Глава 20
Харальд проснулся с мыслью, что случилось нечто чудесное, только не сразу вспомнил, что именно. Он лежал на своей лежанке в апсиде церкви, завернувшись в одеяло, которое принесла Карен, с котом Пайнтопом, свернувшимся калачиком на груди, и ждал, когда вспомнится. Кажется, это чудесное как-то связано с чем-то неприятным, но он пребывал в таком восторге, что не думал об опасности.
«Ах да, Карен согласилась повести „хорнет мот“, чтобы доставить меня в Англию!»
Он рывком сел, потревожив кота. Тот с недовольным воплем плюхнулся на пол.
Опасность состояла в том, что их обоих могут схватить, арестовать и убить. Несмотря на это, он был счастлив, что сможет уйму времени провести с Карен. Не то что надеялся на романтический поворот событий: понятно, что до Карен у него нос не дорос. Но все равно: даже если ему не светит поцеловать ее, мысль о том, как долго они смогут находиться рядом, будоражила кровь. И не только в полете, хотя полет, разумеется, станет венцом их отношений. Но еще до того, как они смогут взлететь, несколько дней уйдет на ремонт самолета.
«Кстати, успех дела зависит от того, справлюсь ли я с ремонтом».
Вчера ночью, с фонариком в руке, осмотреть биплан хорошенько не удалось. Сейчас, в ярком утреннем свете, потоком льющемся из высоких окон в стене над апсидой, Харальд мог объективнее оценить масштабы задачи.
Он вымылся ледяной водой из-под крана, натянул одежду и начал осмотр. Прежде всего отметил, что к шасси привязан длинный кусок веревки. Для чего? Поразмыслив, он понял: чтобы передвигать биплан, когда мотор выключен. Если крылья сложены, трудно найти точку опоры, чтобы толкать машину, а веревка дает возможность тащить ее за собой куда надо.
Пришла Карен в шортах, длинные голые ноги напоказ, и сандалиях. Кудрявые волосы свежевымыты, медным облаком окутывают лицо. Наверное, такими бывают ангелы. Страшно подумать, что в приключении, которое им предстоит, она может погибнуть…
«Нет, о смерти думать рановато, — тряхнул головой Харальд. — Я даже не подступился к ремонту. И, надо признать, в ясном свете дня объем ремонтных работ выглядит устрашающе».
Карен тоже настроилась пессимистично, хотя вчера приключение казалось заманчивым.
— Сомневаюсь, что мы успеем, всего за десять дней… нет, уже девять.
Харальд тут же впал в противоречивое настроение. Такое случалось, когда кто-то говорил ему, что он с чем-то не справится.
— Посмотрим, — буркнул он.
— У тебя такое выражение лица… — заметила Карен.
— Какое?
— Словно ты не желаешь слышать, что тебе говорят.
— Да нет у меня никакого выражения! — огрызнулся он.
— Зубы стиснул, губы поджал и хмуришься! — Карен рассмеялась.
Он поневоле улыбнулся, очень довольный, что Карен есть дело до выражения его лица.
— Так-то лучше! — кивнула она.
Харальд начал расхаживать вокруг «шершня». Увидев его впервые, он думал, что крылья сломаны, пока Арне не объяснил, что нет, просто сложены, — так удобней хранить. Он коснулся петель, которыми крылья крепились к фюзеляжу.
— Думаю, крылья удастся развернуть.
— Да, это легко! Наш инструктор Томас всегда складывал их, когда загонял его сюда. — Она потрогала ближайшее к ней крыло. — А вот ткань в очень плохом состоянии.
Крылья и фюзеляж были изготовлены из дерева, каркас обтянут тканью, выкрашенной краской. На верхней поверхности виднелись стежки толстой нитью, которыми ткань пришивалась к нервюрам. Краска потрескалась, облупилась, ткань была кое-где в дырах.
— Это всего лишь внешнее повреждение, — отозвался Харальд. — Может, ничего страшного?
— Нет. Из-за прорех может непредсказуемо меняться воздушный поток над крыльями.
— Значит, заштопаем. Меня больше волнует шасси.
Биплан явно побывал в какой-то аварии, скорее всего неудачно приземлился, как в случае, о котором рассказывал Арне. Харальд опустился на колени, чтобы поближе рассмотреть посадочный механизм. Цельная стальная цапфа, на которой вращается колесо, имела два выступа, входивших в распорку, изготовленную из овального сечения стальной трубки. Две стойки распорки были согнуты и покороблены в самой уязвимой части, там, где примыкают к цапфе. Похоже, при малейшей нагрузке хрустнут. Третья стойка, видимо, амортизатор, на вид выглядела прилично. Но в целом шасси не производило надежного впечатления.
— Это я, — призналась Карен.
— Ты была в аварии?!
— Нет. Садилась при боковом ветре, и меня повело вбок. Чиркнула крылом по земле.
— Испугалась?
— Нет. Просто почувствовала себя полной дурой. Но Том сказал, с «шершнем» это бывает, с ним самим такое случалось.
Харальд кивнул. Арне тоже об этом упоминал. Но в тоне Карен, когда она упоминала инструктора Томаса, было что-то такое, что он почувствовал ревность.
— А чего ж не починили?
— Да где тут! — Она махнула на верстак и на полку с инструментами. — Мелкие поломки Том чинил и мотор знал хорошо, но работать по металлу у нас не на чем, нужен сварочный аппарат. А потом у отца случился сердечный приступ. Приступ небольшой, обошлось, но поскольку лицензию на полет ему теперь ни за что не дадут, к биплану он интерес потерял. Вот он с тех пор и заброшен.
Харальд нахмурился. Как же ему-то справиться со сваркой? Подошел к хвосту, осмотрел крыло, которое стукнулось о землю.
— Трещин, похоже, нет. А законцовку крыла я легко починю.
— Не обольщайся, — мрачно сказала она. — Кто знает: может, там одна из деревянных распорок на пределе. Глядя сверху, не разберешься. А если крыло ослаблено, самолет рухнет.
Харальд перешел к хвосту, задняя часть которого была на петлях и двигалась вверх-вниз: как он помнил, это был руль высоты. Вертикальная его часть двигалась еще и вправо-влево. Приглядевшись, заметил, что движущиеся части управлялись стальными тросиками, выходящими из фюзеляжа. Но тросики были отрезаны.
— Что случилось с тросами? — спросил он.
— Помнится, их отрезали, чтобы починить другую машину.
— Вот это уже проблема…
— Да там отрезаны только последние метра три от каждого троса, начиная от тапрепа за панелью под фюзеляжем. До остального было не добраться.
— Все равно получается больше тридцати метров, а тросов нигде не купишь, запчастей совсем никаких не достать. Я так понимаю, оттого их и вырвали. — Объем разрушений был таков, что настроение стало падать, но он намеренно держал бодрый тон. — Что ж, давай посмотрим, что тут еще не так. — Перешел к носу, нашел две закрепы на фюзеляже, повернул их и открыл кожух обтекателя, сделанный из тонкого металла, похожего на олово, но скорее это алюминий. Осмотрел мотор.
— Четырехцилиндровый рядный двигатель, — сказала Карен.
— Да, только он почему-то вверх ногами.
— По сравнению с автомобилем — да. Тут коленвал сверху. Это чтобы поднять уровень пропеллера, чтобы он за землю не задевал.
Надо же! Харальд в жизни не видел девушек, которым известно, что такое коленвал.
— Что за человек этот Том? — спросил он как бы между прочим.
— Отличный учитель, терпеливый и надежный.
— У тебя был с ним роман?
— Да ты что! Мне было четырнадцать!
— Спорим, ты была в него влюблена!
Карен фыркнула.
— Ты, наверное, считаешь, что только так девушка способна выучить что-то про моторы!
Именно так Харальд и считал, но вслух ответил:
— Нет-нет, просто заметно, что ты говоришь о нем с теплотой. Ну, не мое дело. Я смотрю, двигатель с охлаждением…
— По-моему, все авиамоторы такие, для экономии веса.
Перейдя на другую сторону, он открыл правый обтекатель. Все шланги подачи масла и топлива были на месте, никаких следов повреждений. Открутил крышечку масляного бака, проверил уровень масла. На дне масло еще имелось.
— Вроде ничего, — задумчиво произнес он. — Давай посмотрим, заведется ли.
— Вдвоем легче. Ты садись в кабину, а я крутану винт.
— Аккумулятор, наверное, сел, за столько-то лет?
— Нет тут аккумулятора. Электричество вырабатывается двумя магнето, вращением мотора. Полезли в кабину, покажу, что делать.
Карен открыла дверцу, но тут же взвизгнула, пошатнулась и выпала — прямо Харальду в руки. Впервые он коснулся ее тела. Его словно электрическим током пронзило. Между тем она даже не заметила, что Харальд держит ее в объятиях, и ему стало стыдно, словно он пользуется ее неведением. Торопливо поставив девушку на ноги, он отступил в сторону.
— Что случилось-то?
— Мыши!
Харальд снова приоткрыл дверь. Две мышки выскочили в дверную щель и по его брюкам сбежали на пол. Карен даже задохнулась от отвращения.
Обшивка одного из сидений была вся в дырах.
— Эту проблему решить легче всего. — И Харальд позвал: — Кис-кис!
Словно из ниоткуда возник вечно голодный Пайнтоп и, подхватив кота на руки, Харальд запустил его в кабину. Пайнтоп сразу оживился, принялся метаться из угла в угол, и Харальду показалось, что длинный мышиный хвост мелькнул в отверстии под левым сиденьем, куда уходила медная трубка. Пайнтоп вспрыгнул на сиденье, перескочил на багажную полку позади него, но мышь не поймал. Потом, обследовав дыры в обшивке, отыскал там мышонка и принялся его с большой деликатностью поедать.
А Харальд на багажной полке увидел две брошюрки. Потянувшись, он их достал. Обе оказались руководством: одна по «шершню», вторая по мотору «джипси мэджор», установленному на «шершне». Харальд возликовал.
— Смотри! — крикнул он Карен.
— Лучше скажи, что там с мышами. Я не выношу этих тварей!
— Пайнтоп разогнал их. Теперь я буду оставлять дверь кабины открытой, чтобы кот свободно разгуливал. Мышей больше не увидишь.
Харальд раскрыл руководство по «шершню».
— А сейчас он что делает?
— Пайнтоп? Мышат доедает. Ты лучше посмотри, какие тут диаграммы!
— Харальд! — завопила Карен. — Это ужасно! Останови его!
— Что такое? — Харальд удивился.
— Это отвратительно!
— Это естественно.
— На это мне наплевать!
— А разве у нас есть выбор? — принялся урезонивать ее Харальд. — Нам ведь нужно избавиться от мышей? Нужно. Конечно, я мог бы повынимать их руками и бросить куда-нибудь в кусты, но Пайнтоп все равно их там съест, если до них раньше птицы не доберутся.
— Это жестоко!
— Да ради Бога, это всего лишь мыши!
— Как ты не понимаешь? Как ты можешь не понимать, что это гадко!
— Да понимаю я все, просто думаю, это глупо…
— Это ты глупый технарь, который думает только про свои механизмы. Тебе наплевать, что люди чувствуют!
Харальда это задело.
— Ты не права.
— Права! — выкрикнула Карен и убежала.
— Что, черт побери, это значит? — изумленно пробормотал Харальд.
«Неужели она в самом деле считает, что я тупой технарь и не думаю о чувствах других людей? Обидно и несправедливо».
Чтобы выглянуть из высокого окна, пришлось встать на ящик. Карен решительно шагала по дороге к замку. Шла, шла, а потом передумала и свернула в лес. Харальд подумал, не пойти ли за ней, и решил этого не делать.
«Надо же, поссориться в первый же день совместной работы! Есть ли шанс, что мы долетим до Англии?»
Он вернулся к биплану. Надо попробовать завести мотор. Если Карен выйдет из игры, придется искать второго пилота.
Все инструкции были прописаны в брошюрке.
«Поставить под колеса тормозные колодки, ручной тормоз нажать до упора».
Колодки на глаза ему не попались, тогда он подволок вплотную к колесам два ящика со всяким хламом. На стенке левой дверцы отыскал рукоятку ручного тормоза и убедился, что она задействована как нужно. Пайнтоп на сиденье с довольным видом вылизывался.
— Ее милость нашла, что ты отвратителен, — сообщил ему Харальд.
Котяра безмятежно повел глазом и выскользнул из кабины.
«Включить подачу топлива (контрольная панель в кабине)».
Он открыл дверцу и, не забираясь в кабину, дотянулся до контрольной панели. Топливомер прятался между сиденьями, перед ним располагался рычаг. Харальд передвинул его с «выкл.» на «вкл.».
«Перезалить карбюратор, приведя в действие рычаг, который находится на боку топливного насоса. В дальнейшем приток топлива обеспечивается подкачивающей помпой карбюратора».
Левый кожух так и оставался открытым, и два топливных насоса, каждый с торчащим маленьким рычажком, сами бросались в глаза. Подкачивающая помпа в глаза не бросалась, но Харальд, приглядевшись, решил, что, наверное, это вытяжное кольцо с подпружинным уплотнением. Дернул за кольцо, пощелкал рычажками…
«Есть ли толк от моих действий, сказать трудно. Топливный бак, вполне может статься, пуст. Как неприятно, что Карен ушла. Отчего я с ней вечно такой нескладный? Изо всех сил стараюсь быть любезным и обходительным, но не могу угодить. Просто беда с девушками: куда сложней, чем с моторами…»
«Закрыть или довести почти до упора дроссельную заслонку».
«Что за ерунда эти приблизительные указания. Так закрыть дроссельную заслонку или оставить чуть приоткрытой?»
Харальд нашел нужный рычажок в кабине, у левой двери. Сосредоточившись на том, как летал в «тайгер моте» с Поулем две недели назад, вспомнил, что тот оставил рычажок примерно в сантиметре от метки «выкл.». «Шершень» наверняка устроен примерно так же. Хотя тут имеется градуированная шкала от одного до десяти, которой у «тайгер мота» не было. Харальд наугад поставил рычажок на единицу.
«Поставить переключатели в положение „выкл.“».
На приборной доске имелась пара переключателей, помеченных только «вкл.» и «выкл.». Вероятно, они управляют двумя магнето. Харальд сделал как написано.
Теперь надо крутануть винт.
Перейдя к носу, он ухватился за лопасть и потянул ее вниз. Та шла туго, пришлось пустить в ход всю свою силу. Наконец, повернувшись, винт щелкнул и остановился. Харальд крутанул снова. На этот раз винт пошел легче. Снова щелчок, снова остановка. В третий раз запустил его с особым рвением, надеясь, что мотор заведется.
Ничего подобного.
Он пытался снова и снова. Пропеллер двигался с легкостью, каждый раз издавая щелчки, но мотор продолжал молчать.
И тут вошла Карен.
— Не заводится?
Харальд, не ожидая, что сегодня увидит ее, страшно удивился. Сразу очутившись на седьмом небе от счастья, он ответил самым обыденным голосом:
— Трудно сказать, я только начал.
— Прости, пожалуйста, я вспылила, — пробормотала Карен.
«Это что-то новое. Я-то считал, она слишком горда, чтобы извиняться».
— Да ладно! — пробормотал Харальд смущенно.
— Понимаешь, меня выбила из колеи мысль, что кот ест мышат. Но на самом деле я понимаю, это глупо — беспокоиться о мышах, когда гибнут такие люди, как Поуль.
Харальд именно так и смотрел на вещи, но говорить об этом не стал.
— Да Пайнтоп уже смылся куда-то.
— Ничего удивительного, что не заводится. — Карен перешла к вопросам практическим точно так же, как поступал Харальд, когда смущался. — К нему три года никто не подходил.
— Может, дело в горючем. После зимы в баке могла сконденсироваться вода. Но горючее легче, так что оно плавает поверху. Попробуем слить воду. — Он снова заглянул в руководство.
— Надо выключить переключатели, от греха, — предложила Карен. — Я сейчас это сделаю.
Из руководства следовало, что на дне фюзеляжа есть панель, отвинтив которую, доберешься до пробки для слива топлива. Харальд взял с полки отвертку, улегся спиной на пол и подполз под брюхо самолета. Карен легла рядом. От нее приятно пахло мылом.
Когда он отвинтил панель, Карен подала ему раздвижной гаечный ключ. Оказалось, что слив расположен неудобно, чуть сбоку от отверстия. Именно из-за таких недоработок Харальду всегда хотелось самому руководить процессом: заставить ленивых конструкторов сделать все так, как полагается. А тут, сунув руку в отверстие, нельзя было увидеть пробку слива, действовать приходилось вслепую.
Он стал поворачивать ее постепенно, но когда отвернул совсем, в руку неожиданно хлынула ледяная жидкость. Он поспешно вытащил руку, ударившись онемевшими пальцами о край отверстия, и при этом, как назло, уронил пробку, и та укатилась. Горючее хлынуло из слива. Они с Карен откатились, чтобы не попасть под струю, и беспомощно наблюдали, пока она не иссякла. Церковь наполнило острым запахом керосина.
Харальд недобрым словом помянул капитана де Хэвилленда и прочих беспечных англичан, создателей «шершня».
— Теперь мы остались без горючего!
— Можно сцедить из «роллс-ройса», — предложила Карен.
— Там ведь не авиационное!
— «Шершень» летает и на автомобильном.
— Правда? Я не знал. — Харальд воспрянул духом. — Хорошо. Давай посмотрим, удастся ли поставить на место пробку. — Он сунул руку в отверстие, пошарил там. Безуспешно. Карен нашла на полке ершик и вымела пробку, которая закатилась до самой поперечины. Харальд завинтил слив.
Потом они занялись добычей горючего из машины. Харальд принес воронку и чистое ведро, а Карен с помощью здоровенных клещей отрезала кусок от садового шланга. Они стащили с «роллс-ройса» брезент. Карен отвинтила крышку и опустила шланг в бак.
— Может, я? — предложил Харальд.
— Нет, сейчас моя очередь.
«Наверное, хочет доказать, что не гнушается грязной работы, особенно после случая с мышами», — решил Харальд и отступил.
Карен захватила конец шланга губами и втянула воздух. Бензин попал в рот, она поморщилась и, отплевываясь, направила шланг в ведро. Харальд смотрел, как девушка гримасничает, и, вот чудеса, выглядит от этого ничуть не менее привлекательной.
Карен перехватила его взгляд.
— На что уставился?
— На тебя, конечно же! Ты такая хорошенькая, когда плюешься, — рассмеялся Харальд и тут же осекся.
Он осознал, что выдал себя, и сейчас жди взбучки. Но Карен только улыбнулась.
«Конечно, я всего-то сказал, что она хорошенькая. Вряд ли это для нее новость. Но я произнес это с нежностью, а девчонки всегда замечают такое, особенно когда ты не хочешь, чтобы замечали. Если б ей не понравилось, она бы посмотрела на меня гневным взглядом или, например, мотнула головой. А Карен, похоже, довольна, будто даже рада, что я ею любуюсь».
Он почувствовал, что пропасти между ними нет.
Ведро наполнилось, капать из шланга перестало. Бак автомобиля был пуст. В ведре набралось литров пять, не больше, но чтобы проверить мотор, хватит. Оставалось гадать, где они добудут столько бензина, сколько требуется, чтобы пролететь над Северным морем.
Харальд перенес ведро к самолету, открыл крышку бака. Та была с захватом, чтобы прилегала плотнее. Карен вставила воронку в отверстие.
— Не представляю, как нам достать еще, — вздохнула она.
— А сколько нужно?
— В бак входит двести пятьдесят литров. Но тут опять проблема. С полным баком «шершень» пролетит не больше девятисот пятидесяти километров, причем в идеальных условиях.
— Примерно на таком расстоянии от нас находится Англия.
— Поэтому если условия не идеальные — к примеру, встречный ветер, что не исключено…
— …то мы рухнем в море, — закончил мысль Харальд.
— Вот именно.
— Знаешь, давай решать проблемы по мере их поступления, — решительно тряхнул головой Харальд. — Нам сейчас хотя бы мотор завести.
— Я перезалью карбюратор. — Карен знала, что делать.
Харальд щелкнул тумблером подачи топлива.
Карен занималась заливкой, пока горючее не брызнуло на пол, а потом крикнула: «Включить индуктор!»
Харальд выполнил команду и убедился, что дроссельная заслонка по-прежнему приоткрыта.
Карен, ухватив лопасть пропеллера, рывком двинула ее книзу. Снова раздался резкий щелчок.
— Слышал? — спросила она.
— Да.
— Это пусковой ускоритель. Щелчок — признак того, что он работает. — Она провернула пропеллер еще и еще раз. Наконец крутанула его со всей силы и отскочила назад.
Мотор громко закашлял, так что по церкви прошлось эхо, и смолк.
— Ура! — закричал Харальд.
— Чему ты обрадовался?
— Была искра! Если там и есть неполадки, то пустяковые.
— Но все-таки не завелся.
— Заведется, вот увидишь. Попробуй еще раз!
Она послушалась, с тем же результатом. Изменился только цвет ее щечек — от усилий они разрумянились.
После третьей попытки Харальд выключил зажигание.
— Горючее поступает как надо, — сказал он. — На мой взгляд, проблема с зажиганием. Мне нужны инструменты.
— Тут есть набор. — Карен заглянула в кабину и, подняв подушку сиденья, вытащила из-под него полотняную сумку на кожаных ремнях.
Харальд достал оттуда гаечный ключ с цилиндрической головкой на шарнире, устроенный так, чтобы орудовать из-за угла.
— Универсальный ключ для свеч зажигания, — одобрительно кивнул он. — Хоть что-то капитан де Хэвилленд сделал как надо.
Справа в моторе находились четыре свечи зажигания. Вывинтив одну, Харальд ее осмотрел. Контакты были замаслены. Карен вытянула из кармана шортов отороченный кружевом платок, начисто вытерла свечу. Нашла среди инструментов толщиномер, проверила люфт. Харальд поставил свечу на место, и они проделали то же самое с остальными тремя.
— Еще четыре есть на другой стороне, — сообщила Карен.
Каждый из двух магнето, генераторов переменного тока, работал от собственного набора свечей зажигания. Мера безопасности, судя по всему, на случай отказа. К свечам с левой стороны добраться оказалось труднее, они находились за двумя охлаждающими перегородками, которые надо было сначала снять.
Все свечи проверены, Харальд снял бакелитовые колпачки с прерывателей зажигания и проверил контакты там. Наконец протер изнутри крышки прерывателя-распределителя обоих магнето — все тем же кружевным платочком, который превратился в грязную тряпку.
— Мы сделали все самое очевидное, — произнес он. — Если не заведется сейчас, значит, дело серьезное.
Карен снова включила подачу топлива, трижды медленно провернула пропеллер. Через открытую дверцу кабины Харальд дотянулся до включателей магнето. Карен дала пропеллеру последний толчок и отошла в сторону.
Машина нехотя рявкнула, чихнула, помолчала. Харальд до конца продвинул дроссельную заслонку — и мотор, зарокотав, ожил.
Харальд, себя не слыша, завопил от восторга. Рокот мотора, отражаясь от стен, умножался и оглушал. В окне мелькнул хвост удирающего Пайнтопа.
Карен подбежала к Харальду, встрепанная струей воздуха от пропеллера. Харальд, на седьмом небе от счастья, ее обнял.
— Получилось! — перекрикивая шум, проорал он.
Карен обняла его тоже и тоже что-то сказала. Харальд потряс головой, показать, что не слышит. Тогда она приблизилась к нему и закричала прямо в ухо, прикосновением губ щекоча ему щеку. Он поневоле подумал, как легко и естественно было бы сейчас ее поцеловать.
— Выключи, нас услышат! — прокричала она.
Тут и Харальд припомнил, что это не игрушки и починку самолета они вообще-то затеяли, чтобы выполнить миссию опасную и секретную. Потянувшись в кабину, он закрыл дроссельную заслонку и выключил индукторы. Мотор заглох.
По идее, должна бы установиться тишина, но этого не случилось. Странный шум доносился снаружи. Харальд, поначалу решив, что в ушах еще звенит от воя мотора, понемногу понял, что это не так. Сам себе не веря, он подумал, что больше всего это похоже на топот марширующих ног.
Карен с недоумением и страхом уставилась на него. Оба бросились к окну. Харальд вскочил на ящик, подставленный, чтобы дотянуться до высокого подоконника, подал руку Карен. Та встала рядом.
По дороге маршировал отряд немецких солдат, всего человек тридцать.
Сначала он подумал, что солдаты посланы за ним, но быстро сообразил, что отряд не похож на карательный — многие даже без оружия. Следом ехала телега, тяжело груженная каким-то военным снаряжением, которую тащила четверка изможденных коняг. Промаршировав мимо монастыря, колонна двинулась дальше.
— Какого черта они тут делают? — пробормотал Харальд.
— В любом случае сюда им никак нельзя! — отозвалась Карен.
Оба принялись оглядывать церковь. Главный вход находился в западной стене и представлял собой огромную, из двух деревянных створок, дверь. В нее, надо полагать, когда-то, сложив ему крылья, вкатили «шершня». Тем же путем Харальд ввел внутрь и свой мотоцикл. Изнутри из замочной скважины торчал здоровенный старинный ключ, плюс к тому через дверь был перекинут толстый деревянный, на скобах, брус.
Кроме того, имелся только один вход, маленькая боковая дверца, которая вела во внутренний монастырский двор. Через нее Харальд, как правило, и входил. В нее также был врезан замок, но ключа Харальд не нашел и поперечины на двери не было.
— Эту дверку можно забить наглухо, а входить-выходить в окно, как Пайнтоп, — предложила Карен.
— Молоток с гвоздями у нас есть… надо еще доску какую-нибудь.
Казалось бы, в помещении, полном всякого хлама, наверняка должна валяться где-нибудь прочная доска, но Харальд, порыскав, ничего подходящего не нашел. Пришлось снять верхнюю перекладину с полки над верстаком и приколотить к дверной раме.
— Крепкому парню сбить ее труда не составит, — бормотал он, — но по крайней мере никто не войдет сюда невзначай и не наткнется на наше сокровище.
— А если глянут в окно? — спросила Карен. — Подставят что-нибудь и заглянут.
— А давай прикроем пропеллер. — Харальд взялся за брезент, снятый с «роллс-ройса», и в четыре руки они натянули его на нос «шершня». Хватило даже укрыть кабину.
— Все равно похоже на самолет. — Карен отошла в сторону, чтобы оценить, как это выглядит.
— Это потому, что ты знаешь, что это такое. А человек со стороны, глядя в окно, увидит только свалку хлама.
— Если, конечно, не окажется авиатором.
— Но это ведь не солдаты люфтваффе прошли сейчас, а?
— Кто его знает, — вздохнула она. — Самое время пойти выяснить.
