Сперва Круз ничего не увидел. Почему-то хранилище было затянуто лёгким туманом. Всё, что он видел- это полки на высоте плеча и сверкающая выставка пива со всего мира. Но тут он услышал дыхание и пошёл туда, откуда оно исходило. Заглянув за последнюю полку, он увидел Богьера и женщину, сидящих на полу у задней стены.

Лицо женщины отражало ступор. Она едва была в сознании. Богьер плотно держал её, обхватив ногами и сцепив их в замок. Взведённый SIG был в дюйме от её уха. Мик смотрел из-за её головы, и тут Круз увидел его в первый раз: весьма красивый человек, светлые густые волосы, суровое, широкое лицо, ярость сумасшедших глаз воина.

— Богьер, отпусти её. Она…

— Молчи, паренёк. Это мой танец. Я плачу за музыку.

Рэй замер, чувствуя как Богьер осматривает его.

— Для всех этих проблем ты слишком мелкий крысёныш. Будь ты проклят, если б я был на микросекунду быстрее все три раза, ты сейчас был бы три раза мёртв. У тебя, поди, реакция как у кота. А от этого увернёшься, хуесос?

SIG оторвался от уха женщины и уставился на Рэя, глядя ему в центр груди. Палец Богьера играл со спуском.

— Это не война, — ответил Круз. — Это казнь. А ведь ты солдат.

— Заткнись, пидор. Я потерял двух отличных людей, пытаясь тебя грохнуть. Знаешь, как тяжело подобрать таких людей?

— Я знал одного такого. Билли Скелтон, младший капрал, Корпус морской пехоты Соединённых Штатов. А какой-то мудак его пополам разорвал.

— Не его был день. Знаешь, что я в тебе ненавижу? И сейчас это вижу, даже сейчас- это твоя ёбаная мораль, убеждённость. Ты тут стоишь, зная, что я через три секунды тебе в сердце выстрелю и ты ничего не можешь с этим сделать, но ты прямо-таки святой, потому что заботишься о своём мудацком долге, но не соображаешь, что твой долг- говно, и всякий раз, как ты выполняешь свой долг, тебя сажают в говно. Да, конечно, у тебя есть понятия- долг, честь, страна. Семпер Фи и всякая ваша добрая херня: истинная вера, патриотизм, четвёртое июля, яблочный пирожок и прочая ёбань из кино сороковых годов. Да, у тебя есть понятия, сержант Круз, и это делает тебя куда как более высокоморальным.

Крузу было нечего ответить на этот безумный шквал.

— Смотри на меня! Смотри на меня! — вдруг заорал Богьер, и Круз поднял свой взгляд, чтобы встретить его.

— Знаешь что, парень? Легко умереть за что-то, во что ты веришь. Я видел это десять тысяч раз, и это неудивительно. А знаешь, что трудно? Вот что трудно: умереть за то, во что не веришь. Самураи это знали. Они умирали за хозяина, который был ссыкливым, продажным, порочным и жалким. Но они всё равно умирали. Такое у них было понятие. И, скажу я тебе, это было дохера сложнее, чем показывать настрой, который ты зовёшь патриотизмом.

Глаза Богьера сверлили его.

— Вот наши понятия, мудак. Пусть небо на землю упадёт, пусть столпы земные развалятся, но мы следуем нашему зову наёмников- берём свою плату и умираем.

Он улыбнулся, поднял SIG к своей голове и, счастливый, выстрелил себе в голову.