Глава 8
Дождь мокрыми лапами царапал по стеклу, тихонько барабанил по жестянке подоконника. Весь день светило солнце, а вечером подул ветер, набежали тучи, задождило. Но у природы нет плохой погоды, бывает только плохое настроение, но Максим на душевный дискомфорт не жалуется. Рабочий день заканчивается, скоро домой, Кира обещала на ужин голубцы с луковой подливкой. Можно выпить рюмочку пшеничной настойки…
Дверь открылась тихо, но внезапно. Так без стука в кабинет мог входить только полковник Саньков.
Максим настороженно сощурился, глядя на своего начальника. Какой-то не такой Саньков, озадаченный, встревоженный, рассерженный.
Вслед за ним в кабинет вошли двое – рослый мужчина с маленьким, подрубленным снизу носом на широком лице и губастый увалень лет двадцати пяти.
– Подполковник Свиблов, – представился рослый.
Его суровый, сосредоточенный взгляд не предвещал ничего хорошего. И увалень хмурил жидкие брови. Этот представляться не стал, но, судя по всему, он тоже состоял в каком-то звании.
– Максим Львович, у товарищей к тебе вопросы. Надеюсь, это какая-то ошибка… – В голосе Санькова звучали похоронные нотки, а в глазах отсвечивала луна, нависающая над кладбищем.
– И в чем ошибаются наши соседи? – спросил Одинцов, пристально глядя на гостя.
Слышал он про подполковника Свиблова, который возглавил криминальную полицию соседнего района, но пересекаться с ним не приходилось.
– Может, ошибаемся, может, нет, – ответил Свиблов.
Он сел за приставной стол, положил перед собой папку, но раскрывать ее не стал.
– Я слышал, вы в звании майора были, – заметил Одинцов, всматриваясь в мужчину.
Все равно в каком он звании, куда важней, какая крамола у него на уме. Что-то серьезное произошло, возможно, страшное, но что?
– Приказ на днях был, – старательно сдерживая улыбку, кивнул Свиблов.
– Как-то мимо прошло.
– А убийство Прошника и Волхова тоже мимо прошло? – съязвил новоиспеченный полковник.
– Да нет, не прошло… – Одинцов до боли сжал пальцами подбородок. – Даже интерес был.
– И что за интерес?
– Ну, свое тут у нас. Бандиты бегают. Одни бегают, другие за ними гоняются. Вот и я подумал, что Прошник и Волхов из этой серии. А они местные, из Ольговки. Или я что-то не так понял?
– Местные. Из Ольговки, – кивнул Свиблов.
– К нашим баранам отношения не имеют. В смысле, к бандитам…
– К вашим бандитам? К бандитам не имеют… – Подполковник взял паузу, жестко глядя на Одинцова.
– Может, хватит тень на плетень наводить? В чем вы меня подозреваете?
– А я должен вас подозревать?
– Я так понял, разговора не будет, – выразительно показал взглядом на дверь Максим, где стоял, внимательно прислушиваясь, Саньков.
Но Свиблов не собирался никуда уходить. Он раскрыл свою папку, достал оттуда фотографию, положил ее перед Максимом.
Одинцов узнал человека, изображенного на снимке. На него смотрел, гадливо улыбаясь, щекастый. Неделя уже прошла с тех пор, как этот мерзкий тип облаял Киру, но встреча эта оставалась в памяти свежим пятном. Неужели это все-таки была провокация?
– Я так понял, вы узнали этого мужчину? – с плохо скрытой усмешкой спросил Свиблов.
– Правильно поняли…
– Что вы можете о нем рассказать?
– Зачем я должен о нем рассказывать? Что с ним произошло?
– А вы не знаете?
– Товарищ подполковник! – жестко отрезал Одинцов. Он собаку на допросах съел и прекрасно знал, как нужно расставлять ловушки, подводить подножки, наводить туман. Все это хорошо для других, но не для него.
– Его убили.
– В Ольговке?
– В Ольговке.
– Кто он, Прошник или Волхов? – с трудом размыкая губы, спросил Максим.
– Прошник, – внимательно глядя на него, кивнул Свиблов.
– Значит, не зря он появился…
– Где появился?
Максим постарался уложиться в несколько фраз, рассказывая о недавнем происшествии в кафе автомойки.
– Я еще тогда подумал, что не зря этот тип там нарисовался.
– Он оскорбил вашу жену?
– Он должен был оскорбить мою жену, – кивнул Одинцов. – Должен был спровоцировать ситуацию… Я так понимаю, вы уже в курсе этого события?
– В курсе?
– И как вы вышли на эту автомойку? Откуда вы узнали об этом инциденте? Я так понимаю, с Прошником был Волхов и его тоже убили?
– Убили. А телефон остался. И в телефоне фотография… – Свиблов с торжествующим видом вынул из папки фотографию, на которой был изображен момент, как Максим бьет Прошника.
– Волхов сфотографировал? – догадался Одинцов.
– Волхов, – подтвердил подполковник.
– Значит, знал Волхов, что я ударю Прошника?
– А это так важно, знал он или нет?
– Ну, если только в качестве предисловия. Какие у вас улики против меня? – Максим уже не сомневался в том, что под это убийство подставили его.
– В Ольговке видели вашу машину.
– Мою машину?
– Да, машину с такими же регистрационными знаками, как у вас. Автомобиль марки «Шкода».
– Когда видели? Где?
– Неподалеку от дома Прошника. В ночь убийства. С двенадцатого на тринадцатое апреля.
– А меня не видели?
– Нет, вас не видели. Видели только машину и номера.
– Там, наверное, фонари через каждые десять метров светят? – не без сарказма спросил Одинцов.
– Ну, не через десять… Машина стояла с включенными габаритами, номер был освещен.
– Понятно. Прошник оскорбил мою женщину, я решил ему отомстить, выследил его и убил. В уголовном розыске я никогда не работал, о существовании свидетелей даже не подозреваю, поэтому поставил машину возле дома Прошника, включил освещение регистрационного знака… Я похож на идиота?
– И тем не менее, – стараясь не поддаваться эмоциям, сказал Свиблов.
– Орудие убийства нашли?
– Нет.
– Пистолет, обрез, автомат?
– Пистолет системы «ТТ».
– Такого у меня нет. И быть не может.
– Почему не может? У меня, например, были возможности прибрать к рукам незаконное и неучтенное оружие, – усмехнулся Свиблов. – И у вас наверняка возникали такие ситуации.
– Вы в курсе, что произошло на мойке, – в раздумье проговорил Одинцов, – значит, давно копаете… Может, и постановление на обыск есть?
– Есть. – Свиблов открыл папку, вынул постановление, положил его на стол перед Максимом.
– Четко идешь, подполковник, как по веревочке. Как будто подсказывают тебе… Обыск с чего начнешь? С дома, с квартиры?
– С автомобиля.
– Ну, хорошо…
Максим попытался встать, но ноги отказались вдруг выполнять команду. Страшно ему стало, до паралича в ногах страшно.
Неспроста Прошник накинулся на Киру, кто-то заплатил ему, заставив спровоцировать конфликтную ситуацию. В ночь с двенадцатого на тринадцатое Максим спал дома, в теплой постели, в обнимку с Кирой, а в это время кто-то убивал Прошника и Волхова. Кто-то из машины с фальшивыми номерами…
Максим и ведать ничего не ведал, а Свиблов неторопливо, но быстро подкрадывался к нему. Возможно, он действительно знал, где искать орудие убийства. А может, и догадывался…
Подбросить ствол в машину совсем нетрудно, и все из-за центрального замка, который открывается радиосигналом. Достаточно проследить за ней, с помощью специального устройства считать код, смодулировать сигнал. Ее не нужно заводить, угонять, достаточно просто открыть багажник и подбросить туда ствол. А в багажнике у Одинцова стоит пластиковый ящик, в нем всякая всячина – компрессорный насос, огнетушитель, аптечка, набор ключей, ветошь, перчатки. Много там всего напихано, но есть и свободное место, в которое запросто можно уложить сверток с пистолетом.
Тому, кто провернул операцию с Прошником и Волховым, ничего не стоило считать сигнал с его брелока, открыть машину. Он сегодня ездил по адресам, оставлял машину без присмотра, и преступник мог этим воспользоваться. И вчера был момент, и позавчера…
Все-таки Фраер нанес удар. Сначала с Лукомором хитрую комбинацию провернул, теперь вот его пытается вывести за скобки. И, возможно, он уже празднует победу…
А удар жестокий. Сразу два трупа. Не один, а два, чтобы убийство звучало более громко. Чтобы Одинцова «закрыли» наверняка… Если у него в машине найдут ствол, пощады ждать не стоит. Тот же Саньков проведет добивающий удар. Да и Свиблов настроен решительно.
Максим с трудом поднялся, набросил куртку и вышел из кабинета. Свиблов знал свое дело, по пути он зацепил двух граждан, которые толкались у окна дежурной части, взял их с собой как понятых. Мог бы и кого-то из сотрудников привлечь, но предпочел гражданских. Мало ли, вдруг сотрудники откажутся свидетельствовать против своего Одинцова…
Максим открыл машину, Свиблов дал команду, и его помощник полез в салон. Сам подполковник стоял рядом с Одинцовым, наблюдая за его руками. На Санькова он даже не смотрел, как будто был в нем уверен.
В салоне оружия не было, тогда увалень полез в багажник. Первым делом он обследовал пластиковый ящик, вынул оттуда что-то тяжелое, завернутое в полотенце. Одинцов закусил губу. Он уже знал, что находится в этом свертке. И не ошибся – в полотенце был завернут пистолет.
– Я должен сделать заявление, – глядя на Санькова, сквозь зубы процедил Максим. – На этом предмете не может быть отпечатков моих пальцев. Я никогда не прикасался к нему и вижу его впервые.
– Тем не менее это боевое оружие, – с торжествующей улыбкой глянул на него Свиблов. – И у вас не может быть на него разрешения.
– На такое оружие разрешение не выдается, – подавленно кивнул Одинцов.
– Боюсь, что мне придется задержать вас, товарищ майор, – с трудом подавляя свое ликование, сказал Свиблов.
– Вы уже провели экспертизу?
– Баллистическая экспертиза – дело долгое, вы прекрасно это знаете.
– Я не о том. Я о том, что этот пистолет может быть пневматическим… Или вы знаете, что это именно тот пистолет?
Подполковник усмехнулся, взял оружие в руку, заглянул в ствол.
– Нет, не пневматическое. И не травматическое.
– Может, у него спилен боек?
Максим буквально давил на Свиблова, пытаясь вызвать сумятицу в его действиях. И он смог переполошить его. Подполковник вдруг стал оттягивать назад затвор, даже почти его снял, но спохватился, вернул все на место и вложил пистолет в специальный пластиковый пакет.
– Прошу обратить внимание, – глядя на понятых, сказал Одинцов. – Подполковник Свиблов держал пистолет в руках, производил с ним контактные действия. Возможно, он делал это, чтобы сбить с толку следствие, чтобы потом сказать, что нечаянно удалил с оружия жировые отпечатки моих пальцев…
– Одинцов! – одернул его Саньков.
Он призывал его не устраивать здесь балаган, Максим и сам понимал, что ведет себя не совсем достойно и даже нелогично. Но все-таки он должен был цепляться за любую возможность, чтобы остаться на плаву.
– Одинцов! – повторил Саньков, строго, но вместе с тем в замешательстве глянув на него, и кивком головы показал на здание управления: – Давай за мной!
– Товарищ полковник, мы не закончили! – Свиблов резко повел рукой, как будто собирался вцепиться Максиму в руку.
– Заканчивай! А нам надо поговорить!
– Товарищ полковник, так нельзя! – Подполковник растерянно глянул на своего помощника, который суетливо заполнял протокол изъятия.
Дело серьезное, ответственное, любая оплошность могла выйти потом боком. Процесс нужно было держать под контролем, а Одинцов уходил вслед за своим начальником. Его нельзя было отпускать – вдруг уйдет… Свиблов пошел за подозреваемым, но Саньков остановился, строго посмотрел на него и жестко произнес:
– Товарищ подполковник, вы должны мне доверять!
– Да, хорошо, – окончательно сник Свиблов.
Следуя за начальником, Одинцов прошел через «вертушку» перед витринным окном «дежурной части». Слух уже молнией разнесся по управлению. Максим спиной чувствовал взгляды сотрудников – люди еще не верили в его виновность, но уже сомневались в нем. Если надо будет, тот же оперативный дежурный даст команду, и Свиблова с его помощником задержат, отберут у них вещественное доказательство. И все это будет исполнено с энтузиазмом, но потом задор пройдет, его место займет страх перед собственной глупостью. Еще и проклянут Максима, если он предложит такой вариант… Да и не предложит он ничего такого, не пойдет против закона, так что пусть Свиблов не переживает.
Саньков провел его к себе в кабинет, смахнул со стола сигареты. Выразительно глянул на Одинцова и, протянув ему пачку, спросил:
– Что происходит, Макс?
– Происходит. Подставили меня.
– Кто?
Одинцов промолчал. Не тот человек Саньков, чтобы с ним откровенничать.
– Ты говорил про Никиткина.
– Лукомора он уже подставил, вы это знаете. – Максим отвел глаза в сторону, чтобы не выдать свое предубеждение к Санькову. Он всерьез подозревал его в покровительстве Никиткину и не мог ему доверять. А еще Саньков мог спланировать подставу вместе с Фраером…
– Ну, не знаю, но есть предположение. Твоими молитвами…
– Никиткин сделал очередной ход. Хорошо, если он остановится на мне. А если пойдет дальше?
Сегодня Саньков с Фраером вась-вась, а завтра ветер переменится, под удар попадет сам начальник управления. Возможно, и подставы никакой не будет, достаточно поднять и пустить в ход компромат на Санькова. Игорь Яковлевич мужик в принципе ничего, но есть слабость – хорошо жить любит, на этом Никиткин мог его и поймать.
– Ну, если ты на меня намекаешь, то это зря, – нахмурился Саньков. – Тебе сейчас не обо мне нужно думать… Значит, знаешь ты, кто такой Прошник?
– Да, была провокация.
– Провокация?
– Игорь Яковлевич, если вы мне не верите, зачем этот разговор? Мне и без вас будет перед кем объясняться.
– А как пистолет в машине оказался?
– Хотелось бы это выяснить.
– Как?
– Сам бы хотел над этим поработать.
– Исключено, – развел руками Саньков. – Свиблов тут всех на уши поставит, чтобы тебя задержать. Я уж не говорю о том, что тебе невозможно подключиться к этому делу. В область он позвонит, мне на голову сядут. А как работать, когда на голове сидят?.. Давай не будем дело до крайности доводить. Если Свиблов решит взять тебя под стражу, не сопротивляйся. Во второй камере у нас как в гостинице, там пока побудешь…
Одинцов опустил голову, сжав зубы. Свиблов еще не принял решение, а Саньков уже согласился с ним. Или за предстоящий разговор с вышестоящим начальством переживает, или он действительно в сговоре с Никиткиным. Возможно и то и другое.
В любом случае ситуация аховая. И прежде всего виноват в ней Никиткин. Он вонзил нож в спину, а Саньков, если он с ним заодно, всего лишь укладывает Максима на лопатки. Тем более что и без него есть много желающих это сделать. Например, полковник Свиблов, которому так хочется выслужиться…
