Интерлюдия в Тель-Авиве VI
— В наше время есть много куда как более эффективных методов убийства, — сказал директор. — Самых лучших из тех, что могут быть даны наукой, правительством и неограниченным бюджетом. Чего ради кто-либо станет влезать в проблемы с производством этого старого барахла?
— И верно, есть более эффективные виды химического и биологического оружия, — ответил Гершон. — Нервно-паралитический газ, сибирская язва, зарин, Эбола — всё, что угодно в виде пара, пыли, мазей и чего угодно ради убийства. Более того, методы применения Циклона сложны и муторны. Он лучше всего работает в закрытом объёме, камере — к примеру, замаскированной под душевую. То есть, в контролируемой среде. Для нужного эффекта его требуется много, также его сложно перевозить а кроме того, за пределами концентрационного лагеря его распыление требует замысловатой технологии. Он устарел.
Но это не ошибка. В этом-то и смысл. Я бы назвал это «убийством с посвящением». Это словно сентиментальный акт убийства, жест, которым убийцы демонстрируют намерение не просто убить, но и воздать дань уважения прежним поколениям убийц. Иными словами — кто-то хочет повторить и сакрализировать Шоа и тем самым сообщить миру, что методы, которым творили геноцид нацисты из прошлого, всё ещё здесь — они ждут, они наблюдают… Аллах тут ни при чём. Ислам никак не замешан — разве что желаемый конечный результат один и тот же. Нет, этот парень убивает во имя Гитлера, и ему неважно, скольких он убьёт — пятерых, пятьдесят, пятьсот или пять тысяч. Хотя чем больше — тем лучше.
Все сидящие за столом уставились на него — Гершон завладел их вниманием. Было уже хорошо заполночь, но темноту разгонял яркий свет «чёрного куба». В конференц-зале собрались не только директор и главы департаментов, но и представители минобороны, и эмиссар от премьер-министра. Задним фоном конференц-зала служил телевизор, показывавший беззвучную картинку CNN, освещавшую зал синевой.
— Как они могут доставить газ? — спросил Коэн. — Не думаю, что душевые снова сработают.
— Конечно, нет. «Кристаллы» обрабатывались высоким давлением и внедрялись в пористый камень либо деревянные диски, которые помещались в герметичные контейнеры для транспортировки и хранения. Контакт с воздухом высвобождал ядовитый пар, а вода делала это ещё быстрее. Нацисты применяли мелкую пористую крошку, хранимую в банках. При необходимости банки открывались, а крошка высыпалась в воду, выпускавшую газ. Так что проблемой станет объём. Если они хотят убить много людей — им понадобится много газа. Исходя из того, что мы знаем о производственном процессе, им понадобится около десяти тысяч фунтов материала.
Представьте себе низколетящий самолёт, который ночью падает в Тель-Авиве. Он нагружен крошкой, которая выпустит газ, как только разрушатся хрупкие контейнеры. Газ — дезодорированный, чтобы мы не заметили его присутствия — расползётся по городу, поскольку он тяжелее воздуха и задушит людей во сне. Многие тысячи погибнут. Это будет мегакатастрофа. В более скромном масштабе — любой торговый центр, здание либо школа могут содержать достаточно людей, чтобы газ погубил тысячи жизней. Его можно добавить и в источник водоснабжения — вода разнесёт смертельные пары независимо от ветра. Также его можно зарядить в ракеты и выстрелить из Газы. Пятнадцать ракет — и люди после обстрела выйдут на улицы, полагая, что всё закончилось и не понимая, что они входят в газовое облако. Погибнут десятки и сотни.
А затем — когда состоятся все смерти и начнётся расследование — подумайте, какой фурор произведёт весть о том, что смертельный газ был тем самым Циклоном, который применяли наши старые друзья-нацисты. Пресса во всём мире сойдёт с ума — ведь картинки с нацистами гарантируют продажи газет и журналов. Весь старый фотоархив будет вновь напечатан. Кто-нибудь вновь запустит «Триумф воли», а по новостным каналам вновь и вновь будут показывать парады. Всем понравится ненавидеть нацистов — плохих парней во многих тысячах идиотских планов. Это будет национальный месяц нацизма, лучший месяц для Третьего Рейха за семьдесят лет — что само по себе станет главной победой автора этого замысла.
— Это и приводит нас к главному вопросу нашей встречи, Гершон. Кто он? Что такое Нордайн? Как мы его найдём? Как мы его уничтожим? Сколько у нас времени?
— Ну, — ответил Гершон, — я бы попытался поискать ответы на эти вопросы, не потрать я время на этот чёртов митинг.
* * *
Где ты, мистер? Ты должен был оставить след, намёк… ты должен быть кем-то. Ты — не просто дух злодейства, восставший из могилы. Ты телесен, обладаешь плотью и разумом, волосат и вонюч, и где-то и как-то ты оставил след. Я найду его.
Всё вокруг бурлило, но Гершон был спокоен. Он был там, где хотел быть. Он охотился.
Я не могу выследить тебя через швейцарский банк, поскольку эти заведения подозрительны и секретны. Также я не могу влезть в твою бухгалтерию без алгоритмов подтверждения. Это возможно, но займёт слишком много бесценного времени. Да, провернуть твой замысел из Швейцарии было мудрым шагом.
Так что же ты мне оставил? Только логотип.
Да, логотип. Два стилизованных лица — «смотрим в будущее».
Он всматривался, всматривался и всматривался. Была ли в картинке некая приметность? Что может скрываться в столь банальном и простом изображении? Ещё одна корпоративная этикетка, на которой взгляд не задерживается. Торговая марка, приметная для глаза, но абсолютно пустая — как и задумано. Не было ни подписи, ни стиля, ни намёка на то, что за художник её нарисовал. Она казалась созданной наспех, но всё же художник выхватил этими двумя линиями отблеск человеческого разума и воплощённой индивидуальности. Возможно, стеганография — метод сокрытия информации в графическом виде? В некоторых случаях — но не здесь — применялись микроточки. Однако, Гершон был уверен, что где-то в картинке — или же в воображении, в котором всё лишнее было отброшено, рафинированная картинка скрывала в себе некий код, читаемый подсознанием.
Кроме того, он ничем больше не располагал.
Итак: два лица, смотрящие налево. Два профиля. Формы. Хотя технически они всего лишь линии, в действительности эти линии отображают формы, а воображение дорисовывает головы и создаёт видимость цельной картины.
Гершону было известно о Imagechase.com — поисковике в Тёмной сети, который искал изображения так же, как остальные поисковики искали слова, имена и всё прочее в мире. Обратившись к нему, Гершон некоторое время примерял так и эдак оригинальную картинку с веб-сайта Нордайна, обрезав её и залив оставшуюся часть в целевое окошко Imagechase. Возможно, что в форме линий, в их расположении было нечто, что сможет отследить Imagechase. Это могло бы навести его на нечто, чем вдохновлялся художник в своей студии — где бы он ни находился.
Он нажал «искать».
Появился волшебный анимированный диск — универсальный символ того, что эльфы внутри приступили к работе. Шли секунды. Затем экран заполнился рядами мини-картинок, каждая из которых по щелчку открывала полноэкранное изображение.
Щёлкать не было необходимости. Подборка представляла собою ряды смотрящих налево профилей — в основном банальных и бесполезных. Остров Пасхи, странные фигуры из далёкого прошлого, в два этажа высотой — вечный объект спекуляций и фотографирования. Но всё же не было похоже, что статуи острова Пасхи стояли за Нордайн ГмбХ.
Вторыми по частоте были американские предвыборные зарисовки с президентом, позирующим для скульптуры — скульптор всегда старался выразить искреннего и мощного человека, позирующего в требуемом ракурсе. Рука обязательно была заложена за лацкан пиджака.
Третьим результатом была странная подборка некоего европейского таланта, выражавшего себя в иконописного стиля портретах благородных людей. Похоже, что поза в профиль была предпочитаема людьми с повышенным чувством значимости, в то время как другие предпочитали смотреть на инструмент, запечатлевающий их.
И наконец… что у нас тут?
Гершон щелкнул по картинке.
Изображение увеличилось. Два сильных лица. Угловатые челюсти, мощные носы, ровные щёки, лбы под касками или шлемами и будущее, в которое они самоотверженно смотрели.
Garanten Deutscher Wehrkraft — «Хранители германской военной мощи».
Его укололо понимание того, насколько два стилизованных лица с логотипа похожи на эту часть нацистского постера. Гершон быстро переключился на другой софт — «Эбонсофт», сравниватель изображений, который позволял провести детальное сравнение постера и логотипа путём оперативной попиксельной сверки. Он загрузил оба изображения и увеличил линии профиля — мягкие на логотипе, более резкие на постере, выделил их, выровнял и щёлкнул мышью.
«Эбонсофт» обнаружил, что профили практически полностью совпадали лбами, углами носа, формами челюсти и скул. Кто бы ни создал логотип — он должен был быть знаком с постером, изучал его, а может быть и идолизировал это творение, подписанное просто «Мйоллнир».
Доктор Гугл быстро обнаружил, что «Мйоллниром» был Ханс Швейцер, придворный художник министерства пропаганды, любимчик доктора Геббельса, нацистский Норман Рокуэлл. Интернет поведал о спектре его работ: похоже, что он был специалистом в героических профилях, смотрящих налево — эсэсовцев, штурмовиков и солдат Ваффен-СС, запечатляемых в этой позе, а также он нашёл пару работ с лошадеподобными германскими женщинами — правда, они смотрели в другую сторону. Также он рисовал плакаты для германского фильма «Вечный жид», на которых изображался тот самый бессмертный еврей — навроде Фу Манчу, смотрящий на мир злобными, узкими глазками и вооружённый огромным носом.
Гершону даже слегка подурнело — как и большинству людей, обнаружь они перед собой подобное дерьмо. Но он продолжал, за пару минут став экспертом по Хансу Швейцеру. После славных дней войны тот ушёл в тень, став коммерческим иллюстратором и умер в 1980-м, так что справедливость восторжествовала: свой долг он оплатил.
Так кто же мог позволить себе вдохновиться Хансом Швейцером? Кто посчитал его творения настолько мощными, чтобы повторять их спустя семьдесят лет после того, как последний настоящий нацист был застрелен на развалинах Берлина штурмовыми отрядами Красной Армии?
Начнём с семьи. Гершон нырнул в базу данных Института и ничего не нашёл. Затем отправил электронное письмо другу, работавшему в центре исследования Холокоста, и спустя несколько минут получил ответ.
«Гершон, я не считаю, что сын должен отвечать за отца. И в данном случае вопрос ещё более спорный, так как вина Швейцера состоит в так называемом «преступлении искусства». Да, он специализировался в самых ненавистных изображениях и преуспевал в этом деле, некоторым образом создавая убийц — в надзаконном, философическом смысле. Но сам он не делал ничего — разве что рисовал.
Ты уверяешь меня, что это необходимо в неких целях национальной безопасности. Поэтому я покорно выполню свой долг и сообщу, что у Швейцера был сын, также обладавший долей таланта художника и много лет проработавший в рекламном бизнесе. Сын же сына унаследовал тот же талант и теперь является совладельцем берлинской фирмы «Имиджторрент». Его зовут Лукас Швейцер, и я с прискорбием сообщаю, что он вернул себе фамилию «Швейцер» ради того, чтобы капитализировать «славу» деда. Это сработало. Делай с этими сведениями что захочешь, но помни — эти люди виноваты лишь в переводе больных фантазий, полных чистого зла, в графическую форму. Чем станет мир, в котором мы станем виновны в «рисовании плохих вещей» и сможем пострадать за это?»
Гершон вовсе не планировал карать Лукаса Швейцера за интеллектуальные преступления его деда, но вот пошпионить он откровенно собрался. Больших усилий это не потребовало — файерволлы «Имиджторрента» были весьма нехитры, так что он с лёгкостью проник за них, а проникновение в электронную почту Лукаса Швейцера заняло ещё несколько минут. Там он влез в удалённую почту, где всё «удалённое» сохранялось в вечности и порылся до тех пор, пока не нашёл файлы электронной почты с пометкой «Нордайн». Это была переписка между художником и его патроном.
Художник: я сожалею, что вы разочарованы промежуточным заданием. Я чувствую себя бессильным угнаться за вашими идеями. Да, я унаследовал своей семье — можете назвать меня «гипокритом» — но всё же это нелёгкая для меня область.
Патрон: жалкое нытьё. Ты получил щедрую плату. Ты согласился следовать за моими идеями. Твоё мнение о них мне неинтересно. Используй свой талант так, как я требую и так, как я указываю, иначе как тебя, так и твою фирму постигнут колоссальные юридические проблемы. Я хочу той же чистоты в линиях, которая отмечала работы великого Мйоллнира, чей талант сейчас в твоих жилах. Вспомни, кто ты есть.
Художник: дайте мне знать, если это приемлемо. Я попытался избавиться от всего содержимого, указывающего на превосходство и использовал лишь соль творчества моего деда. Вы же не хотите ассоциаций с ним, не так ли? Вы не можете этого хотеть. Вы просто хотите некоей эссенции его духа, не так ли? Я надеюсь на это.
Патрон: Наконец-то. Да, это подходит. Последний платёж придёт с бонусом. Вся электронная почта должна быть уничтожена — это ты и так знаешь.
Адрес патрона был:
[email protected]. Гершону не потребовалось много времени, чтобы выяснить — «Торявески» была холдинговой компанией в центре российской олигархической империи. Владельца звали Василий Стрельников — вскоре он должен был стать министром внешней торговли России.
