Глава 7

Он видел мешки с кормом на складе в конюшне. Много, около сорока штук. Они были сложены высокими штабелями. Большие мешки из вощеной бумаги, каждый фунтов тридцать весом. Всего тысяча двести фунтов лошадиного корма. Около полутонны. Как быстро четыре лошади и один пони могут столько съесть?

Впрочем, Ричер с самого начала понимал, что Бобби придумал эту поездку, чтобы его занять. Покупка корма для лошадей, когда в этом нет острой необходимости, – хороший способ, не хуже многих других, хотя бы на время убрать его из жизни Кармен. Только они не собирались ехать ни за каким кормом. Потому что они повернули налево. Ричер обратил внимание, что на мешках стояло название корма, всякие рекламные штуки, а также адрес поставщика в Сан-Анджело. Он видел этот адрес сорок раз, на сорока мешках. «Сан-Анджело». «Сан-Анджело». «Сан-Анджело». А Сан-Анджело расположен на северо-востоке от округа Эхо. Далеко на северо-востоке, а вовсе не на юго-западе. Им следовало повернуть направо.

Значит, Бобби планировал убрать его из жизни Кармен навсегда. Джошу и Билли приказали от него избавиться. «Джош и Билли сделают все, что им прикажут», – сказал Бобби. Ричер улыбнулся ветровому стеклу. Предупрежден – значит вооружен. Они не знают, что он видел мешки с кормом, что прочитал надписи на них и что изучал карту Техаса в течение последней недели. Они понятия не имеют, что левый поворот вместо правого многое ему скажет.

Что они попытаются сделать? Кармен сказала, что ее безработный учитель был напуган, причем так сильно, что не захотел с ней разговаривать даже в относительной безопасности Пекоса. Значит, они попробуют напугать его. Но это же смешно! Ричер почувствовал, как в нем закипает злость, и взял ее под контроль, как научился много лет назад. Он использовал поток адреналина, чтобы снять напряжение в ногах, позволил ему наполнить себя до краев и расправил плечи, касаясь ими с одной стороны Джоша, с другой – Билли.

– Это далеко? – с самым невинным видом спросил он.

– Часа два, – ответил Билли.

Они ехали со скоростью примерно шестьдесят миль в час, направляясь на юг по совершенно прямой дороге. Слева росла сухая жесткая трава, справа то и дело попадались пятна голого известняка. Пустынная дорога выглядела так, будто в день по ней проезжала всего пара машин. Может, им только и нужно, что отъехать подальше, остановиться и вышвырнуть его, и он умрет мучительной смертью от жажды, прежде чем кто-нибудь его найдет. Или от укуса гремучей змеи. Или просто не дойдет назад, потому что у него закончатся силы.

– Нет, меньше двух часов, – сказал Джош. – Всего сто миль.

Наверное, они направляются в бар, о котором говорили вчера. Должно быть, у них там друзья. «Хотелось бы, – подумал Ричер, – потому что паре жалких ковбоев меня не сделать». Он выдохнул, расслабился, принял решение. Проблема с всепоглощающей яростью, о которой он рассказал Кармен, состояла в том, что, возникнув, она требовала всего или ничего. Ричер вспомнил первый день в средней школе.

В то лето, когда он завершил свое начальное образование, семья перебралась на шесть месяцев назад в Штаты. Его записали в большую школу, находящуюся за пределами базы, где-то в Нью-Джерси, около Форт-Дикса. Ричер был к этому готов. Как всегда тщательно все продумав, он пришел к выводу, что средняя школа будет больше и лучше, чем начальная, во всех отношениях, включая потасовки в раздевалке. Поэтому он принял решение хорошенько отделать первого, кто попытается его обидеть. Этот план всегда срабатывал – бей сильно и сразу, чтобы враг понял, с кем имеет дело. Такая тактика производила впечатление. В тот раз Ричер хотел произвести сильное впечатление, значит, нужно было бить сильнее, потому что средняя школа совсем не то же самое, что начальная.

Поэтому когда какой-то мальчишка, считавший себя крутым, пихнул его в самое первое утро, через десять минут он уже ехал в машине «скорой помощи» в больницу, где провел три недели. А Ричер обнаружил, что попал в очень приличную школу в очень приличном районе, что его реакция была избыточной и теперь все смотрели на него как на дикаря. Он и чувствовал себя дикарем. Ему было стыдно. С тех пор он стал спокойнее и научился оценивать ситуацию, прежде чем предпринимать какие-то меры, чтобы ее изменить. А еще он научился предупреждать своих врагов – иногда и в определенных обстоятельствах.

– Мы сразу вернемся назад? – спросил он.

Это был умный тактический вопрос. Они не могли сказать «нет», не вызвав у него подозрений. Но и «да» сказать не могли, если не собирались сначала заехать в лавку.

– Мы сначала заедем пропустить пару кружечек пива, – ответил Билли.

– Куда?

– Туда, куда ездили вчера.

– У меня с деньгами туговато, – сказал Ричер. – Мне еще не заплатили.

– Мы угощаем, – заявил Джош.

– А что, лавка работает допоздна? В субботу?

– Большой заказ, они нас обслужат, – сказал Билли.

Может, у них новый поставщик? Может, они решили покупать другой корм?

– Вы у них постоянно покупаете? – спросил он.

– Все годы, что мы тут работаем, – ответил Джош.

– А потом мы сразу поедем назад?

– Ясное дело, – сказал Билли. – Ты успеешь вернуться назад, чтобы как следует выспаться.

– Хорошо, – сказал Ричер и, помолчав немного, добавил: – Это мне нравится.

«Попробуйте только со мной связаться, и получите по полной программе».

Билли ничего не сказал, Джош улыбался и крутил руль.

Местность по мере того, как они ехали на юг, постепенно становилась все более плоской. Из карт, которые Ричер изучил, он знал, что Рио-Гранде по большому кругу направляется к ним с запада. Они въехали в бассейн реки, где в доисторические времена проложил свой путь широкий водный поток. Джош продолжал удерживать скорость на шестидесяти милях в час. Билли равнодушно смотрел в окно. Дорога оставалась прямой и скучной. Ричер откинул голову на стойку для оружия и стал ждать. Он привык к ожиданию и умел это делать. Множество раз во время службы активным действиям предшествовала длинная поездка куда-нибудь. Так бывало почти всегда. Терпеливый сбор улик, принятие решения, идентификация подозреваемого, поездка на встречу с ним. Военная служба быстро учит терпению и умению ждать.

Чем дальше они продвигались на юг, тем хуже становилась дорога, но грузовик упрямо катил вперед. Багажник был пустым, задние колеса то и дело скользили, и машина подпрыгивала на ухабах. На некоторых телефонных столбах сидели стервятники, солнце низко висело на западе. На обочине Ричер заметил указатель, который сообщал, что до Эха осталось пять миль. Он был изрешечен пулями.

– А я думал, что Эхо на севере, – сказал он. – Там, где Элли ходит в школу.

– Он разделен, – сказал Билли. – Половина находится здесь, а другая – там. Между ними сто шестьдесят миль пустого пространства.

– Самый большой в мире город, больше Лос-Анджелеса, – выдал информацию Джош.

Он сбросил скорость на повороте, и вдалеке появилось несколько строений, все до одного прижимающиеся к земле, все подсвеченные сзади солнцем, собравшимся на покой. На обочине, примерно в трех милях, стояли железные рекламные щиты, заранее сообщавшие, что представляют собой строения вдалеке. Еще одна заправочная станция и магазин. И бар под названием «Пивная Лонгхорн», принадлежащая какому-то Харли. Реклама пивной была последней в ряду, но сама пивная оказалась первым заведением на их пути. Она стояла, скособочившись, посреди двух акров выжженной земли в сотне миль к востоку от обочины дороги и была выстроена из просмоленных досок с железной крышей. Носом к зданию, словно самолеты в аэропорту, замерли десять или двенадцать грузовиков-пикапов, а рядом с дверью – подержанная полицейская машина, у которой был такой вид, будто ее тут давно бросили и забыли.

Подпрыгивая на ухабах, пикап проехал через парковку, и Джош поставил его рядом с остальными. В окнах бара вспыхивала неоновая реклама пива, застрявшая между грязным стеклом и выцветшими льняными шторами. Джош выключил двигатель и убрал ключи в карман. В наступившей тишине Ричер услышал шум, доносящийся из бара, рев вентиляторов и кондиционеров, глухой стук давно отработавшего свое усилителя музыкального автомата, гул голосов, звон бутылок и стаканов, щелчки киев для пула. Судя по всему, внутри было довольно много народа.

Джош и Билли одновременно открыли свои двери и выбрались наружу. Ричер вышел через пассажирскую дверцу и встал спиной к солнцу. Было еще очень жарко, и он чувствовал, как волны горячего воздуха окатывают его с ног до головы.

– Ладно, – сказал Билли. – Мы угощаем.

Дверь открывалась в старомодный вестибюль с телефоном-автоматом, стена вокруг него была исписана номерами телефонов и старыми записками. Дальше шла еще одна дверь с желтым стеклянным окошком, которая вела в сам бар. Билли толкнул ее ногой.

Военный коп входит в бар точно так же, как отбивающий в бейсболе выходит на линию удара. Здесь ему чаще всего приходится выполнять свою работу. Наверное, девяносто процентов всех мелких неприятностей и проблем на службе происходит в барах. Возьмите группу молодых людей, обучаемых агрессивному поведению, и поставьте их в ситуацию, где имеется безграничный запас алкоголя, добавьте сюда соперничество между подразделениями, присутствие гражданских женщин с их гражданскими мужьями и дружками – и столкновение становится неизбежным. Подобно отбивающему, который покидает зону для разминки, наблюдая за инфилдом и аутфилдом, рассчитывая углы и расстояния, военный коп, входя в бар, включает свое внимание на максимум. Первым делом он считает выходы. Как правило, их три. Передняя дверь, задняя дверь за туалетами и та, что ведет в офис за стойкой. Ричер сразу определил, что в «Пивной Лонгхорн» имеются все три двери. Окна были слишком маленькими, чтобы в них смог кто-нибудь пролезть.

Затем военный коп смотрит на посетителей, чтобы определить, где могут возникнуть проблемы. Кто замолкает и не сводит с него взгляда? Кто бросает ему вызов? Таких здесь не оказалось. В длинном низком помещении находилось человек двадцать или двадцать пять, только мужчины, все дочерна загорелые, все в одежде из простой грубой ткани, но никто особенно ими не заинтересовался, если не считать мимолетных взглядов и приветствий в адрес Джоша и Билли. Шерифа нигде не было видно. Но около стойки Ричер заметил пустой табурет, а перед ним полную бутылку на грязной подставке. «Наверное, почетное место», – подумал он.

Затем военный коп старается оценить, у кого имеется оружие и какое. На стене за стойкой висел древний револьвер, прикрепленный проволокой к деревянной табличке, на которой было выжжено горячей кочергой: «Мы не звоним в 911». В комнате наверняка найдется пара современных пистолетов. Всюду стояли бутылки с длинными горлышками, но они Ричера не беспокоили. Бутылка в качестве оружия практически бесполезна. Разве что в кино, где их делают из сахара, а этикетки печатают на папиросной бумаге. Настоящая бутылка ни за что не разобьется о край стола, потому что она из толстого стекла. Максимум, что получится, это громкий стук. Впрочем, в случае крайней необходимости ее можно использовать как дубинку, а вот стол для пула беспокоил Ричера всерьез. Стол стоял посреди комнаты с кучей жестких целлулоидных шаров, вокруг него ходили четыре парня с киями, и примерно дюжина запасных киев стояла в стойке у ближней к столу стене. В отсутствие пистолета кий для пула – это лучшее оружие из тех, что когда-либо придумали люди. В меру короткий, чтобы быть удобным, но и достаточно длинный, чтобы оказаться очень полезным, сделанный из отличного твердого дерева и утяжеленный свинцом.

Воздух в баре оказался неестественно холодным и пропитанным пивными парами, дымом и шумом. Музыкальный автомат стоял рядом со столом для пула, а за ним было небольшое пространство, заполненное круглыми столами, окруженными табуретками с виниловыми сиденьями красного цвета. Билли показал бармену три пальца и получил три бутылки. Он захватил их между пальцами и понес к столам. Ричер обогнал его и подошел к ним первым. Он хотел иметь возможность выбрать место.

Спиной к стене – таково было его правило. И если удастся, нужно сесть так, чтобы видеть все три выхода. Он сел, Джош устроился справа и сбоку от него, а Билли – слева и сбоку. Билли подтолкнул к нему бутылку по видавшей виды деревянной столешнице, о которую посетители бара тушили сигареты. Откуда-то из задней части бара, со стороны туалетов, появился шериф, на ходу проверяя, застегнуты ли у него брюки. Он на мгновение замер, увидев Ричера, но на его лице ничего не отразилось, он дошел до стойки и сел на табурет, сгорбившись и повернувшись спиной к остальным посетителям.

Билли приподнял свою бутылку, словно решил произнести тост.

– Удачи, – сказал он.

«Тебе она понадобится, дружище», – подумал Ричер и сделал большой глоток из бутылки. Пиво оказалось холодным и сильно газированным, с привкусом хмеля.

– Мне нужно позвонить, – сказал Билли, оттолкнулся от стола и встал.

Джош наклонился вправо, пытаясь заполнить пустое пространство перед Ричером. Билли пробрался сквозь толпу посетителей и вышел в вестибюль. Ричер сделал еще один глоток и засек время. И пересчитал людей в баре – за вычетом его самого их оказалось двадцать три человека, включая бармена, который и был Харли. Билли вернулся через две минуты сорок секунд, наклонился и что-то прошептал шерифу на ухо. Тот кивнул. Билли еще что-то ему сказал, шериф снова кивнул. Допил свою бутылку, отодвинулся от стойки и встал. Повернулся лицом к залу, бросил на Ричера мимолетный взгляд и вышел в дверь. Билли стоял и смотрел ему вслед, а потом вернулся к столу.

– Шериф уходит, – сказал он. – Он вспомнил, что у него срочное дело в другом месте.

Ричер никак не прокомментировал его слова.

– Ты позвонил? – спросил Джош так, словно эта реплика была отрепетирована заранее.

– Да, позвонил, – ответил Билли.

Он сел за стол и взял свою бутылку.

– Не хочешь спросить, кому я звонил? – спросил он, взглянув на Ричера.

– А мне какое дело, кому ты звонил? – поинтересовался тот.

– Я звонил в «скорую помощь», – сказал Билли. – Нужно все организовать заранее, потому что они едут аж от самого Пресидио и могут добраться сюда только через несколько часов.

– Понимаешь, мы должны сделать признание, – заявил Джош. – Мы тебе наврали. Мы действительно прогнали из поместья одного типа. Он спутался с мексиканкой. Бобби посчитал, что в данных обстоятельствах, когда Слуп в тюрьме и все такое, это неправильно. Поэтому он попросил нас разобраться с ним. И мы привезли его сюда.

– Хочешь знать, что мы сделали? – спросил Билли.

– Я думал, мы едем в лавку за кормом, – сказал Ричер.

– Лавка находится в Сан-Анджело.

– Тогда что мы здесь делаем?

– Мы тебе сейчас скажем что. Мы привезли того, другого парня сюда.

– А какое он имеет ко мне отношение?

– Бобби считает, что ты относишься к той же категории, что и он.

– Он думает, что я тоже с ней спутался?

– Именно так он и думает, – кивнул Джош.

– А вы как думаете?

– Так же, как и он. Зачем бы еще тебе заявляться в поместье? Ты не ковбой и ничего не смыслишь в лошадях, это любому ясно.

– Предположим, я скажу вам, что мы с ней хорошие друзья.

– Бобби говорит, что вы больше чем друзья.

– И вы ему верите?

– Ясное дело, верим, – сказал Билли. – Она и с ним этим занимается, он сам нам сказал. Чем ты хуже? И знаешь, мы тебя не виним. Она симпатичная штучка. Я бы и сам с ней поиграл, если бы она не была женой Слупа. Семью нужно уважать, даже когда дело касается мексов. Такие у нас правила.

Ричер промолчал.

– Тот, другой парень был школьным учителем, – продолжал Билли. – Он плохо себя вел, и мы привезли его сюда, потом вывели во двор, взяли большой мясницкий нож, попросили двух ребятишек его подержать, сняли с него штаны и сказали, что сейчас мы отрежем все его богатство. Он кричал и рыдал и даже обделался. Умолял нас не трогать его, обещал, что исчезнет навсегда, но мы все равно немного его порезали, так, для развлечения. Знаешь, было столько крови! А потом мы его отпустили, но сказали, что если еще раз его увидим, то отрежем ему яйца по-настоящему. И знаешь что? Мы больше его не видели.

– Понимаешь, у нас получилось, – сказал Джош. – Просто классно получилось. Одна проблема: он чуть не умер от потери крови. Нам следовало заранее вызвать «скорую». Тогда мы договорились, что в следующий раз так и сделаем. Живи и учись – вот наше правило. Поэтому сегодня мы вызвали докторов прямо сейчас. Специально для тебя, так что ты должен быть благодарен.

– Вы порезали того парня? – спросил Ричер.

– А как же!

– Похоже, вы очень собой гордитесь.

– Мы делаем то, что нужно. Заботимся о семье.

– И вы признаетесь мне, что сделали это?

– А почему бы и нет? – ухмыльнулся Джош. – Кто ты такой, черт побери?

Ричер пожал плечами.

– Я не школьный учитель.

– Это в каком смысле?

– В том смысле, что, если вы попытаетесь порезать меня, «скорая» увезет вас.

– Ты так думаешь?

Ричер кивнул:

– Та лошадь, на которой я сегодня катался верхом, доставила мне больше неприятностей, чем удастся вам двоим.

Ричер посмотрел на каждого из них по очереди, открыто и спокойно. Уверенность в себе творит чудеса в подобных ситуациях, а он чувствовал себя уверенно. У него был опыт, и он уже очень, очень давно не терпел поражения в драке в баре против двоих противников.

– Вам выбирать, – сказал он. – Успокойтесь, или отправитесь в больницу.

– Знаешь что? – проговорил, улыбаясь, Джош. – Думаю, мы не станем менять программу. Что бы ты о себе ни думал, у нас тут полно друзей, а у тебя их нет.

– Я тебя не спрашивал про твое социальное положение, – сказал Ричер.

Но он понимал, что Джош прав. У них тут было полно друзей. Неожиданно какие-то скрытые вибрации заставили многих замолчать, в зале стало заметно тише, люди почувствовали беспокойство, начали оглядываться, потом смотрели друг на друга. Напряжение росло, игра в пул тоже замедлилась, и Ричер почувствовал, как атмосфера накаляется. Тут и там смолкали разговоры, и Ричер заметил вызывающие взгляды. Может быть, ему придется сражаться не с двумя противниками. Может, их будет больше и ему будет не так легко, как он думал.

Билли улыбнулся.

– Нас не так просто испугать, – сказал он. – Это профессиональное.

«Джош и Билли спокойно входят в загон к быкам, которые весят полторы тонны. Ты для них не проблема», – сказал Бобби. Ричер никогда не был на родео и ничего про это не знал, если не считать мимолетных впечатлений от кино и телевидения. Ему казалось, что ковбой сидит на каком-то заборе рядом с загоном и запрыгивает на быка, когда того выпускают. Его задача – удержаться у быка на спине. Сколько? Кажется, восемь секунд. А если ему это не удается, бык может сильно его лягнуть. Или затоптать. Или подцепить на рога. Так что эти ребятишки наделены тупой отвагой, силой и выносливостью. А еще они привыкли к боли и ранам. И к определенной схеме. Их поведение четко спланировано, и настоящему веселью предшествует ряд заранее отработанных действий. Ричер не знал наверняка, как это бывает. Может быть, «три, два, один, старт». Или «десять, девять, восемь». В любом случае они привыкли ждать, отсчитывать секунды, потом напряжение, глубокий вдох, состояние готовности.

– Ну так давайте займемся делом, – предложил Ричер. – Прямо сейчас, во дворе.

Он встал из-за стола и обошел Джоша, прежде чем тот успел отреагировать. Двинулся вперед, мимо музыкального автомата, к правому краю стола для пула, в сторону туалета и заднего выхода. Какие-то люди вставали у него на пути, но тут же расступались, пропуская дальше. Он слышал у себя за спиной Джоша и Билли, чувствовал, что они начали отсчет, напрягаются, готовятся к бою. До выхода было около двадцати шагов, и, наверное, тридцать секунд до двора. «Двадцать девять, двадцать восемь». Руки свободно висят вдоль тела. «Двадцать пять, двадцать четыре».

Ричер схватил последний в стойке кий, развернул его на сто восемьдесят градусов и изо всех сил врезал Билли сбоку по голове. «Один». Послышался громкий треск кости, заглушивший даже вой музыкального автомата, брызнула кровь, и Билли рухнул на пол, словно в него выпустили автоматную очередь. Затем Ричер снова размахнулся, призвав на помощь всю свою силу, точно отбивающий игрок на поле. «Два». Джош выставил руку, чтобы остановить кий, и рука переломилась пополам. Он завопил, и Ричер снова замахнулся, метя в голову. «Три». Удар отбросил Джоша в сторону. Ричер прицелился в лицо и выбил пару зубов. «Четыре». Врезал кием по плечу и раздробил кость. «Пять». Джош повалился на пол, ногами к голове Билли. Ричер встал над ними и нанес еще четыре удара, быстрых и мощных. «Шесть, семь, восемь, девять»: ребра, ключицы, колени и головы. Всего девять ударов, шесть или семь секунд яростной взрывной силы. «Бей сильно, бей прежде врага, воздай свое первым. Пока они еще ждут звонка».

Остальные посетители бара постарались держаться как можно дальше от места боевых действий, но теперь начали возвращаться, медленно и с опаской. Ричер, с угрожающим видом держа наготове кий, сделал круг по залу. Затем наклонился и взял из кармана Джоша ключи от пикапа. Бросил на пол кий, который со стуком откатился в сторону, и промчался сквозь толпу к двери, расталкивая тех, кто оказывался у него на дороге. Никто не попытался его остановить. Судя по всему, здесь, в округе Эхо, дружба имеет свои границы. Все еще тяжело дыша, он вышел на парковку. На него тут же набросилась страшная жара, и он весь покрылся потом. Ричер сел в пикап, завел двигатель, отъехал задом от бара и направился на север. Дверь у него за спиной оставалась плотно закрытой. Никто не вышел вслед за ним.

Через час солнце село далеко на западе, и, когда Ричер въехал в ворота ранчо, совсем стемнело. Однако во всех окнах красного дома горел свет, а во дворе стояли две машины: подержанный автомобиль шерифа и ярко-зеленый, как лайм, «линкольн». На машине шерифа мигал красно-голубой фонарь. Желтый свет с крыльца заливал «линкольн» и делал его похожим по цвету на кожу мертвеца. Повсюду летали тучи мошек; мотыльки, словно вырезанные из бумаги, кружили около лампочек над крыльцом, будто крошечные снежные вихри. Голоса ночных насекомых уже звучали, ритмично и настойчиво.

Передняя дверь дома была открыта, и из прихожей доносился какой-то шум. Громкие, возбужденные голоса нескольких человек. Ричер поднялся по ступеням и, заглянув внутрь, увидел шерифа, Расти Грир, Бобби и Кармен, стоящую в одиночестве возле стойки с оружием. Она сняла джинсы и рубашку и надела вместо них красно-черное платье до колена и без рукавов. Вид у нее был потрясенный. Самые разные эмоции так быстро сменяли друг друга, что казалось, будто ее лицо вообще ничего не выражает.

В противоположном конце комнаты, около зеркала в красной раме, благодаря чему Ричер видел его спереди и сзади одновременно, стоял мужчина в костюме. Очевидно, хозяин «линкольна». Холеный, довольно полный, не высокий, но и не коротышка, в костюме из жатой ткани. Лет тридцати, со светлыми редеющими волосами, аккуратно причесанными. У него было бледное лицо человека, который много времени проводит в помещении, расцвеченное красными пятнами загара на носу и щеках, словно утром он играл в гольф. Это лицо украшала широкая улыбка политика. Мужчина выглядел так, будто ему приходится выслушивать льстивые хвалебные речи, хотя в них нет никакой необходимости.

Ричер остановился на крыльце и решил не входить. Но под его весом доски громко заскрипели, и Бобби это услышал. Он посмотрел в ночь, замер на месте, а потом бросился к двери. Схватив Ричера за локоть, он потащил его к стене у входа, так чтобы их не увидели из прихожей.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ты забыл, что я здесь работаю, – ответил Ричер.

– А где Джош и Билли?

– Они уволились.

Бобби в изумлении уставился на него.

– Что они сделали?

– Уволились, – повторил Ричер.

– Это что значит?

– Они сказали, что больше не хотят у вас работать.

– С какой такой стати?

– А мне откуда знать? – пожав плечами, заявил Ричер. – Может, решили выйти из профсоюза.

– Что?

Ричер ничего ему не ответил. Отсутствие Бобби и голоса на крыльце привлекли остальных к двери. Расти Грир оказалась первой, за ней появились шериф и тип в костюме. Кармен с тем же озадаченным видом продолжала стоять возле стойки с ружьями. Все одновременно замолчали, увидев Ричера: Расти – так, словно столкнулась с социальной проблемой, которая ей не по силам, шериф – удивленно, а незнакомец в костюме – пытаясь понять, что это за чужак стоит на крыльце.

– Что происходит? – спросила Расти.

– Он говорит, что Джош и Билли решили уволиться, – объяснил Бобби.

– Они никогда этого не сделают, – заявила Расти. – С какой стати?

Тип в костюме шагнул вперед, как будто рассчитывал, что его представят.

– А они объяснили причину? – спросила Расти.

Шериф не сводил с Ричера глаз, но его лицо ничего не выражало. Ричер не ответил, просто стоял и ждал.

– Я Хэк Уокер, – представился тип в костюме громким искренним голосом и протянул руку. – Окружной прокурор Пекоса и друг семьи.

– Старый друг Слупа, – рассеянно проговорила Расти.

Ричер кивнул и пожал Уокеру руку.

– Джек Ричер, – сказал он. – Я здесь работаю.

Уокер взял его руку в обе свои и наградил Ричера ослепительной улыбкой, частично искренней, а частично ироничной, говорившей: «Ну, ты знаешь, как это устроено». Идеальная улыбка идеального политика.

– Вы уже зарегистрировались для голосования? – спросил он. – Потому что, если зарегистрировались, хочу вам сообщить, что я выставил свою кандидатуру на пост судьи на выборах в ноябре и хотел бы рассчитывать на вашу поддержку.

И стыдливо хихикнул, как человек в кругу друзей, смущенный тем, что требования демократии заставили его забыть о хороших манерах. «Ты знаешь, как это устроено». Ричер молча пожал ему руку.

– Хэк столько для нас сделал, – сказала Расти. – А сегодня он приехал к нам с потрясающей новостью.

– Объявился Ал Юджин? – спросил Ричер.

– Нет, пока нет, – ответила Расти. – Произошло кое-что другое.

– Не имеющее никакого отношения к выборам, – заявил Хэк. – Надеюсь, вы все это понимаете. Согласен, выборы в ноябре заставляют нас стараться делать для людей добрые дела, но вы же знаете, что я все равно стал бы вам помогать.

– А ты знаешь, что мы все равно стали бы за тебя голосовать, Хэк, – сказала Расти.

И тут все начали всем лучезарно улыбаться. Ричер заглянул им за спину, на Кармен, которая одиноко стояла в прихожей. Она не улыбалась.

– Вам удалось добиться, чтобы Слупа выпустили раньше, – сказал он. – Завтра?

Хэк Уокер опустил голову, словно Ричер сделал ему комплимент.

– Именно, – проговорил он. – Они твердили, что не могут оформить все бумаги на выходных, но мне удалось их переубедить. Они сказали, что в истории системы это будет первый случай, когда человека выпустят из тюрьмы в воскресенье. Но я им возразил, что когда-нибудь все бывает в первый раз.

– Хэк отвезет нас туда, – сообщила Расти. – Мы скоро уезжаем. Нам придется провести в пути всю ночь.

– Мы будем ждать его у выхода, – сказал Хэк. – Прямо у ворот тюрьмы, в семь утра. Устроим старине Слупу теплую встречу.

– Вы все поедете? – спросил Ричер.

– Я не поеду, – прошелестела Кармен.

Она вышла на крыльцо тихо, точно призрак, и остановилась, положив руки на ограду. Она наклонилась вперед, прижав локти к телу и глядя на север, на черный горизонт.

– Я должна остаться, чтобы присмотреть за Элли, – добавила она.

– В машине полно места, – сказал Хэк. – Элли тоже может с нами поехать.

Кармен покачала головой.

– Я не хочу, чтобы она видела, как ее отец выходит из ворот тюрьмы.

– Поступай как хочешь, – вмешалась Расти. – В конце концов, он всего лишь твой муж.

Кармен ничего ей не ответила, только вздрогнула, словно температура воздуха вместо тридцати градусов была всего три.

– В таком случае, думаю, я тоже останусь, – сказал Бобби. – Чтобы проследить за порядком. Слуп меня поймет.

Ричер взглянул на него, а Кармен резко повернулась и ушла в дом. Расти и Хэк Уокер последовали за ней. Шериф и Бобби остались на крыльце и подошли друг к другу, превратившись в живую преграду между Ричером и дверью.

– Так почему же они решили уволиться? – спросил Бобби.

Ричер посмотрел на обоих и пожал плечами.

– Ну, они не совсем уволились, – сказал он. – Просто я хотел подсластить пилюлю – для остальных. По правде говоря, мы заехали в бар, и они ввязались в драку, но выбрали неподходящего парня. Вы же нас видели в баре, шериф?

Шериф опасливо кивнул.

– Все произошло после того, как вы уехали, – продолжал Ричер. – Они устроили драку и проиграли.

– С кем? – спросил Бобби. – С каким парнем?

– С неподходящим.

– А кто он?

– Очень большой, – сказал Ричер. – Он отмолотил их за пару минут. Мне кажется, кто-то вызвал «скорую помощь». Скорее всего, сейчас они в больнице. Если живы. Я не знаю. Они потерпели поражение, причем сокрушительное.

– С каким парнем они устроили драку? – снова спросил Бобби.

– С тем, который их не трогал.

– Кто он?

– Думаю, он не из этих мест.

– Это ты? – помолчав, спросил Бобби.

– Я? – удивленно спросил Ричер. – А зачем им со мной драться?

Бобби ничего не ответил.

– Зачем им со мной драться, Бобби? – снова спросил Ричер. – Какая у них для этого могла быть причина?

Бобби долго смотрел на него, потом повернулся и вошел в дом, с грохотом захлопнув за собой дверь. Шериф остался на крыльце.

– Они сильно пострадали? – спросил он.

– Похоже, да, – ответил Ричер. – Вам следует позвонить в больницу и проверить, как они. А потом сообщить всем в округе о том, что случается с теми, кто решает устроить драку с неподходящим парнем не из этих мест.

Шериф снова кивнул, снова с опаской.

– Думаю, вам тоже следует это помнить, – проговорил Ричер. – Бобби сказал мне, что здесь привыкли сами разбираться со своими проблемами. И что они неохотно привлекают к этому служителей закона. Он намекнул мне, что копы стараются не встревать в разногласия между людьми. Что таков закон в Западном Техасе. Древний закон.

Шериф замер, а потом пробормотал:

– Наверное.

– Бобби сказал, что это определенно так. Старая традиция.

– Можно сказать и так, – отвернувшись, проговорил шериф. – А я уважаю традиции.

– Рад это слышать, – кивнул Ричер.

Шериф еще немного постоял на крыльце, потом, не оглядываясь, начал спускаться по ступенькам, сел в свою машину, выключил фонарь и завел двигатель. Осторожно проехал мимо зеленого «линкольна», направился к воротам и выехал на дорогу. Мотор громко ревел. Ричер уловил в воздухе запах бензина и услышал стук глушителя. Потом машина набрала скорость, и вскоре тишину ночи нарушали лишь голоса кузнечиков, переговаривающихся между собой.

Ричер спустился с крыльца и направился к двери на кухню. Она была открыта, то ли для проветривания, то ли кухарка хотела подслушать, о чем говорят в доме. Женщина стояла внутри, сразу за занавеской от насекомых, сделанной из пластиковых полосок, висящих на двери.

– Привет, – сказал Ричер, который уже давно понял, что нужно дружить с теми, кто работает на кухне: в этом случае ты гораздо лучше питаешься.

Но она ему не ответила, лишь молча стояла и опасливо поглядывала на него.

– Давайте я угадаю, – проговорил Ричер. – Вы приготовили ужин только для двоих работников.

Она не ответила, что означало «да».

– Вас неверно информировали, – сообщил Ричер. – Это был Бобби?

Она кивнула:

– Он сказал, что вы не вернетесь.

– Он ошибся, – заявил Ричер. – Не вернулись Джош и Билли. Так что, думаю, я съем их порции. Обе. Я ужасно проголодался.

– Я вам принесу через пару минут, – пожав плечами, ответила она.

Ричер покачал головой.

– Я поем здесь, – сказал он. – И вам не придется нести еду в дом.

Он раздвинул пластиковые полоски и вошел на кухню. Там пахло чили, видимо после того, как она готовила ланч.

– Что у нас на ужин? – спросил он.

– Стейки, – ответила кухарка.

– Хорошо, – обрадовался Ричер. – Жвачных я люблю больше, чем неполнозубых.

– Что?

– Говядина мне нравится больше, чем мясо броненосца.

– Мне тоже, – сказала кухарка.

Она взяла прихватки и достала из духовки две тарелки. На каждой лежал среднего размера стейк, большая порция картофельного пюре и горка поменьше жареного лука. Кухарка поставила тарелки рядышком на кухонный стол, вилку положила слева от левой тарелки, а нож – справа от правой. Было похоже на двойную порцию.

– Билли был моим кузеном, – сказала она.

– Возможно, он по-прежнему ваш кузен, – сказал Ричер. – Джошу досталось больше.

– Джош тоже был моим кузеном.

– Мне очень жаль это слышать.

– Другая ветвь семьи, – пояснила она. – Дальняя. И оба они были дураками.

Ричер кивнул:

– Да уж, это точно.

– Но у Гриров с мозгами все в порядке. Я не знаю, чем вы занимаетесь с мексиканкой, но вам следует иметь это в виду.

И она ушла, оставив его ужинать в одиночестве.

Ричер ополоснул обе опустошенные им тарелки и оставил их в раковине. Затем отправился на конюшню, где решил подождать, несмотря на жуткую, пропитанную вонью жару, потому что хотел оставаться как можно ближе к дому. Он уселся на куче сена спиной к лошадям. Они некоторое время беспокойно переступали в своих стойлах, но вскоре привыкли к его присутствию, и Ричер услышал, как они по очереди начали засыпать. Перестали шевелиться и задышали ровно и лениво.

Затем он услышал шаги на крыльце, на ступеньках, шорох пыли под ногами. Открылись двери «линкольна», снова закрылись, заработал мотор. Ричер встал, подошел к двери конюшни и увидел, как «линкольн» разворачивается перед домом. Сзади его освещали фонари над крыльцом. За рулем сидел Хэк Уокер, Расти устроилась рядом с ним. В тусклом свете ее волосы приобрели цвет сахарной ваты, и можно даже было различить очертания черепа под ними.

Большая машина проехала под аркой ворот, свернула вправо, не сбавляя скорости, и помчалась по дороге. Ричер еще некоторое время наблюдал за мельканием фар в темноте. Затем они исчезли. Снова зазвучали голоса ночных насекомых, и весь мир погрузился в неподвижность, только мотыльки продолжали кружить около лампочек.

Ричер ждал в дверях конюшни, гадая, кто придет к нему первым. Он думал, что Кармен, но это оказался Бобби, который вышел на крыльцо через пять минут после того, как его мать уехала, чтобы привезти его брата домой. Бобби быстро спустился по ступеням и зашагал через двор в сторону дома для работников. На голове у него снова красовалась бейсбольная кепка, надетая задом наперед. Ричер появился на пороге конюшни и остановил его.

– Лошадей нужно напоить, – сказал Бобби. – Кроме того, пора почистить стойла.

– Вот ты и сделай это, – ответил Ричер.

– Что?

– Ты меня слышал.

Бобби застыл на месте.

– Я этим не занимаюсь, – сказал он.

– Тогда я заставлю тебя этим заняться.

– Какого черта?

– Перемены, – объяснил Ричер. – Для тебя все изменилось, Бобби, поверь мне, и очень серьезно изменилось. В тот момент, когда ты решил напустить на меня Джоша и Билли, ты переступил черту. И поставил себя в совершенно другое положение. Теперь ты будешь делать то, что я тебе скажу.

Бобби онемел от удивления, а Ричер посмотрел ему в глаза и проговорил:

– Я прикажу тебе «прыгай», и ты даже не станешь спрашивать, как высоко ты должен прыгнуть. Ты сразу начнешь прыгать. Ты меня понял? Теперь ты мой.

Бобби не шевелился. Ричер размахнулся правой рукой, собираясь влепить ему пощечину, Бобби дернулся в сторону и налетел на удар левой, после которого с головы у него слетела кепка.

– Так что пойди и займись лошадьми, – велел ему Ричер. – А потом можешь лечь спать, рядом с ними. Если я тебя увижу до завтрака, я переломаю тебе ноги.

Бобби продолжал неподвижно стоять на месте.

– Ну, кого позовешь на помощь, братишка? – спросил Ричер. – Кухарку или шерифа?

Бобби продолжал молчать. Их окружала пустота черной ночи. Сто пятьдесят душ населения округа Эхо находились по большей части в шестидесяти или ста милях за темным горизонтом. Полная изоляция.

– Хорошо, – тихо проговорил Бобби и медленно направился к конюшне.

Ричер бросил его кепку в пыль и зашагал в сторону дома, где над крыльцом горели фонари, над которыми кружили мотыльки.

Две трети команды убийц видели, как он шел к дому. Они действовали умнее, чем наблюдатели. Женщина проверила карту и сказала, что они не станут подъезжать с запада. Во-первых, «форд-краун» не сможет преодолеть пустыню, а во-вторых, прятаться на расстоянии в милю бессмысленно. Особенно ночью, когда становится совсем темно. Лучше они проедут прямо по дороге и остановятся в ста ярдах от дома ровно на столько, чтобы два члена команды – мужчины – вышли наружу, потом машина развернется и поедет обратно на север, а двое вышедших, прячась за ближайшей каменной грядой, двинутся на юг, к красным воротам, и затаятся в небольшой яме в десяти ярдах от дороги.

У этих двоих имелись при себе приборы ночного видения. Отнюдь не военного образца, самые обычные, купленные по каталогу спортивных товаров и привезенные вместе со всем остальным в черном нейлоновом чемодане. Они представляли собой бинокли с какими-то электронными усилителями внутри. Что-то инфракрасное. Это приспособление улавливало тепло, поднимающееся от земли, и в нем Ричер, шагавший к дому, выглядел так, словно он мерцал и дрожал.