Глава 6
Антон медленно поднимался по ступеням, погруженный в свои мысли. Добраться до комнаты, завалиться в кровать прямо так, не раздеваясь!.. Вид убитых бомжей, вообще цинизм такого отношения к людям, пусть и опустившимся, заставил бы загрустить кого угодно. Антон почувствовал, что наверху кто-то есть, и быстро поднял голову. Точно! Мухина!
Наташа стояла в коротеньком халатике, набросив на плечи шаль, и смотрела на Антона с нескрываемым сочувствием.
– Припозднились, сударь, – сказала она. – Все дела или так, по бабам шатаетесь?
– Наташа! – с мольбой в голосе проговорил Антон. – Я зверски устал. Давай ты не будешь ерничать, подшучивать, издеваться или доставать меня иными способами, ладно?
– Вообще-то я пожалеть тебя хотела. Время третий час ночи, а ты наверняка не ел.
– Ты не поверишь, но мне сейчас меньше всего хочется есть. Может, водки или коньяка, но не еды.
– Пошли! – Мухина решительно шагнула навстречу Антону и ухватила его за указательный палец руки. – Шевели ножками! Я тебя сейчас взбодрю без еды и водки. Потом ты уснешь, как младенец, и встанешь, забыв все невзгоды этого мира.
Не только рука Мухиной заставила Антона последовать за ней и прислушаться к ее словам. В этой девушке было столько непосредственности, что даже самый строгий суд, наверное, счел бы ее невиновной в преступлении, если бы она таковое совершила. Антон понял, что запутался в рассуждениях, и очутился на кухне.
– Чтобы я забыл про невзгоды этого мира, Наташенька, надо половину этого мира перестрелять, а вторую, за очень маленьким исключением, повесить.
– Ого, а ты, однако, человеконенавистник! – Мухина, видимо, не поверила в искренность этих его жутких слов.
Антон рассмеялся. Тем не менее он с некоторым напряжением глядел на те ингредиенты, которые Мухина доставала из шкафчиков и ящичков.
– Знаешь, кто такой человеконенавистник? – спросил он.
– Человек, который ненавидит людей, – быстро ответила девушка.
– Человеконенавистник – это людоед, страдающий несварением желудка.
Они немного посмеялись. Антон смотрел на Наташу, на ее некрасивое, но очень обаятельное лицо и думал о том, что же делает ее такой привлекательной. Глаза? Возможно, что так оно и есть. Неунывающий характер? Наверное. Абсолютный позитив в настроении, в восприятии мира? Может быть. Но, скорее всего, просто сочетание всех этих и многих других факторов. И грудь маленькая, и ноги не ахти какие красивые, и лицо… А когда она говорит, смеется, то хочется на нее смотреть и веселиться вместе с ней. Это в доме, обитатели которого задавлены проблемами, страхом, неприязнью! Как будто лампочку в темноте включили!
У Антона опять появилось ощущение, что с Наташей ему легко и спокойно. Наверное, с такими людьми очень хорошо отдыхать душой. Как будто омываешь ее. Антон встал из-за стола, куда Наташа его насильно усадила, и перебрался на угловой диван. Ему совсем не хотелось сейчас сидеть за большим столом, на стуле с высокой спинкой и чувствовать себя лордом на приеме у королевы. Он желал развалиться на диванчике и смотреть, как Наташа что-то там мудрит с чаем.
– Наташа, можно я полежу? – спросил Антон.
– Пока можно, – ответила Мухина, не оборачиваясь. – Что, ты и в самом деле устал?
– Не в этом дело. Если говорить откровенно, то ты очень комфортный человек, Муха.
– Я знаю. – Наташа хмыкнула.
– Не перебивай, – строго заметил Антон. – Да, очень комфортный. Рядом с тобой хочется сразу расслабиться, потечь, трепаться о всякой ерунде и не стараться быть серьезным, умным, солидным.
– А честным? – вдруг спросила девушка, и Антону показалось, что ее спина напряглась.
– Ну, знаешь ли, честным я стараюсь быть всегда.
– Скоро тебе придется это доказывать. Знаешь, чем я тебя сейчас буду потчевать? – Наташа демонстративно извлекла откуда-то из стола темный брикет, и по комнате распространился запах прелой соломы и кое-чего еще, связанного с животноводством. – Это монгольский чай. Точнее, сам-то он грузинский, но способ приготовления…
– Ты меня пугаешь! – Антон попытался придать голосу соответствующие нотки, но у него ничего не получилось.
– Стараюсь. – Девушка хихикнула, отломила кусок плиточного чая и опустила его в кастрюльку, где уже закипала вода. – Я тебе говорила, что всякое национальное блюдо и тем более питье есть продукт той или иной культуры. Вот и джомба тоже как нельзя лучше соответствует кочевому образу жизни.
– На вид он не очень, – с сомнением в голосе сказал Антон, глядя, как Наташа помешивает в кастрюльке какую-то бурую жижу, и принюхиваясь.
– Видишь ли, не только ты привык к тому, что везде рекламируются молодые листочки, применяемые при изготовлении чайной смеси. В глазах у всех постоянно одна и та же картина: девушки с корзинами за плечами идут между чайными кустами и срывают по несколько листочков с каждого. Но ты даже не задумывался, что это все делается для удобства сбора. На самом деле люди просто не дают растениям достичь максимальной высоты. Самый насыщенный напиток получается как раз из старых сильных листьев. Именно они, насыщенные солнцем, соками, воздухом, и используются в монгольском чае!
– Вкусно говоришь. А что это ты высыпала?
– Соль. Еще я кладу немного перца и корицы. А теперь…
– Эй-эй! – Антон даже привстал с дивана и уставился на девушку, которая сначала положила в кастрюльку и размешала большой кусок сливочного масла, а потом налила туда приличную дозу молока.
– Ты будешь смеяться, но я положила масло вместо бараньего жира. Не возражаешь?
– Брр. Это придется пить?
– Не знаю, как ты отнесешься ко вкусу, Антон, но у этого напитка есть и множество иных достоинств, которые делают его желанным для многих.
– Ты хоть какие достоинства рыбьего жира перечисляй, но он ни для кого не станет любимым и желанным напитком. Этот твой продукт недалеко ушел от него.
– После завяливания и ферментации листья дают при заварке желто-коричневый цвет и горьковатый привкус. Это тебе не понравилось бы. Но молоко и масло смягчают вкусовые ощущения. А вся комбинация ингредиентов делает такой чай чем-то средним между целебным напитком, восстанавливающим силу и иммунитет, и первым блюдом. Например, его можно рассматривать как бульон растительного происхождения.
– Все калмыки испокон веков были больными? – ворчливо спросил Антон, с опаской принюхиваясь.
– Нет, просто суровая кочевая жизнь, постоянный недостаток всего научили их ценить даже мелочи, – сказала Наташа, зачерпывая половником напиток и выливая его назад с высоты сантиметров двадцать. – Этот чай согревает, питает, лечит, подстегивает не только иммунную систему, но и метаболизм. Есть легенда, связанная с именем одного из религиозных лидеров этого народа. Однажды он занемог и обратился к лекарю. Тот и прописал ему этот напиток, назвав его божественным. Через семь дней приема такого чая на голодный желудок больной полностью исцелился. Этот лидер повелел праздновать и отмечать это событие…
– Не отличался дядя скромностью! – Антон хмыкнул, морщась от запаха.
– Наверное, но он же являлся духовным наставником, и люди должны были относиться к нему как к богу. Вот и привык. Шучу! Просто на нем лежала огромная ответственность за свои слова и поступки. Он не мог не использовать данный случай, чтобы ввести в широкое употребление этот напиток. Ну вот!
– Что?..
– Готово, – зловещим голосом произнесла Наташа, отхлебнув глоток из половника. – Сейчас ты почувствуешь второе рождение.
– В том смысле, что в глаза мне ударит свет, голову расколют тысячи звуков, будет холодно, больно, легкие разорвет огнем и придется дышать воздухом? Все это после уютной, спокойной и теплой материнской утробы? А потом мне еще без анестезии отсекут пуповину и прижгут кровоточащую рану!
– По-моему, ты капризничаешь, – заключила Наташа, поднося Антону бокал с напитком. – Могу успокоить, скажу, что ты такой не один. Пушкину этот самый напиток тоже показался отвратительным.
– Может, поверим классику?
– Пей! Ты храбрый, молодой, сильный!
– Так зачем меня всего этого лишать? – простонал Антон, беря чашку и стараясь не дышать носом.
Наташа смотрела на него сурово, с большим интересом. У Антона появилось ощущение, что над ним ставят опыты и смотрят через стекло вивария или террариума. Антон смело отхлебнул напиток, чуть покатал его по нёбу языком и проглотил. Впечатления были более чем богатые. Маслянистый травяной отвар с горчинкой и остротой перца. Вообще-то он ожидал худшего. А это чем-то напоминало горячий чай с молоком и маслом, но только без соды – то, что дают дома больным при простуде и заболевании горла.
– Ты знаешь, несмертельно. – Антон улыбнулся. – И какая-то сила в нем чувствуется.
Наташа отпила из своей чашки и задумчиво посмотрела на Антона поверх легкого пара, поднимающегося от напитка.
– Вообще-то такой вот чай был известен давно у самих калмыков и других кочевых народов. Возможно, что этот напиток к нам принесли монголы из своих холодных диких степей. Еще в одном предании говорится, что были времена, когда существовал запрет на мясную пищу. Тогда один лама создал этот напиток и дал его простым людям как питательный состав, способный компенсировать недостаток животных компонентов.
– Наташа, ты удивительный человек. – Антон грустно улыбнулся. – С тобой хорошо сидеть и пить вечером на кухне любую гадость. Как ты это делаешь?
– Наливаю воду и довожу ее до кипения, – с готовностью отозвалась девушка. – Потом бросаю туда…
– Я не про чай, – поморщился Антон.
– Я поняла. – Наташа стала серьезной. – Лучше ты мне ответь, как сам стал телохранителем. Чем тебя эта профессия привлекает?
– Платят хорошо!
– Ясно, не хочешь говорить.
– А если это и вправду самая серьезная причина?
– Ты не такой, – Наташа покачала головой. – В тебе за версту видна убежденность, а не корысть. Ты немного ненормальный.
– Вот и договорились. – Антон рассмеялся.
– Я не в смысле, что ты… Хотя нет, вообще-то именно в этом смысле. Знаешь, на кого ты похож со стороны? На человека, которого ударила по голове сухая ветка, упавшая с дерева. Вот он и посвятил жизнь тому, чтобы ходить теперь по земле и отпиливать у всех деревьев сухие ветки.
– В какой-то мере, – согласился Антон.
– Он не видит вокруг ничего, кроме деревьев, а на них ничего, кроме сухих веток. Это нормально?
Антон сделал большой глоток, подумал, но не нашел ответа. Хорош разведчик, если его раскусила вот такая веселая, совсем обычная девушка. Может, она ясновидящая? Нет, конечно. Просто Наташа умеет прочитывать души людей.
– Ты всех видишь насквозь? – спросил Антон после минуты молчания.
– А что, угадала?
– Пусть так. Если ты в самом деле умеешь видеть глубже других, то я попросил бы тебя мне помочь. Скажи, что гложет Юрия Сергеевича, так пугает его? Зачем он меня нанял для Карины? Заметь, не для себя, а только для нее.
Наташа пожала плечами, глядя в окно. Лицо у нее сделалось серьезным и каким-то обиженным.
– Я не знаю, что тебе и ответить. Ты задал слишком много вопросов.
– Только ответ на них всего один, – заявил Антон. – Я его найти не могу, а твой Юрий Сергеевич никаких подсказок мне не дает.
– А может, и не надо его искать? Делай свое дело, а в души лезть не стоит. Ну, проблемы у него с бизнесом, не все ладится. С Кариной они чаще стали ссориться.
– Наташа! – Антон отставил чашку и пододвинулся поближе к девушке. – Давай эмоции оставим в стороне. Сегодня я вытащил за ноги из-под машины бомжа или человека, очень убедительно прикинувшегося таковым. Пока я так вот развлекался, Карина нарушила все мыслимые и немыслимые инструкции. Она подошла ко мне посмотреть, что я там такое нашел, тут кто-то мгновенно попытался сбить ее машиной. Я просто чудом выхватил Карину из-за бампера машины, пролетевшей мимо. Учти, что водитель специально сделал крюк в полтора метра, чтобы попытаться задеть Карину.
– А это не паранойя? Может, ты поддался настроению Веденского? Вдруг это все совпадения? Вон по телику каждый день показывают всякие ДТП. Причем одно происшествие невероятнее другого. Машины, как заколдованные, вылетают на полном ходу на тротуары, сносят остановки с детьми.
– Наташа, я думал об этом. Я обязан анализировать и такие варианты. Я допускал, что это случайность. Ведь бомж и в самом деле пытался достать из-под машины банку с остатками пива. Была ведь банка!
– Вот видишь.
– Была и банка, – повторил Антон. – Только вот что являлось маскировкой? Человек, изображавший бомжа, меня отвлек, чтобы его напарник сбил Карину машиной? Или Карину попытались сбить потому, что человек, нарядившийся бомжем, не сумел вовремя установить под нашей машиной взрывное устройство?
– Бомж доставал банку, а водитель не справился с управлением, – грустно проговорила Наташа.
– Твоими бы устами!.. – стальным тоном ответил Антон. – Я только что вернулся из одного места, где пытался найти этого бомжа. Он и его сожитель убиты этой ночью. Это не пьяная драка, не несчастный случай. Поверь мне, я умею отличить руку профессионального убийцы. Этого человека убрали, потому что понимали, что я его найду и буду задавать вопросы.
– И… что это значит? – Глаза Наташи сразу сделались большими и глубокими.
– Это значит, что он под машиной валялся не зря и что меня отвлекли этим наездом, чтобы бомж смог удрать и унести взрывное устройство, которое не успел установить. Возрази, если сможешь!
– Так это все серьезно, да?
– Так я повторю свой вопрос, да? Что гложет и пугает Веденского, какого рода проблемы возникли в его бизнесе? Мне он отвечать на эти и другие подобные вопросы категорически отказывается. А с Кариной у меня отношения не очень-то складываются.
– У меня тоже.
– А вам с ней что делить? – удивился Антон.
– Нижнее белье, – со странной усмешкой выпалила Наташа. – Да-да. Карина тут заявила, что я у нее нижнее белье ворую.
Антон не стал раньше времени рассказывать Веденскому об убитых бомжах. Но и вариант с наездом, от которого он спас Карину, выглядел впечатляющим. Антон сделал еще одну попытку выяснить, кого же конкретно опасается его заказчик. На этот раз Веденский порадовал его тем, что вспылил и стал нервно доказывать, что боится чуть ли не всех на свете. Все закончилось тем, что Веденский согласился вывезти супругу и ее телохранителя из дома на своей машине. Еще интереснее оказался тот факт, что и Карина не стала возражать.
Благодаря затемненным стеклам увидеть женщину, лежавшую на заднем сиденье, было почти невозможно. По крайней мере, пока не подойдешь к машине вплотную. Антон сгорбился на переднем сиденье. Он уткнул лицо в колени и напоминал самому себе страуса, спрятавшего голову в песок.
В условленном месте пассажиры наконец-то нормально устроились в салоне автомашины. Еще через несколько минут Веденский высадил их в глухом переулке. Антон знал два укромных выхода из него и хотел, чтобы они с Кариной выбрались отсюда неузнанными и никем не замеченными.
– Значит, так теперь и будем жить, – не столько в форме вопроса, сколько констатируя факт, сказала Карина, когда они прошли через сквозной подъезд и оказались у детской площадки.
– Это ненадолго, – пообещал Антон, внимательно посмотрев на женщину.
«Неужели осознала и теперь будет со мной сотрудничать?» – подумал он, с сомнением вглядываясь в точеный профиль Карины.
– У меня такое ощущение, что ты в нашем доме появился навсегда, – вдруг заявила Карина. – Что не будет больше прошлой жизни, прежних отношений. Только страх, истерия какая-то, напряжение. Это как какая-то глупая игра: кто дольше выдержит.
– Карина… – Антон постарался произнести имя женщины как можно мягче. – Это все скоро закончится. Опасность, которая вам угрожает, реальна, но мы решим эту проблему, обязательно с ней разберемся. Но мне понадобится ваша помощь.
– Я что, должна преступников ловить? – Карина вдруг повернулась к Антону лицом: – Ты в своем уме, парень? Ты вообще кто такой, откуда взялся? Что ты делаешь в нашей семье?
Последние слова были произнесены не очень громко, но уже вполне походили на истерику. Интуитивно Антон понял, что отвечать женщине и уж тем более с ней спорить сейчас смысла нет. Это даже противопоказано, если он не хочет, чтобы она сорвалась на неадекватное поведение.
Карина еще какое-то время с презрением и болью смотрела в глаза Антону, потом повернулась и пошла в сторону торгового центра.
«Век бы его не видеть, – подумал Антон. – Без чего она не проживет нескольких дней? Что именно ей не может купить хотя бы та же Наташа? Ах да! Наташа заявила, что у нее с Кариной тоже отношения не заладились. Беда с этими женщинами и с их капризами».
Мобильный телефон завибрировал в кармане Антона через час. Карина была в примерочной, ничто не мешало Антону вытащить аппарат и посмотреть на экран. Одновременно сработали датчики движения в холле, на втором этаже в коридоре и в комнате Карины! Проклятье, что это?
Мухина уехала в отделение пенсионного фонда и вернуться еще не могла. Может, садовник отправился гулять по этажам? Нет, Владимир вообще в дом никогда не заходит. У него есть комната в полуподвале с отдельным входом. Веденский рассказывал, что Шорохов сам настоял на таком варианте. Или же этот нелюдимый тип отправился бродить по комнатам хозяев?
Антон набрал номер мобильного телефона Владимира, но садовник не отзывался. Воображение услужливо стало рисовать Антону дивные картины. На полу распростерто тело Шорохова с перерезанным горлом. Киллер в черном мягкой поступью передвигается по комнате, ищет, за какой портьерой спрятаться.
Звонить Веденскому? Просить, чтобы приехал домой, проверил, вызывал полицию? А если его убьют только потому, что он подвернулся под руку, увидел киллера в лицо?
– Карина! – резко бросил Антон в сторону занавески примерочной кабины. – Заканчивайте, нам нужно срочно возвращаться.
– Мы вернемся тогда, когда я сочту нужным, – ответила Карина ледяным тоном.
Антон ругнулся, отбросил занавес и влетел в кабинку. Карина стояла в джинсиках и лифчике, держа перед собой новую блузку. Она настолько опешила от выходки телохранителя, что даже не успела прикрыться.
– В доме чужой! – вырывая блузу из рук женщины, тихо прорычал Антон. – Быстро одевайтесь, и уезжаем. В доме сработали датчики! Поймите, что это может быть убийца, который не знал, что вы тайно уехали!
– Вы идиот, нахал, кретин контуженый! Дайте мне одеться!
Антон первым выбрался из такси, сделал вид, что потягивается, только потом подал руку и помог выбраться Карине. Он попросил водителя остановить машину метров за пятьдесят до дома. Женщина уже затихла и перестала возмущаться. Но разговаривать с Антоном она решительно не хотела. Плевать, сейчас не это главное.
Антон пошел впереди, стараясь, чтобы Карина оставалась у него за левым плечом. Улица была пуста, если не считать девочки лет двенадцати с большой собакой на поводке. Кажется, это лабрадор. Собака – это хорошо, она должна реагировать на чужих.
Тьфу! Антон вспомнил, что мода на лабрадоров пришла в Россию из США и Северной Европы. Эти крупные собаки отличаются тем, что их легко дрессировать, они очень общительны, любят детей. Но именно лабрадоры на охранников не тянут. Не тот у них характер.
Тогда девочка – это плохо. Вдруг начнется схватка, перестрелка, а рядом с домом ребенок!
Но тут девочка сорвалась с места и помчалась со своей собакой вдоль улицы. Антон смотрел на верхнюю часть дома, видневшуюся над забором, и снова рукой нащупывал телефон. Прежде чем соваться в дом, стоило сделать последнюю попытку дозвониться до Владимира. Вдруг садовник…
– Да, – неожиданно ответил в трубке низкий недовольный и хорошо знакомый голос Шорохова.
– Ф-фу! Владимир, это Антон. Как там у тебя дела?
– Тебе-то что до моих дел? Хозяин велел контролировать? Я начальников с детства терпеть не могу.
– Заткнись, дурак! В доме датчики сработали. Ты почему долго не отвечал? Я тебе полчаса уже названиваю.
– Датчики, – повторил Шорохов. – Может… Хотя Наташка еще не вернулась. Я оставлял телефон на зарядке в комнате. Что мне теперь делать?
– Ничего. Открой нам калитку.
Карина слушала эту перепалку с брезгливым выражением на лице. Потом, когда открылась калитка и появилось лицо Шорохова, она выжидающе посмотрела на Антона. Женщина как будто говорила, мол, может быть, мы уже войдем и закончим эту клоунаду.
– Ты, Владимир, будь на улице. Отвечаешь за Карину головой, а я иду в дом.
– Что случилось-то, какие датчики? – хмуро осведомился садовник.
– Здравствуйте, приехали! Ты же знаешь, что приезжали мастера из фирмы и установили камеры наблюдения по периметру.
– Ну, видел. Вон они, – Шорохов ткнул пальцем в сторону двух камер, которые были нацелены на въездные ворота и площадку перед домом.
– И датчики движения внутри дома, – продолжил Антон.
– А что это?
– Потом объясню для особо одаренных! Ты скажи самое главное: слышал посторонние звуки, видел что-то подозрительное?
Шорохов забегал глазами и принялся вытирать руки о грязные рабочие штаны.
– Вообще-то входная дверь заперта, – глядя на дом, сказал он. – Я работал во дворе, там нужно смесью заполнить корыта под клубнику.
Антон махнул рукой и пошел к дому, нащупывая в кармане свой комплект ключей. Собственно, они у него были только от главного входа со стороны фасада и от хозяйственной двери, которая вела на задний двор. Из котельной выходила еще одна дверь. Но она запиралась изнутри на задвижку, как это предписывалось требованиями пожарной безопасности.
Как чужой человек попал в дом? Вышел он оттуда или прячется внутри с намерением совершить задуманное? Решетки на окнах, двери на…
Антон потянул ручку двери, которая вела в маленькое полуподвальное помещение, где была установлена аппаратура отопления и подготовки воды для бассейна. Дверь была открыта!
«Спокойно, капитан, спокойно, – уговаривал себя Антон. – Кто угодно несколько раз мог покинуть дом, пока Шорохов ходил отпирать нам калитку. Перемахнуть кирпичный забор можно в любом месте, если ты человек спортивного склада. Толстый тюфяк на это не пойдет. Все же шанс, что некто остался в доме, существует».
Антон открыл дверь.
Комната пуста. Двухконтурный котел у стены, разводящая труба, всюду плитка, чистота и легкий гул газового пламени в котле. Теперь дверь из котельной в дом. Она чуть отошла от косяка, и открывать ее дальше придется с максимальной осторожностью. Никого, горит свет на лестнице, железная дверь, ведущая в спортзал, бассейн и сауну, закрыта.
«Эх, – с сожалением подумал Антон. – Сейчас мне бы помощника, еще одного человека. Я зайду в полуподвальное помещение, чтобы осмотреть его, и дам возможность киллеру спуститься и пройти мимо меня через котельную. А если предположить, что он здесь, а я пойду наверх, то опять упущу его».
Антон проворчал нечто не очень лестное про себя самого и достал телефон. Он набрал номер Шорохова, но в ответ опять услышал только гудки. Неужто этот садовник снова оставил свой телефон в комнате? А как бы было хорошо, если бы Шорохов сместился метров на десять вдоль забора и держал бы под наблюдением вход в котельную.
Только теперь Антон вспомнил руки садовника. Тот нервно вытирал их о грязные штаны, когда разговаривал с Антоном, и был несколько агрессивен. Грязные штаны! Грязные штаны? И что? Он же говорил, что возился с землей… Стоп! Вот! Руки-то у Владимира были чистые. И что? Он мог работать в перчатках. Не факт, не аргумент. А ноги? Ноги садовника теперь предстали перед внутренним взором Антона. На них были чистые плетеные сандалии.
«Уж сохранить ноги чистыми во время работы в саду, с землей, никак не удастся, – рассудил Антон. – Наврал, что занимался работой в саду, был занят и ничего не видел. Он наврал, а я поверил и оказался вот тут, внутри».
Антон остановился, хотя уже сделал несколько шагов наверх. Это очень походило на ловушку, и он угодил прямехонько в нее.
Карина! Если Шорохов что-то замыслил против нее, то женщина в опасности! Антон заставил себя успокоиться, руководствоваться рассудком, а не эмоциями.
«Шорохов в Карину влюблен. Это похоже на правду, – думал Антон. – Владимир пришел в дом по приглашению Веденского и обязан ему своим относительным благополучием. Даже не относительным! Не должен он причинить зла этому дому. Опять же, если не врет!
Карина с Шороховым сейчас внизу, на улице. Она находится в безопасности. Если бы Шорохов хотел причинить вред Карине и ее мужу, то сделал бы это давно. Он живет в доме и пользуется безграничным доверием хозяев. Таких возможностей у него было очень много. И все-таки?»
Антон отмахнулся от этих мыслей, сбросил ботинки и рванул наверх в одних носках. Он шел осторожно, абсолютно неслышно и в то же время очень быстро, весь превратился в слух и в интуицию. В доме ни звука, ни шороха. Вот кухня, холл, вход в гараж, но он заперт изнутри. Вот подсобное помещение, в нем никого. Лестница, второй этаж. Здесь сработали датчики, вот они.
Антон, готовый в любой момент отразить нападение, двинулся по лестнице вверх. Дверь, еще одна… Вот комната Карины.
Странные у нее отношения с мужем. У каждого своя комната и спальня.
Дверь в комнату Карину чуть приоткрыта. В комнате слышен легкий шорох. Напряженное зрение улавливает еле заметное движение. Какая-то тень мелькнула в дверном проеме, со стороны окна, на котором нет решетки. Если он выпрыгнет, то помешать ему уйти будет невозможно.
Стиснув зубы, Антон толчком распахнул дверь и бросился внутрь головой вперед. Он знал планировку комнаты, расположение мебели и был уверен в том, что чужак, если он там, будет находиться у окна или справа у стены. Уже в кувырке боковое зрение подсказало ему, что комната пуста. Антон вскочил на ноги. Он был весь напружинен и готов к любому развитию событий. Тяжелая портьера слабо шевелилась от сквозняка и шуршала, задевая за открытую створку окна.
Антон расслабился и осмотрелся. Здесь датчик тоже определил движение. Это была портьера? Один черт знает, насколько чувствителен прибор. Надо будет позвонить специалистам и узнать. На этом можно было бы и остановиться, если бы не датчики, которые сработали и за пределами этой комнаты.
Антон пошел по кругу, по часовой стрелке. Он стал внимательно искать следы чужого присутствия. Отпечатки обуви, сдвинутые предметы, что-нибудь оброненное или лежащее не на своем месте. Он решил, что потом нужно будет привести сюда Карину и заставить ее так же внимательно все осмотреть, но сейчас вынужден был делать это сам.
Это что? Почему приоткрыта створка шкафа? Антон присел и осмотрел поверхность дверки. Следов пальцев нет, и это ничего не значит. Он осторожно потрогал дверку и убедился, что ход ее очень мягкий и свободный.
Карина могла не закрыть, решил Антон. Ладно, идем дальше. Вот еще непорядок. Не до конца задвинут ящик некоего сооружения, стоящего у кровати и напоминающего стилизованный комод.
Антон потянул ящик, нахмурился и снова задвинул его. Еще не хватало, чтобы телохранителя застали за рассматриванием женского нижнего белья. Идем дальше!
Спустя двадцать минут Антон вышел из дома через холл. Карина мерно покачивалась в шезлонге, Шорохов торчал столбом в двух шагах от нее и не сводил глаз со своей хозяйки.
– Если там кто и был, то теперь уже его и след простыл, – сказал Антон, подходя к Карине и садовнику.
– «Если», «может быть», «наверное», «мне показалось», – язвительно проговорила Карина и с явным раздражением встала с шезлонга. – Как я от вас устала. Ото всех!
– Карина! – бросил Антон вслед женщине. – Посмотрите, пожалуйста, у вас в комнате ничего не пропало?
Карина не ответила и скрылась в доме. Шорохов потоптался и тоже ушел. Пришла пора принимать решение и отвечать на свои же вопросы.
Антон выждал несколько минут и осторожно пошел в сторону заднего двора, где скрылся садовник. Во дворе Шорохова не было. Антон увидел, что хозяйственная дверь открыта, и вошел через нее в дом.
Лестница вела наверх. Коридор уходил направо, к комнате с хозяйственным инвентарем и двери, которая вела к душевой кабине. Там явно слышались звуки льющейся воды.
Значит, испачкался сильно. Садовнику приспичило мыться, вместо того чтобы продолжать возиться с землей для клубничных грядок. Мутный ты человек, Владимир Шорохов, очень мутный!
Антон подошел к двери, приоткрыл ее и увидел брошенные на пол рабочие штаны. На лавке валялись трусы и футболка Шорохова. Антон присел, толкнул ногой грязные рабочие штаны и увидел, что из кармана торчит нечто нежно-голубенькое, из тонкой ткани, явно несовместимое с земляными работами.
Антон пяткой пододвинул к себе штаны, нагнулся и вытянул двумя пальцами женские трусики, на которых виднелись вполне понятные мокрые пятна. Антон бросил свою находку на штаны садовника и стал ждать, сложив руки на груди и откинувшись к стене.
Вот и ответы! Значит, парень в своих любовных мечтах и сексуальных фантазиях зашел очень далеко. Только извращенца еще не хватало!
Антон слушал плеск воды и обдумывал будущий разговор с Веденским, который откладывать было уже нельзя. Потом шум воды за дверью душевой прекратился. Через пару минут она распахнулась и на пороге показался голый Шорохов, растирающийся полотенцем. Антон молча наблюдал за садовником, который уставился на женские трусики, лежавшие на полу, поверх его штанов.
– Значит, ты в своей любви пошел еще дальше, – сказал Антон. – А ведь она даже не подозревает о твоих выходках.
Шорохов наливался краской и молчал, тупо уставившись на трусики. При такой агрессивности, да еще и антипатии к Антону от него можно было ожидать любой реакции. Но Антон сидел так близко к двери, что сбежать Шорохов никак не мог.
– А ты знаешь, что Карина в пропаже нижнего белья подозревает Наташу? Именно поэтому у них не складываются отношения. Она жаловалась мужу, но тот ей не поверил. Карина думает, что муж на стороне Мухиной, даже побаивается, что у них возник роман. От этого отношения у всех безобразные. У Мухиной с Юрием Сергеевичем тоже. Ты создал такую невыносимую обстановку в доме, что надо бы тебе застрелиться. Шорохов, ты согласен пустить себе пулю в лоб?
– Откуда ты только взялся! – злобно прошипел садовник, сморщившись, как от зубной боли.
– Меня Веденский нанял, – напомнил Антон. – А вот откуда взялся ты, сексуальный маньяк, фетишист, извращенец?
Шорохов безо всякой подготовки выбросил левую ногу вперед и чуть было не припечатал Антона к стене. Брызги воды полетели в лицо, полотенце упало, обнажая узкий таз Владимира, квадратики пресса и сильные бедра. Если бы не хорошая реакция Антона, то удар достиг бы цели. Однако выброшенная рука блокировала атаку, отвела ногу садовника чуть влево.
Захват ноги в замок, толчок. Шорохов потерял равновесие и рухнул на пол во весь рост. Не выпуская его ноги, Антон упал на своего противника, рывком согнул ему ногу в колене и завел пятку почти к затылку. Шорохов взвыл и заскреб ногтями по кафельному полу.
– Давай-ка успокаивайся, – посоветовал Антон, сидя на обнаженном теле. – Пора поговорить по душам. Ну? Я тебе ногу сломаю или позвоночник!
– Чего тебе надо? – прохрипел снизу Шорохов.
– Кто был в доме? – резко спросил Антон и чуть надавил на ногу.
– Никого не было! – простонал садовник и снова заскреб по полу пальцами.
– Врешь! Ты не пошел бы в комнату Карины, потому что знал про датчики движения. А кто-то пошел, и ты его не предупредил. Что за хрень, Шорохов? В какие игры ты играешь?
– Не знал я ни про какие датчики! Видел, что на улице камеры монтируют, а о том, что в доме какие-то датчики ставят, не знал. Я туда не хожу!
– Убедительно. И давно ты этими делами занимаешься? Я имею в виду, что ты воруешь у Карины трусики и изливаешь на них всю свою любовь.
– Не твое дело! – прохрипел Шорохов. – Тебя это не касается! Нашлась, тоже мне, полиция нравов. Ты рожу мою видел? Ты можешь себе представить бабу, которая со мной в постель ляжет? Ты думаешь, что Веденский мне бешеные бабки платит, что у меня есть на что шлюху снять? Козел!
Антон не обиделся и чуть ослабил хватку. Он начинал верить этому человеку. Нет, не потому, что тот приводил разумные доводы. Просто его психологическая реакция была безупречной. Годы службы в армии, без женщины, потом ранение, обезображенное лицо, фактически бродяжничество. Потом здесь.
Если бы кто-то создавал Шорохову легенду, засылая в этот дом как соглядатая, то вряд ли додумался бы до того, чтобы рисовать образ фетишиста. Да и смысла в этом совсем нет. Ведь в данном случае у Шорохова не патология, а влечение к конкретной женщине, недоступной ему.
– Слушай, Шорохов, – задумчиво произнес Антон. – А чего ты на меня кинулся? Я тебе не враг, не конкурент. Я не претендую ни на симпатии Карины, ни на должность садовника.
– Я не знаю, чего ты под меня копаешь, – проворчал Шорохов.
– Дурак дураком! – возмутился Антон. – Как ты не поймешь, что моя задача – безопасность Карины. Вот поэтому я так внимателен к ее окружению, к тем, кто живет в этом доме. Это понятно? Сдался ты мне! Зачем я буду копать под тебя? Ты помнишь, как приходил ко мне вечером? Не забыл весь наш разговор?
– Помню.
– Так какого черта ты во мне врага видишь? Что ты косишься постоянно? Мне от тебя помощь нужна, мне тут положиться не на кого, понимаешь?
Шорохов молчал и только кряхтел на полу. Антон вздохнул и отпустил его ногу.
– Запомни, Вова! – вставая и отряхивая руки, сказал Антон. – Ты будешь мне помогать, смотреть во все глаза за всеми. И перестань трусы воровать, придурок!
Звонок от Сутолкина прозвучал совсем не вовремя. Юрий Сергеевич Веденский проводил совещание, но не ответить, тем более выйти на связь и тут же сослаться на занятость было бы по меньшей мере глупо. Глава «Уральского концерна» был по-прежнему главным деловым партнером, фирма Веденского подписала с ним государственный контракт, а это очень серьезные обязательства.
– Да, я слушаю, – скрывая раздражение, но все же сухо ответил Веденский.
– Юрий Сергеевич! – послышался голос Сутолкина. – Мои специалисты передали твоим документацию на санаторный комплекс Министерства обороны и хранилище ГСМ. Ты там напомни своим ухарям о сроках. Объекты ходовые, уйдут влет, и меня в конторе не поймут, если я со сроками затяну. Я даже подозреваю, что там кто-то имеет какой-то личный интерес к одному из объектов. То ли родственник хочет прикупить себе недвижимость, то ли кто-то из близких друзей.
– Не вижу оснований для беспокойства, Николай Васильевич, – ответил Веденский. – Технология проведения экспертизы отработана, да и не первый объект я вам оцениваю.
– Ты не понял меня. – Сутолкин понизил голос. – Я по телефону тебе прописные истины рассказывать не буду. Есть люди, которые их тебе объяснят.
– Что?.. – Веденский почувствовал угрозу в интонации собеседника и насупился.
– Я говорю, что твой ведущий специалист был у меня сегодня, и я ему все объяснил, – вдруг веселым голосом ответил Сутолкин. – Ну, бывай! Начнутся проблемы – звони. Мы своих не бросаем.
Веденский, скрывая ненависть, смотрел на мобильный телефон, потом перевел взгляд на Лободу. Глава юридического департамента грустно улыбнулся и понимающе закивал.
– Так, совещание на время прерываем, – распорядился Веденский. – Всем быть у себя. Продолжим чуть позже. Все пока свободны. Александр Алексеевич, задержись!
Большой кабинет опустел, в дверях замерла вымуштрованная секретарша. Не дождавшись распоряжений, она тихо исчезла и прикрыла за собой дверь.
– Что за дела? – сквозь зубы процедил Веденский. – Сутолкин сейчас плел про тебя, мол, ты мне что-то там объяснишь. У вас с ним, дескать, сегодня был разговор. Что за дела, Лобода?
– Я не успел рассказать до начала совещания, – поспешно стал объяснять юрист. – Я только приехал, и в кабинете уже все собрались. Я собирался рассказать потом…
– Ближе к делу!
– Я отвозил сегодня на подпись дополнительные соглашения по двум объектам. А когда приехал, меня попросили зайти к Сутолкину. Я думал, что у него какие-то пожелания есть или замечания, а он…
– Что ты мнешься, как газета в кулаке! – недовольно рявкнул Веденский. – Чего он хотел?
Лобода обвел взглядом стены кабинета, как бы предупреждая, что сейчас начнет излагать такое, что не должно выйти за его пределы. Намек дошел до сознания шефа. Юрий Сергеевич стал наливаться венозной кровью. Его шея багровела выше воротника белой рубашки.
– Он сказал, что у вас была договоренность об искусственном занижении рыночной стоимости по результатам обследования. Это касается санаторного комплекса и хранилища ГСМ. Он велел напомнить…
– Сука! – бросил сквозь зубы Веденский неизвестно в чей адрес, вскочил и нервно заходил по кабинету. – Вот сука! Мало того что меня прессует, так еще и моих подчиненных давить начал!
– Он не давил на меня, – возразил Лобода. – Просто велел напомнить про договоренность!
– Не было никакой договоренности! – подскочив к юристу, заорал ему в лицо Веденский. – Не было! Это государственный контракт, заключенный с федеральным правительством, понимаешь? Какие, на хрен, дела, какие подтасовки!
– Да я… ничего. – Лобода испуганно пожал плечами: – У меня и в мыслях не было…
– Что он еще говорил? – перебил помощника Веденский. – Намекал, угрожал, предлагал? Ну, что? Или он тебе что-нибудь обещал за поддержку его афер?
– Да вы что? – Лобода вскочил на ноги. – Я не привык кусать кормящую руку!
– Ладно. – Веденский, остывая, махнул рукой. – Главное, чтобы ты потом об этом не забыл. О кормящей руке и тому подобном. Все, свободен!
Веденскому не давали покоя последние слова Сутолкина. Они могли ничего не означать, а могли означать очень многое. «Будут проблемы – звони», «мы своих не бросаем», «есть люди, которые объяснят»…
Лобода как-то жалко улыбнулся, хотя пытался изобразить нечто ободряющее, лояльное. Но шеф на него уже не смотрел, и Лободе пришлось спешно покинуть кабинет. Только в коридоре он позволил себе распрямить плечи и убрать с лица заискивающую улыбку.
Лобода быстрым шагом дошел до своего кабинета и кивнул человеку, который рассказывал его секретарше что-то веселое. Мужчина был невысокий, коренастый, явно старающийся молодиться, соответствовать моде. Увидев вошедшего Лободу, он тут же стал серьезным и вошел в кабинет следом за Александром Алексеевичем.
– Ну и как у нас дела? – сразу спросил гость.
– Так, Марон, дела наши переходят в активную фазу, – деловито заговорил Лобода, усаживаясь за стол и листая какие-то бумаги. – Хватит мелочью заниматься, пора нажимать. Отпущенные нам сроки заканчиваются. Что с «Центром Недвижимости»?
– Нормально, дожали Козлова. Немного поерепенился, но теперь все понял и начал работать. Обошлись, так сказать, малой кровью.
– Так, «Цезарь», «Афродита»?
– Решаем, – Маронов пожал плечами.
– Не «решаем», а подробнее давай. Я должен точно понимать, что и как протекает.
– «Цезарь» пришлось немного наказать. Если тебе интересно, то скажу, что жену владельца этой конторы изнасиловали трое каких-то уродов. – Маронов хихикнул. – Не жестоко, без повреждений. Они даже старались быть нежными, но она почему-то сопротивлялась. Но когда она рассказала мужу о том, о чем ее попросили после всего этого, он сразу спекся.
– Твою мать! – Лобода поморщился и с неприязнью посмотрел на визитера.
– Ладно-ладно, – Маронов рассмеялся. – Не буду. А то ты такой впечатлительный! Как это тебя угораздило заняться такими вещами? Так какие указания будут насчет твоего шефа?
