Глава 5
«Итак, что я сейчас имею – полный склеп покойников, железная дверь, за ней обрубок мумии, беснующиеся негодяи и… и все? Маловато! Итак, что делать? Вызвать жиздра? Ну – появится, и что? Он разнесет склеп и мое любимое тело на кусочки. А может, и не разнесет?
Что-то не хочется проверять… мне достаточно одного обломка стены, чтобы башка превратилась в блин.
«Большой Пэ»? Ну-у… да, можно. А толку? Ну залягут они, проблюются, попугаются маленько, но только их хозяин явно не из тех, чтобы пугаться здоровенной задницы! Да и в охранниках отчаянные ребята есть… пробежать мимо них не успею, схватят. А если схватят – церемониться не будут.
Так, что у меня еще в запасе? А ничего! Даже меньше, чем ничего, – я не могу загрузить остальные заклинания! Света нет! В темноте – какой Асмунг? Читать-то не могу. Да и заклинаний боевых у меня раз, два и обчелся… эх, говорила мне Легана – работай, учись! А я что? А я с Аной валялся… да в грядках ковырялся! Болван, одно слово – болван! Сейчас бы жахнул по ним каким-нибудь градом или шарахнул молнией – есть же такие заклинания! Град действует не напрямую, не сразу на объект, потому против него амулеты бесполезны.
И мертвяков здешних поднять не могу – а если заклинание не сработает? Да они меня порвут! На кусочки порвут! Вот все-таки я дурак… позарился на награду, согласился. Надо было послать его по адресу… туда, куда… м-да. Хреновенькие делишки, как говорит Даран. Даран, Даранчик, где ты? На тебя надежда… да на чудо…»
* * *
– Есть! Знаю! – Даран ворвался в лавку, где сидели Легана и Анара, упал на стул и несколько секунд не мог ничего сказать. Его русые волосы упали на лоб, и Легана внезапно подумала, что парнишку надо уже подстричь – скоро глаз не будет видно.
«А может, лучше завязать волосы шнурком? Сделать воинский хвост? Нет, рано пока. Вся мелкота бегает остриженная попроще. И ему надо хвостик остричь – слишком вызывающе».
– На-ка, попей! – Легана подала мальчишке ковш с темным напитком, похожим на пиво; Устама варила его из хлеба и настаивала в подвале, пока тот не начинал щипать язык колючими пузырьками. – Попил? Рассказывай.
– Я заметил, куда его отвезли! – заговорщицки пригнулся Даран, оглянувшись по сторонам, будто боясь, что его услышат. Легана мысленно усмехнулась, но виду не подала, что подсмеивается над мальчишкой, – пусть играет в разведчиков, хуже не будет.
– И куда же? – ровным голосом продолжила она, размалывая в ступке семена какой-то травы, дающие резкий пряный аромат. Пестик мерно стучал, и этот звук завораживал, успокаивая нервы. А нервничать было от чего…
– Большое поместье! Идти с полчаса! Они медленно ехали – там улицы все возчики запрудили, не проехать! Я хотел сзади запрыгнуть, а этот… возчик заметил, так стегнул кнутом – аж кровь выступила! Болит – сил нет! Гадина!
– Сними! Скорее сними рубаху! – всплеснула руками Анара. – Ох ты… вот негодяй! Разве можно так маленького?! А если бы в глаз?! Сейчас, сейчас, миленький! Сейчас я тебя мазью!
Девушка заторопилась, снимая с полки кувшинчик с едкой пахучей мазью, а Легана укоризненно покачала головой:
– Ты, конечно, герой, но зачем ругаться? Ведь обещал же! Ты теперь воспитанный мальчик, и такие выражения?
– Прости, тетя Легана, – вздохнул Даран, – очень уж больно! Гад какой… знал я одного такого – грузчик у нас был. Как ни увидит меня – тут же щипнет, толкнет или ударит. Я весь в синяках ходил! Думал, думал – что с ним сделать? А потом как-то привезли товар, а он разгружал, я изловчился и спер кувшин с дорогим симпельским вином. И отнес к нему в комнату. Никто не видел – я ловко все проделал! А потом хватились – недостача! Кто разгружал? Идрус! А ну-ка, пошарим у него в комнате! Вот оно, вино-то! Побили его и выгнали! Кто меня обидит – долго не проживет! И до возчика доберусь!
– Верю, – хмыкнула Легана, – коварный мститель. Злой, как три кукунзы!
– Ай! Больно! Ай-яй! – Даран завопил от неожиданности, когда Анара приложила едкую мазь, но под насмешливым взглядом шаманки замолчал и лишь глотал слезы, непроизвольно лившиеся из глаз быстрыми ручейками. Потом облегченно вздохнул:
– Все… почти не болит… какая ты молодец, Аночка! Если Илар тебя прогонит, я на тебе женюсь! Лучше тебя жены быть не может!
– Это почему же? – прыснула со смеху Анара.
– Ну как почему? – солидно, с расстановкой сказал Даран и приосанился, задрав курносый нос. – Ты хозяйственная, с травами знаешься, колдунья опять же – полезное свойство. Лекаришь хорошо. И как женщина ты очень хороша – фигура знатная, и в постели ты страстная – чем не завидная невеста?
– Ты чего несешь-то? – Анара хихикнула и покраснела, как вареный краб. – Откуда ты знаешь, что я страстная? И вообще – где ты таких слов нахватался? Впрочем, я знаю где… Болтун! Маленький болтун, которому надо вымыть рот с мылом, чтобы не болтал грязные гадости!
– А чего гадкого-то? – удивился Даран, широко раскрыв глаза от удивления. – Я тебя вообще-то похвалил! Про фигуру – всем фигурам фигура, а что страстная – да весь дом знает и, наверное, соседи тоже! Вам с братом надо бы стенку потолще ставить, а то все уже знают, какая ты женщина! А откуда я знаю про эти дела? Ну да в трактире я чего только не насмотрелся. Девки меня и не стеснялись, а то еще и посылали за вином и закуской. За монетку. Мне же надо зарабатывать! Приходишь, а они там кувыркаются, только кричат: «Даранчик, поставь вон туда, я щас освобожусь, попью!» И клиенты не против были – я же маленький, чего меня стесняться? Тем более раб, а раб – это существо ниже курицы. Вообще даже не человек.
– М-да, – сдавленным голосом прокомментировала Анара, глядя на Легану, закрывшую лицо руками. – Мне нечего сказать, кроме одного – на чужую жену не зарься!
– Вообще-то я и не зарюсь, – пожал плечами Даран. – Илар мне брат, я никогда не возьму того, что ему принадлежит. Да и маленький я еще…
– Это-то и радует! – захихикала Анара. – От тебя уже не знаешь чего ждать!
Тут уже не выдержала Легана, расхохоталась, и с минуту обе женщины смеялись в голос, покраснев от смеха и пустив слезу. Даран участия не принимал, он не понял – чего эти две взрослые тетки смеются, что он такого смешного сказал? Ведь все вроде разложил по полочкам, все умно!
Отсмеявшись, женщины посидели еще минут пять, утирая слезы и поглядывая друг на друга. Потом Анара встала, проверила рубец, оставленный Дарану кнутом злого возчика, удостоверилась, что опухоль уже спала, и снова уселась на место перебирать траву, выбирая нужные стебли.
– Так что Илар сказал, когда его ждать? – спокойно спросила Легана, расставляя на полке кувшины со снадобьями в нужном, ей одной известном порядке.
– Сказал – запомнить, в какой дом он едет, и, если его долго не будет, выручать. Сказал – чует, что нечисто там, что мужик этот какой-то нехороший. И что ждет от него беды.
– И все равно туда пошел! – ворчливо заметила Легана – Ох, дети, дети! Ну, чуешь, что дело дерьмом пахнет, – зачем лезть? Денег захотел?
– А что – тыща золотых! Нам и не снились такие деньги! – радостно выдохнул Даран. – Можно лошадь купить, фургон хороший, обустроить конюшню – Быстрика устроить как следует, а то он спит в клетушке. Много хороших вещей накупить! Деньги – это все! На них все можно купить!
– Все? – прищурилась Легана. – И тебя? Вот представь, дали тебе десять тысяч золотых и сказали – убей Илара! Сделаешь?
– Нет, конечно! – не задумываясь, выпалил Даран. – Но деньги бы взял, пообещал бы, а потом как-нибудь да надул бы гада! Таких гадов нужно наказывать! Правда же?
– Эх, дурачок ты, дурачок, – вздохнула Легана. – Иногда нужно от денег отказываться, потому что они слишком тяжело достаются. Жизнь тебя ничему не научила, да? Как и Илара… Ну ничего, поживете с мое…
Шаманка не закончила, вспомнив, что уж Даран-то никак не проживет столько, сколько она. Он ведь простой мальчишка, а не маг…
– В общем, так, ребята, – серьезно сказала Легана, стараясь не обращать внимания на обеспокоенную Анару, – ждем. Если до темноты не приходит – идем его искать. С Быстриком.
– Понял, понял! – перебил Даран, захлебнувшись от восторга. – Он же его слышит, да? На каком-то расстоянии? Быстрик с ним поговорит, брат ответит, и мы все будем знать! Здорово! Стойте! А как Быстрик пройдет по улицам?! Его же сразу заметят! Еще застрелят, не дай боги! Нельзя!
– Быстрик умеет быть незаметным, не сомневайся, – дернула плечом Анара. – поймать его очень трудно. Очень. В тот раз он попался в ловчую яму, ее избежать было можно, но ведь Быстрик еще малыш. Как ты.
– Я не малыш! – выпятил губу Даран. – Глянь, какие у меня мускулы! Ну глянь, глянь! Я боец! Воин!
– Хвастун ты, – серьезно сказала Легана, в глазах которой плескался смех. – Сиди и слушай, что взрослые говорят. А то сейчас получишь веником – не посмотрю, что ты герой!
– Вот ничего сказать нельзя! – буркнул Даран. – Чуть что – веником, чуть что – тряпкой по хребту! Злая ты, тетя Легана! Злая, как… как…
– Сейчас договоришься у меня! – сдвинула брови шаманка. – Кнут возчика тебе покажется лаской! Сиди и молчи, я тебе сказала! Все!.. Итак, Быстрик поговорит с Иларом, – верно ты догадался, молодец.
Угрюмый Даран, обиженно сопевший на скамье, сразу оттаял и снова заулыбался, а Легана продолжила рассуждения:
– И мы решим, как выручать нашего парня. Мне тоже кажется, что от заказчика стоит ожидать пакости. Зря я отпустила Илара… Я подумала – пусть попробует, поработает… Нет, не надо было, ведь чуяло сердце…
– Ждем темноты, – закусила губу Анара и отложила пучок травы. – Не могу ничего делать, волнуюсь. Пойду грядку с ассолой подровняю да немного артагру позаклинаю. Идем, шалун, поможешь мне…
Время тянулось медленно-медленно, будто густой сироп. Когда чего-то ждешь, особенно если это «чего-то» плохое, время всегда ведет себя странно, удлиняясь по собственному желанию. К тому времени, когда нужно было выходить, на улицах почти не осталось народу, а нервы обитателей дома с зеленым забором напряглись до предела.
Легана на вид была спокойна, как спокойны каменные изваяния, что-то строгала, шила, Анара то суетливо перебирала какие-то плошки, то усаживалась за стол, глядя в пространство широко открытыми глазами. Даран сидел с Быстриком, обняв его и заглядывая ему в дымчатые фиолетовые глаза. Один Быстрик наслаждался моментом – он высунул язык от наслаждения и подставлял рог для почесывания. Даже Устама нервничала – дважды уронила котел, один раз наполненный водой, и, бормоча что-то себе под нос, ползала по полу, собирая лужи. Вечер перестал быть скучным.
Когда показалась луна и осветила улицы призрачным светом из-за ночных облаков, Легана скомандовала:
– Пора! Пошли, ребята. Даран, никуда не лезь. Твоя задача – только показать дом. Анара, ты рассказала Быстрику?
– Нет еще. Не хотела беспокоить, а то еще сорвется в одиночку. Сейчас расскажу, пока идем.
– Хорошо. Я сейчас оденусь как следует и пойдем.
Легана прошла в свою комнату и, когда минут через десять вышла, Анара охнула от неожиданности. Шаманка оделась так, как одевались ее предки на протяжении многих тысяч лет: на ней было две тряпочки – одна перетягивала грудь, вторая закрывала бедра. Сухое, крепкое, как выдержанный дуб, тело шаманки не было больным, увечным или дряблым, как у большинства старух на пике их возраста, нет! Жилистая, перевитая тонкими, крепкими мышцами, покрытая по всеми телу прихотливыми узорами татуировок, Легана наводила на мысль о лесной змее кукунзе, одним укусом повергающей наземь любого самого сильного врага, посмевшего наступить ей на хвост. Шаманка была опасна, так опасна, как бывает опасен разъяренный икугар, спрятавшийся за пнем и поджидающий глупого охотника, осмеливавшегося пустить в него свою стрелу.
– Ох, тетя Легана, как ты… прекрасна! – присвистнул Даран, впившийся глазами в шаманку. – Ты как… как воин! Ты умеешь драться, да?
– Умела… когда-то, – краем рта усмехнулась Легана. – У нас все, и женщины и мужчины, учатся драться с самого детства. Не зря нас называют племенем убийц те, кто осмеливается войти в наши леса в попытке захватить наших женщин и детей. Твари! Мы их убиваем! А головы уменьшаем и вешаем их на стену в хижине, в дар богам!
– Это как – уменьшаете? – с живым интересом осведомился Даран. – Колдовством? Покажешь мне, как это делается?
– Так, малыш, не о том думаешь! – усмехнулась Легана и спросила, глядя на то, что держал в руках мальчишка: – Что это у тебя такое?
– Праща! – пожал плечами Даран. – Я вообще-то неплохо умею ей пользоваться. Я птиц сбивал с ветки за пятьдесят шагов!
– Ну-ну, – не поверила шаманка и перевела взгляд на Анару, собиравшую что-то в мешочек. – А у тебя что?
– Увидите… – улыбнулась Анара, затем посерьезнела: – Надеюсь, этого не понадобится.
– Ты хочешь пустить в ход заклинания древних? – нахмурилась Легана. – Не надо бы это делать. Опасно. Могут выйти из-под контроля. Да и шум будет большой – Орден точно заинтересуется, кто это там пошалил.
– Если будет надо – я весь город снесу! – жестко сказала Анара, и всем, кто тут был, стало ясно: снесет ведь! Точно снесет!
Через пять минут небольшой отряд скользнул в уличную темноту. Впереди шла шаманка, теряющаяся в темноте улицы со своей темной кожей, с ней рядом шел Даран, держа наготове пращу, Анара и Быстрик шли чуть в стороне, и Даран дивился – он их почти совсем не видел! Быстрик стал как будто прозрачным, туманным, он то исчезал, то туманной фигурой, облачком проявлялся снова, чтобы опять исчезнуть в тенях. То же самое было с Анарой: вот она есть, а через мгновение ее и нет! Она как будто перелетала с места на место, ныряя и выныривая в пространстве, как рыба выскакивает из реки, снова отправляясь в чистый поток.
Минут десять они шли молча, быстро, потом шаманка резко остановилась и подняла руку вверх:
– Нас кто-то преследует!
– Кто?! – насторожился Даран и тут же увидел темный силуэт шагах в двадцати от себя. Незнакомец был огромен, как копна сена, а в руке держал что-то вроде боевого топора – свет луны обрисовывал зловещую фигуру, обещая воителям неприятности. Кто мог выйти на улицы города с топором в руках? Только настоящий, кровожадный убийца! Сразу припомнились рассказы о маньяке, который ходит по улицам города и убивает припозднившихся гуляк, отрубая им руки и ноги. Никто не видел этих расчлененных людей, но все утверждали, что это истинная правда. Жена друга мужа соседки слышала, как ее тетка рассказывала.
Даран побледнел, но не потерял присутствия духа. Он сунул руку в сумку, висящую на плече, достал круглый камень размером с половину куриного яйца и стал с гудением раскручивать пращу, стараясь сообразить, куда попасть. Еще секунда, и снаряд, способный проломить череп человека, полетит в страшного ночного демона. Вот только Даран сомневался, что будет результат, – всем известно, что демонов не взять простым оружием, нужен заколдованный камень, или волшебный меч, или специальное заклинание, убивающее демонов. Но все равно Даран не может бросить женщин без защиты, он умрет в борьбе с демоном! И возможно, про него напишут балладу – «Даран – борец с демонами». Вот только кто ее напишет? Демон всех ведь сожрет, а значит, сообщить миру о подвиге Дарана будет некому! А как же Илар? Ведь он без Дарана погибнет! Может, задать стрекача отсюда? Но все равно – раз уж начал, нужно закончить! Получи, демонская рожа!
Даран махнул пращой, и камень начал вылетать из ложи оружия, когда шаманка внезапно подбила вылетающий камень, и тот с воем унесся вверх, на крышу одного из домов, распугав кошек, только что нацелившихся продолжить кошачий род. Кошки яростно завопили, бросились в разные стороны, Даран оторопело посмотрел на Легану, впившуюся глазами в «демона», и спросил:
– Ты чего? Тетя Легана?!
– Стой, мальчик. Похоже – свои!
– Тетя Легана! Анарочка! Это я, Устама! Я с вами!
Даран резко выдохнул, будто икнул, перевел дух и дрожащим голосом сказал:
– Устама, ты чего творишь?! Я ведь чудь башку тебе не снес! Вот… дела! Вот это был бы …!
– Я с вами! – басом повторила кухарка и подошла вплотную с радостной улыбкой на некрасивом лице. Правой рукой она держала здоровенный колун, которым с легкостью колола дрова, взмахивая им, как перышком. Даран не раз удивлялся силе Устамы.
– Куда – с нами?! – строго спросил Даран, видя, что остальные молчат. – Зачем за нами увязалась? Иди домой!
– Постой, Даран. – Легана прошла вперед и встала перед Устамой. Две женщины были одного роста – высокие, такие высокие, что могли удариться о притолоку двери, им приходилось нагибаться. Вот только Легана худая, высохшая, жилистая, Устама – широкая, как борец. Даран даже удивился, насколько Устама была шире шаманки – раза в три, не меньше. Колун в ее руках казался игрушечным.
– Ты зачем пошла за нами, Устама? – ласково спросила Легана, глядя в добрые глаза кухарки, блестевшие в свете луны.
– Это… хозяин добрый… – прогудела кухарка. – Жалко! Мне хорошо у него жить! Вы все добрые, хорошие! Как я без вас?
– Ты слышала, что мы говорили? Поняла, да? – удивилась Легана.
– Я слышала… хозяин в беде… вы за ним пошли… к плохим людям, – выдавила из себя кухарка и шмыгнула носом. – Я с вами! Я сильная! Очень сильная! И я люблю моего хозяина! Он хороший!
– Кхе-кхе, – закашлялся Даран, – любовь! Вот какие дела-то!
– Даран, заткнись! – не поворачиваясь, тихо сказала шаманка и замолчала. Молчала она секунды три, потом резко приказала: – Идешь за мной. Без моей команды ничего не делаешь. Слушай приказания внимательно. Поняла?
– Поняла, тетя Легана! – радостно прогудела Устама. – Я все поняла! Я…
– Иди! И молчи!
Легана повернулась к оцепеневшему от удивления Дарану и тихо сказала:
– Вот так. Вот что делает доброе слово и человеческое отношение, видел, Даран? Учись…
– Видел! – сдавленно пискнул мальчишка и, выдохнув, часто задышал: – Кто бы рассказал мне о том, что я щас видал, я бы ему в ухо плюнул за вранье и… все, все, молчу!
До поместья добрались довольно быстро. Легана остановила всех шагов за двести и стала внимательно осматривать окрестности. А посмотреть было на что – высоченная стена, слегка обветшалая, но могучая, как крепостная. Камни стены в потеках от времени и непогоды, наверху хорошо различимы острые пики, натыканные часто, как иголки ежа. Вокруг поместья темно, хотя перед входом, на площадке, стоит масляный фонарь, отбрасывающий круг света на входные ворота. Там же стоит стражник почему-то спиной к улице и, опершись на копье, внимательно рассматривает что-то во дворе дома.
– Тоже мне часовой! – тихо фыркнула Легана и приказала: – Обходим его справа, вдоль стены. Держитесь тени – хорошо, что луна зашла, а то бы… пошли, пошли, быстро! Устама, ну куда ты вылезла?! К стене, к стене жмись, чтобы плохие люди не заметили! Все, тут встаем. Быстрик пусть прокрадется к стене и попробует связаться с Иларом.
– Он уже связался! – от стены отделилась Анара и зашептала шаманке в ухо: – Он говорит, что маленький брат сидит в домике, закрылся, а в стену домика бьют плохие люди. Илар не знает, что делать, колдовать не может – темно. Но все же выпустил заклинание – какое-то вонючее, на время все остановились, потом опять начали долбить. Говорит, что этот человек, что привез Илара, совсем плохой и хочет его смерти.
– Что за домик? Ну – тот, где сидит Илар?
– Как я поняла – это склеп. Он заперся в склепе. Быстрик сказал: в том домике много мертвых людей. Давно умерших.
– До забора далеко? Спроси.
– Говорит – шагов семьдесят.
– Ясно! Теперь подумать бы, как туда войти… а войдя – выйти. Вот что, Даран, вы бы с Устамой остались тут. Я уже убивала, знаю, что это такое, а вы еще не замараны. Не надо бы вам туда лезть, в эту бойню. Мне придется убивать. Спасибо Илару за Меч Преисподней. – Шаманка достала из вещмешка, который несла на плечах, сверток, развернула его, и Даран узнал серебристую рукоять того ножа, что заколдовал Илар.
В ноже было полтора локтя длины, фактически он – короткий меч. Зная его свойства, можно рассчитывать на успех в любом поединке. Если он в умелых руках, конечно. А видно было, что тесак точно в умелых руках – шаманка вынула нож из ножен, которые успела сделать, пока дома ожидала ночной темноты, и, взяв его за рукоять, ловко покрутила в руках, превратив в сверкающий вихрь. Потом надела на руку петлю, продетую в дырку на рукояти (за нее тесак когда-то вешали на стену), снова примерилась к рукояти, частично обтянутой тонким кожаным ремешком, взяла нож покрепче и оглянулась на Анару:
– Я пойду вперед. Вы наблюдаете за мной. Ты тоже не лезла бы в бой… Не дай боги, с тобой что-то случится, Илар мне не простит! Да я и сама себе не прощу. Стойте тут!
– А кто же с тобой пойдет, тетя Легана? – возмущенно пробурчал Даран. – Я тоже пойду! Тоже! Зачем тогда я сюда шел, если с тобой не пойду?! Хоть одному гаду башку расшибу!
– И я не останусь, – кивнула Анара, – а Быстрик сказал, что подчиняется только брату и мне. Он пойдет с нами.
– И я пойду, тетя Легана, – прогудела Устама, – я помогу! Я сильная!
– Ох, дали же мне боги безумный отряд! – усмехнулась шаманка. – Вот что, вояки, стойте все-таки тут и ждите моего сигнала. Как махну – бегите ко мне, да поторапливайтесь!
– А ты что будешь делать? Как мы пройдем на ту сторону стены? – заблестел глазами мальчишка. – Тетя, я с тобой! Я же не помешаю! Я быстро бегаю! Если что – сразу скажу Анарчику, что пора идти! Ладно, я с тобой?
– Стой тут, говорю тебе! – прорычала Легана. – Иначе сейчас так врежу, что ты вообще сознание потеряешь! Это что за непослушание? Ты боец или кто?
– Боец! – приосанился Даран и кивнул: – Ладно, тетенька, беги, вот только пожалеешь, что меня не взяла!
Легана легкими прыжками – и не подумаешь, что ей несколько сотен лет! – понеслась к дальнему концу стены и через минуту скрылась за углом, недоступная взглядам наблюдателей.
– Нет, я пойду за ней! – тихо взвыл Даран. – Все, иду!
– Стой, Даранчик! – неожиданно сказала Устама и обняла его за плечи тяжелой рукой, от веса которой он чуть не присел на землю. – Тетя Легана сказала, надо слушаться. Тетя Легана хорошая, умная, она зря не скажет! Постой со мной, Даранчик, а потом пойдем, побьем плохих людей. Хозяина спасем.
– Пусти! Пусти меня сейчас же! – Даран задергался в руках Устамы, но та только сильнее прижала его к пышной груди и погладила по голове:
– Посиди с Устамой, я тебе потом пирожка дам, хочешь? С уггликом! Ты любишь с уггликом? Я тебе испеку! Сколько хочешь пирожков испеку! Поешь, будешь справным, как я! Сильным!
– Точно испечешь? – шмыгнул носом Даран. – Только теста поменьше, а начинки побольше! И послаще!
– Много начинки! А теста вообще мало будет! Обещаю!
– Ну ладно! – Даран неодобрительно покосился на призрачный силуэт Анары, откуда доносилось тихое мелодичное хихиканье. – Останусь пока что! А ты не хихикай, Анарка! Если думаешь, что я за пирожки продался, то это брехня! Просто я решил, что тетя Легана умную команду подала. Вот! Ну перестань хихикать, что ли?! Тьфу на тебя! Тьфу! Устамочка, а ты не можешь еще наделать пирожков с шассом? Он кисленький такой, а с сахаром получается здорово!
– И с шассом наделаю! Но это уже позже, хорошо?
– Хорошо! – удовлетворенно вздохнул Даран, и его худое лицо озарилось улыбкой счастья. Это ли не жизнь – пирожки, теплая рука на макушке, дом, друзья! А враги… ну что враги – всех поубиваем! Так, мелкие неприятности хорошей жизни. Какая жизнь без мелких неприятностей?
* * *
Легана прижалась к стене и прислушалась – из-за грубой каменной кладки раздавались крики, грохот, били чем-то тяжелым, гулко, как в колокол. От того места, где стояло ее «войско», все это было не очень хорошо слышно, видимо, ветер относил звуки, а отсюда слышимость просто замечательная – можно было разобрать даже отдельные слова, ругань и стоны, когда кто-то из бьющих молотом попадал себе по ноге. Усмехнулась: молотом работать – это тебе не мечиком размахивать да прохожих расталкивать на улице.
Прикинула расстояние, отошла подальше, туда, где звуки не так слышны, и, надеясь, что выбрала хорошее укромное место, начала осуществлять задуманное, рассчитывая, что инструмент не подведет.
Тесак с шипением и треском погрузился в камень до самой рукояти, выбросив вспышку пламени и ручеек расплавленного камня. Легана удовлетворенно хмыкнула, улыбнувшись краем рта, и потянула рукоять вниз, вспарывая стену, как мягкое полотно. Проведя черту высотой в половину человеческого тела, вытащила клинок, вибрирующий от нагрузки, осмотрела его, аккуратно, с опаской потрогала – лезвие цело, ничего с ним не случилось, как и с ее рукой, коснувшейся лезвия.
Легана, в общем-то, и не сомневалась, что ущерба рука не получит, ведь сегодня она шила для ножа ножны, неоднократно его касалась, а еще – она знала из легенд и трактатов, что подобные клинки носили в ножнах, а значит, легкое касание не навредит. Опасен лишь удар этим ножом или же сильное нажатие – то есть определенное давление на острие. И это хорошо, ведь если бы такой клинок нельзя было хранить в ножнах, нельзя было бы прикасаться к нему без опасности для жизни и здоровья – на кой демон тогда он нужен?
Снова клинок погрузился в камень, перпендикулярно первой черте, эта черта была покороче. Через несколько минут Легана прочертила на камне силуэт небольшой двери, светящейся красным светом по краям щелей. Теперь нужно было вырезать «дверь» по кускам – толщина стены была слишком велика, по верху стены могла свободно проехать лошадь. Длины клинка не хватало на то, чтобы прорезать толщу камня полностью.
Эти действия заняли минут пятнадцать, а то и больше. Легана работала, щелкая суставами. Хоть она и бодрилась, но все-таки ей было уже очень, очень много лет, и даже то, что шаманка выпила настойку бодрости, не уменьшало возраста Леганы. Сколько ей осталось жить? Она сама не знала. Пятьдесят лет? Сто? Может быть. Не так уж и много. И хотелось бы прожить эти годы так, как она живет сейчас.
Ей было хорошо в этой странной компании, состоящей из черного колдуна, сироты, девчонки древней расы, однорога и кухарки, оказавшейся не такой уж и глупой, а притом еще и верной, как преданная собака.
Легана много видела за свою долгую жизнь, но примеры такой верности не так уж часто встречались на ее жизненном пути. Ее растрогало поведение кухарки, и она дала себе зарок: если сегодня выживет, сделает все, чтобы Устаме было хорошо. Попробует ее обучить грамоте, будет учить, как Дарана, – почему бы и нет? Может, никто не учил Устаму, даже не пробовал это делать?! Ведь умеет же та готовить великолепную еду, а почему не может научиться читать? Легана даже выругала себя за то, что не рассмотрела за смешной внешностью кухарки хорошего человека.
Наконец дверь была прорезана, к удовольствию Леганы. Больше всего она боялась, что тесак перестанет быть магическим, потеряет свои свойства, прежде чем она закончит работу.
Легана не сказала Илару, не успела сказать, что эти магические клинки не вечные. У каждого свой срок службы – меньше или больше, но от чего зависел этот срок, не знал никто. То ли от стажа колдуна, то ли от того, как сегодня солнце встало и ветер подул, то ли от того, с какой ноги сегодня встал волшебник. Клинок мог служить сотню лет или сломаться после нескольких схваток – никто не знал, каким он получился. А тут – резать камень! Клинок должен был испытывать такие перегрузки, что скорее всего «обычный» магический меч сдох бы после пары разрезов. Тесак продержался до конца. Сколько заряда волшебства в нем осталось – Легана не знала, но была счастлива, что меч выдержал. Если б не получилось, пришлось бы пробиваться через центральный вход, и чем это могло закончиться… лучше не думать.
Заглянула в темный проем, воняющий раскаленным камнем, – кусты, деревья, трава, ничего не видно. Где-то поодаль ухают удары по стене склепа-крепости, в которой сидит Илар, да поют ночные насекомые, заливая сад трелями и скрипами, как несмазанная телега. Легана облегченно вздохнула – вроде бы враги не заметили, что в стене появилась новая «калитка».
Посидела чуть-чуть, метнулась за угол и помахала рукой своим спутникам, едва различимым в тени соседского дома. Снова вернулась к дыре и застыла на корточках, прислушиваясь к происходящему на территории поместья. Услышала сопение за спиной, повернулась и строго сказала:
– Анара, ждешь тут. В бою от тебя проку будет мало. Колдовство – только в самом крайнем случае, знаю я ваши штучки, потом… в общем – тут стоишь. Даран, охраняешь вход и Анару – прячешься за кустом и бьешь из пращи всех, кто идет к дыре. Понял? Я спрашиваю – понял?
– Понял, но…
– Заткнись! – Легана рыкнула так яростно, что мальчишке показалось – у нее засветились глаза. Легана как-то говорила, что в юности у нее было прозвище Черная Кукунза. Вот так и поверишь… добрая старушка, ага!
– Стоишь тут и охраняешь дыру! Быстрик идет с нами, бьет всех, кого сможет. Наповал. Как сможет. Устама – со мной. То же самое – бьешь всех, кто там есть и кто нам опасен. Поняла?
– Поняла, тетя Легана! – улыбнулась Устама, ее лицо походило на здоровенный круглый плод каказры. – Всех побью! Только ты это… осторожнее… я широко размахиваюсь, как бы не зацепить тебя.
– Учту, – серьезно кивнула Легана, взвесила на руке тесак и, вздохнув, осенила себя знаком подчинения богам. – Перейдем на ту сторону, сразу не бегите – ждите команды. Нужно будет осмотреться. И еще – если будут убегать, не преследуйте, наша задача вытащить Илара, а не геройствовать! Все, ребята, пошли! Помогите нам боги!
Легана проскочила сквозь стену легко, как нитка входит в иголку, Быстрик тоже метнулся через дыру и замер возле куста, а вот Устама протиснулась не без труда – ее габариты для такой дырки оказались слишком велики. Перелезая, прижгла подол платья о раскаленный камень – в воздухе резко запахло паленой материей.
Легана оглянулась на кухарку, пыхтя пересекавшую «калитку», и похвалила себя за то, что сделала достаточно широкую щель, – чуть поменьше, и Устама застряла бы в ней, как пробка в бутылке.
Наконец преграда преодолена, и трое «воителей» залегли у куста, глядя на то, что происходило впереди.
У склепа, если это был он, скопились человек двадцать мужчин – часть из них били в стену кувалдами, часть раскачивали здоровенное бревно и с грохотом били им рядом с дверью склепа, видимо, пытаясь выломать косяк. Похоже, что получалось у них не очень, потому что руководящий всеми этими действиями, в котором Легана узнала давешнего заказчика, дико вопил, матерился и хлестал подчиненных плеткой, добавляя им резвости и усердия.
А еще Легана заметила на траве возле склепа половинку мумии, у которой была только одна рука. Пальцы мумии двигались, рука была притянута к туловищу веревкой. Легана усмехнулась – точно работа Илара, даже думать нечего. Напустил на врагов покойницу, вот им и пришлось ее покрошить.
«Работяги» не обращали на окружающее никакого внимания – чего им опасаться за высоким забором в поместье, в которое можно попасть только через массивные ворота, охраняемые десятком тяжеловооруженных бойцов? Только если демонов…
– Вперед, бей их! – Легана вскочила с земли и со всех ног бросилась к группе охранников. Как быстро она ни бежала, Быстрик обогнал ее и первым прибыл к месту расправы. Он поддел рогом одного из охранников, одетого в блестящий панцирь, и так подкинул в воздух, что тот с воем перелетел через группу соратников и с громким стуком рухнул на щебенистую дорожку, где и затих, разбросав в стороны руки и ноги.
Легана выскочила на свет фонарей – черная, страшная, с исказившимся в крике лицом. Она завывала и выкрикивала что-то глубоким гортанным голосом, размахивая тесаком, и, когда он врезался в первого попавшегося солдата, то, как при работе с камнем стены, выбросил пламя и сноп искр, ослепивший окружающих, словно блеск молнии.
Следом набежала Устама с громадным топором в ручище, она так врезала по закованному в сталь охраннику, что вмяла его броню в грудь, оставив лежать на земле без чувств, – мертвым или покалеченным.
Охранники не выдержали всего этого ужаса и прыснули в стороны с дикими криками:
– Демоны! Колдун вызвал демонов! Спасайся!
Через несколько секунд вокруг склепа не осталось никого, кроме бесчувственных охранников, порубленной мумии и тройки «воителей», настороженно оглядывавшихся по сторонам. Но нет, вокруг никого. Охранники, побросав фонари, улепетывали к воротам поместья – то ли за подкреплением, то ли для того, чтобы убраться из страшного места на улицу, как будто демоны там их достать не смогут.
Дверь склепа заскрежетала, и оттуда выскочил Илар – встрепанный, зажавший под мышкой Асмунг. Он бросился к Легане, вдруг задохнулся в кашле, отплевывая густую пыль, набившуюся в рот, нос, уши, и, откашлявшись, спросил:
– Где проход! Пойдем?
– Не пойдем, а побежим! – фыркнула Легана. – Сейчас они одумаются и решат, что пора нам открутить головы! Скорее!
– Стой! – вдруг приказал Илар и подошел к мумии. Наклонился над ней, что-то спросил. Мумия замерла, и некоторое время колдун стоял, наклонившись над ней, будто выслушивал, что та говорит. Легана попыталась его позвать, но он, не поворачиваясь, поднял вверх руку:
– Молчи! Сейчас! Подожди!
– Некогда ждать! – яростно рявкнула Легана, глядя, как от ворот к ним побежала толпа с факелами в руках. – Через полминуты они будут здесь! Брось ее, болван! Спасайся, иначе все пропало! Скорее! Бежим! Устама, вперед! Быстрик – к дыре! Илар! Ну-ка быстро! Погубить нас хочешь?! Скорее!
Илар кивнул и, кинув недолгий взгляд на приближающийся отряд численностью не менее пятидесяти человек, сорвался с места, едва успевая за легконогой шаманкой, бегущей на остатках сил и ожидавшей, что вот-вот кончится действие поддерживающего ее снадобья. Илару говорить об этом не стоило, зачем его зря расстраивать. Как и говорить о том, что она сейчас почти беззащитна – в последнем ударе тесак выплеснул последние остатки своего волшебства и стал обычным кухонным ножом, только почерневшим, будто обугленным. Он теперь никак не напоминал магический меч, воспетый в песнях и сказаниях.
Прежде чем добежали до дыры в стене, свистнули стрелы, высекая искры из камня. Устама успела пролезть, Быстрик тоже, а вот Легане и Илару пришлось туго – стрела сорвала кусок кожи с плеча шаманки, прочертив глубокую борозду, Илар отделался царапиной поменьше, но не менее кровоточащей и болезненной. Вначале он не ощутил ранения, но через пару секунд руку заломило, а по телу поползла горячая струйка крови.
Пока Илар пролезал в дыру, весь измазался в крови и, когда появился перед женой, вид его был ужасен – грязный, пыльный, волосы всклокоченные, лицо залито кровью – одна из стрел чиркнула по надбровью. Анара ахнула и схватилась за голову, но Илар бодро помахал рукой:
– Нормально все! Бежим!
– Не успеем! Догонят! – Легана показала на ворота поместья, медленно открывавшиеся, как врата преисподней, указала на дыру в стене, из которой уже полезли охранники, горящие желанием отомстить за свой позор и понукаемые хозяином, сбежавшим во время боя у склепа.
Первый показавшийся из дыры охранник тут же упал, закупорив дырку своим телом, – Даран и вправду ловко метал камни из пращи, и круглый снаряд с хрустом врезался в переносицу супостата.
Ворота поместья наконец открылись достаточно, чтобы пропустить человека, и оттуда побежали бойцы, сверкая броней в свете фонарей.
– Бежим, скорее! – яростно крикнула Легана, но Анара осталась на месте, бледная, как простыня. Она достала откуда-то из-за пазухи небольшой мешочек, сунула туда руку и вынула горсть непонятного порошка. Сказала несколько слов, бросила порошок перед собой – подул ветер, прямо на бегущих солдат, слабый ветерок, но его оказалось достаточно, чтобы снадобье рассеялось по площади перед поместьем, у стены, у ворот. Затем подняла руки вверх и начала говорить странные слова – речитативом, меняя тон, высоту голоса, в конце заклинания, с последним словом, взмахнула руками, будто обрушивая небеса на врагов, бывших уже шагах в двухстах от нее, и засветилась неярким, но хорошо видным в ночной тьме светом.
Это было очень красиво – девичья фигурка, контуры которой проступали сквозь белое платье, голубые глаза, будто подсвеченные изнутри. Если бы не опасность, Илар стоял бы и наслаждался этим видом вечно, сколько хватило бы сил!
Остальные спутники тоже замерли, наблюдая эту картину, а Даран выронил из рук булыжник, который собирался пустить в ход, когда супостаты подбегут на расстояние броска. Все будто забыли, что нужно бежать, спасаться, и только смотрели на волшебницу, сияние которой не слабело, а даже усиливалось, заливая пространство впереди зеленовато-голубым ясным светом. Остановились и охранники, испуганные и не понимающие, чего ожидать.
Впрочем, не понимали и спутники Илара, все, кроме Леганы, закусившей губу и вздохнувшей, – то, чего она боялась, случилось. И во что это все выльется – она не знала.
Солдаты, отойдя от испуга, снова пошли вперед, и тут началось совершенно неожиданное и страшное – из земли, прямо между булыжниками мостовой, показались ростки – вначале тонкие, невысокие, потом все толще, выше! Они прорастали между солдатами, росли все быстрее и быстрее, и вот уже один из охранников вскрикнул от боли – растущий побег, острый, как наконечник копья, воткнулся ему в бедро и пророс прямо сквозь тело, унося вопящего от ужаса охранника ввысь, на высоту трех человеческих роста! Побеги начали уже буквально выскакивать из мостовой, как копья, как огромные дротики, пронзающие все, на что были направлены их острия. Вырос целый лес – там, где упал «порошок», оказавшийся семенами неизвестного Илару растения.
Затем Анара выкрикнула еще несколько слов, и земля возле стены поместья вспучилась – из нее показались корни деревьев, шевелящиеся, как клубок червей. Этих корней было огромное количество, все корни сада, так любовно взращиваемого на протяжении сотен лет, рванулись сюда, пробивая землю, подкапываясь под стену, которая сейчас колебалась, будто ее расшатывал огромный великан. Через короткое время – может, прошли секунды, может, минуты – все пространство перед Иларом и его друзьями заполнилось растениями так, что казалось – здесь не город, а джунгли дальнего Юга, славящегося своими экзотическими растениями. Не было видно ни солдат, ни поместья – только живая зеленая стена леса и между ними клубки толстых, покрытых землей корней, перевивших этот кинжально острый «лес» плотными витками «канатов».
И тогда Анара опустила руки, постояла пару секунд, зашаталась и едва не упала на землю, потеряв сознание. Легана успела ее подхватить, махнула Устаме, и та взяла девушку на руки, прижав, как ребенка, к своей необъятной груди.
– Что с ней? – с испугом спросил Илар, заглядывая в лицо любимой.
– Что? Все силы она отдала, вот что! – зло крикнула Легана. – Нас прикрывала! Древнее колдовство вытянуло из нее всю силу до последней капли! Неизвестно еще, вернется ли ее колдовское умение! И все из-за того, что ты вовремя не убежал, когда я говорила! Пойдем скорее! Надо отсюда уходить, пока ночная стража не явилась, – мы такого шума наделали, что… В общем, завтра узнаем, какого шума наделали. Теперь все это не скрыть. Идем! Завтра будем думать, как нам жить дальше.
И они быстрым шагом пошли по улице туда, где их ждал любимый дом за зеленым забором. Говорить не хотелось, все были вымотаны до предела – кроме, пожалуй, Быстрика, ровной рысью скачущего сбоку, обгонявшего отряд и возвращавшегося назад, да Устамы, будто не замечавшей веса девушки и шагающей так, что остальные с трудом за ней успевали. Притом она так и не бросила свой колун, держа его под мышкой, будто это был не колун, а легкая тросточка из сухого дерева.
