Глава 33

Ричер нажал на ручку, и она повернулась. Ровно на шестьдесят градусов, как в старомодном банковском сейфе. Сама дверь была очень тяжелой, словно в буквальном смысле весила тонну. Ее внешняя оболочка состояла из стальной плиты толщиной в два дюйма. Вставка представляла собой прямоугольник толщиной в десять дюймов, вставленный между косяком, притолокой и специальными салазками на полу, и напоминала кованую стальную коробку. Наверное, она была заполнена керамикой. Когда дверь закрывалась, она становилась бесшовной частью стены толщиной в фут. Массивные петли смазывали давно, и, когда дверь поворачивалась, они протестующе скрипели. Ричер заставил дверь описать двухфутовую короткую дугу, проскользнул внутрь и нажал сильнее, после чего та полностью открылась, но у него появилось ощущение, что он толкает сломавшийся грузовик.

Внутри царил непроглядный мрак.

— Фонарики, — сказал Холланд.

Петерсон сбегал к машинам и вернулся с тремя фонариками. Они включили их один за другим, и лучи высветили пустой бетонный бункер размером двадцать на тридцать футов, высотой в два этажа. Каменная оболочка служила исключительно для видимости. Внутри все было устроено предельно просто. В центре находилась винтовая лестница, уходившая вертикально вниз. Воздух в доме был неподвижным, сухим и древним, как в склепе. Как в усыпальнице фараона в пирамиде. Дырка для лестницы оказалась идеально круглой. Бетонный пол в два фута толщиной. Лестницу собрали из простых металлических профилей, и они по спирали уходили вниз, в темноту.

— Лифта нет, — заметил Петерсон.

— Для него требуется слишком много энергии, — ответил Ричер.

Он боролся с педантичной частью своего мозга, отметившего, что спираль является плоской фигурой, имеющей всего два измерения. Таким образом, спиральная лестница — противоречивое выражение. Правильнее сказать — винтовая. Винт — трехмерная фигура. Однако Джек промолчал. Он уже давно научился держать подобные мысли при себе. Возможно, Сьюзен из Вирджинии его бы поняла. Или нет.

— Вы можете себе представить? — нарушил молчание Холланд. — Вам семь лет, вы спускаетесь вниз и знаете, что не выйдете обратно до тех пор, пока не станете взрослыми?

— Если это вообще произойдет, — добавил Ричер. — На самом деле никто бы отсюда не вышел. Вся идея была совершенно безумной. Они просто построили самый дорогой склад в мире.

Рядом с шахтой лестницы из пола выходили две широких металлических трубы, примерно двух футов в диаметре. Они поднимались на высоту в ярд над уровнем пола, как дымовые трубы на плоской крыше. Прямо над ними в бетонном потолке имелись две круглых дыры. Одна из них являлась всасывающим устройством, соединенным с одной из фальшивых труб здания. Она была снабжена вентиляторами, фильтрами и газопромывателями для очистки зараженного воздуха. Другая предназначалась для отвода грязного воздуха через вторую фальшивую трубу. Однако работы так и не были доведены до конца. Вероятно, фальшивые трубы закупорили изнутри. Временное решение проблемы, просуществовавшее пятьдесят лет. Внутри бункера не было заметно следов снега или дождя.

Ричер подошел к одной из труб, посветил внутрь фонариком, и у него возникло ощущение, что он смотрит в колодец без дна. Изнутри труба была отделана нержавеющей сталью, гладкой и блестящей. Идеальное покрытие для свободного движения воздуха. Никаких завихрений. Здесь не возникнет накипи, не будет собираться грязь. Ведь никто не будет регулярно чистить трубы. Все, кто мог бы это делать, погибнут.

Ричер отошел от труб, наклонился над перилами и посветил фонариком вниз. И увидел ступеньки, которые по спирали уходили в бесконечность, окруженные простой стальной трубой. Места для перил не осталось — пространство было замкнутым.

— Здесь очень глубоко, — сказал Ричер, и его голос гулким эхом разнесся по бункеру.

— Наверное, так и планировалось, — сказал Холланд.

Когда-то ступеньки были выкрашены в черный цвет, но, судя по всему, по ним прошло множество ног, и краска стерлась. Ограждение вокруг лестничной дыры было изношенным и грязным.

— Я пойду первым, — сказал Петерсон.

Было без пяти десять вечера.

Осталось шесть часов.

Ричер подождал, когда голова Петерсона опустится на семь футов, и последовал за ним. Лестницу окружала идеально круглая вертикальная шахта из гладкого бетона. Пространство было ограничено со всех сторон. Очевидно, у строителей возникли проблемы при возведении этого сооружения. Голос из Вирджинии прочитал ему записи из присланных по факсу досье: «Чертежи несколько раз меняли из-за грунта, который им пришлось проходить». Строители постарались свести сверление к минимуму, и диаметр отверстия получился небольшим. Плечи Ричера задевали бетон с одной стороны и центральную трубу с другой. Но главной проблемой стали ноги. Из-за слишком узких ступеней винтовой лестницы Джеку приходилось идти на каблуках. И он уже понимал, что обратно будет подниматься на носках.

Они спускались вниз, вниз и вниз. Сначала Петерсон, затем Ричер, следом Холланд. Пятьдесят футов, семьдесят пять, наконец сто. Лучи фонариков оставляли росчерки в темноте, звенела под ногами сталь, воздух оставался сухим и неподвижным. И теплым. Как в шахте, изолированной от поверхности.

— Ты что-нибудь видишь? — спросил Ричер.

— Нет, — ответил Петерсон.

Они продолжали спускаться, двигаясь вниз по спирали, и лучи их фонариков описывали круги по часовой стрелке, освещая покрытые штукатуркой стены. Они проходили через странные акустические узловые точки, где шахта резонировала, точно отверстия в гобое, и звук их шагов по металлу разносился гармоническими аккордами, словно земная кора пела для них.

Двести футов.

Они продолжали спускаться.

— Кажется, я на месте, — наконец сказал Петерсон.

Ричер, громко стуча ботинками, спускался вслед за ним.

Потом он остановился и сел на предпоследнюю ступеньку.

Повел лучом фонарика влево, вправо, вверх и вниз.

Бесполезно.

Он вновь услышал голос из Вирджинии: «Какие-то нарушения в конструкции сделали сооружение бесполезным для чего-то другого».

Проклятье, так и было.

Шахта лестницы заканчивалась в подземном помещении, сделанном из бетона, идеально круглом, как втулка. Около двадцати футов в диаметре. Размером с гостиную. Но круглую. Точно комната из фильма о будущем. Из нее выходили восемь горизонтальных коридоров, по всем направлениям компаса, словно спицы в велосипедном колесе. Темные коридоры были погружены в глубокую тень. Пол в помещении оказался жестким, плоским, сухим и гладким. Стены — жесткими, плоскими, сухими и гладкими. Потолок наверняка тоже был жестким, плоским, сухим и гладким. Все вместе казалось четким, аккуратным и точным. Хорошая конструкция, надежная работа инженеров, крепкая постройка. Идеальная для исходных целей.

Цель была известна — приют.

Для детей.

Высота потолка составляла всего пять футов и шесть дюймов. Жесткая почва. Круглое помещение и расходящиеся из него коридоры пробили в узком шве между верхними и нижними пластами твердой скалы. Низкий потолок был неизбежен. И стал большим профессиональным разочарованием. Теоретически он был вполне адекватен для группы детей без взрослых, маленьких и голодных. Ричер мысленно представил инженеров, столкнувшихся с неожиданной проблемой, изучающих данные геологической разведки и вынужденных менять планы, смирившись с неизбежным. Технически приемлемо, наверное, сказали они, а это единственный стандарт, который понимали военные инженеры.

Однако это место было непригодно для чего-то другого, технически или как-то иначе. Даже с множеством оговорок. Оно не годилось ни для прошедших подготовку морских пехотинцев, ни для любых других военных целей. Здесь было нечего делать взрослым. Петерсон удалился футов на десять от центра, и ему пришлось встать на колени и втянуть голову в плечи. Потом он опустился на корточки. Его плечи касались потолка, и он с трудом продвигался вперед, точно утка, нелепо сгорбившись, как исполнитель русских народных танцев.

А Петерсон был на три дюйма ниже Ричера.

Ричер встал. Он стоял на нижней ступеньке. На девять дюймов выше круглого пола. Потолок был на одном уровне с его поясом. Вся верхняя половина его тела находилась в шахте.

Паршивое дело.

Холланд спустился по лестнице и встал рядом с ним.

— Здесь мы не услышим сирены, — сказал он.

— А ваш сотовый работает?

— Никаких шансов.

— Тогда нам нужно торопиться.

— После тебя, — сказал Холланд. — И береги голову.

У Ричера был выбор. Он мог ползти на коленях или сесть и продвигаться ногами вперед. Он выбрал второй вариант. Медленно и унизительно, но не так болезненно. Он слез с последней ступеньки, как неумелый гимнаст, сел и неловко продвинулся вперед на ярд, опираясь на пятки, костяшки пальцев и зад, словно ребенок, играющий в краба. Две вентиляционные шахты виднелись в низком потолке над ним и заканчивались футом ниже в бетоне. Три отдельных отверстия, одно пошире для лестницы, два более узких для труб, обрывались на предписанном расстоянии от поверхности, образовав смехотворное углубление в твердом скальном грунте.

— В семь лет я уже был выше, — проворчал Ричер.

Его голос вернулся к нему вместе со странным эхом. Акустика здесь была необычной. Бетон, на котором Ричер сидел, показался ему ни холодным, ни теплым. В воздухе чувствовался слабый запах керосина. И еще легкий сквозняк. Воздух поступал из вертикальной шахты лестницы и циркулировал через вентиляционные трубы. Эффект Вентури. Дверь каменного здания, находящегося на высоте в двести футов над ними, осталась слегка приоткрытой, и ветер вытягивал воздух из бункера. Таким же образом пистолет-распылитель высасывает краски из резервуара или карбюратор — бензин из бака. Природа не терпит пустоты, поэтому воздух поступал внутрь с такой же скоростью.

— Двигайся, — сказал Холланд.

Ричер прополз еще ярд. Шеф полиции сошел с последней ступеньки, присел на корточки, как Петерсон, медленно повернулся и провел лучом фонарика по широкой дуге.

— Восемь коридоров, — сказал он. — Восемь вариантов выбора. Где находится лаборатория?

Вновь зазвучало эхо, и возникло ощущение, будто голос Холланда идет со всех сторон.

— Здесь нет лаборатории, — сказал Ричер.

— Должна быть. Где есть метамфетамин, там есть лаборатория.

— Где-то действительно была лаборатория, — сказал Ричер. — Когда-то. Но не здесь. В Нью-Джерси, Калифорнии или еще где-нибудь. Снаружи был знак.

— О чем ты говоришь?

Ричер провел лучом фонарика по полу. Он начал от нижней ступеньки и повел его вдоль слабых грязных следов, ведущих к противоположному проходу относительно того, рядом с которым он сидел. На юг, если Ричер находился на севере, и на север, если он находился рядом с югом. Он столько раз поворачивался, пока спускался по лестнице, что потерял ориентировку.

— Следуйте за мной, — сказал Джек.

Он пополз дальше, обнаружив, что двигаться спиной вперед легче. Толкаешься ногами, опираешься на руки, приподнимаешь и опускаешь зад, а потом все снова. И снова. И снова. Такая работа быстро его согрела. Он снял шапку и перчатки и расстегнул куртку. И стал двигаться дальше. Петерсон и Холланд последовали за ним своим способом, на корточках, переваливаясь с ноги на ногу, как утки. Оба все время оставались у него на виду. Он слышал, как потрескивают суставы. Связки и жидкости. Наверное, у Холланда; Петерсон был моложе и в лучшей форме.

Ричер добрался до прохода, развернулся, посветил фонариком вперед и увидел горизонтальный туннель, прямой, как угольный пласт, длиной примерно в сотню футов. Высота туннеля составляла пять футов и шесть дюймов, ширина почти такая же. Слева имелся проход, справа находилась бетонная полка, расположенная на высоте ста футов и длиной в те же сто футов. Здесь дети должны были спать, догадался Ричер. Он представил, как рядом лежат спальные мешки, всего около двадцати штук. Двадцать спящих детей. Каждый в пять футов.

Однако этим убежищем никогда не пользовались, и здесь не было постельных принадлежностей или спящих детей. Сейчас на полках лежало снаряжение, привезенное по воздуху со старых авиабаз в Европе. Потребности экипажей. Сотни и сотни кирпичей с белым порошком, аккуратно завернутых в пожелтевшую вощеную бумагу; на каждом напечатана королевская эмблема — ободок, три точки, три шарика, символизирующие драгоценные камни. Вероятно, зарегистрированная торговая марка, ныне исчезнувшая, а когда-то совершенно легитимная, работавшее по контракту с правительством предприятие под названием «Королевские лаборатории», что бы тогда под ними ни понималось.

— Невозможно поверить, — сказал Петерсон.

Пачки были сложены в стопки десять на десять, всего около ста пятидесяти стопок. То есть примерно пятнадцать тысяч штук минус те, которые отсюда забрали. В дальнем конце нескольких не хватало. Все вместе напоминало кирпичную стену, которую недавно начали разбирать.

— И это сорок тонн? — спросил Холланд.

— Нет, — ответил Ричер. — Тут около трети. Нужно искать еще два таких же хранилища.

— Сколько пачек в сорока тоннах? — спросил Петерсон.

— Около сорока пяти тысяч.

— Безумие какое-то. На улицах это стоит сорок пять миллиардов долларов.

— Налоговые доллары твоего дедушки за работой.

— Для кого это предназначалось?

— Для экипажей боевых самолетов времен Второй мировой войны. Никто из нас понятия не имеет, какой была для них та война. Ближе к концу они летали по двенадцать часов, иногда больше. До Берлина и обратно, иногда вглубь территории Германии. И так день за днем. Во время каждого полета они делали вещи, которые до них не делал никто, — с точки зрения длительности и точности работы. И каждую минуту им грозила смертельная опасность. Должно быть, они были полностью деморализованы и охвачены ужасом, однако накопившаяся усталость не давала им думать. Они могли оставаться в воздухе только благодаря стимулирующим пилюлям.

— Но это вовсе не стимулирующие пилюли.

— То, в каком виде они их получали, зависело от офицеров-медиков. Одни принимали таблетки, другие предпочитали растворять их в воде, некоторые доктора рекомендовали вдыхать пары или использовать наркотик в виде свечей. Ну а кое-кто предписывал все четыре варианта сразу.

— Я даже не представлял…

— Обычная экипировка, вроде сапог или патронов. Как пища.

— Едва ли это было им полезно.

— У некоторых самолетов имелись маленькие проводки, припаянные к дроссельному клапану. Последние четверть дюйма. Их называли «военная поддержка». Если возникала такая необходимость, ты открывал клапан на максимум, срывал проволоку и получал максимальную мощность. Конечно, двигатель работал на пределе, что не шло ему на пользу, но это спасало тебе жизнь, а что может быть важнее? Такой же принцип и с наркотиками.

— Сколько же им пришлось пережить?

— Гораздо больше, чем мы предполагали. В Европе воздушный флот насчитывал сотни тысяч самолетов. И нужда в наркотиках была огромной. Не сомневаюсь, что я успел бы использовать не меньше своего веса до того, как завершил бы первый полет.

— И осталось так много?

— Возможно, это месячный запас. Потребность в нем исчезла, однако не сомневаюсь, что прекратить производство было непросто.

— Но почему наркотики здесь?

— Их нельзя было просто выбросить или продать. И, несомненно, не следовало сжигать. От дыма вся Европа впала бы в эйфорию.

Все молчали и смотрели на полки.

— Давайте найдем остальное, — наконец сказал Холланд.

Остальное было разделено между двумя туннелями слева. Такие же полки длиной в сто футов, те же аккуратные пачки в пожелтевшей вощеной бумаге. Пятнадцать тысяч кирпичей во втором туннеле и еще пятнадцать тысяч в третьем.

Холланд опустился на колени, сжал кулаки и улыбнулся.

— Всего девяносто тысяч фунтов, — сказал он. — Теперь проклятому УБН придется нас выслушать. Это будет крупнейшее дело о наркотиках в истории. И мы это сделали. Наш маленький полицейский департамент Болтона, Южная Дакота. Мы станем знаменитыми, станем легендой. И у нас не будет никаких проблем. Теперь администрация тюрьмы будет целовать меня в задницу.

— Мои поздравления, — сказал Ричер.

— Благодарю.

— Но не все так хорошо. Платон нашел это место на год раньше вас.

— Как?

— Слухи и логика, я полагаю. Он узнал, что во время войны использовали такой наркотик, и сообразил, что должны были остаться запасы. Значит, их следовало отыскать. Вероятно, он вышел на парней из ВВС. Именно по этой причине мы сумели быстро найти список грузов. Он находился сверху, потому что кто-то другой обнаружил его до нас.

— Не могу поверить, что байкеры все это здесь оставили. Слишком велико было искушение захватить немного с собой.

— У меня сложилось впечатление, что, когда Платон говорит «следует оставить», ты оставляешь.

Ричер продвинулся немного дальше вдоль туннеля и представил себе длинную цепочку потных мужчин, которые пятьдесят лет назад передавали из рук в руки двухфунтовые пачки, потом аккуратно складывали их на полках. Наверное, для этой работы отобрали самых невысоких. Ричер не знал, какие требования предъявлялись к росту персонала пятьдесят лет назад. Может быть, часть стояла во весь рост, а другим пришлось опуститься на колени. Вероятно, они спускали пачки в связках через вентиляционные трубы. По пять или десять в каждой, или даже больше. На поверхности были установлены эстакады и блоки. Они придумали что-то на ходу. Слишком неудобно таскать пачки по одной. Наверняка кто-то заметил, что вентиляционные трубы свободны с двух сторон.

Он прополз немного вперед и сделал еще одно открытие.

Здесь имелось боковое ответвление от главного туннеля. Словно от одной из точек радиуса провели еще одну концентрическую окружность. Ричер протиснулся в него и вскоре оказался в другом туннеле. А дальше обнаружил еще два отрезка, один вел налево, другой — направо. Лабиринт. Всего имелось восемь радиальных спиц и три отдельных незавершенных кольца. И в каждом — одна закругленная полка. Дополнительное спальное место для детей. Множество углов. Некоторые туннели сворачивали только направо, другие — налево. И нигде не было обычных перекрестков, только Т-образные. Они начинались от центра и случайным образом уходили от каждой спицы направо и налево. Странное расположение. План на чертеже выглядел бы как кельтская заколка-фибула в форме кольца. Возможно, уменьшенная высота стала не единственным нарушением первоначальных планов. Может быть, все сооружение должно было выглядеть как диковинная версия Пентагона, но круглого, а не пятиугольного, но часть связей между кольцами и спицами так и не построили.

Клинья сплошной скалы, разделяющие спицы и кольца, были пробиты в десяти различных местах. Возможно, там предполагалось устроить комнаты с ваннами, которые так и не установили, кухни или кладовые для хранения пайков, которые так и не доставили. И все было залито гладким бетоном, сухим и пыльным. В застоявшемся воздухе царила полная тишина.

— Посмотри сюда, — позвал Петерсон.

Ричер не мог определить, откуда доносится голос. Он шел из всех туннелей сразу, отовсюду, пел и гудел, отражаясь от многочисленных стен.

— Где ты? — позвал Джек.

— Здесь, — ответил Петерсон.

Но это не помогло. Тогда Ричер вернулся в центральное помещение и снова позвал Петерсона. Тот оказался в соседнем туннеле. Ричер нашел его и обнаружил, что полицейский смотрит на резервуар с горючим: большое уродливое сооружение, спаянное из небольших кусков стали, которые легко сбросить в вентиляционные шахты. Резервуар располагался на полке, и его длина составляла около сорока футов. В нем помещалось примерно пять тысяч галлонов. Его поверхность была слегка влажной, и от него пахло керосином. Нет, здесь потрудились не механики ВВС — они бы справились с таким заданием намного лучше. Грубые швы — технически часть работы никуда не годилась.

Петерсон подошел к резервуару и постучал по нему костяшками пальцев. Раздался глухой влажный звук. Ричер вспомнил про автоцистерну, которая едва не размазала его по снегу на перекрестке с двухполосной дорогой.

— Замечательно, — сказал он. — Мы находимся на глубине в двести футов под землей рядом с самодельной цистерной объемом в пять тысяч галлонов, полной реактивного топлива для самолетов.

— Почему ты думаешь, что это реактивное топливо? Пахнет керосином.

— В состав реактивного топлива входит керосин. Значит, там либо керосин, либо реактивное топливо. И его гораздо больше, чем требуется для обогревателей деревянных домиков. А появилось оно здесь только что. Уже после того, как байкеры узнали о своем отъезде. И после того, как расчистили посадочную полосу. Значит, тут должен приземлиться самолет. Вероятно, скоро. Ему будет нужна дозаправка. Холланду необходимо сообщить об этом УБН, чтобы они срочно сюда прибыли.

— В темноте самолет не прилетит. Здесь нет посадочных огней.

— Все равно. Времени очень мало. Как далеко находится ближайший офис УБН?

Петерсон не ответил.

— Как они сумели заполнить цистерну? — вместо этого спросил он.

— Автоцистерна подъехала к самой двери, потом они сбросили рукав в вентиляционную шахту.

— Для этого потребуется очень длинный рукав.

— У них есть длинные рукава для домов с большими дворами.

— Парни, взгляните сюда, — раздался голос Холланда.

Он донесся до них в сопровождении странного эха, идущего со всех сторон круглого помещения, словно они находились в Галерее шепотов. Холланд забрался в противоположный туннель. Ричер пополз обратно тем же способом, а Петерсон опустился на корточки и направился к нему, светя фонариком перед собой.

Казалось, они попали в волшебную сказку.

Или в пещеру Аладдина.