Глава 8
Ричер нашел Кармен в гостиной. Там горел тусклый свет, было душно и жарко. Кармен в полном одиночестве сидела за выкрашенным красной краской столом, держась очень прямо, положив руки на деревянную поверхность и уставившись пустыми глазами в какую-то точку на стене, где абсолютно не на что было смотреть.
– Дважды, – сказала она. – Меня обманули дважды. Сначала был год, потом – ничего. Затем сорок восемь часов, которые превратились в двадцать четыре.
– Вы все еще можете уехать, – сказал Ричер.
– Осталось меньше двадцати четырех часов, – возразила она. – Наверное, не больше шестнадцати. Я позавтракаю одна, а к ланчу он вернется.
– Шестнадцати часов хватит. За шестнадцать часов вы сможете уехать очень далеко.
– Элли крепко спит, – проговорила она. – Я не могу разбудить ее, засунуть в машину и сбежать, чтобы меня до конца жизни искали копы.
Ричер ничего не сказал.
– Я собираюсь попытаться начать все сначала, – продолжала она. – Я скажу ему, что с меня хватит, что, если он еще раз поднимет на меня руку, я подам на развод. И мне плевать на трудности и на то, сколько времени это все займет.
– Это займет много времени, – сказал Ричер.
– Вы верите в то, что я смогу это сделать? – спросила она.
– Я верю в то, что любой человек может сделать то, что он очень сильно захочет сделать, – ответил Ричер.
– Я очень хочу, – сказала Кармен. – Поверьте мне, я хочу.
Она замолчала. Ричер окинул взглядом комнату, в которой воцарилась тишина.
– Почему все выкрашено в красный цвет? – спросил он.
– Потому что так было дешевле всего, – ответила Кармен. – В пятидесятые годы здесь никто не хотел иметь дело с красным цветом – из-за коммунистов. Поэтому красная краска стоила в магазине дешевле остальных.
– Я думал, тогда они были богаты. Нефть и все такое.
– Они и были богатыми. И сейчас тоже. Богаче, чем вы можете себе представить. Но еще они невероятно жадные.
Ричер посмотрел на места, где краска пятидесятилетней давности стерлась и проглядывало дерево.
– Похоже на то, – сказал он.
Кармен молча кивнула.
– Последний шанс, – проговорил Ричер. – Мы можем уехать прямо сейчас. Здесь некому вызывать полицию. К тому времени, когда они вернутся, мы будем в любом месте, где вы только захотите.
– Здесь Бобби, – напомнила она.
– Он не выйдет из конюшни.
– Он услышит машину.
– Мы оторвем телефонные провода.
– Он погонится за нами. За два часа он сможет добраться до шерифа.
– Мы испортим другие машины.
– Бобби услышит, как мы это делаем.
– Я свяжу его. Утоплю в поилке для лошадей.
Кармен с горечью улыбнулась.
– Но Слупа вы утопить отказываетесь.
Ричер кивнул.
– Это было просто преувеличение.
Она задумалась на мгновение, затем отодвинула стул и встала.
– Идемте со мной, я покажу вам Элли, – сказала Кармен. – Она такая хорошенькая, когда спит.
Она взяла Ричера за руку и провела через кухню в заднюю прихожую, в сторону, откуда доносился шорох медленно вращающегося вентилятора. Потом они прошли по душному коридору к комнате Элли. Кармен осторожно открыла ее ногой и поставила Ричера так, чтобы он смог заглянуть внутрь.
В нижней части стены был прикреплен ночник, и в его оранжевом сиянии Ричер увидел девочку, которая лежала на спине, закинув руки вверх. Она сбросила простыню, футболка задралась, открыв полоску пухлого розового живота, волосы разметались по подушке, длинные темные ресницы веером украшали щеки. Рот был немного приоткрыт.
– Ей шесть с половиной лет, – прошептала Кармен. – Ей все это необходимо. Своя кровать и свой дом. Я не могу заставить ее жить в бегах, постоянно в дороге.
Ричер ничего не сказал.
– Вы меня понимаете?
Ричер пожал плечами. По правде сказать, он ее не понимал. Сам он в возрасте шести с половиной лет как раз и жил в дороге. Он всегда так жил, с самого рождения и до вчерашнего дня. Он переезжал с одной военной базы на другую, зачастую без всякого предупреждения. Он помнил дни, когда вставал утром, чтобы отправиться в школу, а вместо этого его везли в аэропорт и через тридцать часов он оказывался на другом конце планеты. Помнил, как, измученный и сбитый с толку, входил в сырое бунгало и спал на незастеленной кровати. На следующее утро мать говорила ему, в какой стране они находятся. И на каком континенте. Если она к тому моменту это знала. Иногда она не знала. И вреда ему от такой жизни не было никакого.
Или все-таки был?
– Что ж, это ваше решение, – сказал Ричер.
Кармен потянула его назад, в коридор, и закрыла дверь в комнату Элли.
– А теперь я покажу вам, где спрятала пистолет, – проговорила она. – Я хочу, чтобы вы сказали, правильное ли место я выбрала.
Она зашагала впереди него по коридору, в котором громко ворчал кондиционер. Ричер остановился под ним, и его окатила волна воздуха. Воздух был теплым. Платье Кармен, словно наделенное собственной жизнью, трепетало при каждом ее шаге. Она была на высоких каблуках, и мышцы у нее на ногах напрягались, Ричер видел сухожилия под коленями. Волосы окутывали спину, сливаясь с черным рисунком на красной ткани. Кармен свернула налево, потом направо и прошла под аркой, где оказалась еще одна лестница, ведущая вниз.
– Куда мы идем? – спросил Ричер.
– В отдельное крыло, – ответила она. – Его пристроили, кажется, во времена деда Слупа.
Лестница закончилась на первом этаже, в узком длинном коридоре, который вел из главного дома в хозяйскую квартиру размером с маленький дом. Там имелись гардеробная, огромная ванная комната и гостиная с диваном и двумя креслами. За гостиной была широкая арка, а за ней – спальня.
– Сюда, – сказала Кармен.
Она прошла через гостиную и провела его в спальню.
– Теперь вы понимаете, что я имела в виду? – спросила она. – Мы далеко от всего остального дома. Никто ничего не слышит. А я стараюсь не шуметь, потому что, если я кричу, он бьет меня еще сильнее.
Ричер кивнул и огляделся по сторонам. Окно выходило на восток, и насекомые с громким жужжанием бились в москитную сетку. Рядом с окном стояла громадная кровать с маленькими тумбочками у изголовья и высокий комод с множеством ящиков. Выглядел он так, словно его сделали сто лет назад из какого-то сорта дуба.
– Техасское железное дерево, – сказала Кармен. – Получается, когда мескитовые деревья вырастают высокими.
– Вам следовало стать учительницей, – заметил Ричер. – Вы постоянно все объясняете.
Кармен слабо улыбнулась.
– Я думала об этом, когда училась в колледже. Тогда у меня была такая возможность. В другой жизни.
Она открыла верхний правый ящик комода.
– Я послушалась вашего совета и переложила пистолет. Тумбочка у кровати слишком низкая. Элли могла его найти. А здесь для нее высоко.
Ричер снова кивнул и подошел ближе. Ящик был два фута в ширину и, наверное, восемнадцать дюймов в глубину. В нем лежало нижнее белье Кармен. Пистолет она положила поверх него. Белье было аккуратно сложено – шелковое, невесомое, источающее тонкий аромат. Перламутровая ручка выглядела здесь очень к месту.
– Вы могли сказать мне, где он лежит, – проговорил Ричер. – Показывать было не обязательно.
Она замерла на мгновение, а потом сказала:
– Он ведь захочет секса, верно?
Ричер ничего не ответил.
– Он просидел в тюрьме полтора года, – продолжала Кармен. – Но я собираюсь ему отказать.
Ричер хранил молчание.
– Разве женщина не имеет права сказать «нет»? – спросила она.
– Разумеется, имеет, – согласился Ричер.
– Даже мужу?
– В большинстве мест мира, – ответил Ричер.
– А еще у нее есть право сказать «да», верно?
– Естественно.
– Я бы сказала вам «да».
– Я вас об этом не прошу.
Кармен немного помолчала.
– В таком случае будет нормально, если я попрошу вас?
Ричер посмотрел ей в глаза.
– Все зависит от причины.
– Причина в том, что я этого хочу, – ответила она. – Я хочу с вами переспать.
– Почему?
– Честно? – спросила она. – Потому что мне так хочется.
– Только поэтому?
Кармен пожала плечами.
– И еще мне хочется заставить Слупа немного пострадать. Даже если он об этом не узнает. Но я-то буду знать.
Ричер ничего не сказал.
– До того, как он вернется домой, – пояснила Кармен.
Ричер продолжал молчать.
– А еще потому, что Бобби все равно уверен, что мы с вами этим занимаемся, – добавила она. – Вот я и подумала, почему бы не получить удовольствие, раз уж меня обвиняют во всех смертных грехах.
Ричер молчал.
– Я всего лишь хочу немного развлечься, – сказала она. – Прежде чем этот ужас начнется снова.
Ричер молчал.
– Никакого давления, – сказала Кармен. – Я не надеюсь таким способом что-то изменить. В смысле, ваше решение насчет Слупа.
Ричер кивнул и сказал:
– Это все равно ничего не изменило бы.
– И что же вы мне ответите? – отвернувшись, спросила Кармен.
Ричер несколько мгновений разглядывал ее профиль. Ее лицо превратилось в застывшую маску. Было похоже, что она исчерпала все другие возможности и у нее остался лишь инстинкт. В начале военной карьеры Ричера, когда угроза ядерного нападения все еще оставалась вполне правдоподобной, его товарищи говорили о том, что бы они стали делать, если бы вражеские ракеты поднялись в воздух и устремились в их сторону. В списке этих дел секс всегда занимал первое место с большим отрывом. Такой вот всеобщий инстинкт. И именно это Ричер наблюдал сейчас у Кармен. Она услышала четырехминутное предупреждение, и в мозгу у нее завыли сирены.
– Нет, – сказал Ричер.
Кармен довольно долго ничего не говорила, а потом спросила:
– По крайней мере, вы останетесь со мной?
В середине ночи команда убийц проехала пятьдесят миль по направлению к Пекосу. Они сделали это тайно, через несколько часов после того, как зарегистрировались на вторую ночь в первом мотеле на дороге. Этот способ придумала женщина. Шесть фальшивых имен, две частично совпадающие записи в регистрационных книгах мотелей – путаница, которая помогала им избежать опасности.
Они поехали на восток по междуштатной автостраде I-10, миновали перекресток с I-20, затем направились в сторону Форт-Стоктона, пока не увидели рекламные щиты, сообщавшие о первой группе мотелей, обслуживающих зону отдыха в Балмореа. Эти мотели находились достаточно далеко от туристических дорог и потому были дешевыми и неизвестными. Здесь не приходилось рассчитывать на роскошные интерьеры и какое-то особое обслуживание. Зато эти мотели обещали быть чистыми и вполне приличными. А еще в них будет полно людей вроде них самих. Как раз то, что нужно, – таково было мнение женщины. Она была хамелеоном. И обладала инстинктом, позволявшим ей выбирать правильные места. Она выбрала второй мотель, мимо которого они проезжали, и отправила невысокого смуглого мужчину снять два номера и заплатить за них наличными.
В воскресенье на рассвете Ричер проснулся на диване в гостиной Слупа Грира. У него за спиной окно спальни выходило на восток, ночные насекомые исчезли, и в комнату вливался яркий свет. Простыня на кровати была смята и выглядела влажной. Кармен под ней не оказалось. Ричер услышал шум воды в ванной комнате и почувствовал запах кофе.
Он встал с дивана и потянулся, затем прошел под аркой в спальню. Платье Кармен валялось на полу. Ричер выглянул в окно посмотреть, какая будет погода, и понял, что перемен ждать не приходится. Небо затянуло жаркое марево. Он вернулся в гостиную и обнаружил в углу столик, на котором стояла маленькая кофеварка, а рядом с ней две перевернутые вверх дном кружки и две ложки, совсем как в отеле. Дверь в ванную была закрыта, за ней громко шумела вода. Ричер налил в одну кружку кофе и отправился в гардеробную, где увидел два больших шкафа с двух сторон параллельно друг другу – длинные глубокие ниши, закрытые раздвигающимися дверями из зеркального стекла.
Он открыл левый шкаф и обнаружил в нем одежду Кармен – огромное количество платьев, блузок и брюк на вешалках, а еще стойку с обувью. Ричер закрыл его, повернулся и открыл второй шкаф. Здесь висела одежда Слупа. Дюжина костюмов и бесконечные ряды брюк из твила и джинсов. На полках из кедра – футболки и рубашки в пластиковых пакетах. Галстуки. Ремни с самыми разными пряжками. Длинный ряд запыленных ботинок на полу. Прикинув на глаз, Ричер решил, что они одиннадцатого размера. Он взял кружку в другую руку и распахнул один пиджак в поисках этикетки. Сорок четвертый размер, большой рост, подойдет тому, у кого рост примерно шесть футов и два-три дюйма, а вес сто девяносто или двести фунтов. Значит, Слуп не особенно крупный мужчина. Не великан. Но он на фут выше своей жены и весит в два раза больше. Не самое честное противоборство.
На стопке рубашек лежала фотография в рамке лицом вниз, и Ричер перевернул ее. Это оказался цветной снимок пять на семь дюймов на паспарту кремового цвета, в лакированной деревянной рамке под стеклом. На нем были изображены три молодых человека, лет семнадцати или восемнадцати – уже не мальчики, но еще не мужчины. Они стояли рядом, прислонившись к выступающему крылу старого пикапа, и с нетерпением смотрели в камеру, видимо установленную на каком-нибудь камне, ожидая, когда сработает таймер. Их переполняли юношеская энергия и возбуждение. Впереди целая жизнь и бесконечное море возможностей. Одним из них был Хэк Уокер, немного более стройный, чем сейчас, немного более мускулистый, и на голове намного больше волос. Ричер решил, что двое других – это Ал Юджин и Слуп Грир. Друзья с детства. Юджин на голову ниже и полнее Слупа. Слуп выглядел как более молодая копия Бобби.
Услышав, что вода в душе перестала литься, Ричер положил фотографию на место, закрыл дверь шкафа и вернулся в гостиную. Через несколько мгновений открылась дверь ванной, и появилась Кармен, окруженная облаком пара. Она завернулась в два белых полотенца: одно вокруг тела, другое, словно тюрбан, на голове. Ричер молча смотрел на нее, не зная, что сказать.
– Доброе утро, – сказала Кармен, нарушая тишину.
– И вам тоже, – ответил Ричер.
Она сняла тюрбан и тряхнула волосами, которые повисли прямыми влажными прядями.
– Только оно совсем не доброе, – добавила она. – Это утро. Оно плохое.
– Наверное, – не стал спорить Ричер.
– Может, в эту минуту он выходит из ворот тюрьмы.
Ричер посмотрел на часы. Было почти семь.
– Да, время подошло, – сказал он.
– Если хотите, можете принять душ, – предложила Кармен. – Мне нужно взглянуть на Элли.
– Хорошо.
Ричер вошел в ванную и обнаружил, что она огромная и отделана искусственным мрамором с золотыми прожилками. Было ужасно похоже на отель в Вегасе, в котором он как-то останавливался. Ричер воспользовался туалетом, прополоскал у раковины рот, снял грязную одежду и вошел в душевую кабину. Она была очень большой, со стенками из стекла под цвет бронзы. Головка душа размером с крышку колеса была приделана к потолку, а в каждом углу имелись еще специальные трубы, направлявшие струи воды на того, кто стоял под душем. Ричер повернул кран и услышал оглушительный рев, а в следующее мгновение со всех сторон на него обрушились потоки теплой воды. Ощущение было такое, словно стоишь в Ниагарском водопаде. Боковые трубы начали метать в него холодную и горячую воду, и Ричер понял, что не слышит собственных мыслей. Он постарался как можно быстрее вымыться, потом намылил голову, прополоскал волосы и закрыл воду.
Он взял чистое полотенце из стопки и вытерся, насколько это было возможно в таком влажном помещении. Обернувшись полотенцем, вышел в гардеробную. Кармен застегивала белую блузку. Она надела белые брюки и золотые украшения. Ее кожа казалась темной на фоне белой одежды, а волосы были блестящими и уже начали завиваться в жарком воздухе.
– Быстро вы, – сказала она.
– Ну и душ у вас, – не то пожаловался, не то похвалил Ричер.
– Это Слуп такой выбрал. Я его ненавижу. Слишком много воды, мне даже трудно там дышать.
Она закрыла свой шкаф и стала поворачиваться перед зеркальной дверцей, проверяя, все ли в порядке.
– Вы отлично выглядите, – сказал Ричер.
– Я в достаточной степени похожа на мексиканку? – спросила она. – В белом?
Ричер не ответил.
– Сегодня никаких джинсов, – добавила она. – Меня тошнит от попыток выглядеть так, будто я родилась в семье ковбоев из Амарилло.
– Вы отлично выглядите, – повторил Ричер.
– Еще семь часов, – сказала она. – Шесть с половиной, если Хэк будет ехать быстро.
– Пойду поищу Бобби, – кивнув, сказал Ричер.
Она потянулась к нему и поцеловала в щеку.
– Спасибо, что остались, – сказала она. – Мне это очень помогло. Позавтракайте с нами, – предложила Кармен. – Через двадцать минут.
И она медленно вышла из комнаты, чтобы проверить, как дела у дочери.
Ричер оделся и обнаружил другой путь назад. Этот дом напоминал муравейник. Ричер вышел через гостиную, которой не видел раньше, в прихожую с зеркалом и стойкой с оружием, открыл входную дверь и шагнул на крыльцо. На улице было жарко. Солнце висело справа, еще достаточно низко, но уже отбрасывало резкие тени, в которых двор казался неровным и словно испещренным оспинами.
Ричер направился к конюшне и вошел в дверь. Здесь было так же душно и так же омерзительно воняло. Лошади проснулись и беспокойно переступали с ноги на ногу в своих стойлах. Но они были вычищены. В поилках налита вода, насыпан корм. Бобби спал в пустом стойле на постели из чистой соломы.
– Подъем, братишка, – окликнул его Ричер.
Бобби пошевелился и сел, спросонья пытаясь понять, где он находится и почему. Потом он все вспомнил, напрягся и всем своим видом выразил возмущение. Одежда его испачкалась, к ней прилипли стебельки соломы.
– Хорошо спал? – спросил Ричер.
– Они скоро вернутся, – заявил Бобби. – Как ты думаешь, что тогда произойдет?
– Тебя интересует, скажу ли я им, что заставил тебя вычистить конюшню и провести ночь на соломе? – улыбнувшись, поинтересовался Ричер.
– Ты не сможешь им это сказать.
– Да, наверное, не смогу, – проговорил Ричер. – А ты скажешь?
Бобби промолчал, и Ричер снова улыбнулся.
– Нет, наверное, не скажешь. Так что оставайся здесь до полудня, а потом я позволю тебе пойти в дом и вымыться – все-таки у вас праздник.
– А как насчет завтрака?
– Не получишь.
– Но я хочу есть!
– Так поешь лошадиного корма. Оказывается, тут его полно, целая куча мешков.
Ричер вернулся на кухню и обнаружил, что кухарка варит кофе и греет сковородку.
– Блины, – доложила она. – И больше ничего. Они захотят большой ланч, так что все мое утро уйдет на его приготовление.
– Блины – это хорошо, – ответил Ричер.
Он вошел в тихую гостиную и прислушался, пытаясь понять, что происходит наверху. Элли и Кармен должны были где-то ходить и шуметь, но он ничего не слышал. Тогда Ричер попытался мысленно представить расположение помещений в доме, однако его планировка была весьма причудливой. Очевидно, сначала это был самый обычный фермерский дом, а потом по мере надобности к нему сделали несколько самых разных пристроек, и в результате получилась невероятная путаница.
Появилась кухарка с тарелками в руках – четыре тарелки, четыре набора вилок с ножами и бумажные салфетки сверху.
– Насколько я понимаю, вы будете завтракать здесь, – сказала она.
Ричер кивнул и сообщил:
– А вот Бобби не будет. Он останется в конюшне.
– Почему?
– Кажется, какая-то лошадь заболела.
Кухарка поставила тарелки и вынула из стопки одну, оставив на столе три прибора.
– Значит, мне придется отнести ему завтрак туда, – с раздражением проговорила она.
– Я сам отнесу, – сказал Ричер. – У вас и без того дел по горло.
Он прошел за ней на кухню, и она положила на тарелку первые четыре блина со сковородки. Добавила немного масла и кленового сиропа. Ричер завернул в салфетку вилку и нож, взял тарелку и снова вышел на жару. Он обнаружил Бобби на том же месте, где и прежде. Тот сидел на соломе и ничего не делал.
– Что это? – спросил он.
– Завтрак, – ответил Ричер. – Я передумал. Потому что ты для меня кое-что сделаешь.
– И что же?
– По случаю возвращения Слупа будет грандиозный ланч.
– Уж это точно, – подтвердил Бобби.
– Ты меня на него пригласишь. Как своего гостя. Как будто я твой лучший друг.
– Правда?
– Ясное дело. Если хочешь получить блины и не хочешь до конца жизни ходить с палочкой.
Бобби молча смотрел на него.
– И на обед тоже, – добавил Ричер. – Ты меня понял?
– Боже праведный, ее муж возвращается домой, – сказал Бобби. – Все кончено, понимаешь?
– Ты делаешь неправильные выводы, Бобби. Кармен не слишком меня интересует. Я хочу познакомиться со Слупом. Мне необходимо с ним поговорить.
– О чем?
– Просто сделай то, что я говорю, ладно?
Бобби пожал плечами.
– Как скажешь.
Ричер протянул ему тарелку с блинами и направился назад, в дом.
Кармен и Элли сидели рядышком за столом. Волосы Элли были еще влажными после душа, и сегодня она надела желтое ситцевое платье.
– Мой папа возвращается домой, – сообщила она Ричеру. – Он уже едет, прямо сейчас.
– Я слышал, – кивнул Ричер.
– Я думала, он приедет завтра, а он приедет уже сегодня.
Кармен смотрела на стену и молчала. Кухарка принесла блины и начала раскладывать их на тарелки – два Элли, три Кармен и четыре Ричеру. Остатки она унесла на кухню.
– Я собиралась завтра пропустить школу, – сказала Элли. – Можно?
Кармен ничего ей не ответила.
– Мама, можно мне не ходить завтра в школу?
Кармен повернулась и посмотрела на Ричера, словно это он что-то сказал. Лицо у нее застыло, точно маска. Оно напомнило Ричеру об одном его знакомом, который пошел к окулисту, потому что не мог читать мелкий шрифт. А доктор обнаружил у него опухоль на сетчатке и сразу же договорился, что он ляжет в больницу, где ему удалят один глаз. И вот этот человек сидел в приемной, зная, что завтра отправится в больницу с двумя глазами, а выйдет с одним. Это знание его сжигало. И ожидание. А еще страх. Все это гораздо хуже, чем несчастный случай, происшедший в долю секунды и имеющий тот же результат.
– Мама, можно? – снова спросила Элли.
– Наверное, – ответила Кармен. – Ты о чем?
– Мама, ты меня не слушаешь. Ты тоже волнуешься?
– Да, – ответила Кармен.
– Так мне можно?
– Да, – повторила Кармен.
Элли тут же занялась блинами, которые ела так, словно голодала несколько дней. Ричер ковырял вилкой свои и наблюдал за Кармен. Она не притронулась к завтраку.
– Пойду проверю, как там мой пони, – сказала Элли, сползла со стула и, словно ураган, вылетела из комнаты.
Ричер услышал, как открылась и тут же захлопнулась входная дверь, потом раздался топот башмачков по деревянным ступеням крыльца. Он доел свой завтрак. Кармен держала вилку в воздухе, как будто не знала, что с ней делать, и вообще никогда ничего подобного в своей жизни не видела.
– Вы с ним поговорите? – спросила она.
– Конечно, – ответил Ричер.
– Мне кажется, он должен знать, что это больше не секрет.
– Согласен.
– Вы будете на него смотреть во время разговора?
– Думаю, да.
– Это хорошо. Вы должны на него смотреть. У вас глаза очень жесткого человека. Может, такие были у Клея Эллисона. Я хочу, чтобы он их увидел и понял, что его ждет.
– Мы уже это обсуждали, – сказал Ричер.
– Да, я знаю, – ответила Кармен.
Она ушла, и Ричер принялся убивать время. Ощущение было такое же, как перед воздушным налетом. Он вышел на крыльцо и через двор посмотрел на север, на дорогу, до того самого места, где она упиралась в красную ограду из штакетника, а потом дальше, туда, где она исчезала за поворотом. Было утро, воздух оставался чистым и ясным, и над асфальтом не висела дымка. Дорога походила на пыльную ленту, обрамленную с запада известняковыми пластами, а с востока – линиями электропередач.
Ричер отвернулся от дороги и уселся на качели, висящие на крыльце. Цепи жалобно застонали под его весом. Он устроился боком, так, чтобы видеть ворота: положил одну ногу на качели, а другую опустил на пол. А потом сделал то, что делает большинство солдат во время ожидания. Он уснул.
Кармен разбудила его примерно через час. Она прикоснулась к его плечу, Ричер открыл глаза и увидел, что она стоит около него. Она переоделась в отглаженные голубые джинсы, клетчатую рубашку и сапоги из кожи ящерицы. И надела такой же ремень. Волосы она убрала назад, в хвост, лицо припудрила светлой пудрой и подвела глаза голубыми тенями.
– Я передумала, – сказала она. – Я не хочу, чтобы вы с ним разговаривали. Пока не хочу.
– Почему?
– Это может вывести его из равновесия. Ну, если он узнает, что еще кому-то известно о том, что он со мной делает.
– Раньше вы так не считали.
– Я снова все обдумала. Мне кажется, если мы так сделаем, может быть только хуже. Пусть это исходит от меня. По крайней мере, сначала.
– Вы уверены?
– Я хочу первая поговорить с ним, – кивнула она.
– Когда?
– Сегодня вечером. А завтра я вам расскажу, как все прошло.
Ричер сел, опустив обе ноги на пол.
– Вы были совершенно уверены, что завтра утром у вас будет сломан нос, – напомнил он ей.
– Я думаю, так будет лучше, – сказала Кармен.
– Почему вы переоделись?
– Так будет лучше, – повторила она. – Я не хочу его провоцировать.
– Вы выглядите так, словно родились в семье ковбоев из Амарилло.
– Ему нравится, когда я так одета.
– А если вы оденетесь иначе, в одежду, которая вам нравится, вы его спровоцируете?
Она поморщилась, и Ричер подумал, что видит перед собой человека, потерпевшего поражение.
– Не отступайте, Кармен, – сказал он. – Сражайтесь.
– Я буду, – пообещала она. – Сегодня вечером. Я скажу ему, что больше не намерена это терпеть.
Ричер ничего не ответил.
– Поэтому не нужно с ним сегодня разговаривать, ладно? – попросила она.
Ричер отвернулся.
– Это ваше решение.
– Так будет лучше.
Она вернулась в дом, а Ричер снова посмотрел на дорогу, идущую с севера. Сидя, он видел на целую милю меньше. Началась жара, и над асфальтом повисло марево.
Кармен разбудила его еще через час. Одежда была той же самой, но она смыла косметику.
– Вы считаете, что я неправильно поступаю, – сказала она.
Ричер сел и потер руками лицо.
– Я считаю, что лучше действовать открыто, – ответил он. – Он должен знать, что кому-то еще известно о его безобразиях. Если не мне, тогда, возможно, его семье.
– Я не могу им сказать.
– Да, наверное, не можете.
– И что же мне делать?
– Вы должны позволить мне поговорить с ним.
– Не сейчас. Будет только хуже. Пообещайте мне, что не станете этого делать.
Ричер кивнул.
– Это ваше решение, – повторил он. – Но вы тоже должны пообещать мне кое-что. Поговорите с ним сами сегодня вечером. Но если он возьмется за старое, вы должны выбежать из комнаты и орать до тех пор, пока мы все не прибежим на ваши крики. Вопите изо всех сил. Требуйте вызвать копов. Умоляйте о помощи. Он окажется в трудном положении, и это изменит ситуацию.
– Вы так думаете?
– Когда все в доме услышат ваши крики, он уже не сможет делать вид, что ничего не происходит.
– Он будет все отрицать, скажет, что мне приснился кошмар.
– Но в глубине души он будет знать, что нам все известно.
Она молчала.
– Обещайте мне, Кармен, – сказал он. – Или я сам с ним поговорю, первым.
– Хорошо, я вам обещаю, – после короткого раздумья ответила она.
Ричер снова устроился в гамаке и попытался поспать еще час, но внутренние часы подсказывали ему, что время истекает. По картам Техаса получалось, что Абилин находится менее чем в семи часах езды от округа Эхо. Скорее шесть, если за рулем сидит окружной прокурор, который является представителем закона, а следовательно, не слишком беспокоится насчет штрафа за превышение скорости. Если предположить, что Слуп без всяких задержек вышел в семь, он может быть дома к часу дня. А он наверняка выйдет без задержек, потому что в тюрьме, где он сидел, весьма гуманные условия содержания преступников и вряд ли принято заполнять множество бумаг. Они поставят галочку в списке заключенных и откроют перед ним ворота.
По представлениям Ричера, было уже около двенадцати, и он посмотрел на часы, чтобы убедиться в том, что не ошибся. Он увидел, что Бобби вышел из конюшни и зашагал по дорожке мимо гаража. Бобби нес в руках пустую тарелку, моргал на ярком солнце и шел так, словно у него затекли все конечности. Он пересек двор и начал подниматься на крыльцо. Молча. Вошел в дом и закрыл за собой дверь.
Примерно в половине первого Элли пришла со стороны загонов для лошадей. Ее желтое платье было перепачкано в земле и песке, волосы спутались, лицо раскраснелось от жары.
– Я прыгала, – доложила она Ричеру. – Я делаю вид, будто я лошадка и прыгаю через барьеры, очень быстро, как только могу.
– Иди сюда, – позвал ее Ричер.
Она встала рядом с ним, и он ладонью стряхнул с ее платья песок и землю.
– Мне кажется, тебе следует снова принять душ, – сказал он. – И голову вымыть.
– Зачем?
– Чтобы быть красивой, когда твой папа вернется домой.
Она задумалась над его словами, напряженно и сосредоточенно принимая решение.
– Ладно, – сказала она наконец.
– И побыстрее.
Она пристально посмотрела на него, затем повернулась и умчалась в дом.
Без четверти час Бобби вышел из дома. Он помылся и надел чистые джинсы и футболку и сапоги из кожи аллигатора с серебряными пластинами на носах. На голове у него красовалась другая бейсбольная кепка, надетая задом наперед. На боку у нее было написано: «Квалификационная серия 1999».
– Они ведь проиграли? – сказал Ричер.
– Кто?
– «Техасские рейнджеры». В квалификационной серии тысяча девятьсот девяносто девятого года. А выиграли «Янки».
– И что?
– И ничего, Бобби.
Дверь снова открылась, и из дома вышли Кармен и Элли. Кармен по-прежнему была в ковбойском костюме, она снова накрасилась. Элли осталась в своем желтом ситцевом платье, но влажные волосы были завязаны в хвост лентой. Кармен держала ее за руку и шла, неуверенно переставляя ноги, словно у нее подгибались колени.
Ричер встал и показал ей, чтобы она села. Элли тут же устроилась рядом с ней. Все молчали. Ричер подошел к ограде крыльца и принялся наблюдать за дорогой. Он видел ее до того самого места, где исчезали линии электропередач. Может, на пять миль на север. Или на десять. Наверняка он не знал.
Он стоял в глубокой тени на крыльце, а мир перед ним раскалился добела. Наконец на границе обзора стало различимо облако пыли, оно смешивалось с маревом и ползло на восток, словно легкий ветерок из пустыни подхватил его и толкал вперед, в сторону владений Гриров. Облако росло, и вскоре Ричер уже смог разглядеть его очертания: длинная желтая капля, сотканная из пыли, поднимающейся и снова опускающейся на дорогу, мечущаяся то вправо, то влево в зависимости от того, куда вела ее дорога. Вскоре она стала в милю длиной, распухла и снова рассыпалась, прежде чем подобралась настолько близко, что Ричер сумел разглядеть светло-зеленый «линкольн», мчавшийся перед ней. «Линкольн» свернул, следуя за поворотом дороги, замерцал в жарком мареве и притормозил там, где колючая проволока уступала место красному забору из штакетника. Он выглядел пыльным и уставшим после долгой дороги, резко притормозил рядом с воротами, затем развернулся, и туча пыли, следующая за ним, отправилась дальше на юг, словно обманутая внезапной сменой направления движения.
Послышался скрип гравия и шорох земли под шинами. Солнце вспыхнуло на ветровом стекле, и Ричер сумел разглядеть внутри трех человек. Расти Грир сидела сзади. А на переднем сиденье устроился крупный бледный мужчина. У него были короткие волосы и простая голубая рубашка. Он вертел головой и вытягивал шею, оглядываясь по сторонам и широко улыбаясь. Слуп Грир вернулся домой.
