Глава 4

– Я согласен! – мужчина исподлобья посмотрел на Илара, и тому стало не по себе – взгляд тяжелый, ненавидящий, будто он, Илар, виноват во всех бедах этого человека.

– Деньги вперед, – невозмутимо пожал плечами Илар, – без денег я работать не буду.

– Я отдам тебе деньги, но, если ты не сможешь сделать того, что должен, отдашь вдвойне или заплатишь своей головой. Согласен?

– Это невыполнимые условия, – снова пожал плечами Илар. – Если я не смогу добиться результата, вы получите деньги назад, за вычетом оплаты моего труда. За вычетом двадцати золотых. Только так.

– Хорошо, – мрачно посмотрел мужчина. – Если моя покойная бабушка не расскажет, где находится сокровище, или ты не сможешь добиться от нее этого рассказа, ты вернешь все деньги, за исключением… десяти золотых. Десять!

– Ну что вы, как лавочник, торгуетесь? – не выдержал Илар. – Что для вас десять золотых? Вы ведь богатый человек!

– Потому и богатый, что не раздаю свои деньги каждому встречному, – криво усмехнулся мужчина. – Так что, согласен на мои условия?

– Хорошо, – безнадежно махнул рукой Илар, – я согласен. Деньги тащите сюда.

– У меня вексель на тысячу золотых. Я что, крестьянин, таскать с собой деньги наличными? – презрительно усмехнулся мужчина. – Вот, держи!

Илар взял в руки документ, посмотрел – да, тысяча золотых, написано: «Вексель имперского банка, на предъявителя». Потер печать – в воздухе появилось изображение императора, туманное, но узнать можно. Печать по всем правилам, заверенная имперским магом. Удовлетворенно кивнул, передал Легане:

– Спрячь.

Повернулся к заказчику, кивнул:

– Я сейчас переоденусь и возьму магическую книгу. Подождите.

Не удостоившись ответа, вышел в дверь, ведущую в жилую часть дома, и со всех ног кинулся в сад. Нашел Анару, копающуюся в земле, Дарана, катящего тележку с навозом, купленным у соседей за медяк и пожелания долгого поноса («сосед жадина!»), быстро объяснил ситуацию, сказал, что должен сделать мальчишка, и через пару минут уже бежал к себе в комнату, за Асмунгом.

В карете пахло богатством. Кожаные диваны кремового цвета с золочеными или золотыми заклепками, тисненая кожа на стенках повозки, подбитая такими же золотыми гвоздями, запах благовоний и чего-то неуловимого, сладкого, будто хозяин повозки только что вез кучу сладких фруктовых плюшек и этот запах так и не выветрился из полости кареты.

Вокруг кареты ехали четверо всадников, надо понимать – охрана. От кого они собирались охранять хозяина, Илару было неизвестно, да и неинтересно. Сделать бы свое дело и домой – от кислой, мрачной рожи богача молоко могло скваситься. Неизвестно, какие у него проблемы, но такая рожа может быть только от серьезных неприятностей, решил Илар. И лучше не знать, от каких. Целее будешь.

Ехать пришлось около часа. Задерживали возчики, запрудившие центральные улицы так, что проехать не было никакой возможности. Они все будто спятили – вопили, матерились, брызгали слюной, обвиняя друг друга во всевозможных грехах. Илар не удивился, такое бывало каждый день вечером, когда припозднившиеся, как обычно, возчики рвались домой, собравшись в дорогу все разом, в одно и то же время. Возчики обслуживали купеческий квартал и все три рынка, расположенные по кольцу вокруг этого самого квартала.

Хозяин кареты воспринимал внешнюю суету спокойно, молча, и только на лице его застыла маска брезгливой неприязни ко всему миру. Илар от нечего делать тихонько разглядывал своего заказчика и пришел к неожиданному выводу: этот человек хотел показать себя более богатым и важным, чем был в действительности. Почему? Нет дорогих украшений, которые в «ранге положенности» носят все богатые дворяне.

Когда Илар был во дворце, он удивился количеству ценностей, нанизанных на шеи и костюмы придворных. Кроме того, бывший гвардеец во время путешествия к столице довольно много рассказал ему про обычаи элиты империи, и вот теперь то, что видел Илар, совсем не соответствовало тому, что, казалось, должно быть.

Разительным был контраст между богатой, ухоженной, очень дорогой каретой и тем, как одет заказчик. Он выглядел как купец средней руки, а не как богач, каким себя представлял. Кроме отсутствия драгоценностей, это доказывал слегка потертый костюм, сшитый из дорогой ткани, но уже слегка обветшалый, сапоги – не новые, простого покроя. Видно было, что этот человек когда-то и вправду был очень богат и влиятелен, но вот сейчас… сейчас у него тяжелые времена.

Дом соответствовал своему хозяину. Огромный, массивный, украшенный фигурками драконов и неведомых существ. Архитектор, похоже, перед проектированием принял порцию дурмана – а как иначе объяснить наличие у статуи змеи человеческих ног или головы птицы? Такое можно придумать только после приема особенно качественного дурмана, дающего объемные, цветные картинки. Илар не пробовал этого опасного вещества, но рассказов о нем наслушался более чем достаточно – в городе дурманщиков было довольно много.

У ворот встретил привратник, седой вояка с мечом на поясе и недобрым взглядом прищуренных глаз. Вояка отворил калитку, в которую и прошли хозяин поместья с охранниками и колдун, сжавший рукой вещмешок, висящий на плече.

Илар вцепился в лямку вещмешка так, будто кто-то тут же набросится и попытается отнять лежавшее там «сокровище». Впрочем, именно сокровище, ведь Асмунг содержал заклинания и пояснения колдуна, составлявшего книгу на протяжении нескольких сотен лет! Кстати сказать, Илар уже начал писать свой личный Асмунг – по настоянию Леганы. Каждый волшебник должен иметь свою книгу, это неписаный закон. Да и какой прок Илару от чужих пояснений, когда заклинания, содержащиеся в Асмунге старого Герезарда, срабатывали в точности до наоборот или вообще давали непредсказуемый результат.

Солнце почти закатилось, и в отблесках последних лучей дом казался еще более темным и каким-то зловещим, давящим, похожим на огромный склеп. Впрочем, Илару это привиделось – так на него подействовало общение с угрюмым клиентом. Возможно, что каждый, кто имел «счастье» общаться с этим типом, тут же впадал в угнетенное состояние духа, словно у него украли кошелек с серебром или он сломал ногу, свалившись в придорожную канаву, полную нечистот.

Под ногами похрустывала каменная крошка, наводя на мысли об ореховом печенье и кружке горячего травяного отвара, и у Илара внезапно заурчало в животе – святотатственный звук нарушил торжественность момента.

Провожатый недовольно оглянулся, будто боялся, что Илар этим бурчанием разбудит покойников семейного кладбища. Он вел колдуна к семейным склепам, расположенным в дальнем конце сада. Склепы были большие, красивые и даже уютные – многие деревенские жители с удовольствием пожили бы в таком склепе, превышающем по размеру их убогие домики раза в два или три.

Илар всегда удивлялся: зачем богатые тратят большие деньги для того, чтобы хранить умершую плоть, – на небеса-то ее не возьмешь! На небеса душа отлетает чистая, не обремененная ни деньгами, ни имуществом. Если только грехами, но тут уже только боги решат – грехи это или нет. Ведь каждый для себя сам решает – что грех, а что праведность. Например, Илар читал, что некоторые южные племена, живущие в тропическом лесу, поедают соплеменников – не ради пищи, а в знак уважения к ним, чтобы каждый член племени получил частичку уважаемого человека. Грех ли это? С точки зрения северян, да. А с точки зрения южан?

Колдун и хозяин дома с охранниками дошагали до самого крупного склепа, стоящего в окружении склепов поменьше, возле высоченного забора, украшенного стальными остриями по самому гребню. Над дверью склепа восседали здоровенные каменные изваяния крылатых существ, которые ощеривались на всякого, кто подходил к вместилищу тел тех, кто жил в поместье на протяжении сотен, а может, и тысяч лет. Существа выглядели грозно, и колдуну даже показалось, что изваяния дрогнули и сменили позу, накренившись, как для прыжка.

Илару стало не по себе – он слышал о каменных существах, оживленных волей злых колдунов, но раньше считал это преувеличением, сказкой для доверчивых простаков. Но теперь, когда он и сам совершил многое из того, что казалось невозможным, он уже не относился к рассказам об оживших статуях так легкомысленно. Почему бы древним колдунам не поставить на страже склепа одушевленные каменные изваяния?

– Бабушка умерла восемнадцать лет назад, – сухо сказал клиент, и у Илара расширились глаза. Он-то думал, что трупу от силы несколько часов, самое большее – сутки-двое!

– Да вы спятили! – не выдержал Илар. – Покойница уже высохла или сгнила, а вы предлагаете мне ее поднять, да еще чтобы она и разговаривала! У вас голова-то есть?!

– Ты как разговариваешь с хозяином! – охранник справа рванул из ножен меч, но хозяин дома остановил его. Помолчал и с усмешкой сказал, глядя на Илара задумчивым, нехорошим взглядом:

– У меня-то она есть… а вот у тебя может и не быть, понимаешь? Ты взялся поднять покойницу и расспросить ее. Кто мешал узнать о том, в каком она состоянии? Кто помешал выяснить все как следует? Будешь работать как надо, иначе я тебе башку снесу!

– А гнев императора не страшит? – Илар почувствовал, как все поджилки у него затряслись. – Убьешь меня – он с тебя спросит!

– Ты думаешь, императору есть дело до какого-то колдунишки? А кроме того, кто скажет, что это я тебя убил? – снова усмехнулся мужчина. – Все мои слуги покажут на следствии – если оно будет, – что ты вышел из моего дома, живой и невредимый. А то, что тебя прирезали где-то на улице, – это не наши проблемы. Это пусть городская стража занимается, если ей будет до этого дело. Мало ли кто колдуну башку отрезал! Злых людей много на белом свете, правда, Эйар?

Охранник радостно засмеялся, и мужчина улыбнулся, довольный удачной шуткой.

– Ну что, все понятно? – улыбаясь, спросил мужчина. – Работай, колдунишка, работай. И радуйся, если удастся уйти живым. Кстати, вексель мой – пустая бумага. Долгов у меня многовато стало, а иначе, думаешь, стал бы я с тобой разговаривать? Глупое быдло… простолюдин проклятый.

– А печать? А как же…

– Дурак! – прервал мужчина. – Есть способы сделать и печать. Тем более что ты ведь не разбираешься в том, каким должен быть настоящий вексель! Ты же простолюдин, я же вижу! Работай давай! Разболтался тут! Кстати, если ты думаешь, что сможешь свалить меня каким-нибудь пакостным заклинанием, так вот не трать время зря. У меня очень хорошие амулеты, через которые не пробьется ни один дурацкий колдунишка!

– А за что вы так не любите колдунов? – хмуро спросил Илар, прикидывая, как бы смыться – быстро и по возможности безболезненно.

– Не твое дело! А впрочем, почему бы и нет! – Мрачное лицо мужчины стало еще мрачнее, губы искривились, и в их уголках показались белые клочки пены. – Вы, проклятые колдуны, лезете к людям, портите им жизнь! Вы одержимы демонами, и вас нужно сжечь – всех до единого! Император возится с вами, проклятый напыщенный болван, а вас надо уничтожать, как вредных тварей, досаждающих людям!

Внезапно мужчина осекся и посмотрел на охранника, закусившего нижнюю губу. Они обменялись взглядами, как будто хозяин поместья хотел что-то сказать, а его подручный понял без слов. У Илара защемило сердце – он осознал, что ему отсюда не уйти. Убьют. И все будет так, как описал этот негодяй: поутру найдут обезглавленное тело Илара и спишут все на ночных разбойников, и никто не узнает, как все будет. И не увидит он больше любимую, не увидит родителей, не увидит Дарана с Леганой и Быстрика – самого умного из четвероногих существ на белом свете. Хозяин поместья слишком много сказал, ведь такие речи в адрес императора считаются государственной изменой.

И так Илару стало себя жалко, что слезы едва не выкатились из уголков глаз. Но он вспомнил слова отца: «Не плачь! Ты мужчина! Нельзя плакать, надо биться!»

Комок в горле исчез, а голова сделалась ясной, как никогда. Нет, не так – как тогда, когда ему надо было сражаться за свою жизнь и за жизнь Дарана. Ведь главное оружие колдуна – не могучие руки и ноги и не способность быстро выпотрошить противника, нет! Главное – умение колдовать, а еще – соображать, какое заклинание и как можно применить. Вот этим сейчас Илар и займется.

Каменная плита с тихим скрежетом сдвинулась в сторону, затем глухо свалилась на пол, от нее откололся уголок. Хозяин поместья поморщился – видимо, он был хорошим хозяином, рачительно относившимся к своему имуществу.

– Осторожнее, придурки! – рявкнул он на охранников, утиравших пот испачканными в пыли руками. – Эта плита стоит дороже ваших дурацких голов!

– Тяжелая, хозяин! – извиняюще пробормотал главный охранник и удостоился яростного взгляда своего господина.

Мужчина посветил в саркофаг масляным фонарем и поморщился, отпрянув в сторону:

– Воняет! Высохла, а воняет! Мамаша и при жизни была не очень-то приятной особой, а после смерти… чего улыбаетесь, твари! Это мать вашего господина! Вы должны на колени пасть перед ней! Да стойте, идиоты… о боги, каких вы мне людей даете! Тупые твари… все – тупые, неблагодарные твари! Умному человеку в этом мире… А ты чего уставился, колдунишка?! Делай свое дело! Ублюдок…

– Во-первых, я не ублюдок. У меня есть отец и мать, – спокойно пояснил Илар. – Во-вторых, ублюдок – это тот, кто обманывает людей, подсовывая им вместо оплаты пустую бумагу. И в-третьих, нужно вынести тело наружу, на чистое место. Если заклинание подействует – могут подняться все тела, что тут лежат!

Илар замолчал, обведя рукой пространство внутри склепа, а мужчина снова скривился, будто от зубной боли. Илар заметил, что у этого человека, похоже, не все в порядке с головой, хозяин поместья постоянно кривился, дергал щекой, иногда его корежили судороги, при этом правая рука как-то странно подергивалась и плавала в воздухе. Это стало заметней, когда вошли в склеп, – видимо, заказчик разволновался и потерял контроль над своим телом. Раньше он как-то сдерживал, скрывал свою болезнь. Если это была болезнь, конечно, а не особенности поведения.

– Ты не заслуживаешь ничего, кроме пустой бумаги, – сказал хозяин поместья, сдержавшись, чтобы не ударить «наглеца» по лицу толстой тростью, которую держал в руках. – Эй вы! Взяли тело и вынесли наружу! И почтительнее с покойной госпожой – шкуру сдеру, если что!

Охранники переглянулись и, подойдя к саркофагу, запустили туда руки. Илар отступил в сторону, внимательно глядя на то, что раньше было человеком. Важной, родовитой дамой, судя по словам незнакомца, не назвавшего своего имени.

Труп и вправду припахивал мертвечиной, несмотря на то, что за время лежания в саркофаге он превратился в мумию, коричневую, обтянутую сухой, сморщенной кожей. Глаза мумии были закрыты, а сквозь щель, бывшую ранее ртом, виднелись желтоватые неровные зубы, оскаленные, будто в улыбке. Дорогое платье из темно-красной ткани цело, каменная плита надежно оградила его как от воздействия воздуха, так и от происков насекомых, любителей полакомиться тканями. Ни одного украшения на даме не было. Похоже, тот, кто ее хоронил, счел, что покойнице сокровища ни к чему. Впрочем, Илар был с ним совершенно согласен – за каким демоном укладывать в гроб вместе с покойным и его украшения? Чтобы покойник танцевал на балу с этими побрякушками?

Когда мимо Илара пронесли труп, подол платья волочился по полу и задел ногу колдуна. Илар невольно вздрогнул и поежился. У него было странное ощущение, будто все происходящее нереально, будто он находится в дурном сне, в кошмаре, из которого можно выскочить в любую секунду, вытереть холодный пот со лба и пойти на кухню попить воды, а потом снова улечься под теплый бок любимой жены, посапывающей аккуратным носиком, который так приятно целовать, глядя в ее синие глаза.

Однако нет, это не сон. Совсем не сон, что и доказал один из охранников, невежливо и больно толкнувший его в спину:

– Выходи, чего встал! Пошел, пошел вперед!

И Илар пошел. Туда, где в беседке, посреди лужайки со стриженной садовником травой и красными цветами, которые казались яркими даже сейчас, в густых сумерках, уже лежало тело, перебивающее запах цветов запахом тлена.

Покойница лежала на столе, сделанном из темного дерева, покрытого лаком и украшенного узорами. Вокруг стояли кресла и скамьи, видимо сделанные в комплекте со столом, – их узоры повторялись, а дерево, из которого изготовили мебель, явно было подобрано в тон.

Беседка, свитая из затейливо переплетенных прутьев, оказалась достаточно просторной, чтобы уместить по крайней мере десятка два человек. Похоже, что она могла служить для того, чтобы в ней обедали господа вместе с гостями. Рядом небольшой пруд, цветники – прекрасное место для приема пищи, если, конечно, на столе не лежит покойница восемнадцатилетней свежести.

А покойница радостно улыбалась расположенным на крыше беседки резным фигуркам, будто веселясь оттого, что наконец-то покинула скучное и темное смертное ложе.

Илар с опаской посмотрел на оскаленное лицо, подвинув к себе фонарь, стоявший на столе, углубился в Асмунг, извлеченный из вещмешка. Он уже загрузил в память несколько заклинаний – на всякий случай, но какой смысл в этих заклинаниях, если супостат и его подчиненные носят защитные амулеты против магии? С другой стороны, – а вдруг заклинания все-таки пробьют защиту амулетов? Да, и еще – а почему нужно верить этому негодяю, ведь на самом деле защитные амулеты – не дешевая поделка базарных ложкорезов! Неужели он обеспечил ими всех подручных?

Опять же – можно выпустить огненного жиздра, вот только одна незадача – тот может сожрать своим огнем самого Илара, спалить его до состояния головешки. А это еще более неприятно, чем побои.

Кроме этих двух заклинаний оставалось только одно, не связанное с материей, вот только назвать его боевым язык не повернется – «Большой Пэ», он же «Большой Пук», – если выпустить это заклинание, в небе появляется огромная задница и выпускает облако невероятной вони с соответствующим моменту звуком. Что это, откуда берется – никто не знает. И о таком результате никто никогда не слышал. По крайней мере Легана так сказала, а старухе можно верить – память у чернокожей шаманки просто исключительная. Она и предположила, что таким образом как-то прорывается завеса в другой мир, где живут великаны. Почему эти великаны так плохо относятся к миру Илара, Легана сказать не могла, и лишь заметила, что мир вообще-то другого и не заслуживает.

Илар взялся за свой гирикор, висящий на шее и спрятанный до того под одеждой, и стал аккуратно выпускать заморозку, направляя ее по площади, так, чтобы она кольцом охватила захвативших его людей. Через секунду после того, как «заморозка» вылетела в мир, охранник справа завопил, указывая на Илара:

– Он колдовал, господин! Он против нас колдовал! Я сейчас ему… – охранник замахнулся короткой, окованной стальными кольцами дубинкой, но хозяин поместья его остановил, усмехнувшись уголком рта:

– Не надо. Он же должен был попробовать! Эти проклятые колдуны никому не верят. Болван, я же тебе сказал – бесполезно направлять заклинания против нас! Еще попытка – и я выколю тебе глаз. Один глаз – другой тебе нужен, чтобы творить заклинания. И еще уши обрежу – они-то не нужны для колдовства. И… еще что-нибудь отрежу.

Негодяй в течение пяти долгих минут перечислял все, что он может сделать с Иларом, какие тому уготованы муки – физические и моральные, а когда смолк, в беседке снова воцарилась тишина, нарушаемая писком ночных бабочек и стрекотом светлячков, собравшихся вокруг беседки. Закончив свою речь, заказчик снова потребовал от Илара поднять мамашу и таки выжать из нее правду о скрытых сокровищах, иначе…

Тут последовал новый выброс дерьма в адрес незадачливого колдуна, попавшего в руки умелому человеку, сведущему в пытках, но Илар этот поток слов уже не воспринимал. Он наклонился над покойницей и посмотрел в ее коричневое лицо, мысленно попросив прощения за то, что собирался сделать. Будь Илар матерью этого придурка, тоже бы закопал куда-нибудь сокровища, лишь бы они тому не достались. Или выбросил в пропасть. Или утопил бы в самом глубоком море, какое только есть на свете. Честно, поганец не заслуживал сокровищ.

А еще Илар раздумывал – как он получит информацию от покойницы, если мумия и говорить-то не может? Не может говорить и, скорее всего, не может и ходить! Так-то можно было бы потребовать, чтобы дама прошла и ткнула пальцем в то место, где лежат спрятанные драгоценности, но как она будет ходить? Высохшая, как палка?

Илар преодолел отвращение и взял мумию за руку. Потянул вверх. На удивление, рука довольно свободно согнулась в суставе, хотя он ожидал иного – рука могла стать похожей на вяленую рыбу, которую берут в дорогу путешественники. Этой самой рыбой можно разбить голову супостату, а чтобы ее съесть, нужно долго отмачивать или же отваривать.

– Ее бальзамировали? – Илар перебил очередной выброс угроз, и мужчина застыл в недоумении.

– Еще раз спрашиваю – женщину после смерти бальзамировали?

– Ну… да! – растерянно ответил мужчина. – Само собой, бальзамировали! Да какая разница?

– У нее до сих пор сгибаются руки, наверное – и ноги. Суставы целы. Значит, она может двигаться, – сухо ответил Илар. – Все, отойдите от меня на три шага! Отойдите, я сказал! Если я не успею поймать покойницу заклинанием, она вам головы поотрывает! «Зачем я это сказал, болван? – опомнился горе-колдун. – Теперь они предупреждены! Ох, язык мой… доведет он меня до беды! Или уже довел…»

Илар с опаской посмотрел на своих пленителей и облегченно вздохнул – нет, не поняли! И слава богам! Отошли.

Заклинания уже лежали в памяти – заклинание одушевления и заклинание подчинения. Что получится – Илар не знал. Это колдовство срабатывало не всегда. В прошлый раз он пробовал поднимать покойницу несколько раз, пока та смогла ходить и говорить, а вот заклинание подчинения тогда сработало с первого раза. А если сейчас заклинание одушевления не сработает? Очень, очень беспокоил тот факт, что с момента смерти прошло восемнадцать лет. Можно ли вызвать душу покойного и поместить ее в прежнее тело, если прошло столько времени? Где обитают души, куда они отправляются, как и почему их можно вызвать – все это одна из тайн, которые, вероятно, никогда не узнает человек. Как и то, откуда взялся мир. Создал главный бог, бог-создатель? А кто создал бога? Тайны, кругом одни тайны…

Последнее слово заклинания растаяло в воздухе. Покойница лежала тихо, мирно, не подавая признаков жизни, как и положено порядочной покойнице. Илар с опаской и надеждой всматривался в лицо мумии, ожидая каких-либо признаков одушевления. Ожидал, но едва не пропустил самый важный момент – момент пробуждения, если можно его так назвать.

Уже когда Илар потерял надежду и отвлекся, потянувшись за Асмунгом, мумия внезапно подняла руку и с такой силой врезала колдуну по плечу, что он полетел кубарем, выронив колдовскую книгу из рук. Голова Илара врезалась в камень облицовки садовой дорожки, в глазах рассыпались фонтаны искр, сознание помутилось, и дальнейшее уже виделось как в тумане.

Мелькали люди – они бегали вокруг, спасаясь от мумии, двигающейся довольно быстро, но немного медленнее, чем живые, кто-то вопил, кто-то матерился, но все проходило мимо Илара, будто он не видел это наяву, а читал увлекательную книгу. А может, он видел сон… сон-кошмар.

– Вставай, придурок! Вставай! – Илара встряхнули и поставили на ноги, как куклу. Охранник обладал недюжинной силой, хотя она ему особенно не помогла, так как на широкой потной физиономии красовался огромный кровоподтек, явно поставленный «нежной» ручкой бывшей хозяйки поместья. – Делай что-нибудь! Утихомирь эту тварь!

– Я тебе дам – тварь! Как ты смеешь называть покойную госпожу тварью?! – проревел заказчик бесчинства, пробегая мимо Илара и грозя ему кулаком. – Я обоим ноги вырву! Тебе за то, что называешь госпожу непотребными именами, – я все слышу! А тебе за то, что заставил меня бегать! Быстро колдуй, гаденыш! У-у-у… гад! Ай! Ай!

Мумия как раз догнала слегка сбавившего темп бега заказчика и так врезала ему в зад костлявой ногой, что тот следующие три шага пролетел по воздуху и чудом удержался на ногах, помчавшись так, как никогда, наверное, в своей жизни не бегал.

Удовлетворившись достигнутым результатом, мумия переключилась на ближайшие объекты, а ими оказались Илар и охранник, стоявшие от нее в пяти шагах. Она немедленно развернулась и, похожая на демона смерти, бросилась на Илара, оцепеневшего, будто его кольнул жалом огромный гугунер, живущий на самом крайнем юге.

Рассказывали, некоторые из этих насекомых обладали таким ядом, что его хватало для того, чтобы парализовать человека на несколько часов, а иногда и до смерти. Гугунер имел «прелестное» обыкновение откладывать под кожу жертв яйца, из которых в считаные часы развивались личинки, пожиравшие парализованное существо изнутри до тех пор, пока есть было уже нечего. И при этом жертва не чувствовала никакой боли, была в сознании, но не могла двигаться.

Еще секунда, и колдуну пришел бы конец, если бы не охранник, дернувший Илара за ногу и потащивший за собой, как бревно. От нового удара о землю Илар очнулся и, когда его протаскивали мимо, успел схватить Асмунг, валявшийся возле беседки.

Уже через пару секунд Илар, вышедший из ступора, вывернулся из рук охранника и помчался по дорожке не хуже однорога, по легендам, способного обогнать не только лошадь, но даже птицу. Мумия сразу отстала, остановилась и стала поворачиваться из стороны в сторону, выбирая ближайшую жертву. Илар уже заметил, что одушевленный труп нападает на тех, кто ближе, потому добавил еще пяток шагов в сторону забора.

– Если ты не сделаешь как надо, я тебе башку снесу! – прошипел охранник. – И никто тебе не поможет, даже хозяин! Скажу – это она тебе голову оторвала, понял?!

– Да понял, понял, – пробормотал Илар, проверил присутствие в голове заклинания подчинения, нашел его и, на всякий случай открыв Асмунг на нужной странице, тихонько зашагал к покойной дворянке, тут же встрепенувшейся, как хищная птица при виде грызуна, нагло шагающего по полю.

Нет. Не получилось. Через несколько секунд мумия уже бежала за Иларом, будто получила новые силы, влитые ей несработавшим заклинанием. Она задумчиво стояла во время кастования волшебства, «улыбаясь» Илару по все двадцать желтых зубов, остальные выпали при жизни, а когда заклинание завершилось, погналась за колдуном так, что он едва успел скрыться от нее в противоположном углу сада.

Охранник не отставал от колдуна, видимо боясь, что тот сбежит. Умное решение – Илар действительно хотел спрятаться где-нибудь в темном месте и переждать, пока мумия не покажет им, как надо жизнь любить! Он снова пристал к Илару с требованием утихомирить веселую бабульку, и тот, вздохнув, потребовал фонарь – чтобы загрузить заклинание, нужно его прочитать!

Теперь картина окружающего выглядела так: в саду, как демон мщения, бегала мумия, время от времени прицепляясь к людям, которых каким-то образом чуяла на расстоянии шагов в десять, а когда Илар в очередной раз пытался опутать ее волшебством, – гонялась за ним.

Да, картина со стороны была довольно забавной – впереди бежал Илар, впитывая заклинание, рядом, чуть позади, охранник, держа в руках фонарь, подсвечивая Асмунг, позади, вытянув сухие руки-палки вперед, мумия, радостно улыбающаяся вслед убегающим мужчинам.

Только вот Илару было не до смеха – болела голова, на которой надулась здоровенная шишка, болела нога, за которую ранее тянул его стражник, болели ребра, отбитые при падении, в общем, – болело все, кроме… но Илар не сомневался, что, если не выпутается, болеть будет и это.

Заклинание сработало с одиннадцатого раза – своеобразный рекорд. До этого случая заклинания у молодого колдуна если и не срабатывали, то со второго-третьего раза – точно все получалось как надо. А теперь – с одиннадцатого!

Когда мумия замерла, опустив руки и застыв на месте, Илар сразу не поверил и пробежал еще шагов тридцать, остановившись только тогда, когда охранник поймал его за рукав:

– Все, колдун! Она остановилась! Что, получилось?! Наконец-то!

– Похоже, что да… – Илар добрел до края дорожки и без сил плюхнулся на траву, подняв глаза в небо, бархатно-черное, подбитое серебряными гвоздями. Лежать было хорошо, уютно – только травинки щекотали ухо. Сердце успокаивалось, пальцы переставали дрожать. Видно, именно из-за дрожи Илар никак не мог запустить заклинание. Находясь в состоянии паники, и более опытный колдун испортит колдовство, а что говорить о простом парне, едва научившемся волшбе?

Минут пять прошли в блаженном ничегонеделании, потом в мозг снова впился противный, скрежещущий, как нож по стеклу, голос заказчика:

– Хватит валяться! Делай дело! Пусть рассказывает, куда запрятала сундучок!

– А это был сундучок? – вяло переспросил Илар. – Так спросите у нее. Пусть расскажет.

– Спросил! – скрипнул зубами мужчина. – Молчит!

– Правильно молчит, – хмыкнул Илар. – Во-первых, отвечать она будет только мне, я ее повелитель. Во-вторых, чем ей отвечать-то? У вас голова нормально работает? У нее язык высох полтора десятка лет назад! Она не может набрать воздуха в грудь, не может выпустить его через горло – как она вам скажет-то? Головой ведь думать надо! Бабулька восемнадцать лет назад скончалась – похоже, от того, что постоянно видела вашу рожу возле себя. И вы хотите, чтобы она что-то вам рассказала?! Я вообще удивляюсь, как она двигается! Колдовство, однако, не правда ли? – Илар гадко хихикнул, наслаждаясь видом обескураженного, а потому разъяренного негодяя. – Тихо, тихо! Прибьете меня, кто вам найдет сокровище?! Она вам не подчинится, а если я умру, она вас прикончит!

– Так узнавай, скотина! – рявкнул заказчик, делая шаг к Илару, так и валявшемуся на травке. – Говори с ней! Не может говорить – пусть покажет! Не может показать – пусть напишет! А если еще помедлишь, я тебя начну нарезать на ремни, я тебя…

– Как скудна у вас фантазия! – нарочито сокрушенно вздохнул Илар. – Уже повторяетесь, и не первый раз. Найду я вам сокровище. Но вы отдадите часть его мне. На сумму тысяча золотых, как и говорили. Вместо пустого векселя.

– Отдам, отдам! – блеснул глазами мужчина, и тут Илар окончательно понял – не уйти. Живым – не уйти.

Не подавая виду, что знает о гадких планах заказчика в отношении своего молодого тела, Илар встал, взял Асмунг и, не обращая внимания на окружающих, прошел к беседке. Нашел там вещмешок, положил книгу, повесил на плечо и пошел к мумии.

Покойница стояла неподвижно, как статуя, и только поднявшийся легкий ветерок раздувал ее богатое платье, висевшее, как на вешалке. Руки были опущены вдоль тела, закрытые, высохшие глаза смотрели куда-то вдаль, будто мумия каким-то образом пыталась разглядеть – что там, за горизонтом, куда ей больше не дойти?

Илар остановился перед бывшей хозяйкой поместья и тихо сказал:

– Ничего не говори. Когда буду спрашивать – кивай, соглашаясь, или мотай головой, отрицая. Поняла?

Мумия кивнула, и колдун продолжил, уже громко:

– Ты можешь показать, куда скрыла сокровища?

Мумия кивнула.

– Они здесь, на территории поместья?

Снова кивнула.

– Хорошо, – удовлетворенно вздохнул Илар и слегка улыбнулся, оглянувшись на собравшихся за его спиной охранников и заказчика. – Ты можешь двигаться быстрее, чем двигалась сегодня?

Кивок.

– Хорошо. – Илар понизил голос: – Двигайся как можно быстрее и всех людей, что находятся за моей спиной, УБЕЙ!

Последнее слово он выкрикнул, как если бы выпустил стрелу, а потом сорвался с места и помчался к знакомому склепу, откуда ранее извлекли эту мумию. Он не смотрел, что происходило позади, и лишь надеялся, что мумия задержит преследователей, пока он будет удирать. Бежать к воротам он не мог – во-первых, бесполезно, его там сразу перехватят, во-вторых, он бы не успел до них добежать. Где ему соревноваться в беге с тренированными охранниками? Хотя… Илар всегда неплохо бегал.

Главное сейчас – добраться до склепа, тогда будет время, чтобы обдумать и дождаться помощи. В том, что она придет, Илар не сомневался.

Склеп. Скрипучая металлическая дверь – засов! Зачем засов в склепе, да изнутри, – об этом надо спросить фантазеров-строителей, но обдумать все это можно и потом. Когда окажется дома.

Толчок в засов – никак! Не двигается! Проклятая железка прикипела к своему месту за сотни лет бездействия! Схватил кусок камня, отколовшийся от крышки саркофага.

БАХ! БАХ! БАХ!

Засов резко сдвинулся и запер дверь – вовремя, на нее обрушился такой удар, что она загудела, как колокол. Из-за двери яростно закричали:

– Открой, ублюдок! Открой! Все равно сдохнешь, тварь, не уйдешь!

Илар перевел дыхание и, вслушиваясь в голоса, нервно хихикнул: зачем открывать, если все равно убьют? Ну хоть бы пообещали что-то, а то – открой, и я тебя убью! Идиоты…

Будто услышав его мысли, клиент приступил к переговорам:

– Эй, колдун, давай заключим соглашение! Клянусь, тебя не тронут и ты получишь свою награду – я увеличу ее на двести золотых! Тысячу двести! Тысячу пятьсот! Две тысячи! Только останови мамашу, и пусть она укажет место, где зарыто сокровище! Эй, ты слышишь?!

– Слышу, слышу! – ехидно крикнул Илар. – Идиот ты! И других считаешь идиотами! Пошел ты на …! И видел я тебя на … и в …! – Илар с наслаждением выпалил ругательства из лексикона Дарана тех времен, когда тот еще не был воспитанным, начитанным мальчиком, и почувствовал, как испытал почти физическое удовлетворение. Ему все время хотелось врезать по противной морде дворянчика, и сейчас Илар наслаждался возможностью не сдерживать эмоции.

Еще минуты три-четыре Илар рассказывал этому типу, где и как тот родился и какими сексуальными пристрастиями обладает, потом уселся на плиту, на которой было написано: «Помним!», посидел минуту, снова встал, подошел к выходу и замер, приникнув к небольшой, видимо вентиляционной, дырочке в двери.

А посмотреть было на что! В свете поставленных на землю фонарей и ярких звезд происходило целое сражение, достойное, чтобы его записали поэты и писатели, – мумия дралась с превосходящим по численности противником с ловкостью фехтовальщика-убийцы. В роли оружия выступали ее руки, которыми покойница отбивала направленные в нее клинки, умудряясь не подставиться под удар острия. Двое охранников уже валялись на земле – то ли мертвые, то ли покалеченные, двое остальных с трудом отбивались, но явно работали на пределе возможности – мумия теснила их к склепу и скоро должна была переломать им шеи.

Увы, это не случилось – через минуту из темноты выскочили еще с десяток бойцов, во главе с заказчиком безобразия. «И когда успел сбегать?! – удивился Илар. – Шустрый мужик!» И вот тогда защитнице колдуна пришлось совсем туго – набросившись на одушевленную покойницу, охранники в считаные секунды посекли ее клинками, оставив на земле половинку тела, у которой оставалась целой одна рука. Кто-то из бойцов собирался отсечь и эту руку, тянущуюся к ногам стоявших рядом охранников, но хозяин поместья так врезал ему в челюсть, что тот отлетел прямо на погибших и улегся, потеряв сознание.

– Я же сказал – оставить туловище, голову и одну руку! Вяжите ее! Ну что встали, скоты, вяжите! Что она вам сделает, придурки?

Но мумия сделала. И одной рукой она умудрилась так шарахнуть неосторожного зазевавшегося бойца, что сломала ему ногу в бедре, а другому вцепилась оскаленными зубами прямо в пах – возможно, лишив его не только сознания, но и мужского достоинства. Ее так и спеленали веревками – с куском окровавленной ткани во рту. Отрубленные ноги и руку, которые так и шевелились на земле, просто отбросили в сторону. Похоже, что заказчику стало не до благородного происхождения его бабушки, части тела которой судорожно дрыгались на щебенистой дорожке сада.

– Ну вот и все, колдун! – устало сказал заказчик, пнув железную дверь ногой. – Слушай меня внимательно. Теперь твоя судьба в твоих руках. У меня есть много возможностей выкурить тебя из склепа, например – обложить его дровами и жарить тебя, как курицу. Или пробить стену – не сразу, но пробить, не такая уж она и толстая, это не крепость. А тогда я закую тебя в цепи, и ты все равно прикажешь мамаше показать, где сокровища. Но ты при этом еще будешь сильно мучиться. Я сделаю то же, что мне пришлось сделать с бабушкой, – отрублю тебе ноги и руку. Если выйдешь сам, заставишь ее показать на сундучок, то уйдешь своими ногами. Живой. Без денег, но живой. И я обещаю не преследовать тебя за твое хамство.