Глава 21
Это был Петерсон, а за ним и боМЃльшая часть полицейского департамента Болтона. Ричер насчитал шесть, семь, восемь машин. А потом и девятую. Они поочередно тормозили перед домом. Двенадцать полицейских выскочили из автомобилей, за ними еще трое. Они достали оружие и начали приближаться к дому — с одной стороны, им хотелось соблюдать осторожность, с другой — они ужасно торопились. Никто из них не знал, что они найдут в доме. Либо полное спокойствие, либо два трупа.
Ричер вышел в коридор и встал сбоку от входной двери, возле петель. Потом он распахнул дверь, но выходить сразу не стал. Он не хотел, чтобы кто-то выстрелил в него по ошибке. Пятнадцать нервных полицейских могли повести себя непредсказуемо.
— Петерсон? — позвал он. — Это Ричер. У нас все в порядке.
Никакого ответа.
— Петерсон? — снова позвал он, чувствуя, как коридор наполняется ледяным воздухом.
— Ричер? — раздался голос Петерсона.
— У нас все хорошо, — крикнул в ответ Джек. — Уберите оружие и заходите.
Все побежали к дому — сначала Петерсон, потом четверка женщин, затем трое полицейских из машин, дежуривших в машинах, наконец, еще семеро — их Ричер не знал. Они принесли с собой холод. У всех были красные лица. Теплый воздух обрушился на них, и они стали расстегивать парки, стаскивать перчатки и снимать шляпы.
Четверка женщин окружила Джанет Солтер, и они все вместе отправились на кухню. Петерсон приказал трем ночным дежурным занять свои позиции в машинах, а оставшихся семерых полицейских отослал в участок. Из окна гостиной Ричер наблюдал за восстановлением обычного порядка. Через пять минут все было так же, как пять часов назад.
— Что здесь происходило? — спросил Петерсон.
— Ровным счетом ничего, — ответил Ричер. — А в тюрьме?
— Бунт. Однако мы почти ничего не видели. Они довольно быстро навели порядок.
— Потому что бунт был фальшивым. Кто-то приказал устроить диверсию.
Петерсон кивнул.
— Но их человек так здесь и не появился.
— Почему, вот главный вопрос.
— Потому что он увидел тебя.
— Однако я его не видел. Отсюда следует другой серьезный вопрос. Если он настолько хорош, что сумел увидеть меня так, что я его не заметил, почему он не довел дело до конца?
— Понятия не имею.
— Я видел женщину с большой белой собакой.
— Когда?
— Вскоре после одиннадцати.
— Это соседка, миссис Лоуэлл. Она каждый вечер гуляет с собакой.
— Тебе следовало меня предупредить. Я бы мог ее застрелить.
— Сожалею. — Петерсон прижал обе ладони к носу. Должно быть, ему было больно. Температура кожи изменилась на шестьдесят градусов за шестьдесят секунд. Потом он провел пальцами по волосам. — Не стоит так говорить, но я вроде как хотел, чтобы этот парень пришел сегодня вечером. Не уверен, что мы продержимся месяц.
— Не думаю, что до этого дойдет, — сказал Ричер. — Мне кажется, у них больше нет в запасе отвлекающих ударов.
— Они могут в любое время устроить новый бунт в тюрьме.
— Нет, в этом все и дело. Для тюремного мятежа необходима критическая масса. Около трети заключенных готовы бунтовать каждый день, если у них появится шанс. Еще треть никогда не будет в этом участвовать. Все определяет оставшаяся треть. Голоса тех, кто может переметнуться, — как на выборах. А сейчас они себя исчерпали. Страсть ушла. Пройдет не меньше года, прежде чем они снова согласятся сыграть в эту игру.
Петерсон не ответил.
— А твой дружок байкер не сумеет организовать побег достаточно быстро. Так что сейчас у вас все в порядке. Вы в безопасности.
— Ты уверен?
— Возможно, вы больше никогда не услышите сирены.
Было без пяти час ночи.
Осталось двадцать семь часов.
В четверть второго зазвонил телефон в коридоре. Джанет Солтер подошла, чтобы ответить, и передала трубку Петерсону. Тот послушал секунду и вернулся к Ричеру в гостиную.
— Это женщина из 110-го подразделения военной полиции, — сказал он. — Откуда она знает этот номер?
— У них есть система определения номера, — ответил Ричер. — С координатами. Весьма возможно, она наблюдает за домом прямо сейчас со спутника.
— Но здесь темно.
— Только не спрашивай меня, как это работает. — Ричер вышел в коридор, сел на стул и взял трубку: — У тебя есть ответы для меня?
— Пока нет, — ответил голос.
— Так почему же ты звонишь мне так поздно? Я мог бы уже крепко спать.
— Я хотела сказать, что взяла своего парня.
— Я оказался прав?
— Я не стану отвечать на твой вопрос. Не хочу, чтобы ты получил удовлетворение.
— Значит, я оказался прав.
— На самом деле не совсем. Он был в третьем мотеле, если считать от автобусного вокзала.
— Потому что первые два оказались совсем рядом. И он отправился в третий, чтобы уйти подальше от вокзала.
— Ты хорош.
— Я зарабатывал этим на жизнь.
— Ты произвел на меня впечатление.
— Как он себя вел?
— Ты мне скажи.
— Он не спал, — ответил Ричер. — Он не снял туфли, а его оружие было заряжено. Сумка сложена, куртка висела на спинке стула. Он сопротивлялся менее десяти секунд, потом сдался.
— Ты очень хорош.
— Но не настолько, чтобы пережить историю с головой генерала.
— Я все еще хочу услышать эту историю.
— Тогда найди ответы на мои вопросы. Честный обмен не предполагает ограбления.
— Мы близки. Нам удалось установить, что деньги поступили из Конгресса. Но мы не можем найти, как они попадают в военное министерство. Они исчезают где-то по пути. Мы пытаемся их отследить. И мы их найдем.
— Когда?
— Дай мне время до конца ночи. И позвони в восемь утра.
— Ты тоже хороша.
— Я стараюсь.
— Тут ходил слух о местном скандале. Говорят, этим местом никогда не пользовались из-за того, что оно предназначалось для отвратительных целей.
— Говорят?
— В гостиной одной немолодой леди.
— Ладно. Однако очень многие вещи вызывают отвращение у немолодых леди.
— Пожалуй.
— Что-нибудь еще?
— Ты ведь можешь поискать при помощи «Гугла планета Земля»?
— Он для этого и предназначен.
— Проверь для меня флоридского полицейского по фамилии Каплер. Он покинул штат два года назад. Я хочу знать причину.
— Зачем?
— Я люблю знать разные вещи. Он перебрался из Флориды в Южную Дакоту. Кто станет так поступать?
— А имя?
— Я не знаю.
— Ты не слишком стараешься помочь.
— Сколько может быть во Флориде полицейских по фамилии Каплер?
— Думаю, больше десяти, но меньше сотни.
— А у скольких могли возникнуть проблемы два года назад?
— Что-нибудь еще?
— Что сейчас на тебе надето? — спросил Ричер.
— А это еще что такое — грязные разговоры по телефону?
Ричер улыбнулся:
— Нет, я просто пытаюсь представить себе сцену. Ради прежних времен. Стол я знаю. А кабинет тот же?
— Думаю, да. Наверху, третий слева.
— Да, это он.
Ричер представил себе всю картину. Каменная лестница, металлические перила, узкий коридор, на полу линолеум, ряды дверей налево и направо с матовыми стеклами, каждый кабинет оснащен в соответствии со сложным протоколом министерства обороны. У него был металлический письменный стол, два телефона с тремя линиями, виниловый стул на роликах, ящики с документами и два стула для посетителей с пружинистыми кривыми ножками. С потолка на трех металлических цепях свисала стеклянная люстра. На стене висела устаревшая карта Соединенных Штатов, сделанная после того, как Гавайи и Аляска присоединились к союзу, но до того, как было завершено строительство системы автострад, соединяющих разные штаты.
Более того, карту составили в то самое время, когда было построено странное сооружение в Болтоне, Южная Дакота.
— На мне ПФО с футболкой. И я в куртке, потому что сегодня холодно.
— Ты в Вирджинии. Ты не знаешь, что такое холод.
— Кончай жаловаться. Да, у тебя холоднее. Минус, но не такой уж большой — всего двадцать четыре градуса. Впрочем, радар показывает, что более холодный воздух движется с запада.
— Как может быть еще холоднее?
— У вас будет такая погода, какая сейчас в Вайоминге, вот как.
— Ты говорила с метеорологами?
— Нет, я смотрела канал погоды.
— А что в Вайоминге?
— У них почти тридцать четыре с половиной ниже нуля.
— Потрясающе.
— Ты справишься. Ведь ты большой мальчик. Судя по твоей внешности, среди твоих предков были скандинавы.
— Что, «Гугл планета Земля» теперь способен видеть сквозь крышу?
— Нет, в твоем досье есть фотография.
— А как насчет тебя?
— Да, в моем досье она также есть.
— Я имел в виду совсем другое. У меня нет твоего досье.
— Я одноглазая горбунья пятидесяти одного года от роду.
— Я так и подумал по твоему голосу.
— Засранец.
— Полагаю, твой рост пять футов и шесть или семь дюймов, но ты худощавая. И весь твой голос исходит из горла.
— Ты хочешь сказать, что у меня плоская грудь?
— Размер 34А — не больше.
— Проклятье.
— Светлые волосы, скорее всего короткие. Голубые глаза. Из Северной Калифорнии.
— Возраст? — спросила она.
Ричеру было тридцать два года, когда он в первый раз сел за побитый письменный стол, — слишком стар и одновременно молод для такой важной должности. Молод, потому что он был звездой, а стар, потому что попал туда слишком поздно для звезды. На то имелись причины: Ричер не являлся человеком системы, и ему не слишком доверяли.
— Тебе тридцать или тридцать один, — сказал он, потому что знал: когда имеешь дело с женщинами, лучше немного подстраховаться.
— Лесть поможет тебе пробраться куда угодно, — сказала она. — Ну, мне пора. Позвони мне позднее.
Все в доме вернулось к прежней рутине. Петерсон ушел, две женщины из дневной смены отправились спать. Джанет Солтер показала Ричеру спальню, окно которой располагалось над крышей крыльца. В принципе, самое уязвимое место, но его это не беспокоило. Ярость компенсирует любые тактические недостатки. Он ненавидел, когда его будили ночью. Если чужак заберется через окно, то вылетит обратно, как копье.
Было без пяти два ночи.
Осталось двадцать шесть часов.
