Глава 25

Ричер поехал обратно в участок вместе с Холландом, и по дороге тот рассказал, что произошло. Дорожно-патрульная служба следила за автострадой, чтобы не допустить проблем, связанных с погодой. Одна из их машин стояла на восточной границе. Патрульный наблюдал за проезжающими автомобилями, когда краем глаза заметил длинный караван, который быстро двигался из лагеря строителей по заснеженной дороге. Зрелище было впечатляющим. От тридцати до сорока пикапов катили один за другим, в каждой кабине сидело по три человека, в кузове находились укрытый брезентом мотоцикл и груды картонных коробок. Они притормозили, приблизившись к развязке, миновали ее, на автостраде увеличили скорость и помчались на запад. Как поезд, сказал патрульный. Словно «Нортерн пасифик». Длина каравана составляла четверть мили, и он проезжал мимо любой точки за двадцать секунд.

Дежурный сержант подтвердил новость. Патрульные машины одна за другой докладывали о караване. В данный момент он находился в десяти милях от Болтона и продолжал быстро удаляться. Впрочем, не настолько, чтобы оштрафовать их за превышение скорости. Они делали шестьдесят пять миль в час, никуда не сворачивали и не нарушали правил.

Полицейские разместились в кабинете, где на стенах висели фотографии с мест преступлений. Четыре сдвинутых вместе письменных стола, четыре стула. Холланд и Петерсон сидели рядом, Ричер устроился напротив Холланда, спиной к фотографии мертвеца, одетого в черное.

— И вы вот так их отпустите? — спросил Ричер.

— А почему нет? — спросил в ответ Холланд.

— Они продавали амфетамин.

— По сути своей, мы маленький город, — сказал Холланд. — И живем по законам маленьких городов. Если я вижу, как что-то заканчивается само, — я радуюсь почти так же, как если бы это сделали мы.

— Конец проблем, — сказал Петерсон.

— На самом деле это не так, — возразил Ричер. — Они убрали за собой и уехали, потому что кто-то собирается прикрыть операцию, причем красиво и аккуратно. Осталась лишь Джанет Солтер, которая портит им всю картину. Сейчас ее жизнь подвергается самой серьезной опасности. Только она стоит между кем-то и огромными деньгами.

— Мексиканец Платон.

— Кем бы он ни был.

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Холланд. — Семь офицеров охраняют Джанет Солтер, и они ее не покинут. Все будет в порядке.

— Если только вновь не включится сирена.

— Ты сказал, что этого не произойдет.

— Даже обоснованная гипотеза — это лишь гипотеза. Главное помнить, что сейчас нужно тревожиться больше и нельзя успокаиваться.

— Если ты увидишь, что я расслабился, я разрешаю тебе лягнуть меня по заду. У нас есть свои проблемы, и мы не армия США, но до сих пор справлялись. Тебе не стоит об этом забывать.

Ричер кивнул:

— Я знаю, извините. Тут нет вашей вины. Это просчет мэра — как он мог подписать такой план?

— Любой бы подписал на его месте, — ответил Холланд. — Есть виды работ, которые невозможно перевести за океан. И в этом суть дела.

Все на некоторое время замолчали.

— Мотели переполнены, — сказал Петерсон.

— Я знаю, — сказал Ричер.

— В таком случае, где ночует плохой парень?

— В машине. Или в соседнем штате.

— А где он ест?

— Ответ тот же.

— Быть может, нам стоит поставить заграждение на дорогах. В город можно въехать только тремя путями.

— Нет, — возразил Холланд. — Неверная посылка. Сейчас поздно фиксировать периметр — возможно, он уже здесь. Нам нужно сохранять мобильность.

Шеф полиции снова замолчал, словно мысленно проверял, все ли возможности учтены. Очевидно, так и было, потому что он встал и молча вышел из кабинета. Ричер услышал его шаги по линолеуму, потом хлопнула дверь. Наверное, он отправился в свой кабинет, где занялся текущей работой.

— Нам нужно поесть, — сказал Петерсон. — Ты можешь вернуться ко мне. Составишь компанию Ким. Она будет рада.

— Она чувствует себя одинокой?

— Да.

— Тогда мы с тобой не должны быть единственными представителями человеческой расы, которых она видит. Давай заедем за ней и поедим втроем где-нибудь в городе.

— Будет трудно найти свободный столик.

— Я могу постоять в очереди, пока ты за ней съездишь.

— Где?

— В том кафе, где ты меня вчера встретил. На площади.

— Но… — начал Петерсон и замолчал.

— Я знаю, — сказал Ричер. — Оттуда я буду видеть полицейский участок. И автобус, когда он будет готов отъехать.

Они направились в кафе. Для этого им пришлось пересечь площадь — путь был коротким, но на открытом пространстве свирепствовал ветер. Первые несколько шагов летевшие в лицо кристаллики льда кололи точно иголки, но вскоре щеки Ричера онемели, и он больше ничего не чувствовал. Очередь в кафе стояла снаружи. Ричер встал за женщиной с ребенком, которые кутались в одеяла. Наверное, взяли их из своего номера в мотеле. Парень, совершивший преступление во Флориде или Аризоне, отбывал срок в тюрьме Южной Дакоты, и семье пришлось последовать за ним. Во всяком случае, на первые год или два. А потом все могло измениться. Слишком многое можно потерять.

Очередь двигалась медленно, но неуклонно, и вскоре Ричер оказался на уровне с запотевшим окошком. Внутри он видел смутные фигуры движущихся людей. Две официантки. Постоянный заработок, но маленькие чаевые. У семей преступников обычно не слишком много денег. В противном случае они не становились семьями преступников. Или их парень оказывался в привилегированном заведении на год, где столярничал или читал книги.

Мать и ребенок вошли в кафе. Ричер продолжал ждать своей очереди на тротуаре, прижавшись к стене здания, чтобы спрятаться от ветра. Затем из кафе вышла женщина с детьми, и он вошел внутрь. Джек постоял у стойки, пока официантка не подняла на него глаза. Он произнес слово «три» и поднял три пальца. Официантка кивнула, провела тряпкой по столу и поманила Ричера за собой. Он сбросил куртку на спинку стула, снял шапку и перчатки, уселся за столик и увидел, как подъехала машина Петерсона — длинные черно-белые очертания он разглядел сквозь запотевшее стекло.

Петерсон вышел из машины и направился к кафе. Ким с ним не было. Он сразу вошел внутрь, но в очереди никто не стал возражать — полицейский был в форме.

Ричер остался сидеть на своем месте, а Петерсон скинул куртку и сел в неловком молчании, которое нарушило появление официантки с блокнотиком в руке. Здесь не давали несколько минут на изучение меню. Петерсон заказал гамбургер и воду, Ричер — сыр-гриль и кофе. Ричер сидел лицом к окну, и Петерсон обернулся, потом посмотрел на Джека с удовлетворенной улыбкой.

— Я знаю, — сказал тот. — Все запотело. Но автобус большая штука. Я смогу его заметить.

— Ты не уедешь.

— Я еще не решил.

— Ким не захотела ехать со мной. Она не любит толпу.

— Толпу или именно таких людей?

— И то и другое.

Они сидели вдвоем за столиком на четверых, очередь все еще стояла за дверью, но никто не хотел сидеть с ними. Люди входили, делали полшага вперед, останавливались и отворачивались. Мир был разделен на две части — те, кто любят полицейских, и те, кто их не переносят. С военными все очень похоже. Ричеру множество раз приходилось есть, когда рядом оставались свободные стулья.

— Что бы ты сделал на моем месте? — спросил Петерсон.

— С чем?

— С департаментом.

— Но он не твой.

— Я следующий.

— Я бы начал проводить серьезные тренировки, потом пересмотрел бы договор с тюрьмой. Кризисный план никуда не годится.

— Однако вчера он сработал, если не считать ситуацию с миссис Солтер.

— В этом-то и дело; все равно что сказать: «У нас получилось хорошо, не считая одного маленького провала». Чрезвычайные обстоятельства нужно планировать заранее.

— Я плохой политик.

— Пожалуйста, скажи мне, что у вас есть возможность вернуться к обсуждению договора.

— Есть. Однако они говорят, что необходимость в нашей помощи возникает редко. И если мы переживем этот месяц с миссис Солтер, других негативных ситуаций не будет.

Больше они не разговаривали. Петерсон молчал, а Ричер сказал все, что хотел. Без Ким обед получился провальным. Но кормили здесь неплохо и подавали свежий кофе. Иначе и быть не могло, учитывая постоянный поток клиентов. За стойкой стояли три автомата, кофе в которых регулярно заканчивался, и его варили снова. Сэндвич был хорошо прожарен, Ричеру же сейчас калории очень даже требовались. Он словно бросал уголь в печку. Мерзнуть — это почти то же самое, что сидеть на диете. Джек понимал, почему почти все местные жители, которых он встречал, выглядят одинаково — светловолосые и худые. Светловолосые — это гены. А худые, потому что в течение полугода они живут в холоде.

Как только Ричер и Петерсон закончили есть, они стали ловить на себе завистливые взгляды тех, кто стоял в очереди. Поэтому Джек расплатился, оставив щедрые чаевые, за что официантка наградила его усталой улыбкой. Когда Ричер и Петерсон вышли на тротуар, они увидели, как большой желтый автобус останавливается на парковке возле полицейского участка.

Было без пяти два.

Осталось четырнадцать часов.

Автобус был такого же размера, формы и цвета, как и тот, который попал в аварию двумя днями раньше. Те же удобства; окна сзади затемнены — там находился туалет. То же количество сидений. Такие же двери. Он въехал на парковку с севера, и дверь находилась с противоположной стороны от входа в полицейский участок. Ветер дул в спину стоявшим на площади Ричеру и Петерсону, которые смотрели, как цепочка закутанных пожилых людей выходит из участка и направляется к автобусу. Они искренне благодарили местных жителей и обменивались с ними номерами телефонов и адресами. Ричер заметил женщину со сломанной ключицей. Она была в пальто, один из рукавов которого свободно болтался, и женщину со сломанным запястьем, кто-то нес ее сумку. Остальные в основном избавились от повязок. Порезы успели зажить. Новый водитель укладывал сумки и чемоданы в багажное отделение, находившееся под дверью. Пожилые люди один за другим проходили мимо Ричера, брались за поручни и осторожно поднимались по ступенькам. Джек наблюдал, как они выбирают себе места, устраиваются поудобнее, кивают седыми головами.

Последним в автобус сел Джей Нокс, прежде водитель, теперь пассажир. Он прошел вдоль ряда и выбрал место возле окна, через три сиденья от последнего пенсионера. Место Ричера. Возле задних колес, где ехать наименее удобно. Какой смысл путешествовать, если ты не можешь прочувствовать все прелести дороги на собственной шкуре?

Новый водитель запер грузовой отсек и быстро взбежал по ступенькам; через секунду дверь с шипением закрылась, заработал двигатель. Ричер услышал тяжелое гудение дизеля. Отключился воздушный тормоз, и щелкнула коробка передач. Двигатель взревел, автобус выехал со стоянки на дорогу, и на него тут же набросился ледяной ветер. Автобус поехал на юг, в сторону автострады. Ричер смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из вида.

Петерсон похлопал его по спине.

— Удобный транспорт покинул город без меня. Я только что нарушил многолетнюю привычку, — сказал Ричер.

Платон снова набрал номер своего человека. Напрямую. Риск, но он был достаточно хорошим аналитиком, чтобы понимать, что иногда следует отбросить осторожность. Он знал, что последовательность событий бывает очень важной. Иногда время решает все. Часы тикают, где бы ты ни находился. Даже если ты Платон.

Человек взял трубку.

— У тебя есть для меня новости? — спросил Платон.

— Пока нет. Я сожалею.

Платон немного помедлил.

— Складывается впечатление, что ты очень стараешься спасти совсем не ту жизнь.

— Это не так.

— Сосредоточься на жизни, которую ты действительно хочешь уберечь.

— Я так и делаю. Я стараюсь изо всех сил.

— У тебя есть крайний срок. Пожалуйста, не подведи меня.

Ричер отправился в участок пешком, а Петерсон поехал на машине. Они встретились в тихом вестибюле и секунду постояли рядом. Им было нечего делать, и оба это знали. Потом из своего кабинета вышел Холланд.

— Нам нужно съездить в лагерь и осмотреться, раз уж байкеры уехали, — сказал он. — И нужно поспешить, пока еще не стемнело.