Глава 9
Гости, перешептываясь, ходили по залу, поглядывая на колдунов, устроившихся в углу. Илар, подкрепившись пирожками и пирожными, подремывал, сберегая силы для будущего «представления». Зарган о чем-то разговаривал с толстым колдуном и Дараном, время от времени посмеиваясь, когда мальчишка выдавал очередную «истину». Герен же молчал, глядя в пространство, думая о чем-то своем, и наблюдал за императором, беседующим с императрицей. Император хмурился и строил недовольные гримасы, словно съел незрелый плод, отравился и теперь у него болел живот.
Насколько знал Герен, императрица умела извести мужа так, что тот в ярости начинал топать ногами и вопить, как портовый грузчик.
Санароза происходила из древнего рода, который некогда был на престоле, – сотни лет назад. С тех пор утекло много речной воды, просыпалось много песка, и ее род хотя и утратил былое могущество, все же оставался у трона: родственники Санарозы занимали множество ключевых постов государства. Даже то, что нынешний император оказался на троне, было в большой степени заслугой рода Санарозы – по слухам, ее мать в течение многих лет являлась любовницей отца нынешнего императора Гессара Третьего.
Как и Санароза, ее мать, ныне покойная, умела нашептать своему мужчине нужное решение. Перед тем как отец Гессара принял решение о престолонаследии, мать Санарозы женила принца Гессара на своей дочери. Если бы не эти две женщины, возможно, Гессара уже не было бы в живых.
Вообще-то покойный отец-император склонялся к тому, чтобы отдать престол старшему из принцев, принцу Ускалю, но внезапно, совершенно внезапно для всех, кто его знал, переменил решение. Внезапно, но не для Санарозы. А то, что старый император скоропостижно скончался после объявления наследника, – все в руках богов!
Гессар и Санароза жили вместе много, много лет, их брак был крепок и нерушим – как крепки бывают отношения, основанные не на любви, а на соображениях более прочных – на выгоде и власти. Борьба за власть не прекращалась ни на минуту, и, стоило императору и его супруге расслабиться, результат последовал бы незамедлительно.
Дважды вспыхивали заговоры и заканчивались страшной смертью их участников – император и императрица действовали слаженно и умно, дополняя друг друга. В том числе и в умении покарать врагов, не обращая внимания на титулы и степень родства. Если заговор задумал брат – тем хуже для брата.
Герен встал – легко, будто не было сотен прожитых лет, и пошел к императору, как раз отвернувшемуся от императрицы с выражением отвращения и ярости. Гессару Третьему хотелось перекинуть свое раздражение на кого-нибудь еще, и тут он заметил подходящий объект для битья – Герена, который собирался что-то сообщить. Что сообщить? Да какая разница! Главное, он близко и можно как следует его отхлестать!
– Ага, Герен, идите сюда! Вот хорошо, что вы подошли! Герен, я считаю: в том, что произошло, есть ваша вина! Вы не научили мальчишку правилам поведения! Вы и ваш Орден ответственны за случившееся! Зачем-то придумали дурацкий допрос трупов? Что он даст, кроме того, что мы услышали?! Хотите заморочить мозги своим колдовством? Какой-то безродный мальчишка, жалкий колдун, наворотил дел, а мы теперь будем разбирать эту кашу? Я уже начал думать, что ваш Орден не только бесполезен, но и вреден! И его пора распустить! А тех, кто будет недоволен, кто возвысит свой голос против трона, – покарать! Сегодня вы убили десяток-другой людей, а завтра? Завтра вы покуситесь на вашего императора?!
– Ваше величество, вот насчет безродности Илара я и хотел с вами поговорить… – склонился в поклоне Герен. – Вы позволите?
– Что-что?! – раздраженно спросил император, сбрасывая с плеча руку Санарозы, попытавшейся успокоить супруга. – Зачем мне ваши россказни? Зачем?
– Возможно, они вам пригодятся, ваше величество. Лишней информации не бывает, не правда ли?
– Милый, да выслушай ты его! – промурлыкала императрица, улыбаясь, как наевшаяся сливок кошка. – Все равно делать нечего, мне скучно!
– Ах вот как! Тебе скучно, а я должен выслушивать всякую ерунду?! Только что я тебя слушал – долго, трудно, и что? После этого что-то изменилось?
– Может быть, и так! – лучезарно улыбнулась Санароза. – Господин Герен, говорите, не обращайте внимания. Мой супруг немного расстроен… он съел лишнего, а теперь жалеет. Говорите, его величество сейчас успокоится, и все будет хорошо.
– Говорите, Герен! – фыркнул император, откидываясь на спинку трона и прикрывая глаза. – Добивайте мой мозг! Он и так вспух по вашей милости! Но я до вас еще доберусь, никто не может безнаказанно насиловать мой мозг!
– Ваше величество, колдун Илар – дворянин древнего рода, – мягко, с легкой улыбкой на губах произнес глава Ордена.
– Вот как? – встрепенулся император. – И какого же рода? Почему молчали? Это меняет дело!
– Он из рода Хессель, – бесстрастно пояснил Герен, наблюдая, как меняется выражение лица императора – от недоверчивого до изумленного, непонимающего.
– Подожди, подожди… Хессель! Вот это да! И кем он приходится истцу? – помотал головой император, будто не веря своим ушам.
– Он его племянник. Наследник рода Хесселей – его дядя!
– Забавно! – радостно хихикнула императрица и хлопнула в ладоши от восторга. – Вот это поворот! А что, сам Хессель не знает, что колдун – его родственник, да еще такой близкий?
– Пока нет, не знает, – сообщил Герен. – Вы верно это подметили, ваше императорское величество, не знает. Илар и сам не знал, пока сегодня не объявили имя истца. Мать Илара – сестра Хесселя.
– Мне нужно это как-то переосмыслить… Подожди, если истец – дядя Илара, значит, он подал в суд на своего племянника? У нас есть в законе что-то про такие казусы?
– Он имеет полное право подать в суд на своего племянника, – начала пояснять Санароза, – но это не делается через городской суд в обычном порядке. Только император может решить споры своих подданных-дворян. Только он решает эти споры и те, кому он доверил свои права, – не может же император судить все споры дворян, даже мелких! Но ты прекрасно знаешь это, милый, не делай такие удивленные глаза и не строй из себя недалекого провинциала. Иногда ты меня раздражаешь, изображая глупца! Не ты ли в прошлом году подписал тринадцать разрешений на рассмотрение дел дворян в городском суде? Забыл?
Императрица помолчала в течение десяти ударов сердца и продолжила:
– Значит, то, что Илара без твоего ведома поместили в темницу, а потом судили общим судом как простолюдина, суть нарушение закона, и этим были нарушены твои права, дорогой.
– А имеется документальное подтверждение, свидетельства того, что этот колдун – наследник Хесселя? Кто это может подтвердить?
– Документов нет, – легко согласился Герен, – но свидетели есть. Например, покойная мать истца, та самая, которую поднял из гроба Илар. Мы допросим ее… то есть вы допросите ее, и все станет ясно.
– Но это мало что меняет, кроме того, что обвинение в непочтительности к городскому суду, к судье будет снято. Дворянин имел право защищать свою честь от беззакония. Но остается нападение на поместье Хесселя и глумление над телом бабушки – если она Илару бабушка, конечно.
– Ваше величество, давайте дождемся, когда вернется Оликс с телами убитых, и тогда уже примете решение!
– Да, дождемся, – вздохнул император и глянул туда, где рядом с большими песочными часами стоял молодой слуга в серебристой ливрее. В его обязанности входило переворачивать их каждый час. Высыпалось уже две трети песка, но Оликса все еще не было.
* * *
Они прибыли, когда из огромных часов высыпался почти весь песок, а император уже подпрыгивал от нетерпения и порывался послать вдогонку своему служаке Оликсу гвардейцев – с приказом притащить Оликса за шиворот и бросить пред троном.
Сдерживала императрица, которую немало забавляло происходящее, – она подозвала к себе своих фрейлин и о чем-то весело шушукалась, отрываясь только на то, чтобы охладить пыл своего нетерпеливого и опасного мужа.
Дверь в зал раскрылась, служитель отошел в сторону, пропуская «делегацию», и вытянувшие шеи от любопытства придворные ахнули – в зал внесли тринадцать трупов, окровавленных, покрытых грязью и чем-то липким, вонючим, похожим на нечистоты. Впрочем, скорее всего это и были нечистоты – человек не уходит из жизни красиво, как в героических балладах. Смерть страшна, некрасива и вонюча. И это ощутили все напомаженные дамы и кавалеры, что собрались в красивом, чистом зале. Когда трупы выложили в ряд перед троном, трое дам упали в обморок, их быстро вынесли из помещения, четверо мужчин зажали рот и тоже выбежали прочь, не выдержав зрелища.
– Ффу-у… как воняет! – Императрица зажала нос кружевным платочком, император же довольно рассмеялся, и настроение его пошло в гору – хоть раз любимая женушка потеряла присутствие духа и пришла в состояние смятения!
– Это дело не для нежных дам! Мужское дело! – ухмыльнулся император. – Посмотри-ка, что там в корзине, не видишь?
Императрица отодвинула от лица надушенный платочек, и брови ее поднялись домиком:
– Это то, что я думаю? А почему только половина?
– Якобы колдуны над ней надругались и рассекли на две половинки! – довольно кивнул Гессар. – О чем и суд-то!
– Но она неживая… как она будет говорить? Да еще и высушенная, как дерево!
– Какой ей быть, дорогая? Ты думаешь, покойники десятки лет хранятся в свежем виде? Ясное дело, высохла! Интересно тебе?
– Интересно! – отрезала императрица. – Ты собираешься судить или дождешься, когда весь дворец пропахнет трупами?
Император фыркнул, недовольный тем, что императрица, как обычно, перехватила инициативу, подождал для приличия, чтобы нельзя было подумать, что он кинулся выполнять свои обязанности по требованию жены. «Вон как фрейлины смотрят! – заметил он. – Насмешливые, наглые сучки! А одна, вон та, – чудо как хороша! Дочь Гиома Шессардского? Стоит с ней познакомиться поближе…»
– Подойдите ближе! – Император говорил округлым, звучным голосом, будто дудел в большую трубу. Папаша его тоже славился «золотым горлом». Злые языки поговаривали, что, если бы Гессар не был императором, он имел бы успех в трактирах, распевая «Птичку с желтым клювом». Тем более что устроить танец напитков в глотке его императорское величество был всегда готов – днем и ночью.
– Вы исполнили мой приказ?
Напрашивался ответ – не видишь, что ли? Глаза протри! Но Оликс и Хессель благоразумно не сказали ничего подобного – кому хочется стать короче на голову?
– Да, ваше императорское величество! Доставлены трупы убиенных вероломными колдунами охранников господина Хесселя и тело его матери, покойной госпожи Хессель!
– Хорошо. Господин Хессель, расскажите о том, что совершил колдун Илар, как вы с ним связались, зачем. И что в результате получилось. Только вкратце. Если будет нужно, вопросы я вам задам. Итак, с самого начала – когда вы впервые увидели колдуна Илара?
Рассказ продолжался довольно долго – с полчаса, не меньше. Илар предстал в этом рассказе во всей своей красе: подлый, коварный черный колдун, думающий только о своей наживе да о том, как бы навредить порядочному человеку, ненавидящий элиту мира, людей, чья благородная кровь не замутнена подлостью и мерзостью, присущей колдунам.
Более того, проклятый колдун надругался над матерью уважаемого дворянина в целях совершения страшного обряда, вызывающего демонов.
Зачем он вызывал демонов? Конечно, не для того, чтобы попросить их приносить по утрам башмаки! Его злобные планы простирались так далеко, что никто не может этого представить, – колдун покусился на самые основы государства, начав с почтенного и древнего рода, родственного трону.
Как и все безродные подонки рода человеческого, Илар, как оказалось, завидовал успешному родовитому человеку и, как только узнал о сокровище, составил свой ужасный план. Трупы же убиенных им людей Хесселя сейчас понадобились для того, чтобы совершить над ними надругательство, выпив жизненную силу. Пояснить же эти несчастные мертвецы ничего не могут, как и покойная мать, от которой осталась однорукая половинка.
Ну и все в таком духе… Публике стало так страшно, что еще двух женщин пришлось унести – они опустились на дно глубокого обморока.
Императрица была просто в восторге и пожирала Илара влажными глазами.
Даран же тихо шептал, что гордится Иларом, как никогда. Быть братом такого эпического злодея – верный способ попасть в баллады и прославить свое имя в тысячелетиях! Илар обязательно должен поведать Дарану о следующих злодействах, которые задумает, – Даран всегда поддержит любое безобразие, кроме голода и жажды.
Несмотря на серьезность момента, Илар кусал губы, чтобы не расхохотаться, – вначале его позабавил список преступлений, потом Даран с его речами.
Остальные колдуны тоже едва сдерживались от смеха – кроме Герена. Глава Ордена прекрасно знал, что ложь должна быть чудовищной, чтобы в нее поверили. И дворяне верили. Они перешептывались, глядя на «злодея», мужчины хватались за рукояти кинжалов, украшенных драгоценными камнями и золотом, и дай император команду – разрезали бы Илара на куски.
Император… вот тут было самое интересное – Гессар наслаждался повествованием Хесселя, как настоящий ценитель наслаждается хорошей балладой в исполнении гениального певца. Лицо властителя было довольным, как если бы он только что слез с молоденькой фрейлины принцессы. Император отдыхал под музыку голоса истца.
Закончил Хессель свою «балладу» словами:
– И этот злокозненный негодяй, подлец, исчадье преисподней, был вырван из рук правосудия преступными колдунами Ордена! И теперь пытается ввести в заблуждение вас, мои величества! Я простираюсь перед вами и прошу покарать нечестивца! Я закончил!
Хессель облегченно вздохнул, утер лоб кружевным платочком и попятился назад, туда, где стоял Оликс и лежали смердящие трупы охранников, гнавшихся за компанией Илара в эту бурную ночь.
– Я выслушал истца! – важно сказал император, снова прибегнув к своему дару, – его «округлый» голос пронесся над толпой зрителей, приведя в возбуждение нескольких дам, зардевшихся от прилива крови. Император был очень соблазнительным мужчиной!
– Теперь мы выслушаем ответчика. Что он нам расскажет?
Илар вышел вперед, набрал в грудь воздуха и начал свой рассказ. Повествование длилось гораздо меньше времени, и в нем отсутствовали очень уж красочные описания, в отличие от рассказа Хесселя. Был упомянут фальшивый вексель, что вызвало шепоток среди дворян и злорадные кивки головами – видимо, Хессель уже попадался на таких «шутках».
Роль Анары в выращивании леса на площади Илар благоразумно скрыл, взяв на себя это событие, что не противоречило общей установке.
Закончил рассказом о том, что сам сдался городской страже в расчете на справедливый суд, но его не дождался. Потому взял дело в свои руки и теперь ждет решения императора. Все!
Император посидел, глядя на Илара, – лицо властителя было непроницаемым, на нем не проявлялись даже отголоски эмоций. Потом Гессар наклонился к императрице, что-то сказал, та ответила, и только после этого он задал первый вопрос:
– Почему ты попросил суда императора? Какое право ты имеешь рассчитывать на мой суд?
– Во-первых, я колдун, член Ордена колдунов. Никто не имеет права судить меня без вашего разрешения, ваше императорское величество! Отправляя меня на обычный суд, эти люди показали всей империи, что не уважают вас, считают, что их власть выше вашей! Потому я и был вынужден захватить суд и судью, нарушившего вашу волю, оскорбившего вас своим неподчинением!
– Лихо завернул! Дядя-то его дурак, нес всякую забавную чушь, а парнишка умен! – прошептал жене Гессар.
– Кроме того, ваше императорское величество, никто не имеет права судить дворянина, кроме как с ведома главного дворянина империи, – вас, ваше величество! Они и тут нарушили закон!
– Разве ты являешься дворянином? – притворно удивился император. – И какого же рода? Кто ты?
– Я Илар Истарский, сын Шауса! Моя мать урожденная Хессель, Лора Хессель. Мой отец был уснаром городской стражи, родители полюбили друг друга и уехали из столицы, проклятые своими родственниками. То есть истец – мой дядя!
Зал зашумел, кто-то захохотал – истерично, надрывно, кто-то хихикал, кто-то возмущенно фыркал, но после нескольких минут обсуждения все сошлись на том, что знают эту историю. И вот продолжение! Неожиданное продолжение! Скандал! Да еще какой! Отпрыск благородного рода, плод смешения крови простолюдина и дамы древнего рода – колдун! Черный колдун! Это ли не скандал?
– А я помню ту историю, – шепнула императрица, – парень не врет. И девицу эту помню – кстати, очень миленькая, блистала при дворе. И как она сошлась с тем мужланом? Говорили, он дикий, как зверь, здоровенный, буйный!
– Вы, женщины, таких и любите, – сморщился император. – Вам подай грубую силу, самца. Нет чтобы обратить внимание на ум, на красоту!
– Перестань… любви не прикажешь – все браки совершаются на небесах. Но, конечно, это скандал. И тем забавнее! Мне это нравится все больше и больше.
– Значит, ты плод от брака уснара Шауса с дворянкой рода Хессель? – переспросил император и, кивнув Хесселю, спросил: – Что вы хотите сказать, господин Хессель? У вас есть возражения?
– Врет! Все врет! – задыхаясь, выкрикнул истец. – Он все придумал, чтобы втереться в доверие! Чтобы обмануть вас! Я, истинный верноподданный императора, скажу…
– Какой ты истинный верноподданный, дядя?! – перебил Илар. – Вы знаете, ваше величество, как он вас называл, когда пытался выкурить меня из склепа, где я прятался от его костоломов? Повторить?
– Как? – нахмурился император. – Ну-ка… подойди поближе!
Илар подошел, негромко сказал несколько слов, и Гессар покраснел от гнева:
– Ты не лжешь? Если ты лжешь – умрешь! Докажи, что он это говорил!
– Докажу, ваше величество. Для этого позвольте мне оживить мою бабушку. Она ответит на все вопросы. Бабушка присутствовала в то время, когда мой дядя поливал вас грязью!
– Какой я тебе дядя, негодяй! Безродная скотина, вонючий крестьянин! – завопил Хессель. Он подбежал к Илару и попытался ударить его в лицо. Двое колдунов прикрыли юношу, оттесняя Хесселя плечами, а Даран исхитрился пролезть у них между ног и врезал негодяю в пах, отчего тот охнул, нагнулся, сунув ладони между ног, и в таком положении медленно отошел назад, побледнев как полотно.
– Повелеваю! Оживи благородную дворянку и сделай так, чтобы ей можно было задать вопросы! – Император принял торжественный вид, а императрица приготовилась к развлечению, усевшись поглубже в кресле и поправив шелковую подушечку под царственным задом. Она кусала пухлые губки и загадочно улыбалась, глядя на то, как колдун достает из мешка колдовскую книгу.
Распорядитель сделал знак, и у помоста выстроились гвардейцы, все в блестящих латах, украшенных золотистыми узорами, – видимо для того, чтобы защитить своего императора живой стеной, если что-то пойдет не так. А еще – чтобы наброситься на колдуна, если тот задумает какое-то особо злое колдовство против властителя империи.
– Ваше императорское величество! – Герен заглянул за ряд сверкающих гвардейцев и поклонился импертору. – Нужно кое-что уладить!
– Ну что еще? – слегка рассердился Гессар, уже настроившийся на забавное зрелище. Не каждый же день видишь, как оживляют половинку мумии!
– Нужно убрать магическую защиту! А то потом придется настраивать заново!
– Опять проблемы, – нахмурился император. – А как-то побыстрее это сделать нельзя? Что нужно, чтобы снять защиту?
– Там, видите, ваше величество? Там по краю приклеены золоченые украшения? Так вот – это на самом деле магические амулеты! Их нужно убрать, иначе амулеты взорвутся, как это было сегодня в суде, или просто разрядятся, соприкоснувшись с магией высшего порядка. И тогда заряжать их нужно будет заново, а это долго, дорого и муторно. Но самое главное – зал на длительное время останется без защиты.
– Неужели этот мелкий Хессель может сжечь амулеты высшей защиты? – недоверчиво покачал головой император. – Вы уверены, Герен?
– Уверен. Мальчик хотя и не вошел в полную силу, но он уже высший колдун, – твердо заявил глава Ордена. – Мне не хочется делать лишнюю работу, заряжая амулеты, да и портить такую тонкую работу резчиков просто грех.
– Так что нужно-то?
– Прикажите снять со стены часть амулетов – я укажу, какие именно нужно убрать. Только потом он начнет колдовать.
– Хорошо, – император встал, хлопнул в ладоши два раза, на звук тут же подбежал дежурный распорядитель и застыл в почтительном поклоне. – Выделить несколько слуг в помощь господину Герену. Делать то, что он скажет! И побыстрее!
Распорядитель молча нагнулся еще ниже, так что стала видна его шея, осыпанная крупной белой пудрой, затем подхватился и, пятясь как рак, понесся к двери с такой скоростью, что Герен слегка опешил от прыти уже немолодого человека, а Даран вслед «раку» громко прошептал:
– Глянь, похоже, у него глаза на заду! Он видит задом! Точно, точно – он даже не смотрит назад, а не спотыкается! Хотел бы я, чтобы у меня были глаза еще и на заду… хотя нет – идешь в сортир и…
– Заткнись! – Илар тихонько шлепнул Дарана по затылку и сделал страшное лицо. – Потом поделишься своими сортирными рассуждениями! Стой молча, не мешай!
– Я и стою! – слегка обиделся Даран. – А лучше бы посидел! Так хочется посидеть в таком золотом кресле! Здоровское кресло! Мне бы такое!
Император, который в этот момент находился в десяти шагах от Дарана, услышал его откровения и вдруг громко, раскатисто захохотал, хлопая себя по обтянутым белыми лосинами бедрам:
– Он… хочет… посидеть в золотом кресле! Ох-хо-хо-хо! Ох, рассмешил! Мальчик, если бы ты знал, сколько людей хочет посидеть в этом золотом кресле, ты бы удивился! Очередь из этих креслострадальцев выстроилась бы с северного конца города до южного, в три ряда! Ох-хо-хо! Кресло!
– А что? Хорошее кресло, удобное, только вот спинка какая-то дурацкая – что за рожу там вырезали? Она вам в спину тычет носом, небось неудобно – я же вижу, вы все время вертитесь, будто у вас глисты!
– Ай, я сейчас умру со смеху! – зашлась хохотом императрица, а император странно захрюкал, отчего у него едва не выскочила сопля, и Гессар был вынужден зажать нос платком. Из-за платка послышались приглушенные рыдания, затем император, преодолев приступ смеха, выдавил из себя фразу, которая пошла потом гулять по всем гостиным всех дворянских родов:
– Это император Густанор, мой предок, он основал нашу династию, а его длинный нос, который он сует мне в спину, напоминает о том, что есть много болванов, желающих сунуть нос в мои дела. И я носы им укорачиваю – вместе с головой!
– Ну… я не знал! Пусть себе сует! Не в зад же! Главное, чтобы насквозь не проткнул! – слегка побледнел Даран. Мальчик решил, что сейчас на него набросятся и отведут к палачу, но император лишь снова расхохотался, а отсмеявшись, обратился к Илару:
– Продай мне мальчишку! Нет, не так – отпусти его ко мне на службу! Он будет у меня шутом, я давно так не смеялся! Мой старый шут сломал себе шею, когда нажрался вина и свалился со ступеньки у трона. Впрочем, шутки у него были заплесневелые и с душком – он еще при моем отце служил. Одни и те же шутки, одна и та же пьяная морда – никакого удовольствия! А мальчишка смешной и простой, отпустишь?
– Хмм… ваше императорское величество… – Илар подавился словами, не найдя, что сказать, потом поправился: – Извините, но только если он захочет. Даран мне не раб, а названый брат. А отчего бы вам не взять в шуты моего дядю – веселое было бы зрелище!
– Нет уж! – подмигнул император, пришедший в игривое настроение. – От его кислой физиономии молоко скиснет, если он войдет в комнату! А я кислое не люблю! Я твоему мальчишке дам полное обеспечение, комнату во дворце, жалованье, как у командира гвардейцев, подарки – ко всем праздникам, женю его на фрейлине. – Только пусть забавляет как следует! Ну что скажешь, как тебя там… Даран? Пойдешь ко мне шутом? Озолочу!
– Нет, ваше величество. – Даран выкатил грудь колесом и надул для пущей важности щеки. – Я буду великим ученым! Ну как выучусь, конечно! Да и как я брата оставлю – он ведь без меня пропадет!
– Ох-хо-хо! Пропадет! Колдун – пропадет без мальчишки! С меня двадцать золотых! Выдайте этому «ученому»! Повеселил! Хоть кто-то в этом дворце меня в кои веки порадовал!
– А кроме того, возле вас хорошо, ваше величество, а завтра я вам надоем и пнете вы меня ногой, как засохшую какашку, и полечу я из дворца желтоклювой птичкой!
– Я сейчас скончаюсь, на радость врагам! Дайте мне воды с вином! – Император снова захохотал, покраснев, будто подавился сухой лепешкой, а просмеявшись, выпил из хрустального стакана и облегченно вздохнул: – Ты еще и умен! Добавьте ему еще двадцать золотых! Ладно, парень, я только попрошу тебя – навещай иногда императора, ладно? Забавно с тобой говорить – видно, чистая душа. Тут ведь одни змеи да крысы собрались, поговорить-то не с кем.
– Ладно, приду, – солидно кивнул Даран. – Только вы к моему приходу приготовьте вкусных пирожных, таких, как сегодня давали, печений, мяса, еще сока с сахаром, а еще…
– Ох-хо-хо! Ой, я уже не могу! – Император вытаращил глаза, как гадящий кот, и снова захохотал. А когда увидел серьезное лицо недоумевающего Дарана, засмеялся еще громче.
Илар даже забеспокоился – как бы владыку не хватил мозговой удар! В Шересте был один такой человек, говорили, он как-то выпил лишнего и вино ударило ему в голову. После этого мужчину перекосило, он подволакивал одну ногу, косил на один глаз и говорил неразборчиво, пуская слюни из уголка неподвижной стороны рта. Матери пугали детей этим человеком, говоря: «Будешь пить вино – станешь таким же!» Впрочем, действовало это слабо, так как рядом имелись примеры более впечатляющие – здоровенные лесорубы, выпивающие вино кувшинами и затевавшие схватки на руках: кто прижал руку соперника к столу, тот и выиграл. Ставки доходили до золотого, что для этих мест было довольно много. Отец Илара никогда не проигрывал, но супруга запрещала ему участвовать в трактирных битвах – во-первых, она считала эти соревнования недостойными воспитанных людей, во-вторых, втайне опасалась, что, если кто-то посмеет спьяну напасть на Шауса, тот его просто убьет. Голым кулаком. Сила у отца Илара и вправду была немереная.
Увы, Илар не в него удался. А может, и к лучшему? Сейчас стоял бы у пекарской печи, а не перед императором и… не ожидал бы приговора суда.
Илар запутался в рассуждениях и с облегчением услышал голос Герена, сообщавшего, что амулеты, мешающие колдовству, сняты и можно приступить к таинству волшбы. Илар уже запустил в свою память оба необходимых заклинания… и еще несколько тех заклинаний, которые могут пригодиться, если придется срочно покинуть дворец императора. С боем покинуть. Или хотя бы попытаться покинуть…
Император уже отсмеялся, и на глазах Илара вручил Дарану, сияющему, почти как жиздр, мешочек с вожделенной наградой за острый язык. Мальчишка тут же засунул мешок за пазуху и стоял теперь с независимым видом, гордый, как горный тург.
– Приступай! – кивнул Герен, а император с императрицей встали с места, вытянув шеи от любопытства.
Придворные последовали их примеру, и теперь вся толпа походила на стаю гусей, наблюдающих за чужаком-зверем, неосмотрительно вторгшимся в их пределы, и решающих – то ли надо бежать, то ли наброситься на супостата и заклевать его, забить крыльями.
Илар оттащил в сторону мешок с бабушкой и вгляделся в коричневое, высохшее лицо. Его раздирали противоречивые чувства: одно дело оживлять какую-то неизвестную старуху, и другое – родную бабушку, мать матери, ведь если Илар кусочек своей матери, а мать кусочек своей матери, то он, Илар, плоть от плоти бабушки…
Жаль, что он никогда ее не знал. Почему-то ему казалось, что она бы внука любила несмотря ни на что.
Она не пережила брака дочери? Так расстроилась? Илару вдруг пришла в голову мысль – а почему бы не спросить ее саму? Что расскажет?
Заклинание выходило медленно, будто застывшее растительное масло, текущее из узкогорлого кувшина. Торопиться некуда… От того, как Илар совершит волшбу, зависит не только его судьба, но и судьба близких, – а это страшнее всего. Для него.
Когда мумия зашевелилась, зал вздохнул, загудел, одна из женщин тихо взвизгнула или, скорее, простонала, император судорожно протер лоб потемневшим от влаги платком, императрица облизнула розовые губы и машинально поправила ресницу мизинцем правой руки.
Мумия подняла руку, попыталась схватить одного из стражников, взмахнув костлявой рукой, и задергалась, с грохотом стуча по полу. Она подтягивалась все ближе и ближе к ряду гвардейцев, и ближайший из них пошатнулся, хватаясь за меч.
– Не трогать! – приказал император, глядя на то, как двигается покойница. – Не вздумайте причинить ей вреда! Отойдите в сторону!
Гвардейцы облегченно прыснули влево и вправо, и Гессар стал завороженно смотреть, как половинка мумии все ближе подползает к трону, скользя по натертому воском полу. Было что-то нереальное, запредельное в этом неуклонном движении мертвого тела, оживленного усилием могучего колдуна.
Внезапно мумия замерла, вывесив единственную руку в воздухе, император поднял взгляд и увидел Илара, который с облегчением выдохнул:
– Все, ваше величество, готово! Можно задавать вопросы!
– А как она будет отвечать? Она же высохла! Чем она будет говорить?
– Ваше императорское величество, я не знаю, как она говорит, но, если я прикажу ей отвечать, мумия ответит. Будет говорить, вы услышите ответ. Чем она говорит – спросите ученых. Я не знаю.
– Как ее спрашивать? И вот еще что – откуда я знаю, что это не ты говоришь за мумию? – нахмурился император. – Я видел такие фокусы. Держит куклу, а рот закрытый, и кукла вроде как говорит. Может, и ты такой же хитрец?
– Ваше императорское величество, задавайте вопросы! – устало помотал головой Илар. – Больше ничего не могу сказать! Там уже вы сами разбирайтесь.
– Ладно.
Император помолчал, как бы собираясь с силами, затем встал и, отодвинув гвардейцев, вышел к покойнице, мирно лежащей на боку в холщовом мешке. Наклонился над ней, опасаясь костлявой руки, и тихо спросил:
– Госпожа, как ваше имя?
Мумия не шевельнулась, ее оскаленный улыбающийся рот не дернулся, но откуда-то из пустоты, из пространства над высохшим телом прозвучал глубокий грудной голос:
– Аринарда Хессель…
– Ах! – застонал зал.
– О-о-о! – округлила губы императрица.
– Скажите, Аринарда… вы знаете этого молодого человека? Кто он вам?
– Не знаю. Никто! Тот, кто мной повелевает! Тот, кто вызвал меня из небытия! – снова гулкой трубой прозвучал голос.
– Вот, вот – видите! Никто! Никакой не Хессель! – завопил истец, выскакивая из-за спин гвардейцев. Его тут же поймали и оттеснили за металлический «лес» из здоровенных охранников.
– Замолчите, Хессель! – проворчал император, досадливо морщась. Ему было немного не по себе – этот парень, Илар, создавал впечатление честного юноши, и очень неприятно было ошибиться в человеке. Но на этом свете случается все что угодно! Эту чеканную истину Гессар запомнил навсегда. Он был уже далеко не молод и много чего видел в своей жизни.
– Ваше величество! – подал голос Илар. – Вы неправильно спрашиваете.
– То есть как? – опешил император. – Как это – неправильно?!
– Понимаете, ваше величество… – неуверенно начал Илар. – Вы должны спрашивать ее о том, что она знала при жизни. Если она меня никогда не видела, как может сказать – кто я ей? Понимаете? Можно, например, спросить – отчего она умерла. Бабушка ответит… или еще что-нибудь, что было при ее жизни или после жизни, но при ней!
– Я протестую! – опять завопил истец. – Какая разница, кто и как умер! Главное – она не знает этого самозванца! Хватит издеваться над уважаемой госпожой!
– Тихо, я сказал! – возвысил голос император и пробормотал под нос, едва слышно: – Вот, значит, как… забавно, забавно… делается все интереснее. Продолжим. Итак, скажите, Аринарда, отчего вы умерли?
– Меня отравили, – прозвучал загробный голос.
Зал зашумел, заговорил, но стих, как только император поднял руку. Настала гробовая тишина.
– Чем отравили?
– Ядом.
– Кхе-кхе, – откашлялся император и покосился на улыбающуюся супругу. – Расскажи о том, как именно ты умерла.
– Я пила вечерний травяной отвар. Пришел мой сын. Разговаривал со мной, хотел денег, он проигрался на скачках. Я отказала. Потом глотнула отвара, стало больно в груди, я не смогла вздохнуть. Потом упала. С тех пор я мертва.
– Кто тебя отравил? – император подался вперед и затаил дыхание. Замерла и Санароза, приподнявшись с трона, сжав в руке мятый кружевной платок.
– Мой сын Зигель, – бесцветно, гулко прозвучал голос покойницы.
– Твой сын?! – оторопело повторил император. – Как ты узнала это?
– Когда я умерла, он наклонился надо мной и спросил: «Как тебе угощение, старая дура? Наелась? Надо было дать немного денег, когда я просил! Ничего, теперь я возьму все, что мне надо. Лежишь, смотришь теперь глупыми глазами? И любимчик твой тоже готов! Жаль, что я не мог тебе высказать, пока ты была жива! Твари! Твари!»
– Убил свою мать! – возмущенно воскликнул император. – Преступление против родителей! Поругание основ империи! Где Зигель? Где он, Оликс?
– Он вышел, ваше императорское величество. Как только вы заткнули ему пасть, он вышел за дверь.
– Догнать! Немедленно догнать! – возмущенно крикнул Гессар и, обернувшись к супруге, криво усмехнулся. Она ответила ему лучезарной улыбкой и, сев на место, обмахнулась большим пышным веером из перьев птицы рукс, живущей на юге.
В зале снова стало тихо, не было слышно даже шепота, все замерли. Гвардейцы топали где-то далеко в коридоре, но массивные двери зала почти не пропускали звуков.
– Как звать твою дочь? – неожиданно спросил император.
– Лора.
– Лора Хессель?
Молчание.
– Ваше величество, вы задавайте прямой вопрос, иначе она не отвечает! – шепнул Илар.
– Как полное имя твоей дочери? – повторил император.
– Лора Редрига Синаура Хессель.
– За кого она вышла замуж?
– За уснара городской стражи Шауса Истарского.
– Ты знаешь, что у нее родился сын?
– Нет.
– Ты общалась с дочерью после того, как она уехала с мужем?
– Нет.
– Почему?
– Я умерла.
– Ах вот как… то есть ты не успела, тебя уже убили?
Молчание.
– Ну ясно, – пожал плечами император, – все ясно. Теперь скажи вот что: твой сын прошлой ночью говорил что-то об императоре? Обо мне?
– Говорил.
Гессар поджал губы и коротко взглянул на императрицу, тоже поджавшую губы. Илар понял – судьба Хесселя решена. Ему не было жаль новообретенного дядю. Илар сразу заподозрил, что со смертью бабушки что-то нечисто. И вот подозрения подтвердились.
– Ваше императорское величество! – Оликс почтительно поклонился императору, не глядя на мумию. – Настигнуть Хесселя не удалось! Он бежал!
– Указ о поимке. Я подпишу, – бросил Гессар. – Объявите его государственным преступником, убийцей и все такое прочее. Он убил брата и мать.
– А что по поводу колдуна Илара, ваше величество? Что делать?
– Не твоя забота. Иди и займись поимкой Хесселя. Что встал? Уходи.
Император вздохнул, бросил взгляд на трупы охранников, так и лежащие на полу, поднялся на помост и сел на трон, склонившись к императрице. Несколько минут они совещались, затем император откашлялся, вытер губы и трубным голосом объявил:
– Изучив обстоятельства дела, повелеваю! Колдуна Илара признать невиновным в том преступлении, что ему приписывают! Ущерб от порчи суда возложить на Зигеля Хесселя, введшего суд в заблуждение! Взыскать с Зигеля Хесселя оплату труда колдуна, о которой они договорились!
Зал загудел, кто-то захлопал в ладоши, но его оборвали – не на представлении комедиантов! А император продолжил:
– Свидетельствую: колдун Илар – наследник рода Хессель!
Шум в зале усилился.
– Объявляю Зигеля Хесселя убийцей, клятвопреступником и государственным преступником, подлежащим казни через отсечение головы! Все его имущество поступает в распоряжение казны до вступления в наследство настоящего наследника! Дело о наследстве будет решать Совет императора, наследникам необходимо подать прошение на мое имя в течение трех месяцев после оглашения моей воли! Суд завершен – убрать мертвецов! Колдун Илар, верните душу вашей бабушки в те пределы, в коих ей предназначено быть. Да упокоится она с миром!