Глава 55
Москва
Наше время
Боба приложило сильнее, чем он мог бы ожидать. Такого не предскажешь, но именно это ударило как следует. На протяжении всей дороги обратно он молчал, словно окаменев и смотрел вперёд, не обратив никакого внимания на то, как Рейли достала лэптоп и принялась печатать — эту ли историю, какую-то другую — кто знает? В салоне вертолёта было темно, так что лицо её освещалось сиянием экрана. Но Боб не смотрел на неё, а лишь глядел вперёд либо в окно.
Они приземлились ближе к полуночи. Уилл встретил их в частном терминале, где он ожидал прибытия джета Стронского. Свою жену он встретил объятьями и той радостью, с которой встречаются давным-давно женатые люди во всём свете. Суэггер попытался поучаствовать в шоу первого знакомства с Уиллом и пошутил все обычные шутки, но всё это было обыкновенным социальным театром. Однако, вежливость требовала воздать долг обоим супругам, что он и делал. Наконец, Уилл повёз их из аэропорта в Москву, даже не подозревая, что в нескольких корпусах за ними следует другая машина, полная стрелков Стронского — просто на всякий случай. Эту идею Стронского Боб поддержал.
Добравшись до жилого комплекса, они остановились между двумя шестиэтажными жилыми корпусами, высившимися с обеих сторон словно стены каньона и едва освещёнными в силу позднего времени. Их ждало здание, на верхнем этаже которого базировалось бюро «Вашингтон пост» — оно и было обиталищем Кэти и Уилла, имевших избыток пустых спален. Боб был здесь раньше: приятное место.
— Идите наверх, — вдруг сказал он.
— Что?
— Я тут останусь.
— Ээ… что?
Боб указал на неоновую вывеску, сияющую на первом этаже корпуса напротив. Оранжевый неон вещал: «Коктейли», а вслед за словом висел универсальный символ этого чудовища: наклонённый бокал мартини с улыбающейся оливкой внутри.
— Ты шутишь? — спросила Рейли.
— Нет. Никогда не был более серьёзен.
— Суэггер, я тоже опустошена. Но мы знали. Мы подозревали. Была война… и так оказалось лучше всего. Нет смысла валиться в запой.
— Нет, не в этом дело. Есть долг, который я должен оплатить.
— О чём ты говоришь?
— В полёте меня это беспокоило. Я свёл всё воедино. Дело заняло у него десять лет, но он всё равно справился.
Боб набрал дыхания.
— Я не знаю, кто он был — профессионал или любитель. Но записи НКВД доказывают, что некто понял, что случилось с Милли, выследил Крулова и заставил его заплатить. Крулов, правящий миром — и кто-то, кто знает, что так быть не должно. Этот парень добрался до него и отрезал ему язык. Глубочайшее оскорбление. Именно так и следует убивать предателя. Так что я решил, чёрт бы его побрал… Я буду пить за этого человека. Он — единственное добро, случившееся во всей истории с Милли и теми силами, что против неё ополчились. Он — единственный, кто встал за неё. Он заслуживает, чтобы я выпил за него, кем бы он ни был — и запой стоит того, чтобы отдать ему дань уважения. Он сделал то, чего не смог бы сделать никто другой.
— Мы с тобой пойдём, — ответил Уилл.