Водитель старался как мог. Летел по встречке одностороннего движения, с юзом закладывал повороты, нарушая законы физики и гравитации, вылетал на тротуары, сшибая мелкие деревья, когда машины скорой помощи закрывали проезд.

В окнах был виден Вашингтон на военном положении: медики работали с ранеными, каталки кругом, стойки для переливания с кровью и плазмой, люди в боевых облачениях с напряжёнными лицами, голос множества микрофонов, рёв низколетящих вертолётов, больше оружия, чем на ежегодном съезде НРА — всё напоминало бесконечный день «Д» в полутьме.

— Я знаю, к чему оно идет, — сказал Боб с заднего сиденья. — Он всё ещё хочет выполнить свою задачу. Круз, ты не должен туда идти. Не надо героизма, слышишь? Хватит.

Круз ничего не ответил. Он располагался спереди, практически не дыша, его лицо было напряжено и усеяно капельками пота, глаза сверкали. Если он и слышал Суэггера, то ничем этого не выказал. Казалось, прошла вечность, но они всё-таки достигли универмага на Висконсин, чьи окна были выбиты, окружённого машинами пожарных и скорыми повсюду за исключением коридора, по которому только что влетел их джип. Освещения ещё добавилось, и осколки стекла, рассеянные кругом, своим сверканием дополняли иллюминацию. И тут тоже были обложенные кевларом коммандос в шлемах, сидящие тут и там с оружием наготове, с таким боевым настроем, что его можно было чувствовать в воздухе.

Суэггер и Круз вышли наружу, и агенты бросились на них как прислуга, чтобы одеть их в кевларовые жилеты и шлемы. Они прошли через расстрелянные двери, ступая по осколкам, разлитой газировке, пиву, каше, банкам с персиками, плюхам йогурта, тающим пятнам мороженого, буррито, сигаретным пачкам, давленым пончикам- всей уничтоженной пальбой Мика еде. Команда SWAT, лучшие люди Бюро, были готовы к Армагеддону, прижавшись к одной из стен. Ник и группа помощников-связистов, обложенная радиоаппаратурой до задницы, были почти у входа в пивное хранилище.

Суэггер всё больше убеждался в том, что Богьер знал, что делал. Пивной склад: гениальный выбор. Никакой снайпер не нацелится в голову, никто не зайдёт сбоку, а светошумовые гранаты такому профессионалу как Богьер не помеха. Внутрь был только один путь.

Ник жестами показывал им дорогу.

— Окей, — хрипло зашептал он на ухо Крузу, — вот тут что. У него заложница, бедная женщина, которой случилось оказаться здесь. Он сказал, что если ты не придёшь, он прострелит ей голову и выйдет в перестрелку. Так что тут твой ход, Круз. Никто и слова тебе не скажет, если откажешься. Но я тебя предупреждаю: шансы остаться в живых у тебя невысокие.

— Я тебя услышал.

— Мемфис, чёрт тебя возьми, ты не можешь его туда посылать! — поднял голос Суэггер. — Богьер хочет его убить, и он выйдет оттуда счастливый!

— Это его выбор, — ответил Ник. — Скажи только слово, Круз, и вместо тебя пойдёт взвод SWAT со светошумовыми гранатами. Может, он блефует, и у него патронов нет, а может, он не сможет застрелить невиновную женщину и сдастся, как Джимми Кэгни.

— Взорвать хранилище не вариант? — спросил Суэггер. — Зайти снаружи.

— Старое здание, толстые стены. Столько взрывчатки убьёт их.

— Где мой мелкий друг? — заорал Богьер изнутри. — Я хочу видеть своего друга. Мы вместе в Афгане служили, вы знаете? Мы соратники! — и его крик закончился сухим, рваным смехом человека, который знал, что втопил педаль в пол и до конца осталась пара секунд.

— Если крошка Рэй не войдёт в эту дверь, суке осталось жить две секунды! — снова заорал он. — Бабах, и маме Четсуорта Осборна пришёл писец! Я знаю, что Круз тут, я слышал как машина приехала!

Рэй стоял, избавляясь от бронежилета и скинув глупый кевларовый шлем.

— Ладно, я захожу.

Он обернулся к Суэггеру.

— Прости, старик. Мир, в котором она умрёт ради того, чтобы я выжил- не тот мир, в котором я хочу жить. Богьер, не стреляй! Это Круз. Я иду.

Боб шагнул, намереваясь хотя бы коснуться своего сына, думая бессвязно и беспомощно: «нет, это неправильно, я только что нашёл его»- и чувствуя боль и страх с такой силой, на которую не считал себя способным- но Рэй уже пошёл в хранилище.

«Это худший ад войны»- думал Суэггер. В него стреляли и он стрелял, убивал ножом, полз в страхе, гнал себя до изнеможения, видел, как парни, выполняя его приказ, разлетались в куски, бывал ранен шесть раз, ощущал ужас от того, как кровь покидала его, собираясь лужей, паниковал, молил бога о спасении, сжимался, видя, как попадания ложатся всё ближе к нему, видел пешие атаки, прошёл сквозь всё это. Но ничего не было хуже, чем видеть как твой сын идёт на смерть.

Он тихо заплакал.