Глава 49
Карпаты. Осыпной склон
Наше время
Это должно было сработать.
Боб отправил Рейли вперёд, вручив «Стэн» и более-менее научив, как его использовать: предупредил о рычажке предохранителя и показал, как менять магазины (пулями вперёд!) Это было самое важное: пули смотрят вперёд, магазин в шахту до щелчка, потянуть затвор назад и снова стреляй. Вперёд! Вперёд! Ей пришлось понять разницу между пулей и патроном, которая никогда не попадала в поле зрения журналистов, в особенности учившихся в Гарварде. К счастью, её образование было вполне достойным этой работы: в Гарварде Кэти не училась.
Её задача состояла в следующем: когда она услышит крик «Давай!», выглянуть из-за валуна, удерживая оружие зажатым под мышкой, навестись на оппонентов так точно, как будет возможно и нажать спуск. За четыре секунды «Стэн» выстрелит тридцать раз. Ей следует попытаться удержать его от подбрасывания, удерживая ниже и не переживать за её цели. Смысл в том, чтобы разогнать преследователей с тропы, вынудив их залечь в кустах и начать продумывать дальнейшие шаги.
В этот момент Боб сзади снарядит пять гранат Миллса № 36 и бросит их туда, где залягут плохие парни. Те из них, кого пощадят пять взрывов и тысяча стальных осколков, разлетающихся на сверхзвуковой скорости, будут как минимум крайне ошарашены. Сверх того, воздух будет затянут пылью и дымом, мешающими видеть. Боб подойдёт ближе и зальёт всё, что будет шевелиться, со своего «Стэна».
— Собаку прибери, — велела она.
— Не гарантирую ничего по поводу собаки, но, скорее всего, пёс погибнет.
Он подумал, что взрывы превратят собаку в «Альпо», но кто мог знать наверняка? Собаку никогда не предвосхитишь.
Теперь он сидел со «Стэном» и кучей № 36 за скалой несколькими ярдами ниже и в стороне от тропы. Оставалось только ждать. «Большая часть войны состоит из ожидания», — говорил ей Боб. «Ожидание может свести с ума. Оставайся при рассудке — думай о чём-нибудь ещё.»
Сам Суэггер в это время думал об оружии — о том, которое он хотел бы сейчас иметь и о низком качестве того, что у него было. Каждая граната представляла собой классическое грязно-оливковое яйцо, исчерченное перекрещивающимися углублениями, предопределявшими фрагментацию. С одного конца торчал стержень, от которого отходила деталь, называемая ложкой или рычагом — плоская полоска металла, поднимавшаяся под давлением пружины при извлечении стержня-чеки, после чего гранату следовало бросить — поскольку боёк, приводимый в движение пружиной, разбивал детонатор, поджигавший запал. Спустя четыре с половиной секунды граната становилась взрывом и смертью. Гранаты — хитрая штука: доверять им нельзя. Брось её чуть позже, и она убьёт тебя, а не их. Другая проблема: бросаешь её — а она попадает в вытянутый сук и отлетает назад — совсем неловко. Вследствие этого Боб проверил, имеет ли траектория его бросков достаточную свободу, а также убедился, что все чеки могут быть легко выдернуты из своих отверстий. Слишком много хороших парней погибли во Вьетнаме из-за ошибок в обращении с гранатами. Гранаты обычно тяжелее, чем кажутся, и грамотное обращение с ними требует определённой практики. Боб последний раз бросал гранаты в 1966-м, во время первого тура во Вьетнам. Во время следующих двух туров ему так и не пришлось воспользоваться гранатами, отчего он считал себя счастливчиком.
Этим гранатам было по семьдесят лет. Бум или не бум — вот в чём вопрос. Поэтому он и намеревался бросить все пять — если только две сработают, у него уже будет шанс победить в этой войне (или хотя бы перейти к части со «Стэном»).
Более мерзкого оружия попросту не существовало. Его невозможно было любить — если только он не спасал вам жизнь миллион раз, но и тогда оно требовало бы проявления силы воли. «Стэн» представлял собой несколько стальных труб, сваренных вместе в пятницу, 4:57 по британскому летнему фронтовому времени, за три минуты до конца смены. Капли и потёки металла, затвердевшие в наросты, повсюду пятнали его будто бы гладкую поверхность, словно по нему брызнули горячим, а теперь застывшим маслом. Он был вне всякой критики — словно бы его создали за кухонным столом (а фактически там «Стэн» и был создан). Дребезжащий и разболтанный, с неснятыми фасками, он нещадно карал руки и тело стрелка, будучи попросту трубой с торчащими из неё под нескладными углами штуковинами. Магазин вставлялся горизонтально, что делало его адски разбалансированным, а защищающая спуск скоба была создана до того, как появилось понятие о кривых линиях. Ничего из элегантности, обтекаемости, изящества, эргономики или солидности в нём не было. Мушка отсутствовала, целик же представлял собою небольшой бугорок с отверстием — никто и никогда не использовал его. Номенклатурное название было столь же тупым: автоматический карабин. Единственное, на что годилась эта штука — так это убийство людей.
Боб не горел желанием бороться за свою жизнь с этой штукой, предпочитая нечто иное. Однако, британцы победили в своей части Второй Мировой, так что придётся вывозить с тем, что есть. Ради Людмилы Петровой он пошёл бы в бой даже с консервной открывалкой.
Тут он услышал преследователей — наконец-то. Это принесло долгожданное облегчение. Пригнувшись и не высовываясь, Боб смог их и увидеть.
Шестеро. Семеро, если и собаку считать — она шла первой, вынюхивая феромоны, которых там не было. Пёс тянул на поводке за собой Первого Громилу, а за ними следовали Громилы со Второго по Пятый, все в спортивных костюмах или джинсах — действительно здоровые, сильные, крепко сбитые парни. Бандитское мясо — у каждого короткоствольный АК-74 с длинным оранжевым магазином на сорок патронов. Джерри Ренн не затруднялся с выпиской команды «А» из Дубая — он набрал бойцов с московских улиц, типичных дешёвых бандитов с тяжёлыми бровями, челюстями, сведёнными избытком тестостерона, шеями, подобными покрышкам дизельных грузовиков, огромными ручищами и аурой быстрой и бездумной брутальности, столь необходимой для наведения ужаса на задумавших сопротивление и поддержания порядка в группе, равно как и для гарантии комфорта боссу. Наркокурьеры, охранники, силовая поддержка, вышибалы, коллекторы, убийцы, стрелки — чего бы ради их ни позвали, они обеспечивали всё, что нужно безо всяких раздумий до дела и вины после, будучи универсальными солдатами любой банды. За их работу им платили кокаином, шлюхами и золотыми цепями. В хорошие дни у них было всё из этого, в плохой день им доставался свинец на скорости в тысячу двести футов в секунду.
Последним в цепочке шёл Джерри — также с укороченным АК. Это делало его одним из парней, которых следовало убить. Боб пытался не персонализировать врагов, но ему всё же подумалось, что убить Джерри будет некоторым образом круто. Судя по всему, Джерри считал себя весьма серьёзным человеком, а Суэггера полагал во многих годах за пределами эффективности — попросту старым козлом со щёлкающими суставами и стальным протезом вместо одного из них. Было бы приятно разнести его лицо восемнадцатью, и то и двадцатью пулями из «Стэна».
В этот раз Джерри дополнил свой костюм бейсболкой цвета хаки и типичным «убей-меня-первым» тактическим жилетом, который носят все наёмники. Всё его барахло было песочного цвета — словно бы он собирался в песочницу. Также на нём были убийственные очки «Оукли», ЗиГ-226, висящий на бедре в кобуре «Томми Тактик» и пара слишком дорогих снова тактических ботинок. Всё это вместе придавало ему вид модели с сайта iTactical.com.
Вся шестёрка не разговаривала, не несла ерунды, не курила и не смеялась. Они не лучились заведомой уверенностью — хоть позы их и были далеки от готовности четвёртой степени, которая позволяет вам выжить на поле боя. Было ясно, что своих оппонентов они уже считали мёртвыми. Старик с покалеченным бедром и не такая старая, но всё же уже бабушка, женщина — без оружия, без воды, в дикой местности, о которой они ничего не знали, двигающиеся вверх по склону так быстро, как они только могут, но спотыкающиеся на каждом шагу. О чём тут волноваться?
* * *
Рейли не могла думать о Париже. Не могла она думать и об Оушен-сити. Она не боялась — во всяком случае, так, как многие боятся: потеют, слабеют, воздух горячеет, заставляя дышать чаще и в рваном ритме, но его всё равно не хватает. Её состояние больше походило на любопытство: я — что, действительно это сделаю? Есть много причин, по которым это не лучшая идея. А что Марти скажет? Ты — что, бандитов убивала? Полиции не говори ничего.
Так что она попыталась подумать о чём-то ещё — о том, что она действительно любила, о том, что занимало её долгие годы. О Уилле, двух дочерях и внуке она думать не хотела, поскольку от этих мыслей боялась размякнуть и впасть в сожаление. В итоге она подумала о ньюсрумах.
Рейли удачно прожила жизнь в ньюсрумах — среди несерьёзных, забавных, ироничных людей — как гениев и талантов, так и дураков и сумасбродов. Ньюсрумы оставляли после себя самые дикие воспоминания: там был репортёр, который вышел снимать сюжет, а у него угнали корпоративную машину — вдобавок он ещё и был пьян. Была странная старая леди, которая носила кожаную пилотку и платье, сшитое из флага Мэриленда. Был несостоявшийся священник, который во время каждого ланча скармливал четвертаки автоматам в пип-баре неподалёку. Был человек, знавший толк в массажных салонах. Встречались там мужчины с накладными волосами, убеждённые WASP, евреи и азиаты, редакторы в штанах с высокой талией и наоборот — в чересчур заниженных штанах. Ей как-то пришлось пережить бурю, когда очередной новый режим привёл с собой всех, кого он только мог нанять, из Филадельфии — включая водителей. Был там парень, который потом стал ТВ-продюсером и другой, который писал романы. Основная масса приходила в этот бизнес случайно — им нужно было проводить время вдали от утомляющих их жён и мужей. Но были и профессионалы, действительно отличные люди, чертовски любившие свою работу и проводившие здесь шестьдесят часов в неделю — неважно, было ли это необходимым или нет. Они делали семьдесят процентов всей работы, но никогда не держали зла на тех, кто исчезал в пять часов.
Однако, времена менялись. Корпоративный дух брал своё: модель бизнеса изменилась с «плати лучшим по максимуму» на «плати худшим по минимуму». Из шоу бездельников бизнес превратился в средних размеров страховую компанию: посредственности весь день сидели за мониторами, и звук пальцев, бегающих по пластиковым клавиатурам постепенно заглушил щёлканье клавиш пишущих машинок, перемежающееся иной раз звонким ударом, говорящим о том, что Джонни Эйс допечатал строку. Она даже вспомнила дни линотипов, будучи достаточно старой для того, чтобы застать несколько последних лет этой древней техники и поработать рядом с угрюмыми трудягами-печатниками, которые были единственными из всех — включая начальников — которые понимали, что они делают. Вспомнила она и своего первого редактора-верстальщика, который сотню раз спасал её карьеру в наборном цеху и играл на печатниках словно на струнном оркестре, зная их всех и их детей по именам. Это воистину был газетчик!
Помнила она и столы для переписки, и сколотые вместе, скрученные и вложенные в снаряд пневмотрубы откопированные листки, которые с сочным всхлюпом — никогда не забудете его, если хоть раз слышали! — отправлялись затем на композицию. Остался в памяти литературный редактор, который говорил: «Да, я вижу. Ты сочиняешь заголовок для каждой истории.» Ей вспоминались редакторы с воображением хомяков и хомяки, которые могли бы быть редакторами, а также целое поколение старой седой пьяни с трясущимися руками, которое с приходом компьютеров быстро самоликвидировалось — они могли за минуту создать статью из телефонного звонка любого крикуна, но потерялись в киберпространстве.
Аферы, ненависть, вендетты, страсти, лояльность любящих и уважающих своих партнёров людей, помогавших друг другу по первому зову. Она помогала и ей помогали.
«Я прожила отличную жизнь,» — подумалось ей. Если и доведётся её закончить — то золотой век она в любом случае застала. Разве что никто из них не знал, что то был золотой век.
— Давай!!! — заорал Суэггер.
Она шагнула вперёд, оглядела местность и удивилась — как близко они были! Рейли тут же нажала на спуск, и металлическая машинка в её руках превратилась в бьющийся и рвущийся из рук отбойный молоток, превращающий окружающий мир в оглушительный шторм. Пули с треском врезались куда попало, разбрасывая осколки и рикошетя, а приклад, прижатый рукой к боку, больно колотил по рёбрам. Бронзовая дуга гильз лилась из окошка справа, а на дульном срезе плясал безумный огонь из чередующихся вспышек, сбивающий зрение. Пока пистолет-пулемёт грохотал, она зажмурила глаза и открыла их лишь тогда, когда «Стэн» опустел — чтобы увидеть то разрушение, что он принёс в мир.
Двое уползали, ещё несколько катились вниз по склону или же вообще исчезли. Что было лучше всего — собаки она не видела и понадеялась, что та мертва.
* * *
Суэггер разложил гранаты в ряд таким образом, чтобы между ними было по три ярда, а в конце ряда — за тридцать ярдов — положил «Стэн». В тот самый момент, как он крикнул Рейли «Давай!!», Боб тут же бросил первую и побежал вдоль ряда, поднимая гранаты, выдёргивая чеки и швыряя их через булыжную гряду, отделявшую его от преследователей. Один бросок короткий, один — подальше.
Бог гранат сегодня был милостив, и все его дети исполнили своё предназначение. Пять из пяти. Рычаг на каждой отщёлкнулся, каждая граната зашипела и была брошена. Спустя четыре с половиной секунды все они породили хаос, создав несоразмерные своему объёму и весу энергию и давление, превратившие их оболочки в пули, а тестообразную начинку — в беспримесную убийственную мощь. Не повезло тем, кто там оказался — к живым организмам гранаты были беспощадны. Только собаке удалось уцелеть, поскольку она рванулась прочь с первыми же звуками очередей и покинула зону поражения на суперскорости. У людей же таких рефлексов не было, что и предопределило их перспективы на выживание. Одичает или приблудится к новому хозяину — кто знает?
Суэггер подобрал «Стэн» и обнаружил, что одним из его преимуществ было лёгкое нацеливание, словно пистолёт-пулемёт был охоч до поиска и уничтожения целей. Перед Бобом возникла какая-то фигура, которую он тут же сразил очередью — фигура упала. Боб обошёл валун и оглядел разрушенное место. Ничего не видно — всё в пыли и дыму — и безмолвие, поскольку как убиваемые, так и убийцы были оглушены.
Из дыма возникла ещё одна фигура — судя по походке, тяжелораненая. Милосердие в меню не входило, так что Суэггер срезал его очередью и расстрелял лежащего. В этот же момент сбоку мелькнул очередной уцелевший, бегущий. Боб повернулся для выстрела и увидел, что это был Джерри Ренн, потерявший свою крутую бейсболку и пригнувшийся в беге, словно полузащитник. Не повезло Джерри. Суэггер выстрелил два раза — обе пули подняли фонтанчики осколков у ног Ренна — и опустевший «Стэн» умолк. Сменив магазин, Боб снова вскинулся, но к этому времени Джерри исчез. Бобу осталось лишь дождаться, пока рассеется дым и оглядеть содеянное.
Четверо мертвы — распороты как взрывами, так и очередями Суэггера. Один едва шевелится. Боб всадил в него очередь, пока Рейли не появилась. Рассуждать о моральной проблеме «удара милосердия» он не собирался, в попросту выводил парня из имевшейся ситуации.
— Чисто, все мертвы! — крикнул он и проследовал обратно, к началу своего пути, где он оставил 4(Т). Схватив винтовку, Боб метнулся к месту, которое приметил раньше — туда, где выступающая скала стояла на границе осыпного склона и давала ему отличный вид вниз по склону.
Ремень намотать на руку, приклад к плечу. Занять позицию — с упором в кости. Оба глаза открыты, но ведущий имеет наилучший обзор сквозь прицел. Боб поёрзал в поисках лучшего упора, устроил кости и уложил суставы. Сидя за скалой, он смотрел вниз по склону вдоль линии деревьев, и, как только уловил движение — нацелился туда, узнав Джерри по его неравномерной походке (да и кто другой кроме него мог тут быть?), взяв его в прицел и удерживая в поле зрения.
Удерживая…
Удерживая…
Почти шестьсот ярдов. Рассчитав, что винтовка прибита на тысячу, он взял чуть ниже, на уровень ступней, довернулся так, чтобы проводить Джерри ещё добрых шесть футов и затем его палец по прямому приказу из глубин мозга м-е-д-л-е-н-н-о выжал спуск. Снова разглядев цель в прицеле после выстрела, Боб увидел, что пуля сбила его с ног (всё же в ней осталась почти тысяча фунтов энергии). Джерри грохнулся об землю и остался лежать.
— Ты его подстрелил?
— Да.
— Слава техасцу! — вскричала Рейли.
— Скажи, ты случайно не солдат Джейн?
— Я просто на спуск нажала и спряталась!
— Так и побеждают в войнах. Прости, но собаку я не убил. Может быть, в другой раз. Барахло собрала? Мы не вернёмся.
— Всё взяла.
Рейли вспомнила свою сумку, все телефоны и даже аккуратно завёрнутую тарелку.
— Отлично. Давай посмотрим, что у нас теперь есть.