала Ему, властителю всех слов, сострадательному, милосердному, господину дня расплаты.

Одеколон: «Шанель». Мусс: «Ревлон косметикс». Полироль для ногтей: «Ревлон косметикс». Бельё: сто процентов шёлка, «Андерсон-Шепард», Джермин-стрит, Лондон.

На тебя одного мы уповаем, тебя одного о помощи просим. Поведи нас прямым путём, дорогой тех, кто узрел благодать твою, но не дорогой тех, кто несёт ярость, не тех, кто скитается, сбившись с пути.

Украшения: золотое кольцо с алмазом, «Картье», золотое ожерелье с исламским талисманом двадцатичетырёхкаратного золота, «Жак дю Риц», часы… часы?

Часы?

Ищу в Аллахе убежища от Сатаны, проклятого. Велик господь.

Часы: чёрный пластик, «Касио» DW5600E-1V G-Shock, цифровая классика, Уоллмарт, тридцать семь долларов девяносто пять центов.

— Сэр, лимузин к Белому дому прибыл.

Штаб-квартира ФБР

Комната для допросов 101

Здание Гувера

Пенсильвания-авеню

Вашингтон ДС

19-00

— Так, Джим, погоди секунду… — он прикрыл рукой телефон. — Джим Стэнфорд, глава контршпионажа, Вашингтон. Его люди отслеживают, преследуют, проникают, пресекают, как угодно- разные «дипломатические» попытки здесь, в столице. — он снова вернулся к телефону. — Джим, я и моя команда пытаемся прояснить, что с ним такое. Могу я вывести тебя на динамик?

— Давай, — ответил Джим и подождал, пока Ник разберётся с телефоном, а когда не смог, подозвал молодого агента, чтобы тот нажал нужные кнопки.

— Итак, Джим, слышим тебя чётко и ясно, приступай, пожалуйста.

— Неделю назад ты послал конфиденциальный запрос по электронной почте во все связанные разведслужбы с офисами в посольствах здесь, в ДС насчёт любых обновлений, касающихся Ибрагима Зарзи, верно?

— Да, послал. Ничего не получил по нему. Но в общем-то я ничего и не ожидал. Просто прикрыл жопу на случай, если кто-то потом скажет: «Почему ты не … блаблабла.»

— Понял. Но Моссад нарыл на него всякое из дюжины мест

— Они толковые парни, да?

— Я не видел лучших парней со времён Холодной войны и классических исполнителей КГБ.

— Круто.

— Ты, наверное, знаешь это. Но есть и что-то, чего ты не знаешь. У евреев есть человек во «Временах года».

— Ух ты.

— Он сказал им, они — мне, а я говорю тебе то, что может иметь значение. А может — и нет.

— Мы слушаем.

— Неделю назад или около того Зарзи был в очень страном настроении. Это космополитичный человек, у него вкусы как у саудовского принца и мораль дворового кота.

— Мы знаем.

— Но он сделал странную вещь. Он предложил слуге выбрать между двумя часами. В качестве подарка. Никогда не делал этого раньше, никогда не делал с тех пор- бережливый человек, который даёт на чай гроши и обращается со слугами как со скотом.

Ник оглядел людей в комнате.

— Обе пары часов были очень дорогими. Но одни были особенно дорогими- ручная работа, «Пол Бергер». Пол делает двенадцать штук в год, богачи их любят, на них очередь в пятнадцать лет и всё такое. Время считает не лучше, чем любой «Таймекс», а может и хуже. Стоят под сотню тысяч. Конечно, парень выбрал не их, а те, что покрасивее, но дело не в этом. Главный вопрос: что за херня?

— Да, — согласился Ник, — что за херня?

— Может, попал в настроение, я не знаю… Может, мысли какие-то были в голове в это время. Но это абсолютно не по его роли. Это всё. Я подумал, что тебе следует об этом знать.

— Ты уверен в этом?

— Уверен. Мой человек на сто процентов со мной. Знаешь, как бывает: я его делаю, он меня.

— Понял. Спасибо, Джим.

Он опустил телефон, глядя на сбитые с толку лица вокруг.

— И?

Никто не сказал ни слова. Кроме, конечно, Суэггера.

— Такой человек, как он, расстаётся с сокровищами лишь тогда, когда собирается умереть. Нет другой причины.

— Тогда почему ото всех не избавился? — спросил Ник. — А только от одних?

— Потому что это привлекло бы внимание. Это символично. Такой свихнувшийся псих, как он, воспринимает это как символ. А он из тех мудаков, которым нужны символы.

— Это притянуто за уши, — возразил Ник. — Ничего конкретного.

— Он отдал часы потому, что собирается взорвать себя. Президента, кабинет, главу ЦРУ, всех генералов, всех вокруг себя. Сегодня ночью, в этот час, и минуты подходят.

— Невозможно, — сказала Сьюзен. — Не просто потому, что мы его прогнали через психологическую проверку, но главным образом из-за экстраординарной защищённости Белого дома. Никаким образом он туда взрывчатку не пронесёт. Даже если проглотит или в задницу засунет. Его проверят и просветят, он соглашался на это. Он не может быть более чист чем сейчас.

— Тогда зачем он раздаёт часы пеонам? — спросил Боб. — Это ни разу на него не похоже.

— Может, у него тогда не стоял, — предположила Сьюзен, — а он не мог свою «Виагру» найти, был подавлен такой неудачей и в этом уязвимом настроении он решил что-то ценное подарить слуге. Бывает, такое случается.

— Это не заслуживает действия, — сказала Чандлер. — Заслуживает внимания, но не действия. Не стоит выносить это в Белый дом.

Ник бросил взгляд на часы.

— Говоря практично, времени нести это в Белый дом уже нет. Мероприятие запланировано, оно уже началось и мы можем только уведомить дежурного офицера, до президента уже не доберёмся. Но, всё же. Чандлер- сходи в офис и сделай туда звонок с нашей рекомендацией отменить мероприятие. Просто для записи.

— Да, сэр- и Чандлер удалилась.

— Теперь что? — спросил Ник.

— Ну, ну, ну… — протянула Сьюзен.

— Что?

Она указала на один из многих мониторов в комнате, на который была выведена живая линия из Белого дома с выхода на 15ю улицу, где собрались все гости: изучаемые, досматриваемые, пронюхиваемые и ощупываемые, чтобы убедиться в отсутствии у них шипящей, похожей на шар для боулинга кордитовой бомбы.

— Этот человек. Можем мы отмотать назад и показать последние десять секунд? — спросила она. — Номер пять, центр экрана. Назад на 17–45.

Ник скомандовал молодым агентам помочь. Пара из них занялась монитором и через секунду пятый монитор побежал назад, пока не достиг 17–45, где замер, показывая помехи, затем снова тронулся вперёд.

Команда в комнате смотрела на то, как покорный Ибрагим Зарзи позволял себя обыскивать.

— Тут! Стоп! — вскричала она, и картинка остановилась.

В кадре был Зарзи с поднятыми руками. Его элегантный костюм на секунду обвис из-за неуклюжей позы. Его руки были над головой в то время как кто-то водил металлоискателем вокруг тела, его рукава натянулись и с точки обзора были видны часы.

— Если я не ошибаюсь, это не «Картье» за полторы тысячи доларов, и уж точно не «Бергер» за сто тысяч. Это больше похоже на покупку в 7\11,- сказала она, как будто бы кто-то настолько же элегантный, как Сьюзен или даже Зарзи хоть раз в жизни были в 7\11.

— Здоровый, уродский пластик, — сказал Ник. — Не похоже на него.

— Крайне не похоже на него.

— Если он готовится сделать что-то безумное, то, учитывая метод работы его мозгов, он не стал бы надевать хорошие часы, — сказал Боб.

— Отлично сообразили, мисс Окада. Но…

— Но ну и что, хотите сказать? Может быть, Суэггер прав. Это индикатор…

— Ник, — сказала всегда рациональная Старлинг, вернувшаяся после звонка в Белый дом. — Это ещё один индикатор. Но я уверена, что суеты оно не стоит. Это очень тонкая материя, учитывая, что он официальный гость Госдепартамента и находится под их защитой.

— Не знаю, что можно по этому поводу сделать, — наконец ответил Ник. — Заметим это и внесём в файл ЦРУ на случай, если что-то плохое действительно случится.

Монитор вернулся к реальному времени и теперь показывал 18–14:12 и пустоту на точке досмотра. Другие мониторы давали иную картинку: все шишки и окружение собрались в Розовом саду тёплым, летним вечером, и через несколько минут ожидалось, что президент взойдёт на подиум, сделает несколько дружеских комментариев, вызовет на подиум Ибрагима Зарзи и вручит ему медаль Свободы в качестве звенящего подтверждения его приверженности Америке, демократии, объединённому будущему обеих стран, дружбы ислама и Запада, ясному и бескровному завтрашнему дню. И тогда всё окончится. Несколько минут- и всё окончится.

Ник думал: «Этого не произойдёт. Слишком фантастично. Он ничего не может сделать».

И вслед подумал: «Так же говорили десятого сентября. Это хитрые задницы, они не гении, но они поняли, как расшатать уверенность нации и бросить мир в десятилетие тьмы, используя ножи X-acto за девятнадцать долларов.»

«Что я могу сделать?»- задумался он. «Молиться о чуде?»

— Что ж, у меня ещё осталась небольшая карта для этой игры, — сказал Суэггер.