Глава 7. ТИРГАТАО
Когда церевич Левкон привез в Фанагорию свою сестру, то Тира поняла, что ей привезли замену. Так оно и вышло - вскоре Гекатей уехал на Боспор и была сыграна новая свадьба. Тира была даже рада этому - это входило в ее планы. Дворец в Гермонассе достраивался, и Тира перешла в новые покои. Атосса почти все время жила в Гермонассе, тут же торчал Перисад, поскольку его триеры были пригнаны сюда вслед за судном Атоссы. В один из дней было решено собрать всех, кто готовился к войне.
Когда Годейра вошла в покои царицы Тиры, Атосса воскликнула:
- Ого! На ловца и зверь бежит. А мы уже хотели за тобою слать гонца.
- Каким ветром занесло тебя ко мне, прекрасная Годейра?- спросила Тира вместо приветствия.
- До меня дошли слухи, что вернулась Агнесса, и я приехала к священной, чтоб узнать новости с Фермодонта. От лодочника я узнала, что у тебя, Солнцеликая, горе, и заехала, чтоб утешить тебя.
- Это у Гекатея горе, не у меня. Своей очередной женитьбой он настроил против себя всех скифов, и ему не успеть провести свой медовый месяц. На днях у меня был брат кона Онай, он сказал, что этого большебрюхого борова скоро сметут. Скифские вожди Синдики очень недовольны присяжным Боспорского царя. Садись, милая Годейра, с тобой тоже надо во многом посоветоваться.
- Как живет камышовая Фермоскира?- спросила Атосса, глядя куда-то в сторону - Говорят, что вы проводили агапевессу?
- Не совсем агапевессу. Просто приезжал коной Агаэт сватать Лебею. Ну и с ним полтысячи молодых скифов. Кон послал мне в подарок табун лошадей. Теперь у нас почти все амазонки при коне.
- И Лебея согласилась?- подала голос Агнесса.
- Влюблена.
- Это хорошо. Со скифами надо родниться,- заметила Атосса - Может быть, скоро нам придется вместе воевать.
- Ты бы, мудрая Годейра, хотела повоевать рядом со скифами?
- Против кого, благородная Тира?
- Конечно же, против Гекатея, а потом и против Сотира.
- А как скифы?
- Вчера только от меня уехал кон Агат. Он готов броситься на Гекатея хоть завтра.
- Гекатея мы, конечно, сбросим,- сказала Годейра.- Но Сотир за водой. Нужен флот. Что-то наш храбрый Перисад молчит?
- Значит, ты согласна?
- Мои девы только и ждут, чтобы сесть на коня. Лошади застоялись, мечи заржавели. Что это за жизнь!
- Флот принадлежит Агнессе,- заметил Перисад.- Если она прикажет...
- А ты, Священная, как мыслишь?- Годейра обратилась к Атоссе.
- Мне некуда деваться, Гекатей приказал моей триере убираться из его вод. Мои храмовые уже на внешних водах Меотиды, и я боюсь...
- Наши все надежды на царицу Тиру,- сказала Агнесса.
- Когда ты расскажешь мне про поездку на Фермодонт?
- Это успеется. Давайте договоримся о главном.
- И еще спрошу — Левкон не зовет тебя в жены? Ведь если...
- Я все время говорю ей - нельзя надеяться на мужчин.
- Разлюбил? Я на Совете посереди Меотиды поняла, что дело это решенное.
- Сама виновата. В походе заигрывала с братом Левкона Митродором, вот и...
- Да не заигрывала я!- огрызнулась Агнесса.- Он, как теленок!..
- Молчи уж. Я подозревала, что она и Фермоскиры не видела, а все болталась с ним по портам побережья. Ничего толком рассказать не может. Ты, как и твой Митродор,- телка.
- Хватит, Священная, прекрати. Я не телка, я - царица Олинфа! И мой флот... Ты не медли, царица Годейра, поднимай амазонок. Мы снова посадим их на триеры и зададим боспорцам такую взбучку!
- Я думаю по-иному. Кроме аксамитов, надо поднимать рабов, рыбаков, торетов и керкетов. Они все тяготятся гнетом Гекатея и давлением эллинов. Их надо сажать на триеры и вести на Боспор. Амазонки хороши на конях.
- Ты, Годейра, мудро говоришь,- сказала Тира. Твоих воительниц мы степью выведем в Горгип, перевезем на триерах через пролив прямо с лошадьми и ударим Сотиру в спину. Сможем сделать это, дорогой Перисад?
- Запросто.
- Не очень-то запросто,- недовольно сказала Атосса.— В Акре и Киделаке у боспорцев стоит свой флот.
- Торговый, Священная. Он нам не помеха. Прямо из Гермонассы мы пойдем на Горгипию, а там по великому торговому пути привезем амазонок к царским скифам и ударим с тыла по суше на Пантикапей. В войско Годейры я верю.
- А я верю в твой флот, мой храбрый Перисад.
- Триеры, между прочим, мои,- заметила Агнесса.- И Перисад тоже мой кибернет, и о том, что вы тут говорили про корабли, забудьте. Флотом командую я.
- Не фуфырься, богорожденная,- мягко произнесла Атосса,- никто твой флот не отнимет. Он весь твой, а ты вся наша.
- Вступать в войну при разногласиях нельзя,— сурово сказала Тира.— На прошлом Совете у кона Агата мы решили: скифами владеет и командует сын кона Агаэт, храмовыми владеет Священная Атосса, степными амазонками - Годейра, триеры будут во власти богорожденной Агнессы. Все вы будете подчиняться мне, и звать меня будете, как положено, Тиргатао, ибо таково мое полное имя.
- Что нам делать дальше, божественная Тиргатао?- спросила с чуть заметной усмешкой Атосса.- Когда мы начнем дело? Медлить нельзя.
- Но и спешить тоже. Нужно все приготовить. Сейчас наш главный кибернет Перисад подгонит сюда парусник и отвезет нас с Годейрой к кону Агату - моему мужу. Царица после разговоров с коном поедет в Камыши. Перисад, я надеюсь, проводит ее. Здесь останутся Атосса и Богорожденная - они будут готовить и охранять флот. Храмовых амазонок придется с возведения храма снять - пусть они охраняют флот.
- Когда тебя ждать, царица Тиргатао?
- Недели через две кибернет привезет вас обоих в Камыши, к Годейре, там у нас будет третий, решительный, Совет.
~ Кто будет готовить флот?- спросил Перисад.- Я буду в поездках, а триеры сейчас похожи на матросские прачечные.
~ За каждый рваный парус на триере, за каждое сломанное весло жестко спрошу с командующей флотом. Кричать «Мое!» - это еще не значит иметь флот. Все согласны? Ну, если все, то пойдемте за стол. Обед нас ждет.
За столом Годейра спросила:
- Скажи мне, Богорожденная - Кумир Девы дел? Ты видела его?
- Олухи разломали его и вывезли. А куда, неизвестно. Фермоскира в большом упадке, Лота покинула ее и живет с мужем на хуторе.
- Но кто-то управляет городом и людьми?
- Бывшая Метека Чокея.
- А что воительницы?
- Они мечутся по степям в поисках хорошей травы. Лошадей надо чем-то кормить, когда я ехала сюда, думала, что мы возвратимся и возродим Фермоскиру. А вы начинаете войну.
- Мы возродим Фермоскиру на Боспоре,- твердо сказала Атосса.
А Годейра подумала: «Обе врут, как по писанному».
Перисад свои далекие планы вынашивал в одиночестве, он знал, что в этом мире нельзя доверяться никому. Даже Годейре, которая, как он предполагал, любит его по-настоящему и может в его намерениях очень сильно помочь. Но после второго Совета у Тиргатао он понял, что бывшая царица Синдики, пожалуй, красивее и моложе главной амазонки и стать мужем Тиры было бы еще почетнее. Если в войне, которую они затевали, решительная и умная меотка добьется успеха, можно свои планы осуществить быстрее, чем при Годейре. То, что Тира ехала к кону аксамитов, не мешало Перисаду - пусть скифы, амазонки и население Синдики подавят боспорцев, он в любой момент может бросить свою козырную карту - флот и стать единовластным хозяином варварского мира, При этом кибернет понимал и другое - бросить эту карту ему Агнесса не сможет помешать. В конце концов, Тиру можно убрать и жениться на Богоданной. Но сначала надо отодвинуть Годейру и завоевать правнучку мифического прародителя скифов Тиргатая. Поэтому, прежде чем закончить приготовления к походу на Танаис, он зашел к Тире.
- У меня к тебе, Солнцеликая, немалая просьба - сделай так, чтоб ни Богоданная и ни Годейра не лезли ко мне с приказами - я хочу получать повеление только от тебя.
Тира глянула на кибернета загадочно и утвердительно кивнула головой.
Эту большую поездку в скифские степи Тира задумала как деловую и как свадебную. Атосса Предоставила свою триеру, а в трюмы посадила более сотни храмовых амазонок, самых сильных и самых красивых. На палубе поставили две кибитки, чтоб было где укрыться царице и ее свите. Всю остальную часть палубы отдали лошадям. От берегов Танаиса до стойбища кона Агата предполагалось ехать двум царицам с большим конным кортежем. Сначала хотели взять и Атоссу, но Богоданная уговорила ее остаться, чтобы самой увидеть аксамитную столицу и Камышовую Фермоскиру. Перисад обещал легкую поездку - море они пройдут при попутном ветре на парусах, а по реке Танаису качки не бывает. Так оно и получилось. Дождавшись попутного ветра, триера ходко прошла участок Меотиды, ветер не ослабел и в русле Танаиса. К рыжему камню они подошли без особых трудностей. Царица Тира отдыхала в своей кибитке, а Годейра ехала с Перисадом. Агнесса в кибитках почти не была - она все время торчала то на палубе, то у кормила. Командующей флотом следовало научиться управлять триерой, а храмовые ставили паруса и следили за лошадьми. За время пути они их вымыли, вычистили и делали это с удовольствием. По лошадям они соскучились и даже на парней из охраны Тиргатао не смотрели.
Выгрузились на берег быстро, коней отпустили на траву, люди начали приводить себя в порядок. Купались, стирали одежду, готовили оружие. Выехали в степь под вечер - жара спала и дышать было легче. Впереди шла Тира с пол-сотней охраны, за ней - две кибитки, а замыкала шествие Годейра с храмовыми амазонками. Все верхом, все с копьями, все в блеске бронзовых шлемов. Агнесса тоже гарцевала на коне, она охраняла кибитки. Годейра и Перисад очень желали ехать вместе, но Тиргатао приказала кибернету быть на своем месте - около триеры. Перисад воспротивился, но Тира резко сказала:
- Ты же сам просил.
В стане Агата гостей не ждали. Но увидев вдали сверкающую шлемами и наконечниками копий колонну, выстроили вокруг стана воинов, всех мужчин стана. Коной Агаэт с группой охраны выехал и первый узнал Тиргатао. Он понял, что коне дана отставка, что снова восстанавливается прежняя семья. Он отъехал в сторону, поприветствовав мать взмахом руки, пропустил ее и охрану. Коща прошли кибитки, он увидел Годейру и хотел пристроиться к ее коню и выразить радость встречи. Но царица даже не взглянула на него, подала какой-то знак — к ней подъехали четыре амазонки и отсекли коноя от царицы, как-то незаметно отодвинули его в сторону. Пропуская конный строй, Агаэт не узнал ни одной амазонки. Они, как он понял, на агапевессе не были. Охрана коноя тоже бросилась к амазонкам, надеясь встретить подруг по агапевессе но храмовые ощетинились копьями, скифы еле успели отскочить в сторону.
Все население стана с удивлением глазело на гостей. Таким красивым строем скифы никогда не ходили.
Кон Агат помог Тире сойти с седла и сказал торжественно:
- Я приветствую тебя, Солнцеликая Тира, на своей родной земле!
- Зови меня Тиргатао,- повелительно заметила царица.
- Как это?- кон искренне удивился.
- Я правнучка бога Тиргатая. Разве ты не знал?
- При богиню Ипполиту я что-то слышал, а про Тиргатая... Я знаю, он жил так давно, что ты сотни раз могла быть правнучкой скифского бога.
- Замолчи и не показывай свою глупость. У нас на носу война.
«Видимо она метит в богини» - подумал кон и не обиделся. Коной Агаэт, между тем, заметил Агнессу. Она ему сразу понравилась.
- Ты из храмовых?- спросил он ее.
- Почему ты так подумал?
- Царских я почти всех видел на агапевессе. Тебя там не было.
- А ты кто?
- Я коной. Агаэт мое имя.
- А-а, мне Мелета рассказывала про тебя.
- Плохое или хорошее? Я ее почти не видел.
- Хорошее,- Агнесса рассмеялась - Говорят, ты во время праздника не вылезал из царицыной постели. Не нашел моложе? Или боялся молодых амазонок? Думал, они убьют тебя по обычаю?
- Ты злая.
- А ты трусоват.
- Чья ты дочь? Ты немного похожа на Атоссу. И как тебя зовут?
- Я ничья. Я богорожденная. Слышал про таких?
- Только что. Моя мать Тира рождена богом скифов и богиней амазонок. Стало быть, и я...
- Полно врать. Твоя Тиргатао рождена не то в аксамитской кибитке, не то в меотской.
- Ты не можешь так говорить про царицу скифов!
- Подумаешь! Я сама царица. Эллинский царь Коринфа мой муж. Это тебе не скиф какой-нибудь, рожденный под кибиткой.
- Ты, я повторяю, злая. Боги не рождают грубых. Таких рождают пастухи.
- Молись своим богам, что я в гостях. В ином месте я отрезала бы твой язык!
- По этой же причине я прощаю тебя и покидаю,- коной дернул жеребца за повод.
- Давай лезь во вторую кибитку. И жди свою старую Годейру. Там ее постель.
«Он верно сказал,- подумала Агнесса, когда скиф ускакал.- Я плохая. А он молод, красив, мог бы быть моим. Кона Агнесса - неплохо звучит, а! Он, я думаю, сильнее Левкона и ласковее. Зря я с ним поссорилась».
У Годейры с коноем свой разговор:
- Разве ты не знаешь, милый, что строй - святое место? Почему ты полез ко мне, когда я вела амазонскую сотню?
- Прости, я больше не буду.
- Вечером приходи в мою кибитку. Ладно?
- Я только что слышал такое же приглашение.
- От кого?
- От богорожденной царицы Коринфа. Она из молодых, да ранняя. И у нее нет седых волос!
Кровь ударила в голову царице после этого выкрика коноя. «Тира хочет отнять у меня Перисада, а эта дочь пастуха уже успела перехватить Агаэта». И жгучая ревность охватила сердце Годейры, хотя и она не знала ранее этого мучительного чувства. Амазонкам доселе ревность была неведома, впрочем, как и любовь.
«Надо что-то предпринять,— думала царица, шагая в широкий шатер кона.- Раньше на моем пути все время стояла злая Атосса, теперь стало ее отродье. Я не вынесу ее насмешек, я непременно сделаю что-то плохое, недостойное царицы. Что же мне делать? Лучше скорее уехать! Увести храмовых в Камышовую, пусть они не будут свидетелями моего позора. Это она, змейка, сказала коною про мои седые волосы. Сам он давно ли ласкал меня, не замечая седины. Ну, сучка, я еще припомню тебе эту наглость».
А в шатре коноя уже начался свадебный пир. И как назло Годейру посадили между коноем и Агнессой, Богорожденная будто бы не замечала царицу, переговаривалась с Агаэтом.
- Ты прости меня, славный коной, за грубые слова,- говорила она Агаэту.- Я устала с дороги. Вечером я найду для тебя другие слова.
- Уже успели поцапаться?- спросила Тиргатао,- Этого нельзя делать. Коной у нас будет водить в бой скифов, а ты, Богорожденная, будешь водить триеры. Все время рядом.
- Сегодня у нас торжества. Давайте забудем про дела,- сказал кон Агат.— Про дела - послезавтра.
- Мне же, любезная Тиргатао, позволь выехать сегодня вечером,- сказала Годейра.- Мы обо всем договорились вчера, в моем царстве много дел.
- Я могу обидеться,- сказал Агат.- Если тебе, царица...
- Замолкни, кон,- Тиргатао сказала это решительно, но не грубо,- Если человек спешит на дело, его нельзя задерживать.
Поезжай, царица, сегодня, а коной проводит тебя. Только не задерживай его там долго. Он нужен нам.
- Если ты, великая царица, отпустишь с ним его невесту, то он к утру прискачет с нею обратно. Я, честно говоря, очень хочу увидеть эту овечку.
- Ладно, милый кон, отпущу. Пошли его ко мне.
Агаэт появился скоро, поклонился матери.
- Ты плохо воспитан, сынок,- сказала Тира с улыбкой.- На меня ты в обиде, с Богорожденной в ссоре, а Лебея тебе дала отставку. Так нельзя.
- А как можно?
- Ты хочешь проводить царицу?
- Не очень. Лебея будет против. Она и так...
- Забудь о Лебее на время. И пошли ко мне сотенную Мелету.
- Где она?
- В охране царицы. Только не медли.
Агаэт подошел к кибитке Годейры, крикнул амазонкам, сидевшим кружком около колес.
- Кто из вас сотенная Мелета? Срочно к царице Тире.
- Где ее найти?
- Выходи сюда, я провожу.
Когда амазонка вышла из-за повозки, коной не успел ее разглядеть, а она сразу воскликнула:
- О, боги! Арам, ты ли это?!
- Меня зовут Агаэт, и я...
- То же лицо, тот же голос...
Шагая впереди амазонки, Агаэт спросил:
- Кто этот Арам?
- Мой муж,- ответила Мелета,- Он утонул.
- Что, не умел плавать?
Ответа не последовало.
* * *
Над Боспором солнце в тройном венке: в белом, желтом, оранжевом. С понта дует слабый ветер, но не он ослабляет жару, скорее всего, приносит южную духоту. Плиты и каменные стены Пантикапея дышат зноем, люди попрятались под навесы, во дворы, а то и еще далее - в подвалы. Жизнь в городе начнется вечером, когда спадут зной и духота.
Дед Спарток пригласил своего младшего внука Митродора отдохнуть в солильню, где всегда прохладно и можно растянуться на старых сетях, сухих и легких. И главное - там редко кто бывает и, следовательно, никто не подслушает разговора. Митродор знал, дед, если хочет вести тайный разговор, тянет в солильный подвал. Они спустились по щербатым камням лестницы, выбрали место между рядов высоких амфор и разлеглись на сети.
- Прямо житья не стало во дворе,- с ходу заворчал дед.- Твой папаша и мой сынок, пропади он пропадом, насовал в каждый угол наушников да соглядателей - ты не успел еще досказать слово, а оно уже известно Сотиру большебрюхому.
- Зачем ты так, дед,- промолвил внук.- Как-никак, он царь Боспора.
- Да никакой он не царь! Архонт, что на древнем языке обозначает многотрудный, должен работать на царство в поте лица, а что он делает? Я слежу за рубежами государства, Левкон днюет и ночует в Синдике. За этими грязными склотами нужен глаз да глаз. Ты творишь многотрудные походы по морям, царица держит порядок в городах. Что остается блистательному Сотиру. Дуть вино, жрать по четыре раза в сутки мясо и рыбу, слушать музыку, смотреть разинув рот на танцовщиц да хлопать их по задницам. Вот-вот поднимутся синды и прочая варварская сволочь, то и гляди зашевелятся царские скифы-хлебопашцы, а мы за последние пять лет не построили ни одной триеры, наши грузовые корабли трухлеют и гниют по гаваням.
- Зачем ты мне это рассказываешь, благородный Спартак? В этих делах мой голос тоньше писка. Пусть Левкон женится на вдове-царице Агнессе - вот и будет у нас флот. Я видел амазонские триеры...
- Левкон такой же оболтус, как и его отец, клянусь Пормфием!
- Но не мне же занимать трон?!
- А почему бы и нет? Женись поудачнее и берись за дело царства. Чем ты хуже Левкона?
- Удача в женитьбе, это, дед, не игра в кости. Вокруг меня одни шлюхи...
- Ну-ну-ну! Не говори так, Митро. Говорят, тут есть одна молодая вдовушка с большим приданым. И еще говорят - она была около тебя больше месяца, а ты развесил губы и даже не понял, что у нее не только флот, но и титьки есть.
- Не пойму, о ком ты говоришь, мудрый Спартак?
- Я говорю об Агнессе. О том, что она Богорожденная, я думаю, амазонки врут, но они за ней пойдут в огонь и воду. И если ты натравишь их на твоего пьяного папашу - трон будет за тобой. Если же присовокупить к себе и триеры, то можно Давить и на Синдику.
- Ты многое не знаешь, милый дедуля. Во-первых, Агнесса такая же потаскушка, как и те, что околачиваются в гавани, во-вторых, она не ходила со мной в море...
- А кто же ходил?!
- Она послала взамен себя подружку, и я, кажется, полюбил ее...
- А она тебя?
- И она... Кажется, зовут ее Мелета.
- Где пряталась эта Агнесса?
- В имении Левкона, на Тиритаке.
- Ах, пропади они пропадом. Все мои задумки рассыпаются, как горох из худого кармана. Так, говоришь, подруга. Такая же шлюха?! И вдобавок без флота? За что же ты полюбил ее? Нет, не говори мне ничего - из тебя царь Боспора не получится, клянусь Пормфием! Человек царской крови никогда не полюбит только за красивые глаза и за крутые бедра. Вон, этот прохвост, твой братец, сам женится на триерах, а тебе подсунул потаскушку!
- Она не потаскушка, дед, а... царица Фермоскиры,- сердито проговорил царевич.- Той, которая на Фермодонте. Только ради всех богов, не проговорись об этом нигде и никому.
- Тэк, тэк, тэк! Это уже кое-что. Рассказывай-ка дальше, милок.
И милок, забыв об осторожности, начал говорить. Ведь давно известно - влюбленные такие болтуны. Он рассказал Спартаку все, начиная от отплытия в море и до встречи Мелеты с Аргосом.
Дед долго чесал свою лысину, бегал между рядами амфор и все повторял свою любимое «Тэк, тэк, тэк». Потом он сел около внука.
- Ты скажи мне - хочешь стать архонтом или не хочешь?
- Если ты, мой мудрейший дед, будешь мне помогать.
- Я с этого и начну. Иди, переоденься и будь на дворцовой гавани. Я снаряжу свою фелюгу, мы идем в Горгипию. Там мы найдем вашего пресловутого Аргоса и уговорим его взять тебя на его судно, ты пойдешь с ними на Фермодонт, узнаешь все, что замышляют эти бабы, а одновременно заарканишь свою, как ее...
- Мелету.
- Вот именно. А я здесь помешаю Левкону жениться на триерах, обработаю Перисада, съезжу к степным амазонкам... а дальше будет видно. Пошли, мой Митро, мы сделаем первые шаги к трону.
* * *
Решение сделать дворцовый переворот к Спартоку пришло не сразу. Когда сын Сотир сместил его с боспорского трона, он, конечно, сильно расстроился, но решил выждать удобного случая и вернуть власть. Благо, Сотир, получив багрянокрасную ленту архонта, начал не с укрепления власти, а с гулянок, пьянства и сплошного безделья. Царством продолжал управлять Спарток, и все шло к тому, чтобы Сотира прогнать из дворца. Но подрос и возмужал Левкон, он был законным наследником трона, и деда все более и более оттеснял от власти. Левкон завел дружбу с Гекатеем из Синдики и этим укрепил власть Сотира. Затем была убрана из Синдики Тира, а Гекатея женили на дочери боспорского царя. А потом пошли слухи, что сам Левкон хочет жениться на Агнессе, а у нее боевые амазонки и флот. И совсем недавно Левкон предложил деду поехать в Тиритаку и стать управителем имения. Это уж была полная отставка, тогда Спартаку осталась последняя надежда - Митродор. Он-то был предан деду, да к тому же, младший внук провел торговый поход по побережью понта отлично — были сделаны многие договоры на куплю-продажу в Феодосии, Херсоне, Трапезунде и в иных портовых городах.
Проводив Митродора в Горгипию, дед возвратился в Пантикапей и начал действовать. Он позвал Левкона на те же сети в солильном подвале.
- Ты знаешь, что Митро ушел на Фермодонт?
- Знаю, мой милый дедушка. Ветер ему в спину. Я сам разрешил ему эту поездку. Не будет путаться под ногами. Что же дальше?
- Я сам отвез его в Горгипию. А на обратном пути я заехал в Тиритаку.
- Очень хорошо. Тебе давно пора познакомиться с делами имения.
- Там я узнал о проделках Богорожденной, которую ты бросил в своей усадьбе. Она не ездила, как всем было сказано, в Фермоскиру.
- И это мне известно. Я сам организовал этот фокус.
- Для чего?
- Будущую царицу Боспора, мою супругу, надо было беречь.
- А ты знаешь, что твоя будущая царица - шлюха?
- Как это?
- А так. Твоя невеста путалась там с конюхами, моряками и даже с пастухами. Многие грели ей постель, пока ты якшался со скифами из Синдики.
- Беда невелика. Ее не убудет. Да и кто грел ее постель -твое ли дело.
- Может быть и не мое. Но вместо нее ходила на Фермодонт некая Мелета.
- И это знаю. Простая амазонка, ее подруга.
- А вот того, чего ты не знаешь, скажу тебе я. Она не простая амазонка, она Священная Фермоскиры. Царицы теперь там нет, Мелета - единственная властительница тридцати тысяч амазонок.
- Этого не может быть! Священная Фермоскиры — Атосса.
- Была. А теперь город избрал на это место Мелету и, между прочим, по велению богини Ипполиты, если ты слышал про такую.
- Где она сейчас?
- Как это где, ушла снова на Фермодонт. И Митро вместе в нею.
- Что же из этого следует?
- А то, что ты не будешь иметь флота. Атосса вместе с дочерью бросит его на Фермодонт против новоявленной Священной Мелеты. Вполне может быть, что они сметут эту Мелету и сделают царицей Агнессу. Тогда ты не будешь иметь и супруги. Храмовые не выходят замуж, клянусь Пормфием!
- Знаешь что, старик,- зло сказал Левкон.- Езжай-ка ты в Тиритаку и собери вместе тех, кто грел моей невесте постель. Я скоро там буду,- и выскочил из солильного подвала.
Левкон, как все блудливые мужчины, был ужасно ревнив. У него сразу зажгло в груди, из разговоров деда осталось в памяти только одно - Агнесса ему изменила. Он воображал ее в объятиях других мужчин. Даже мысль о возможной потере флота его мало волновала.
Он прибежал во дворцовую гавань и крикнул гребцам на фелюге:
- На весла! Идем на Гермонассу!
Если идти на Гермонассу напрямик, через залив — путь краток. А в том, что Агнесса с матерью сейчас у Тиры, Левкон не сомневался. Самой Тиры могло и не быть, она сейчас, вероятно, у кона Агата, но это, как раз, устраивало Левкона.
Опустив паруса, фелюга причалила к пристани, от берега до дворца Тиры рукой подать. Туда был послан гребец с приказом - живую или мертвую доставить на фелюгу пока одну Агнессу.
Но посыльный привел двоих — и мать, и дочь. Они спустились в кубрик, где Левкон сидел и пил, кружку за кружкой, неразбавленное вино.
Ты почему не в Тиритаке?— исподлобья глядя на Агнессу, спросил Левкон и тяжело опустил на стол ладонь.
- Для чего ей Тиритака?- сказала Атосса, присаживаясь к столу.- Она только что вернулась из Фермоскиры.
- Она не была там! На Фермодонт ходила Мелета!
- Это правда, Агнесса?
- Он врет, Священная. Это не я, а Мелета жила в Тиритаке. Спроси у Митродора.
- Митро уехал с Мелетой?
- Куда?- тревожно спросила Атосса.
- На службу храму Ипполиты. Теперь она и царица Фермоскиры, и Священная храма. Митро видел ее в золотом венде при многочисленной охране из воительниц.
- Кто ее поставил?!- выкриком спросила Агнесса.
- Ее посетила во сне Ипполита. И велела войти в храм.
- Храм разграблен! Я сама видела!
- Ты видела бороды конюхов над своими губами. Там, в моей усадьбе... шлюха!
- А ты мерзкий сын пантикапейского борова!
- Дочери козопаса не следует оскорблять царей!
- Не ссорьтесь, дети,- тихо сказала Атосса.- Давайте сперва отсеем зерна от плевелов. Дочь моя, скажи, это правда, что ты не была в Фермоскире?
- Да, да! Я сидела в Тиритаке и безуспешно ждала этого кобеля.
- Как ты могла?!
- Это он, подлец, и его присяжная Тира принудили меня!
- Все-таки, есть ли в храме Кумир Девы и пояс?
- Если город сделал Мелету царицей и Священной, значит, есть. Иначе бы амазонки растерзали ее.
- Это ты все выдумал, презренный лжец!- крикнула Агнесса.- Кто тебе сказал про это? Митродора ты даже не успел увидеть, Мелету тоже. Кто?!
- Старик Спарток, вот кто. А ему все выболтал дурачок Митро.
- Побудьте здесь, не уходите,- сказала Атосса.- Я схожу к Тире и все узнаю точно.
- Тира у Агата в постели,- заметил Левкон.
- Ей мало медового месяца. Сейчас она у рыбаков, я знаю.
Когда Атосса вышла, Левкон налил вина и подал Агнессе:
- На, блудница, выпей за помин своей души. Я тебя не сделаю даже наложницей, не только царицей. На Фермодонт тебя и твою старуху не пустят, а Тире вы не нужны! Считайте, что вы мертвы! Вот до чего довело тебя твое блудодейство!
- Рано радуешься, козел безрогий. Я выйду за царевича скифов Агаэта — он красивее тебя в сотню раз и умнее в тысячу. Ты разинул рот на мой флот, вот тебе мои триеры,- и Агнесса поднесла под нос кукиш.
Левкон ударил по руке Агнессы, крикнул:
- Дура! Перисад не покажет тебе не только триер, но и ни одного весла. Он мой человек!
- Сам дурак! Я поставлена командовать флотом!
- Кем поставлена?
- Кем надо, тем и поставлена!
Долго еще бранились бывшие жених и невеста, и конец припираниям положила Атосса своим приходом. Она вошла надменная, суровая, сказала:
- Ты все еще споришь, глупец?
- Он, доси, говорит, что Перисад его ставленник и не отдаст мне флот.
- И еще раз скажу - глупец. Тира приказала вести триеры на Фермодонт. Обратно Перисад привезет всех воительниц Фермоскиры. Мы утвердимся здесь, и...
- Да не поедут твои кобылицы через огромное море.
- Еще как поедут. Им бы только повоевать и пограбить. А твою Мелету Перисад закует в цепи.
- Что, выкусил, подонок!- Агнесса снова помахала перед носом царевича кукишем.
Спровадив женщин, Левкон приказал гребцам идти на Фанагорию, к Гекатею. Там он узнал, что скифы акса-митского кона Агата подходят к пределам Синдики, а рыбаки-дандарии готовы к бунту. Левкон не заметил, как фелюга подошла к Фанагории. Он был весь в раздумьях. «Если синды, рабы и амазонки - думал Левкон,- пойдут на Боспор войной, то поездка брата Митродора обернется большим и страшным предательством. Кто-то научил этого молокососа выйти на гребне кровавой волны прямо на Боспорский трон. Противники Спартокидов, конечно, не позволят ему заменить Сотира, но бед он наделает много. Надо непременно задержать его и вернуть во дворец. Уйти на Фермодонт не успел, сейчас он в Горгипии. С юга надвигается шторм, и никто сейчас не посмеет выйти в море. У Гекатея не следует рассиживаться, надо немедленно плыть в Горгипию». Левкон так и сделал. Он принял на борт Гекатея и снова направился в Пантикапей.
* * *
Старый Спартак изнывал от скуки у окна в своей угловой комнате дворца. Вдруг он увидел, как в гавань причалила фелюга и из нее вышли Гекатей и Левкон. Они направились в царские покои. «Значит, привезли что-то важное»,- подумал Спартак и немедленно спустился вниз, к сыну.
Сотир был в отличном расположении духа. Он проснулся довольно поздно, пристойно опохмелился, солидно откушал и только хотел позвать девушку, моющую ему ноги, как в покои вошел сын Левкон, за ним - беспрестанно кланяющийся царь Синдики, а вскоре вполз этот надоевший всем старец Спартак. Гекатей долго не давал приступить к деловому разговору. Он назойливо рассыпался в комплиментах, произносил то приветствия, то поздравления, то желал удачи не то царю, не то его отцу.
«Значит, дела на Синдике плохи,- подумал Сотир и решил, что пора остановить Гекатея».
- Как дела в твоем цветущем царстве, Гекатей?
- Плохи дела, Великий Архонт, ой, как плохи!- начал говорить, сверкая своей лысиной, синд,- Ко мне жалует мой сосед с войском.
- Какой сосед? У тебя их много.
- Кон Агаэт, пропади он пропадом. Волокет за собой не менее десяти тысяч.
- Ты-то как успел сосчитать, родитель?
- Ты, мой добрый сын, сунул меня жить в угловую конуру в башне, мне сверху все и видно.
- Не мудри, старик, говори прямо.
- У меня была эта хитрая лиса Атосса. И пугала меня, и что-то вынюхивала.
- А зачем ты послал Митро в Горгипию?- сердито спросил Левкон.
- Уж очень он меня просил. Там у него невеста.
- Что за невеста? Почему не знаю?- воскликнул Сотир.
- Верховная жрица храма, царица Фермоскиры,- уточнил Спарток.
- Он собирается ехать туда?!
- Скорее всего.
- Там десять тысяч воюющих баб, я тебе говорил о них, отец,- уточнил Левкон.- И если он приведет их сюда, нам отец, не поздоровится.
- Каким образом он это сделает?
- Тира туда посылает флот Перисада,- сказал Гекатей.
- Чепуха на рыбьем жире!- раздельно произнес Сотир. У Перисада нет гребцов. Паруса в таком походе не надежны. Клянусь Пормфием!
- Моя меотка хитрющая зараза,- сказал Гекатей,- Она чего-нибудь да придумает.
- И еще, мой дорогой родитель, степные амазонки Годейры, я тебе о них докладывал, на стороне Тиры. А она вдруг начала называться Тиргатао.
- Что это значит?
~ Это значит - жди войны.
~ Ладно - хватит, поговорили. Все трое по своим местам. И Думайте. И я буду думать. В сумерки быть у меня.
И вот теперь все четверо думают. Труднее всего старому Спартоку. «Вот сейчас я поставил на Митро,- думает он.- Но не ошибся ли я? Допустим, Митро пойдет на Фермодонт. Примут ли его амазонки? Если Перисад не рискнет идти на юг без гребцов, а непременно не рискнет, то что из этого выйдет? Амазонки Фермоскиры могут ринуться через горы вдоль Кавказского побережья понта, и конечно же, достигнут Синдики, при этом награбив полные сумы золота. И если они соединятся с девками Годейры и нахлынут вместе на Боспор, спартокидам не устоять, они все сметут (вот тут пригодятся триеры Перисада), власть могут взять Митро и Мелета. Но есть ли у меня надежда на младшего внука? Он к тому времени может оказаться таким же, если не хуже, подонком, как Левкон, и тогда мне конец. Нет, на Митро полностью надеяться нельзя. Что же делать? Может, связать судьбу с Атоссой и Тирой?»
У Левкона иные думы. «Надо помириться с Агнессой и вместе с нею придавить Мелету и Митродора, они, я полагаю, не успели еще покинуть Горгипию. Надо напугать Перисада и овладеть флотом. Бунт рыбаков - это не страшно. Мерзкую слизь - дандариев - можно не считать, их давили всякий раз, как они поднимали головы, но вот конники кона Агаэта дерутся отважно. И не только они опасны. В случае удачи за ними ринутся, почуяв легкую добычу, сарматы. И тогда потопят Боспорское царство в крови...».
А царь Сотир не может никак заставить себя думать. И опохмелялся, и ел чеснок с сыром - не идут мысли, хоть тресни. Одна упрямая мыслишка колотится в голове - надо бросить пить, надо делать дело, иначе конец. Конец, конец...
Надо Левкону немедленно ехать в Горгипию, набить морду Митродору, местному астиному указать, чтоб не выпускал из гавани Мелету. Спартаку бы поехать в Гермонассу к Тире, выведать у нее все про скифов-аксамитов, поговорить с Атоссой насчет амазонок. Сам царь собрался в Нимфей - там в бухте царский флот, надо его приглядеть, может быть, что-то подготовить к войне. Гекатей не в счет - он в полной растерянности.
* * *
Море штормило. Фелюгу Левкона бросало из стороны в сторону, кидало с гребней волн вниз, в пучину, и казалось, он не выберется оттуда ни за что на свете. Это удручало царевича и радовало одновременно. В такую шальную погоду Митро не решится выйти в море, он, Левкон, застанет его в Горгипии непременно.
Аргос, как приехал в гавань с Феридой, Мелетой и Бакидом, занял чуть ли не весь верхний этаж таверны. Потом приехал Митродор, Аргосу он понравился с первого взгляда. Он стукнул Митро по плечу, сказал:
- Вижу - ты из орлиной стаи. Выучу тебя на кибернета и отдам под твою руку «Арго». Иди в ту дверь - там твоя невеста.
Утром на море усилился шторм, а в таверне появились посыльные Годейры - Лебея и Гипаретта. Царица через них просила поторопиться с поездкой на Фермодонт и как можно скорее привезти пояс Ипполиты. Предстоящая война с царем Боспора уже не была секретом - амазонкам нужен был волшебный пояс - залог непобедимости. В полдень, не глядя на шторм, у пирса появилась фелюга Левкона. Она долго не могла пристать к берегу, но с помощью портовиков все-таки вошла в спокойную бухточку и зацепилась за столбы.
- С кем имею честь? - спросил Аргос, пожимая руку царевича.- И зачем тебе понадобился мой зять Митродор?
- Я его брат и хочу обвинить его в трусости и дезертирстве. Он убоялся предстоящей войны с синдами и удирает, как я знаю, на Фермодонт.
- Уверяю тебя, царь Боспора, что Митро не знал о войне. И я прошу не обвинять моего зятя понапрасну. Иначе ты будешь иметь дело с архистратегом по имени Аргос. Мое имя знают все на понте. Эй, Митро, греби сюда - твой братец приехал. Он хочет назвать тебя трусом...
- И предателем!
- Осторожно, царевич! - загремел кибернет.- А то я вырву твой язык, не посмотрю, что ты наместник Сотира.
Левкон все более воспалялся гневом и не обращал внимания на угрозы.
- Дезертир, где ты?! Выходи! Враг у ворот царства - пора домой.
- Ты не учтив, малыш! - Аргос схватил Левкона за плечи, повернул к двери и, поддав коленом под зад, вытолкнул из комнаты.
Поскольку Левкон не стал ломиться обратно в дверь, Аргос понял, что он ушел за подмогой. Спустившись в подвал, где гуляли его гребцы, крикнул:
- Эй, орлы! Вылетайте наверх, есть причина размять кулаки.
Нет смысла описывать драку в портовом кабаке - они испокон веков проходят одинаково. Кончилась стычка тем, что гребцов Левкона оттеснили в бухту с изрядным количеством ссадин и синяков. Аргос ворвался в комнату, где находились Митро и Мелета, несмотря на возбуждение, проговорил мягко:
- Детки мои. Скоренько собирайтесь - мы уходим. Где Ферида и Бакид?
- Почему такая спешка? - спросил Митродор.
- Я твоему милому братцу, кажется, сломал шею. Он, кстати, приехал за тобой, несмотря на штормягу.
- Я его не боюсь, Аргос! - воскликнул Митро.- И ты тоже...
- Левкон нам не страшен, но сюда вот-вот нагрянет портовый астином.
- Ему можно тоже наломать шею,- сказала Мелета.
- Можно, внученька. Но тоща придется выходить в понт, во власть морского бога. А вот ему нам шею не наломать. Особенно, если с нами будут женщины. Посейдон страсть как любит топить баб.
- Что же делать? - тоскливо спросила Мелета.
- Молиться всем нашим богам! И не распускать нюни. Скиф, где ты?!
Вошел Бакид.
- Где Ферида?
- Она собралась - готова в путь. Но неужели мы выйдем в такое мрачное море? Я уже однажды купался в этой дикой купели, и больше...
- Ты, купец, останешься тут, мы уйдем в горы. На время. Сюда придет астином со своими ублюдками и будет нас искать. Ты им скажешь, что мы ускакали под крыло Годейры.
- А фелюга?
- Я там оставляю своих орлов. Они недельку продержатся, а там видно будет.
* * *
Левкон после драки в бухте отлеживался в кубрике своей фелюги. Он и не думал жаловаться астиному. Сейчас самое неподходящее время для этого. Левкон испугался не кулаков Аргоса, а его пиратского характера. Митродор вместе с ним представлял большую угрозу. Муж Мелеты Священной, зять решительного и, надо полагать, умного Аргоса, вполне мог замахнуться на трон, когда Пантикапей осадят войска Тиры, Атоссы и скифы Агата. Левкон знал о дружбе Годейры и Перисада, в их руках флот. Это больше всего страшило царевича. Помешать Митродору он сейчас не сможет и начал обдумывать поездку к Годейре, чтобы вбить клин в ее отношения с Перисадом. Их нужно было поссорить. Иначе флот Агнессы будет той козырной картой, которая решит исход войны не в пользу Боспора. Он, как никто на Синдике и Боспоре, понимал это. Но идти морем на Танаис было немыслимо - шторм мог пробушевать и неделю. Лошадей, чтоб скакать в Камыши степью, у царевича не было, их в Горгипии негде купить. Выход ему подсказал Бакид. Скиф после того, как Аргос, Ферида и Мелета покинули корчму, со страхом ждал астинома, он знал, что портовые полицейские не имеют жалости. Ночью лее к нему в таверну пришел Левкон. Скиф сразу вскочил с лежанки:
- Нет, нет! Я ничего не знаю! Мелета и Аргос скрылись, я был не с ними!
- Это хорошо,- мрачно заметил Левкон.- Они пойдут на корм рыбам. Ты мне помоги в другом - посоветуй, где найти хотя бы тройку верховых. Мне надо съездить к Годейре, а море, говорят, не успокоится долго.
- Аргос, убоясь твоего гнева, тоже искал лошадей и не нашел. Я лишь могу дать тебе один совет - вспомни про Кубаху. Твоя фелюга легка и плоскодонна, гребцы сильны, как буйволы.
- Ну и что? Я не Аргос, чтоб соваться в море на погибель.
- Вспомни, царевич, про древнейший путь греков из Европы в Азию.
- Я не знаю такого пути.
- Он почти забыт. Нужно войти в Фанагорийский лиман, там штормов не бывает. В лиман впадает река Мирта, по ней ты попадешь в полноводную Кубаху, а она течет почти до Камышей.
- Но это очень далеко и против течения. Я застряну...
- Но ты учти ветер. Он там постоянно дует на восток, в твой парус. Надо спешить. Риск, конечно, есть. Но кто не рискует...
- Хватит, скиф. Я через час отчаливаю. Спасибо тебе за совет.
Бакид обрадовался, что так удачно спровадил боспорца, хотя про попутный ветер он сказал наугад.
До Годейры Левкон дошел нелегко, но все-таки добрался через двое суток. Кубаха хоть и мучила сильным встречным течением, ветер помогал гребцам по всему пути. Зато была надежда, что обратный путь будет легким и с сухими веслами. Годейра уже была дома, она деятельно готовила амазонок к войне и приезду боспорца несказанно удивилась.
- Что привело тебя, мой милый царевич, в наши бедные края?
- Ваш город полон невестами, а это большое богатство. Я приехал приглядеть средь ваших дев будущую царицу Боспора.
- Я весьма и весьма поражена, дорогой Левкон. Разве Агнессу ты разлюбил? Она давно считается твоей невестой и уж, наверно, не раз примеряла корону Боспора.
- Царям недостойно менять свои привязанности, я по-прежнему люблю Богорожденную, но она сама...
- Изменила тебе?! В это трудно поверить. Богорожденная не должна вертеть хвостом, как...
- Как дочь козопаса, ты хотела сказать.
- Откуда царевич Левкои узнал про это?
- Разве это скроешь, она влюбилась в другого человека.
- Уж не в скифа ли по имени Агаэт?
- Увы, нет, царица. Может быть, ты не знаешь - скоро грянет война между Синдикой и Боспором, а у Агнессы флот -приданое...
- Призрачное приданое, надо заметить. Тиргатао отнимет триеры, помяни мое слово...
- Вот ты и ответила на загадку. Агнесса теперь невеста Перисада. Если она станет его женой, флот Перисад отдаст в руки Гекатея. У него твердая рука.
- Но он стар для нее! - воскликнула Годейра.
Стрела, пущенная Левконом, попала в цель.
- Она мнит себя царицей Олинфа. А царицы, я не имею ввиду тебя, милая Годейра, никогда не смотрят на возраст. Да эта шлюха стольких сменила мужчин...
- Но Перисад-то каков! Втерся в царскую семью, отнял чужую любовь...
- Кибернет ни при чем. Она сама повесилась ему на шею. А касаемо любви - я не люблю ее вовсе. Не зря же я приехал к тебе сватать.
- Назло ей, как мне кажется?
- Уж будто бы. Мой отец уходит от дел. Не может царь Боспора вступать в войну холостым. Кто-то его должен ждать с поля боя, а может и помогать в делах войны. А твои девы крепко держат меч в руке. Да и умны...
- Но тебе, царевич, нужна не всякая амазонка. Тебе бы надо молодую и знатную. У нас таких нет.
- Почему же молодую. Мне самому четвертый десяток идет.
- Твоею могла бы быть Лебея. Она дочь полемархи. Но...
- Знаю. Она невеста коноя. А сколько тебе лет, прелестная царица?
- О, много! Я уже старуха. А почему ты спросил об этом?
- Царица Фермоскиры могла бы неплохо устроиться на бос-порском троне.
- А в сердце царя?
- Цари редко спрашивают в таких случаях у своего сердца.
- Хватит об этом, милый Левкон. Завтра я тебе покажу всех знатных дочерей Фермоскиры. Породниться с боспорским троном согласится любая. Как говорят - утро вечера мудренее. Ты, я полагаю, голоден. Пойдем в бастарду, раздели со мною ужин. Я хоть и бедная царица, но найду и вина, и хлеба. Проходи в эту дверь и жди. Я переоденусь. Не к лицу ца-риде Фермоскиры принимать даря Боспора в этом стареньком хитоне.
Утром Левкон проснулся довольным. Смотрины невест отменялись, царевич начал собираться в обратный путь. С ним до Горгипии пожелала ехать и Годейра. Она попросила взять ее в этот речной вояж не ради дела в Горгипии, а ради закрепления победы над сердцем будущего Боспорского царя. О чем они договорились за ночь, неизвестно, но, как мы полагаем, Левкон отставку царицы Перисаду обеспечил. И еще можно предположить, что Годейра не очень поверила Левкону, но проехать с ним по речному пути было ей полезно. Мало ли как могло пригодиться в будущей войне знакомство с древней водной дорогой.
Потом Годейра будет вспоминать об этой поездке, как о самом счастливом времени своей жизни. Бурливая, многоводная Кубаха несла фелюгу Левкона быстро и легко. Не нужны были парус и весла. Берега были несравненны по красоте. Левкон неистощим на ласки, и это уже само по себе делало путешествие незабываемым. Шторм на море уже улегся, Левкон высадил царицу в Горгипии, и, не сходя на берег, направился прямо на Пантикапей. Годейра нашла Бакида, он съездил в горы и привез Аргоса с женой и внучкой. В горах у Мелеты и Фериды было много времени, и они посвятили кибернета в планы будущей войны с Боспором. Годейра еще раз напомнила Аргосу о крайней необходимости пояса Ипполиты для амазонок и очень просила поспешить с возвращением.
- Если у меня на бедрах будет волшебный пояс богини, дорогой Аргос, то мои девы будут драться, как львицы, и, как знать, может, ты будешь скоро царем Боспора, Синдики и всех танаисских степей. Я тут сделаю все для того, чтобы послать Перисада с триерами на Фермодонт. Ты, Мелета, уговори Лоту и дочерей Фермоскиры посадить воительниц на корабль, и привезете их сюда, в Горгипию.
- Но Перисад - ярый сторонник Боспора, премудрая царица,- заметила Ферида.- Он может нам помешать...
- Беда невелика,- уверенно сказал Аргос,- Мы на обратном пути легко оторвем ему голову.
В этот же день Аргос поднял паруса на «Арго» и отчалил с Митродором, Бакидом, Мелетой и Феридой в море, а царица с Лебеей и Гипареттой выехала на Фанагорию, во дворец Тиры. Оттуда Лебея и Гипаретта должны были поехать к кону Агату с приказом поднимать меотов, синдов и рыбаков.
Провожая Мелету в далекое плавание, Тира позвала ее к себе и сказала:
- Возвращайся скорее, моя милая. Ты будешь моей первой помощницей в войне против Боспора. Я полюбила тебя всей душой за ум, сердце и неземную красоту.
- Спасибо за любовь, царица. Только скажи мне, кого ты посылала за мной вчера после полудня?
- Это был мой сын Агаэт. Что - понравился?
- Не в том дело. Он похож на человека, которого я любила.
- Жаль...
- Чего жаль?
- Ты, ведь, храмовая. А я бы женила сына на тебе.
- Коль я буду воевать в твоей свите - какая я храмовая.
