Глава 6. АГАПЕВЕССА КАМЫШОВАЯ
Сегодня царь Агат и его совладетельница Кона вместе. Сегодня в стойбище Агата прибывают высокие гости - царица Синдики Тира и служительница храма Атосса. Мужа Тиры, царя Гекатея, Агат не уважал за то, что продался он боспорцам, рушит скифские обычаи, мешает торговле аксамитов с Танаисом. И еще одна причина ненависти к Гекатею - Тира. Когда красавица меотка жила в здешних степях, Агат, любя Тиру, дарил ей лучших скакунов и хотел сделать коной. Все к тому и шло, уже появился у Тиры ребенок. Но в одну из ночей на повозку, где спала Тира, налетели воины Гекатея и увезли ее в Фанагорию. В повозке остался только мальчик, которого царь назвал Агаэт. Тира осталась в Фанагории, говорили, что добровольно, и поэтому Агат выбрал себе другую кону. Возвратить обратно любимую он не мог, за Гекатея вступились бы боспорцы. Впоследствии кон утешился сыном - Агаэт рос здоровым, сильным и мужественным парнем.
И вот сегодня Тира впервые приезжает в стойбище Агата, и старые чувства всколыхнулись в сердце аксамита. Агаэт на рассвете ускакал к табунам - надо выследить, поймать и наказать похитителей. Когда Агат напомнил сыну, что приезжает его мать и уезжать в этот день бы не следовало, коной ответил: «Какая она мать, если за двадцать лет ни разу не вспомнила о сыне».
Около полудня неожиданно приехала со скотного двора кона. Ее приезд был совсем некстати, но кона привезла несколько бурдюков вина, мяса и сыра, да в прибавок бочку кумыса. Будет чем угостить царицу Тиру.
В сумерках появились долгожданные гости. Царица и Атосса верхом, обе на вороных жеребцах, сзади десяток охранников с копьями.
Агат и кона вышли из-под тростникового навеса, чтобы подержать под уздцы жеребцов не столько для того, чтобы помочь им спешиться, а сколько ради почестей.
А под навесом за столом ждут гостей три брата кона Агата, они еще вчера приехала к царю, зная, что Тира едет не в гости, а по большому делу. Когда все расселись за столом, старший брат Агата спросил с упреком:
- Где ты родилась, царица Синдики?
- В твоем стойбище, уважаемый Онай.
- А как тебя называли мои аксамиты?
- Не помню, Онай. Чуть ли не двадцать лет прошло.
- Тебя звали солнцеликая Тира. Любил тебя мой брат Агат?
- Я полагаю, что любил, если подарил сына...
- И ты двадцать лет не удосужилась...
- А вы удосужились?! Достойно ли женщине навязываться мужчине, не стыдно ли царице приезжать в стойбище скифа? Стыдно и недостойно! А ты за это время приезжал ко мне? Агат приезжал?
- Ты же знаешь, мы ненавидим Гекатея. Этот продажный синд...
- Двадцать лет вы терпите продажного синда, двадцать лет кланяетесь этой подстилке перед боспорским порогом...
- А ты, гордая меотянка, не терпишь?
- Мое терпение кончилось! И вот я приехала к вам. Пора Гекатею дать под зад ногой.
- Если за него заступится царь Сотир, что тогда? - спросил Агат. - В моих степях много лошадей, волов и овец, но мало мужиков.
- Я подниму меотов и дандариев - они много горя терпят от Гекатея и боспорцев. Если ты, Агат, приведешь в Тирамбо своих аксамитов, дандарии выползут из камышей в огромном числе. Нас поддержат тореты и керкеты - мы сбросим Гекатея в море. Со мной приехала благочестивая Атосса - она эллинка. Но если ей удастся привести к нам ее двухтысячное войско - мы можем замахнуться на трон царя Сотира.
- Сотир за проливом,- сказал Онай.- Он защищен морем.
- А у нас в Тирамбо стоят двадцать триер. На них мы посадим воинов Атоссы.
- Когда думаешь начинать, Солнцеликая?
- С весны, когда Гекатей начнет собирать налоги. К тому времени Атосса приведет свое воинство. Давайте подумаем о том, кому мы доверим управление восстанием...
* * *
... Недаром в свое время Годейра поставила Беату полемархой. Никто лучше ее не мог продумать набег на горные поселки, на склады купцов портовых городов. Не зря и здесь, в степи, самое опасное дело - конокрадство - было поручено сотне Беаты.
Две недели прошло после первого удачного угона... «Сейчас,- думала Беата, - конечно же, скифы приставят к табунам охрану, и ее будет нелегко перехитрить». В этот набег она взяла полсотни наездниц - Беате нужна была обширная разведка. За ночь необходимо найти табун побольше, и чтоб кони в нем были без тавра. Налет - на рассвете, когда загонщики крепко спят. Если, все-таки, кражу заметят и начнется погоня — близко ее не подпускать. Скифы метать аркан умеют без промаха, потому лучше сразу спешиться и встретить их с копьем.
Амазонки с вечера выехали в степь, расположились на берегу реки. Посланные разведчицы к полуночи вернулись, охраны они не заметили. Сказали, что один из табунов медленно продвигается к реке, видимо, идет к водопою. Лебею и Гипаретту, как самых опытных наездниц, Беата оставила у озера. Если за отбитым косяком устремится погоня, им предстояло пойти ей наперерез и увести в сторону; если погони не будет - возвращаться вслед за отбитыми лошадьми. Амазонки скрыли лошадей в прибрежных кустах, сами устроились прямо у воды. Река в плоской, как стол, степи текла не спеша, прибрежные ивы старательно полоскали в ее воде свои ветви, а под ними плескались какие-то рыбы.
- Скоро упадет роса,- шепнула Гипаретта. - Не уснуть бы...
- Ты подремли, я одна погляжу,- ответила шепотом Лебея.- Никакой погони не должно быть. Ведь разведывали...
- Погляжу на степь,- сказала Гипаретта и вышла на открытое место — Все тихо, только откуда-то тянет дымом.
- Это пастухи варят ужин. Ложись.
Гипаретта прилегла на траву и мгновенно уснула. Лебее казалось, что она совсем не хочет спать - ночные набеги на табуны ей нравятся. А Гипаретта была уверена, что Лебея прогонит отбитый косяк по берегу реки и только после этого нужно глядеть, нет ли погони. В степи было тихо, щебетала над водой какая-то пташка, шуршала донной галькой река, все навевало спокойствие и умиротворенность.
* * *
Время приближалось к полуночи. Туман над рекой рассеялся, вызвездилось небо, на землю опустилась прохлада. «Будет заморозок»,- подумал Агаэт и дернул поводья. Конь пошел легкой рысью. Юноша уже знал, что поимка конокрадов не удалась из-за глупости пастухов. Они запалили костер. Конокрады, конечно же, испугались и вернулись к себе. Теперь воров снова придется выслеживать. Отослав загонщиков в стойбище, Агаэт вместе со своим коноводом Бораком остался в степи на тот случай, если конокрады вздумают вернуться к табунам на рассвете. Они тихо ехали по берегу реки и беседовали:
- Как ты думаешь, Борак, кто эти воры?
- Даю руку на отсечение. Это савроматы. В первый раз они отсекли больше трехсот кобылиц, на той неделе увели пол-табуна. Они знают в лошадях толк — лихие наездники.
- А может это вольные склоты?
- Куда им! Они и на лошадь садиться не умеют.
- Зачем ворам столько много лошадей, ты не подумал?
- Если бы мы ставили тавро, то наших лошадей увидели бы на торге в Танаисе. А сейчас не придерешься.
Вдруг заржал жеребец Борака. Из-за прибрежных кустов ему легким повизгиванием ответила кобылица. Друзья тихо спешились и спустились к реке. Первым остановился Агаэт. Он увидел юношу. Тот спал сидя, прислонившись спиной к камню. Невдалеке лежал на траве другой юноша. «Борак не прав, это не скифы,- мелькнуло в голове Агаэта.- Это боспорцы». Пока Борак бегал за веревками, Агаэт разглядел одежду юноши. На нем были очень удобные для езды верхом штаны из тонкой кожи. На штаны нашиты костяные пластины - они, конечно же, предохраняли от ударов меча и от стрел. Куртка тоже была в пластинах - в бронзовых и круглых. Ремень - из толстой кожи, на нем - нож в чехле.
Когда Борак подошел, они враз бросились на спящих и связали их... Проснулась Лебея от удушья. Ей показалось, что она попала под лошадь. Но, очнувшись, поняла - ей заткнули тряпкой рот, двое мужчин обматывали веревками. Рядом лежала связанная Гипаретта. Над рекой клубился туман, лиц насильников не разглядеть. Было понятно, что это скифы, хозяева лошадей. Один из мужчин посадил Лебею к дереву, дал сильный подзатыльник, сказал:
- Такой молодой, а уже вор! А еще эллин!
Лебея согнулась, затем резко выпрямилась и изо всех сил ударила связанными ногами в зад тому, кто назвал ее вором. Потом она сжалась, ожидая ответного удара. Но скиф снова по-эллински сказал:
- Я детей не бью, соплячок,- подойдя, он легко поднял ее, как куль с сеном бросил вниз животом на круп ее же коня. Подвел другую лошадь, на которой висела связанная Гипаретта, и кони пошли рядом, вслед за жеребцом скифа. Амазонки тоже не церемонились со своими пленниками, они либо влекли их на аркане, либо связанными сажали на коня. Любимым же способом скифов было «кольцо» - связанного пленника клали на живот поперек коня, прикручивали руки под его брюхом, считали, что это лучший для пленника вид передвижения.
Лебея испытывала настоящие мучения. Ее нещадно трясло, особенно при езде рысью, все время приходилось напрягать тело, прижиматься к коню, чтобы не сползти под живот. Но эти мучения были ничто по сравнению с мучениями совести. Лебея с пятнадцати лет ходила в боевые походы, она знала, что плен хуже смерти. А она заснула на боевом задании, попала в плен к скифам, это позорная смерть.
Беата и амазонки могут ее простить, но сама Лебея... Как только ей дадут меч - она убьет себя. Тут она вспомнила про Гипаретту - девочка попала к врагу по ее вине. Стыд и позор сжигали все тело Лебеи. Она проклинала себя: «Я не славная наездница, я не дочь Фермоскиры, а самая презренная тварь!»
Иные мысли были у Агаэта: «Пусть я привезу двух пленников, но оправдаю ли себя? Может, они не конокрады, зачем боспорцам воровать лошадей. Может, это посланцы царя Со-тира, а я их связал веревками и волоку к царю Агату, у которого гостит царица Синдики. Схватить двух спящих юнцов -это не доблесть, а повод для насмешки. Время еще есть, их надо допросить. Слава богам, Агаэт умеет говорить по-боспорски, все дети скифских царей на год-два посылаются на учебу в Пантикапей. Довезу их до скотного двора,- решил царевич,- развяжу и допрошу».
У ворот скотного двора ждал старый пастух. Он упал перед властителем на колени и, посыпая лысину пылью, что-то громко и непонятно кричал.
- Встань и говори,- приказал коной.
- Воры, великий коной, подняли и увели два стада коров и быков!
- Давно?
- Час тому назад, могучий!
- Где мои загонщики?
- Они уехали раньше. Сразу после них...
- Где пастухи?
- Они до утра у конских табунов по твоему веленью. Я один, на дворе. Кона уехала к царю...
- Ладно! Это потом. Борак! Развяжи воров и унеси в дом коны. Они живы?
- Думаю, живы. Но без сознания.
Приказав старику увести и накормить коней, коной взвалил своего пленника на плечо и понес. Борак шагал с грузом за ним.
- Оставь своего в этой комнате и не своди с него глаз. Я положу воришку в спальне коны. Будем их допрашивать раздельно, а потом сравним.
Бросив на кровать коны какую-то шкуру, Агаэт перенес на нее пленника, вынул затычку изо рта. Лицо было покрыто толстым слоем пыли.
Отвязав руки от ног, коной выпрямил юношу, положил вверх лицом. Потом принес кувшин, омыл лицо водой, но юноша не приходил в себя. Агаэт глянул на штаны, они ему по-прежнему нравились. «Зачем ему штаны,- подумал коной,- все равно отец прикажет его убить. А умереть он может и в моих старых». Коной снял с юноши сыромятные, с короткими голенищами сапожки, расстегнул опушку и потянул за штанины. Сначала обнажился пупок, потом показались курчавые рыжеватые волосы лобка, еще рывок - и коной от неожиданности вскрикнул. Это была женщина!
Смущенный, он сразу отскочил в сторону, потом подбежал, быстро надернул штаны, затянул, завязал шнурок, уселся сбоку. Это не только смутило его, но и напугало. Молодая женщина, скорее всего девушка; могла ли она быть конокрадом... «А что, если это ойропата?! - мелькнуло в его голове,-Ведь ходили же недавно слухи, что в Тирамбо появились ой-ропаты». Чтобы убедиться в этом, коной дрожащими руками расстегнул куртку, распахнул ее... Слева открылась полная, как мегерская чаша для вина, грудь, а справа был чуть заметный коричневый бугорок прижога. Да, это ойропата! И, судя по отмытому лицу, молодая, красивая женщина. Агаэт сдернул с ее головы колпак - рассыпались рыжеватые густые пряди волос. Тут девушка проснулась, резко села, бросила руку на бедро. Ножа на поясе не было. Она снова откинулась на шкуру, закрыла глаза.
- Дай мне нож! - прохрипела она, немного погодя.
- Чтобы убить мужчину? Ты же ойропата.
- Чтобы убить себя! Ойропаты в плену - мерзость!
- Еще успеешь. Сперва скажи, хорошо ли красть чужих лошадей?
- Мы не крадем - мы берем у вас в долг. Позднее уплатим сторицей.
- Не мешало бы поговорить со мной. Я хозяин этих табунов.
- А хорошо ли красть женские штаны?
- Клянусь, я не узнал, что ты женщина.
- Не мешало бы спросить меня сначала.
- Зачем вам столько много лошадей?
- А тебе?
- Скиф без коня - не скиф, а презренный склот.
- Ты же один, а нас много. Более двух тысяч.
- Не советую врать, красотка. В соседней комнате твоя подружка, мы проверим.
- Зачем мне тебя обманывать. Скоро все будут знать в округе, что мы заложили в степи город...
- Кто это мы?
- Амазонки из Фермоскиры. Или ойропаты, как зовут нас твои сородичи.
- Где этот город?
- Где-то в степи, за Рыжим камнем.
- А-а, это, наверно, Катамба. Падающая вода, по-вашему.
- Скорее всего, там есть маленький водопадик. Зачем тебе это знать?
- Чтобы забрать украденных у меня лошадей.
- Глядите на хвастуна! То, что попало в руку амазонки, можно отсечь только с рукой.
- Ты тоже хвастовством сильна. Забыла, что скифы конокрадов закапывают живыми, а у хвастунов вырывают язык.
- Нашел чем хвалиться. Амазонки не боятся смерти. Так сказано во втором завете.
- Слышал я про ваши заветы...— Агаэт замолчал, подумал: мы молоды, красивы. Вот одной остался день жизни, я отдам ее отцу, он прикажет ее умертвить, и все. А она ершится, вспоминает заветы, которые глупы, никому не нужны. Да и сам я хорош - мне бы говорить о ее красоте, целовать ее алые губы, а я пугаю ее смертью, жалею сотню лошадей...
- Как тебя зовут, хозяин табунов? - перебила его мысль амазонка.- Меня - Лебея.
- Я Агаэт.
- Мне холодно, Агаэт. Я замерзаю.
- Верю. В степи пора заморозков.
- Это твой дом? Почему тут не топят?
- Нет, это скотный двор. До моего стойбища день пути.
- Скоро мы поедем?
- Взойдет солнце, высушит степь, и поедем.
- Я хочу спать. Укрой меня шкурой.
- Сама укройся.
- Тогда развяжи мне руки. Клянусь, я не убегу.
- А почему ты не спрашиваешь о подруге?
- Она уже побывала на агапевессе и знает, как вести себя с мужчинами.
- А ты разве не была на агапевессе? Я много слышал про вашу Долину любви.
- Не была. Туда пускают не всякую.
- И тебя не целовал ни один мужчина?
- Ни один.
- Никогда не поверю,- сказал коной и рассмеялся.
- От вашего брата мало радости. Ты веришь, там в Тирамбо, мы с подругой ходили в камыши...
- Зачем?
- Сам знаешь. Ты думаешь, что только мужики желают радостных утех. Мы, женщины, может еще больше хотим ласки, наслаждений.
- Ну и что же, в камышах?
- Нас поймали и заволокли в какую-то лачугу двое скифов. От моего так густо воняло протухшей рыбой, меня стошнило прямо на него, и он растерялся. Я убежала и более в камыши не ходила.
- От меня тоже воняет? Я ведь скиф...
- Твой запах мне приятен. Ты пахнешь конским потом, а для амазонки нет лучшего запаха, чем запах лошади.
Агаэт снял путы с рук Лебеи, она потрясла затекшими кистями и хотела юркнуть под одеяло из верблюжьей шерсти.
- Придется снять штаны и куртку,- сказал Агаэт.
- Зачем?!
- Они же у тебя в грязи и пыли. А это постель царицы.
- Я тогда совсем закоченею!
- Закидаю тебя шкурами.
- Ладно. Отвернись.
- Стоит ли? Я же видел тебя обнаженной.
- Не зря богиня заповедовала нам убивать мужиков,- зло сказала Лебея и начала спускать штаны.
В сущности, Лебея совсем не знала мужчин. Начиная с аннория, ей говорили, что мужчины грязные скоты и ничего не заслуживают кроме смерти. На агапевессе она еще не была ни разу, ну а единственная встреча в камышах с вонючим рыбаком совсем обескуражила ее. С одной стороны, надо бы брезговать, отвращаться от мужского тела, с другой стороны, что-то притягивало к коною ее. Ей хотелось ощутить тепло тела (шкуры, которые он набросал на нее, нисколько не согревали). Как бы ни коротки были ее знания мужских побуждений, она знала, что они (особенно молодые) лезут к девушке при всяком случае. А коной ей очень понравился. Тихо лег спиной к куче шкур, в которые она была завернута, и, кажется, заснул. У Лебеи неожиданно заработало воображение. Она представила, как Агаэт приподнимает край шкур, протискивается под них, прижимается к ее обнаженной спине, кладет теплую руку на сосок груди. Она притворяется спящей, но тело предательски выдает ее - оно все содрогается... Потом он нежно поворачивает ее сбоку на спину и приникает губами к соску...
- О, святая Дева! - воскликнула Лебея,- О чем я думаю! Завтра меня, наверное, убьют, а я мысленно в объятиях мужчины. Мне надо думать, как спасти себя и Гипаретту. Может, этот молодой скиф умышленно устроил ночевку, ведь ничто не мешало ему продолжать путь. Но почему тогда он не развяжет мне хотя бы руки? Нет! Он не хотел моего спасения. Если бы это было так - проще отпустить меня. Может, он хочет близости, ждет, чтоб я первая пошла ему навстречу? Будь что будет, пора что-то предпринимать - ночь близится к концу...
Думал ли Агаэт, что этот короткий остаток ночи изменит всю его судьбу. Он представил, как привезет отцу и знатным гостям конокрадов, как вытянется лицо Тиры, когда она узнает, что воры - любимые ею амазонки. Он уже много лет был в обиде на мать, что та не посетила его ни разу в степи. Ему сейчас хотелось сделать ей неприятное.
Нет-нет да в сознании мелькнет мысль о судьбе девушек, он не желает их смерти. Особенно поразило его стройное и красивое тело Лебеи. Убить такое прекрасное существо? Есть ли что-нибудь нелепее этого? Лица амазонки он почти не видел в полумраке, но напускная грубоватость в ее разговоре, ее интонации ему нравились. Внутренний голос шепнул ему в какой-то миг: «Красивое тело, приятный голос, но она... амазонка. А ты забыл связать ее». Он раскрыл одеяло, на перине в полумгле белело обольстительное женское тело. Агаэт ожидал возражений, сопротивления, но девушка даже не пошевелилась. Она как будто ожидала чего-то. Он взял ее руки, завел за спину и накинул веревочную петлю. Другим концом веревки связал ей ноги. И вдруг услышал:
- Никогда не думала, что скифы такие дураки. Мало того, что ты обнажил меня неизвестно для чего, так ты еще...
- Но ты же удерешь.
- Сколько раз говорить тебе, олуху, что я не убегу, а скорее замерзну.
- Ладно, поверю тебе, развяжу. Но ты всю ночь будешь мне рассказывать сказку. Греки такие мастера на выдумки.
- Зачем тебе мифы? Хотя забыла — ты же еще сосунок.
- Не груби. А то как врежу по ягодицам.
Лебея долго молчала, потом попросила:
- Подоткни одеяло со всех сторон, и я расскажу тебе миф про Персея и Андромеду. Когда я была в гимнасии, его мне поведала слепая Ферида. Слушай. В давние времена жил герой Персей. Ты знаешь, кто такой герой?
- Откуда...
- Это человек, рожденный смертной женщиной, а зачала она его от бога. В тех местах на острове жила Медуза Горгона. Стоило человеку взглянуть в ее страшное лицо, и он сразу превращался в камень. Персей задумал отрубить голову медузе, и это ему удалось. Запрятав ее голову в мешок, хотел удалиться с острова, но увидел прикованную к скале красивую девушку...
- Такую, как ты?
- Я же не дочь царя. А то была дочь царя - Андромеда, ее принесли в жертву морскому дракону, и он в то утро должен был увлечь ее в море. Персей с первого взгляда полюбил Андромеду и сказал, что он ее спасет - убьет змея.
- Оставь меня,- сказала девушка.- Я не хочу, чтобы ты умирал. Дракон всесилен, его нельзя убить.
- Я тоже не хочу, чтобы ты умирала,- сказал Персей.
Когда из вод вынырнуло чудовище, он открыл мешок и показал Горгону змею. Дракон превратился в скалу, а рядом с ним Андромеда увидела каменного Персея. Она тоже полюбила юношу и, не раздумывая, поглядела в глаза Медузы.
- Они и сейчас, наверное, стоят, каменные, на том берегу?
- Нет. Боги вознесли их в небо. Я когда-нибудь покажу тебе созвездие Персея и Андромеды. О, как я завидую этим влюбленным!
- В небе?
- Конечно, не в скифских степях. У здешних мужчин рыбья кровь.
- Не скажу. Я всю жизнь мечтаю полюбить. Но некого.
-Ты лучше разденься и согрей меня. Или ты стар и немощен, или боишься, что я лишу тебя невинности. Может, ты вообще трус?
- Ну, погоди, бесстыжая, я покажу тебе труса, покажу!
Он вынул нож, рассек веревку и резко придвинулся к девушке.
- Ну, что ты торопишься, дурачок. Ноги развяжи. Скифянок ты тоже связываешь перед этим?..
Если в степи, куда уехал Агаэт, за эти сутки произошло многое, то и в стойбище его отца хозяева и гости не дремали. Царь Агат напился до того, что побил кону и чуть не прогнал ее на скотный двор. Кона набросилась на царицу Тиру за то, что та увлекла Агата в степь для прелюбодейства. На что Тира сказала открыто:
- У меня от кона сын Агаэт, я ему больше чем жена. А ты только скотница в его владениях, поезжай туда и крути волам хвосты.
На семейном совете Агат и его братья точно расписали, сколько воинов, лошадей и соленой рыбы и мяса доставить в Фанагорию в случае начала войны против Гекатея и боспорцев. Атосса на этом совете заявила, что ее дочь Агнесса пошлет в этом случае Перисада с флотом за воительницами Годейры, их около двух тысяч, а в бою они стоят двадцати тысяч боспорцев. Тира сказала, что ее муж Гекатей со своими синдами не в счет, воевать придется с боспорцами царя Сотира. Атосса тут же предложила: поскольку основная сила восстания будет женская, то возглавлять повстанцев должна царица Тира, а ее помощником будет кон Агат.
О краже коней из табунов Тира и Атосса уже знали и ждали Агаэта с пойманными конокрадами. Кто эти похитители лошадей? Атосса догадывалась. Обдумывала, как бы их спасти.
* * *
Утомленные ласками, они уснули. Коной уже не думал о веревках.
Проснулся около полудня от того, что замерз. Лебеи под одеялом не было. Бросился к скамье, штаны тоже исчезли. Он заметался по комнате, увидел переброшенные через спинку кровати штаны амазонки. Натянул их, выскочил в соседнюю комнату. Там за столом сидели Лебея, Борак и Гипаретта.
- Оглядись, коной - ты одел чужие штаны! - крикнул Борак, и все трое громко рассмеялись.
- Что будем делать, Борак? - хмуро спросил Агаэт.
- Поедем домой. Травы уже высохли.
- Но наших пленниц убьют. А я не хочу этого!
- Сказано тебе, милый, амазонки не боятся смерти. К тому же, я познала в эту ночь прелесть любви и мне не страшно умереть.
- Доверимся нашей судьбе, — грустно произнесла Гипаретта.- Может она будет к нам благосклонна.
- Мы же не украли у них ни одной лошади,- сказала Лебея.- За что же нас убивать?
- Зато ваши подруги угнали со двора две сотни коров и волов,- заметил Борак.- Кона с досады искусает все губы. Она своими руками придушит вас.
- Может отпустим их, Борак? Скажем, что проспали.
- Прости, мой господин, но ты плохо придумал. Я не хочу, чтобы Гипаретта покинула меня. Я более никого не смогу полюбить. А ты разве поменяешь свою Лебею на наших чумазых скифянок?
- Я лучше сам умру, но с нею не расстанусь. Надо придумать что-то иное. Ты, Борак, хитер на выдумки. Давай!
- Кони украдены, волы угнаны, нас видели пастухи и загонщики,- сказала Гипаретта,- Что тут можно придумать?
- Если вы нас любите,- помедлив немного, сказала Лебея,- то отпустите. И кто помешает приехать к нам через седьмицу, мы договоримся и встретимся у озера.
- Мы ведь тоже будем без вас тосковать и терзаться любовью.
- Ты умница, Лебея! - воскликнул Агаэт. - Собирайтесь, мы вас проводим.
* * *
Кон Агат спал ночью беспокойно. Ему снилась черная выжженная степь, затянутые дымом небеса с багряными полосами на горизонте. Снился сын Агаэт, он все время пытался догнать молодую рыжую кобылешку, но это ему никак не удавалось. Сам кон тоже пытался ему помочь, то вставал на пути скачущей лошади с раскинутыми широко руками, то закидывал на ее шею аркан, но петля все время падала на спину коня и соскальзывала на землю. Один раз аркан каким-то немыслимым образом запутался в хвосте кобылицы, его рвануло, и кон проснулся. Агат испугался мрачного сновидения и больше не мог уснуть. Вспомнилось решение весной идти войной на Синдику и Боспор, и это испугало его еще больше. «Стар становлюсь, глуп становлюсь,- думал кон.- Баб послушал; пьяных братьев послушал. Расхвастался, как мальчишка - табуны не считаны, степи не меряны, как будто лошадей пошлю воевать. На коня воина посадить надо, ему оружие дать надо, накормить-напоить. А у меня воинов все меньше и меньше, земли пустеют, бабы рожают мало, а если рожают, то дети хилые, девчонки мрут, как мухи. Да и откуда быть им не хилыми, если матери прокопчены дымом очагов, пропылены пылью кибиток. С конскими табунами хорошо, там приплод растет сам собой, а наши склотки прячутся от мужиков под кибиткой, и детей становится все меньше и меньше. Боспорских баб в полтора раза больше, чем мужиков, а у нас в Два раза меньше. Да и пустокровны они, холодны, как лягушки. Какое потомство они могут дать, если ночами прячутся от мужиков в сене да в кустах. Не зря мой сын не хочет брать в жены скифянок, так можно и без внуков остаться». Агат вспомнил давнюю поездку в Тиритаку. Ах, какие там были горячие молодые вдовушки-боспорки. Хорошо бы обновить прокисшую скифскую кровь, но где в степи возьмешь девок эллинских кровей?
После бессонной ночи он уснул и проспал почти до полудня. Разбудила его Тира, тоже заспанная и растрепанная:
- Не мешало бы опохмелиться, милый мой кон. А бурдюки сухи.
- Пусть принесут полные. Иди под навес, я скоро буду.
Под навесом на воловьих шкурах сидела Атосса, по-скифски подобрав под себя ноги. Этой гостьи и подруги Тиры кон побаивался и не понимал. Агат был суеверен и подозревал, что эллинка волшебница. В прошлой беседе он заметил, что она предугадывала все его вопросы и отвечала на них до того, как он успевал их задавать. Ему и сегодня захотелось побеседовать с хитроумной гостьей, и он догнал Тиру и сказал ей тихо:
- Задержись в подвале, дай мне поговорить с твоей подругой. Очень нужно.
- Я не ревную, мой драгоценный, но предупреждаю...
- Шутки в сторону, Тира. Оставь нас вдвоем.
Он вошел под навес, сел напротив Атоссы:
- Хорошо ли ночевала, дорогая гостья? - спросил он, улыбаясь.- Не болела ли голова?
- Добрейший хозяин хочет спросить, не выпили ли мы лишнего на вчерашнем Совете? Не приняли ли мы скороспешных решений? Я отвечу - сомнения твои, великий кон, напрасны. Уж не думаешь ли ты...
- Не думаю. Но начинать большую войну, когда...
- Я знаю, что тебя беспокоит. Почему так долго не возвращается твой сын Агаэт?
- До вечера еще далеко. Я знаю - он поймал двух конокрадов.
- Они, я думаю, не украли ни одной вашей лошади. И не хочешь ли ты спросить, где твоя кона? Почему ее нет в стойбище? _
- Где же она?
- Она ускакала на скотный двор. Там воры угнали две сотни голов скота.
- Где ж были пастухи и загонщики? Я им поотрываю головы!
- И напрасно. Они с твоим сыном всю ночь торчали у конских табунов. Я так думаю.
- Ты ясновидящая? Вот привезет Агаэт конокрадов...
- Он их не привезет. Двое юношей, я думаю, удрали.
- Мой сын не разиня!
- Но он молод и влюбчив.
- При чем тут это?!
- А при том, что никаких юношей не было.
- А кто же пойман?
- Две хорошенькие девушки.
- Как они очутились в глухой степи?
- Ты слышал про амазонок?
- Откуда в наших степях амазонки?! В Тирамбо - иное дело.
Там их уже нет. Две тысячи лихих воительниц высадились на берегах Танаиса, как раз в середине твоих владений.
- Откуда ты знаешь это, уважаемая?
- Я только что видела Агаэта.
- Он возвратился?!
- Да. И на нем амазонские боевые штаны...
- У него не было своих штанов?
- Думаю, что были. Но он их снял, когда узнал, что...
- Не говори дальше. Эта хитрая баба надула его, как мальчишку!
- И правильно сделала.
- Где этот сосунок?! Я его выпорю принародно! Эй, кто там?
- Не спеши, мудрый кон. Ты осрамишь на всю степь влюбленного коноя. Как же ты тогда отдашь ему полцарства?
- Но так меня совсем оставят без табунов! Это же разорение!
Восклицания Агата были неуверенными - он вспомнил слова Атоссы на Совете о числе и воинственности амазонок, он понимал, если привлечь на свою сторону этих свирепых баб, то идти на Боспор можно смело. То, о чем кон еще не успел подумать, ему подсказала Атосса.
- Выслушай еще один мой совет, благочестивый Агат. Что бы там ни случилось на скотном дворе, не расспрашивай сына, не брани его. Придет время, и он, может быть, принесет тебе внука сильного, здорового, смелого.
- Ты знаешь, дорогая гостья, что они... поладили в прошлую ночь?
- Я знаю другое - амазонки не дарят штаны просто так.
Под навес вошла Тира - она была расстроена.
- Где ты была?-спросил Агат.- Что случилось? Ты плакала?
- Я виделась с Агаэтом. Он не захотел признать меня матерью.
- Стоит плакать из-за этого! - воскликнула Атосса.- Если столько лет ты не вспоминала о нем...
- Не переживай, милая Тира,- Агат взял царицу за руку, посадил рядом с собой.- В нем бушует обида. Потом он полюбит тебя. Ведь он наш сын, независимо от того...
- Вот он идет. Позови его, добрый кон.
- Эй, Агаэт! Иди сюда! Ты почему не спешишь поделиться со мной своими успехами?
- Я не хотел мешать вашей беседе. Да и какие у меня успехи.
- Откуда у тебя, дражайший коной, такие красивые штаны?- спросила, хитро прищурив глаза, Атосса.
- Это трофей,— пробормотал Агаэт и хотел отойти.
- Постой, погоди,- отец ухватил его руку - Насколько я понимаю — это женские штаны.
- Такие носят только амазонки,- добавила Атосса.- Не хочешь ли ты, мой юный друг, сказать, что их отдала тебе ой-ропата?
- У нас в степи об этом обычно не спрашивают. Я бы хотел поговорить с тобой наедине, отец.
- Пойдем, Атосса. Мы спустимся в подвал - там обещали нам дать вина.
Тира и Атосса отошли, Агат посадил сына рядом, спросил:
- Правда ли это? Женщины обычно знают, что говорят. Ты уснул там на скотном дворе, и девчонка улизнула в твоих штанах.
- Это неправда, отец. Я сам отпустил ее.
- Значит, вы спали вместе?
- Я очень люблю ее, отец.
- Почему же ты не показал ее мне?
- Ты бы убил ее, я знаю.
- Плохо знаешь, сын мой. Если она скоро будет матерью моего внука...
- Значит, ты не гневаешься на нас?!
- Она красивая? Сильная? Ловкая?
- Позволь, я поскачу туда?! Мы приедем, и ты увидишь сам! - Я выеду с рассвета.
- Не спеши. Ты же не вольный склот, чтобы красть женщин тайно. Ты коной всей пританаисской степи. Надо приготовить подарок.
- Я подарю ей лучшего коня!
- Да не ей, а царице. Отца и мать, я полагаю, амазонка не знает. Бери сотню молодых скифов, выберите в степи два самых больших табуна, и подари нашим соседкам. Тогда им не нужно будет красть чужих лошадей. Ты - царевич, и подарок должен быть царским. Выбери самых красивых скифов. Может, амазонки захотят породниться с нами. Иди.
* * *
Жизнь на новом месте налаживалась. Место решили начать Новая Фермоскира, но название это не нравилось. Молодые амазонки стали звать город Камышовой Фермоскирой, а попросту - Камыши. Они хоть и не привыкли к работе, но устраивали свою жизнь со старанием. Сделали жилье, навесы для сотенных конюшен, а скоро появились кони.
Лошадей раздали амазонкам. Всем, конечно, не хватило, но радость в камышовом поселении была великая. Коней вычистили, остригли гривы, укоротили хвосты — амазонки снова почувствовали себя наездницами. Кони намного облегчили труд, жизнь в поселении пошла веселее.
Годейра продолжала упорядочивать жизнь сотен. Был снова создан Совет Шести. В него вошли: Годейра, Гелона, Беата, ферида, Лаэрта и Бакид.
Совет после долгих споров постановил забыть все шесть заветов Ипполиты и строить Новую Фермоскиру по-новому. Мужчин в поселение допускать, при набегах их не убивать, а если появятся у амазонок дети, мальчиков отдавать отцам, а девочек- Лаэрте и Фериде на воспитание. Надумали также построить храм и молиться там не Ипполите, а богине Деметре. Это на будущее. В набеги не ходить, пока амазонское воинство не окрепнет; храмов не строить, пока Гелона не узнает все про Деметру. Богиню эту предложил Бакид, сказав, что Деметре поклоняются не только эллины, но и многие скифы, синды и меоты.
Против этого было восстала Беата, но ей на Совете сказали, что пономархе пока хватит дел по добыче лошадей. Молодым амазонкам обещали ввести агапевессу, когда в набегах будут добыты мужчины. Как проводить агапевессу при новых порядках, никто не знал, надеялись, что будущее подскажет, как. Ферида после Совета зашла к царице, но ее остановили У входа и сказали, что Годейра просила ее не беспокоить -она думает о новой агапевессе. Ферида решительно оттолкнула стражницу и вошла в покой, говоря:
- Я расскажу ей такое, что она сразу забудет про мужиков.
- О чем ты хочешь рассказать, благородная Ферида? Я слушаю.
- Ты одна?
- Тут Беата? Говори.
- Ты знаешь, что Атосса послала разведку в Фермоскиру?
- Перисад говорил мне, что туда уплыла Агнесса...
- Агнесса в Тиритаке, в постели у боспорского царевича. Она обманула мать - послала вместо себя Мелету.
- Что хочет знать Атосса о Фермоскире? Я думаю, Агнесса выболтала тебе?
- Главное, что беспокоит старуху - это золотой Кумир Девы и пояс Ипполиты.
- Но его же нет! - воскликнула Беата.
- Есть! Атосса изготовила его, израсходовав на украшение все свои сокровища.
- Стало быть...
- Стало быть, она пошлет туда Перисада с его флотом, и они выкрадут пояс и Деву, а в ней много золота, слоновой кости и серебра.
- Перисад предан мне,- как-то неуверенно сказала Годейра.
- Держи карман шире, подруга,- Беата сплюнула в сторону.- Когда он узнает про золото...
- Атосса женит его на дочке,- сказала Ферида,- они ринутся туда сразу же.
- Им надо помешать,- решительно сказала Годейра.- Но как?
- Я прошу тебя помнить, царица,- тихо произнесла слепая,- нам надо бы спасти от Атоссы мою внучку Мелету. Как только она вернется, эта змея ее умертвит.
- Ты права, Ферида,- нам рано думать об агапевессах...
В покои вбежала Лаэрта.
- Царица, позволь сказать Беате?
- Говори.
- Полемарха, беда! Из конюшен пришла весть — твоя Лебея, а с нею и Гипаретта, не вернулись из похода.
- Я их оставила в засаде у озера! - воскликнула Беата, вскочив.- Их искали?
- Ищут второй день.
- Поедем к озеру,-спокойно сказала царица - Там должны быть следы. Дорогой поговорим. Гелона, прикажи подать нам лошадей.
- Охрану будешь брать, Великая?!
- Не нужно. Никто не должен знать...
* * *
Лебея и Гипаретта ехали по степи рядом. Поводья опущены, кони идут тихо.
- О чем думаешь, подруга? - спросила Гипаретта, когда они молча проехали не менее часа.
- О любви.
- Но почему так мрачно твое лицо? Любовь - радость!
- Для меня эта любовь — первая и последняя. Скоро я умру.
- Не думай так. Теперь законы Фермоскиры не так суровы. Да и твоя мать полемарха — неужели она пошлет тебя на смерть?
- Она пошлет меня под суд. А это хуже смерти. Это позор. Все узнают... Я не вынесу. Почему я не думала об этом при Агаэте. Я в ту ночь забыла все на свете.
- Ты думаешь умереть до встречи с матерью?
- Да. Здесь, в степи.
- Как, хотела бы я знать?
- Я все обдумала. Скоро озеро, где мы были пленены. Я заплыву на середину...
- А я буду смотреть, как ты гибнешь? Я уйду на дно за тобой.
- Во всем виновата я.
- По законам Фермоскиры...
- Законы эти древние и мудрые. Они нас оберегали от любви. А любовь женщины — самое страшное, как я теперь поняла. Смерть и любовь - две вечные подруги.
- Я ведь тоже люблю своего Борака. Утонем вместе.
Лебея покачала головой, но ничего не сказала. Кони по-прежнему шли размеренным шагом. Больше говорить ни о чем не хотелось.
Не доезжая до озера, Гипаретта толкнула подругу рукой:
- Нам не судьба умереть. Смотри - у озера люди.
- Это моя мать и царица. Я их узнала.
- Наверно, приехали купаться.
- Нет. Они без охраны. Ищут нас.
Их уже заметили. Царица и полемарха перевели коней на рысь и поехали навстречу. Подруги спешились, встали рядом, виновато склонив головы. Беата натянула поводья, остановилась перед дочерью. Чуть поодаль встала царица. Полемарха, как всегда, строго и коротко произнесла:
- Говори.
- Убей меня, великая полемарха. Здесь же.
- За что же?
- Я опозорила себя, тебя и Фермоскиру.
- Плен?
- Да. Я полюбила скифа. Я предала заветы Девы. Убей сейчас же!
- Я не палач, Лебея,- все так же жестко ответила Беата.- Будет суд!
- Тогда прости меня, мама, я сама!- И Лебея выхватила нож из чехла.
- Сотенная Лебея! - это крикнула царица.- Остановись! А ты, полемарха, поезжай домой! Я сделаю сама все, что надо, и догоню тебя. Я приказываю тебе, Беата!
Полемарха ударила коня плеткой и ускакала.
- Я сама предам тебя смерти, Лебея, но ты должна мне все Рассказать о своей вине.
Годейра спрыгнула с коня, села напротив девушек на валун.
- Но сперва скажи, кто тот скиф?
- Он сын царя Агата, владетеля табунов.
- И он тоже любит тебя?
- Иначе разве отпустил бы...
- Вы условились встретиться? Где?
- Здесь, на этом месте. Через неделю.
- Вы все рассказали ему о нас?
- Не все, но многое.
- И он...
- Он говорил только о любви. Я так мало знала об этом. И еще...
- Хватит. Сходите с коней и - в воду. Охладитесь. Вам предстоит обратный путь к царю скифов. Пока вы будете купаться, я подумаю о том, что с вами делать дальше. Скорее всего, вам предстоит еще более трудный и дальний путь. Только без глупостей в воде! - крикнула она вслед девушкам, медленно шагающим к озеру.
Царица просидела на берегу не меньше часа. Девушки уже вышли из воды и лежали на траве молча. Наконец Годейра махнула рукой, приглашая к себе. На лице ее Лебея увидела улыбку - видимо, царица придумала что-то интересное.
- Вам не придется возвращаться в Камыши, дочери Фермоскиры. Пока. Сейчас вы поедете к своим возлюбленным и пригласите их ко мне на завтра же.
- Они не пойдут.
- Почему?
- Они не великой храбрости люди. Они еще молоды.
- Скажите, что. они должны, как это называется, посвататься к вам. Их не тронут. На Священном Совете мы решили больше не убивать мужчин.
- Хорошо, мы поедем, царица. Обратно нам возвращаться вместе с ними?
- Нет, дочери, нет. Пусть Агаэт собирается, а вы тут же, сменив лошадей, скачите сюда к озеру. Вас тут будет ждать скиф Бакид. Втроем вы поедете степью по краткому пути к морю, в город Горгипию. Скиф должен знать этот путь. Там вы будете ждать прихода в порт корабля царевича Митродора. Запомните это имя. Вместе с ним приедет Мелета. Вы ее знаете?
- Как же. Наша подруга.
- Это хорошо. Все, что нужно вам. там сделать, я скажу скифу. Бакид найдет вас здесь и тоже все расскажет. Для чего, как вы думаете?
- Чтобы в случае гибели скифа мы знали, что делать.
- Правильно! Я верю, что сделаете все хорошо, раз понимаете. Ждите скифа, только не усните, как в прошлый раз.
- Прости, Великая, но почему именно нам ты поручила это дело, если думаешь, что мы снова уснем на посту? - спросила Лебея.
- Потому что вы побывали у скифов и вернулись живыми. А потом скажем, что вы не были в плену, а исполняли мой приказ. Езжайте с богом!
Годейра догнала Беату скоро. Та ждала ее около рощицы у дороги.
Когда конь царицы поравнялся с лошадью полемархи, Беата дрожащим голосом спросила:
- Ты убила их?
- Ты сама этого хотела.
- Как ты могла? У тебя же у самой была дочь. Помнишь Кадмею...
- Не говори о Кадмее! Эта рана на моем сердце кровоточит до сих пор. Разве у меня могла подняться рука на эти два влюбленных сердца? Я отпустила их.
- Отпустила?! К скифам? Они же их растерзают?
- Не думаю. Скорее царь скифов пошлет к нам сватов.
- Откуда ты взяла это слово? Я не знаю его!
- Многих слов мы не знаем. Не знали слова «муж» - теперь узнали. Не знали слова «брат», теперь у Мелеты Лотиды есть брат...
- Священный Совет не позволит...
- Почему же? В нем есть мужчина - Бакид. Он совсем новый, наш Совет. Все у нас ново. Город мы назвали Новая Фермоскира...
- «Мы назвали». Наездницы зовут его Камышовая Фермоскира!
- И они правы. А когда мы были в гавани Тирамбо, у нас была камышовая агапевесса. Слышала об этом?
- Кстати, об агапевессе. С этим делом надо что-то предпринять.
- Я тоже думала об этом. Но где взять трутней?
- А думала ли ты, царица, куда нам ходить в набеги? На скифские кочевья?
- Куда ходить в набеги - это забота полемархи, а не царицы.
- Ну, хотя бы подумай, где взять трутней.
- Кроме как у скифов - негде. Не зря же я заговорила о сватах. Завтра, ну, может быть, послезавтра приедет царевич со сватом, мы их и пригласим...
- На камышовую агапевессу,- с усмешкой произнесла Беата.- Нечего сказать, до хороших дней докатилась гордая Фермоскира.
- Не кощунствуй, Беата, пойми одно — жизнь идет вперед, все меняется. В море дочери Фермоскиры познали неволю, а в бухте Тирамбо они узнали, что мужчины приносят не только войну, но и ласку, нежность, заботу о женщине. И теперь они не потерпят старую агапевессу.
- Теперь, я думаю, они понимают, что такое любовь.
- Ты не догадываешься, для чего я отпустила девочек к скифам?
- Клянусь Деметрой - ты поступила мудро! Они приведут мужчин.
- Поедем скорее — будем готовиться к встрече.
В тот же вечер в Камышовую Фермоскиру прибежали кони Лебеи и Гипаретты. Их увели в конюшню Беаты.
По городу разнесся слух - амазонок убили скифы.
Утром рано собрался Священный Совет в полном составе.
* * *
Годейра решила посвятить в тайну поездки Бакида только Беату и Фериду. Даже Священному Совету она не стала говорить о Лебее и Гипаретте. Просто доложила, что посланы девушки приглашать скифов в гости. Свое решение она объяснила так:
- Чтобы жить хорошо с соседями, надо их знать. Да и мы должны провести агапевессу.
Царица думала, что Совет будет удивлен, поражен и возмущен. Но ничего подобного не случилось. Бакид первым сказал:
- Давно пора жить как все люди на земле. Только где вы возьмете стольких трутней? Я не говорю про пожилых амазонок, у нас молодых кобылешек почти тысяча.
- Я надеюсь, что царевич приведет скифов. Мы позовем их в гости.
- А детей куда? - спросила Лаэрта.
- В паннорий. Тебе, я полагаю, дело это знакомо.
- А мальчишек?
- Будем отдавать отцам.
- Так дело не пойдет,- Бакид затряс головой,- Если их спаривать в гостях - отцов будет отыскать трудно.
- Да и что мужик сделает с ребенком? Он у него умрет в тот же день. Их всех надо переженить,- решительно сказала Лаэрта.
- Тогда они растащат всех наших дев по своим кочевьям,- недовольно произнесла полемарха Беата.
- И будет ли амазонка безропотно мыть скифские котлы? - заметила Гелона.
- А может, сделать так,- предложил Бакид.- Женившись, скиф перейдет жить к нам.
- А что он будет тут делать? - спросила Беата.
- То же, что и прежде - пасти лошадей,- ответил Бакид.
- В этом есть резон,- заметила Гелона.- Пусть пасут коней, разводят скот - кормят своих жен и всех амазонок. Это будет очень хорошо.
- Но мы же здесь не вечно будем жить,- сказала Ферида.- Плюньте мне в глаза, если Атосса не переманит нас обратно в Фермоскиру. Она уже послала туда разведку.
- Я никогда не поеду в Фермоскиру! - резко сказала Годейра - Да и там, наверно, все уже разграбили. Надо приглашать скифов. В них наше спасенье.
- Верно говорит премудрая Годейра,- решительно сказал Бакид.- Надо звать гостей. Посмотрим на них, все вместе посоветуемся.
- Значит, воинственной Фермоскире конец! - воскликнула Беата.
- Почему же конец,- заметил Бакид.- Если вам уж так хочется воевать, то скифы только помогут нам. Мы были в Фанагории, там вовсю поговаривают о войне против боспорцев. Это настоящее дело, а не грабежи, которыми вы занимались до сих пор. Да и кого здесь грабить? Бедных кочевников и рыбаков? Не об этом надо думать, а о том, как принять гостей и как провести агапевессу. Это, ведь, не шутейное дело. Думайте, как и чем угощать скифов. У нас, я знаю, нет ни капли вина. А склоты пьют, как никто в этом мире.
Советники долго спорили и решили - надо посылать на Танаисское торжище за вином и хлебом. Мясо здесь было свое.
После Совета царица вызвала Бакида к себе и долго беседовала с ним. Спустя час скиф выехал в сторону озера, ведя в поводу хорошо нагруженную запасную лошадь. К грузу были приторочены мечи, копья, стрелы для Лебеи и ее подруги.
* * *
На рассвете следующего дня Камышовую Фермоскиру подняли наружные охранники. Они заметили в районе озера не менее пятисот всадников. Гулкий топот конницы был слышен всем. И без охранников было понятно, что не позднее чем через полчаса на город полетит конная скифская орда.
Амазонки расхватали копья и мечи, вскочили на лошадей, а Полемарха Беата стала выводить сотни на окраину Фермоскиры и расставлять их полукругом. В центре Беата поставила лучниц, за ними расположились мечницы, а сзади их накапливались ряды копейщиц. Столб пыли был уже виден явственно, степь гудела под копытами коней. Амазонки не испытывали страха, они напряглись в предвкушении боя. Когда между конницей и амазонками оставалось не более пяти стадий и когда полемарха Беата готова была бросить свои сотни навстречу врагу, царица вдруг крикнула:
- Не спеши, Беата! Посмотри!
Скакавший впереди конской лавины всадник вдруг остановился и поднял руку. Лавина замедлила бег, всадники закружились на месте и остановились. Передний всадник постоял немного, затем тронул коня. За ним поехали два воина.
- Ах, какой великолепный под всадником конь! - воскликнула царица.
- Да и всадник тоже ничего,- ответила ей Беата и взмахом руки приказала амазонкам опустить оружие.
Юноша осадил коня перед Годейрой, склонил голову, приложил руку к груди и громко произнес:
- Приветствую великую царицу Фермоскиры от имени аксамитского кона Агата, владетеля здешних степей.
- А ты кто?
- Коной Агаэт мое имя. Я привел в дар Фермоскире полтыщи лошадей. Это от кона. А от меня лично и от моих друзей я тебе дарю жеребца - лучшего не сыщешь от берегов Кубахи до берегов Танаиса.
- Благодарю тебя и твоего отца великого кона Агата. Если помыслы ваши чисты - прошу тебя и твоих друзей в гости,-Годейра потянула повод вправо.
К коною подъехала Беата.
- Я, полемарха Беата, тоже приветствую тебя, славный ко-ной, и прошу последовать за мной в город. Только знайте, в Фермоскиру с оружием не ездят. Оставьте его здесь.
- Мы безоружны. Скифы в гости с оружием не ездят.
Беата махнула руками в стороны, и амазонки образовали проход.
Полемарха поехала впереди, Борак передал повод жеребца в руки царицы и тронулся рядом с коноем вслед за Беатой. Царица пропустила гостей, кивнула Гелоне, и та повела табун влево, к загону.
Прелюдия камышовой агапевессы началась.
* * *
Если говорить откровенно, то Борак ехал к амазонкам с какой-то тревогой, даже со страхом. Он еще в пути сказал Агаэту:
- Не верь бабам, коной. Они тебе заморочат голову. Я все время буду на страже.
Начало встречи не предвещало ничего опасного. Царица улыбалась, была приветлива и повела коноя и Борака за собой. Амазонки откололи косяк подаренных им лошадей и отогнали куда-то в сторону. Гостей, сопровождавших коноя, полемарха повела на берег для отдыха. Поднятые по тревоге воительницы куда-то скрылись.
- Вот мой дворец,- сказала Годейра с усмешкой, показывая на большую лачугу из камышовых щитов.- Но я и ему рада, пока мы живем бедно.
- Мой отец тоже спит в повозке,- утешил царицу коной.-Дворца у нас нет. Да и в каменных дворцах душно.
В тронном зале стояло высокое кресло. Другой мебели не было, и коной с Бораком встали перед креслом царицы. Вдруг открылась дверь, и в зал вбежали шестеро амазонок с копьями и мечами за поясом. Они проскочили мимо гостей и встали за креслом, откинув руки с копьями в сторону.
Увидев тревогу на лицах гостей, Годейра сказала:
- Простите меня — это запоздалая охрана.
- Для чего она? - спросил грубо Борак.- Мы тебя не тронем.
- Дело в том, что я не ждала вас так скоро. Разве вам Лебея не говорила?
- Мы не видели ее, - сказал коной.- Где она?
- Как это где,- возмутился Борак,- Они их казнили, наверняка! Мужиков всех перебили, принялись за баб. За своих, между прочим.
- Это твой друг? - спросила царица коноя.
- Друг и телохранитель. Его зовут Борак.
- Гони его от себя в шею. Ты сын царя, около тебя не должно быть дураков.
- Почему это я дурак? - вспылил телохранитель.
- Соседи-цари должны жить мирно. А твой Борак дважды за это время заставляет тебя хвататься за нож. Если так пойдет дальше, через час мы вцепимся в друг друга, а через день начнется война.
- Борак, выйди на время,- приказал коной.
- Хорошо, я уйду. Но я приведу нашу охрану ближе к этому сараю.
- Ты прости его, великая царица. Недаром говорят, береженого бог бережет.
- Пусть - Годейра махнула рукой.- Так значит, вы не видели Лебею? Видимо, вы разъехались.
- Но почему они не дома?
- Я послала их к морю.
- Для чего?
- Борак прав - чтобы их не судили за плен. А вы, стало быть, решили сами к нам приехать?
- Не я - отец решил. Он сказал так: «Не дело, чтоб нашими соседями были воры. Дадим им лошадей...».
- А если бы не отец, ты не приехал бы?
- Приехал бы. Чтоб украсть девушек.
- Значит, ты хотел бы быть вором?
- Я люблю Лебею.
- А Борак?
- Он любит ее подругу.
- Хорошо. Мы тоже не хотим, чтобы наши соседи были ворами. Мы подарим вам девушек, хотим породниться с вами.
- Я уже послала за вином. Сделаем на агоре праздник. Позовем вас и ваших мужчин, вы посмотрите на наших дев, они на вас посмотрят, и выберете друг друга.
- Не соглашайся, коной! - крикнул, входя, Борак.- Потом они нас, когда рассусолимся, убьют.
- Ты был на агоре? Видел амазонок?
- Видел. Бабы что надо!
- И они тебя не убили?
- Пусть бы попробовали.
- Да кому ты нужен - убитый. Нам нужны женихи, а вам невесты. Вы увидели двух девчонок и уже влюбились. А у нас есть много миловиднее, чем Лебея и Гипаретта.
- Слышишь, коной. Им нужны женихи! С жиру бесятся.
- Ты меня раздражаешь, дурачок. Выйди снова.
- Удались, Борак. Дай нам поговорить. А как быть, царица, с Лебеей и Гипареттой?
- Если они вам милы — ждите их. Пейте, веселитесь, танцуйте. Или у скифов только пьют и дерутся? Драться и мы умеем. А вы поучите нас любви и ласкам. Умеете?
- Мы остаемся. И посмотрим, что мы умеем. Но у меня четыреста парней...
- А у меня более тысячи девушек. Будьте готовы к вечеру.
- Я бы хотел знать...
- Завтра утром все узнаем,- сказала царица и исчезла во внутренних покоях.
Агапевесса для простых амазонок была чуть ли не единственным праздником, где пили вино, плясали и пели песни. Были храмовые праздники, но там никакого веселья - одни моления. У скифов тоже все празднества на траве, в лучшем случае под навесами. Поэтому Годейра и Гелона надумали угощение скифов сделать между рекой и рощей, на большом и ровном лугу, прямо на траве. Борак, все еще не доверявший амазонкам, распределил своих друзей-скифов по десяткам, у каждой группы оставил пояса с ножами и акинаками, сам рассадил их на траву. День выдался жаркий, скифы скинули свои кожаные куртки на кучки с оружием, остались по пояс обнаженными. Зазвучал рог, и со всех сторон стали появляться амазонки. Они тоже были без поясов, в одних легких хитонах. Каждая выносила камышовую корзину со снедью, кувшины с вином. Некоторые несли роги, флейты, сделанные из камышовых тростинок, барабаны и самодельные кифары со струнами из овечьих жил. Скифы подобрели, развеселились, все они были молодыми, и возможность поплясать с красивыми женщинами их радовала. Успокоился и Борак. Если коной переживал отсутствие Лебеи, то Борак плотоядно разглядывал полуголых амазонок, верность Гипаретте его не удерживала. Женщины прохаживались между скифскими группами и подсаживались к парням, которые им понравились или которые ловили их за руки и усаживали рядом. Затем вышел коной, его вели под руки Годейра и Беата. Царица хотела поприветствовать гостей, но коной остановил ее:
- Не надо, дорогая хозяйка. Мои друзья не привыкли к речам и не поймут их, им нужны женщины.
- А тебе? - спросила Годейра.
- У меня есть Лебея. Я подожду ее.
- Вот и прекрасно. А у меня есть Перисад. Поэтому нам нужно быть вдвоем и следить за порядком. Согласен?
- Ты мудро решила. Там, где вино, там и драки.
- Ты говоришь о своих?
- И о твоих. Смотри - пожилые амазонки все еще ходят без места. Они, выпив вино, начнут отнимать скифов у молодых. Ваших втрое больше...
- Вина не так много. Мы не ждали такого большого гостеприимства. Пусть пляшут. Полемарха, собери музыкантов.
Беата отошла, и скоро на пригорке появились амазонки с флейтами, барабанами и кифарами. Грянула не стройная, но резкая плясовая музыка. Пожилые амазонки не растерялись, они стали выхватывать скифов из пирующих групп и увлекать за собой в пляску. Скоро луг загудел в вихре танцующих пар, кто-то подпевал, кто-то подпрыгивал в такт барабанам - скифы танцевать не умели. Годейра подхватила коноя и начала кружить его по лугу. Агапевесса входила в свое веселое Русло.
* * *
Скиф Бакид сидел на коне, как на вершине своего счастья. За последние полсотни лет своей жизни он почти ни разу не ездил верхом. А ведь он, считай, родился и вырос на коне и простор степей любил больше всего в жизни.
И вот он скачет по степному простору, на гнедом жеребце, а по бокам его едут две молоденькие полногрудые и крутобедрые коры и ждут, когда он заговорит.
- Куда мы едем, дядя Бакид? - спрашивает Лебея, придерживая коня.
- И зачем? — добавляет Гипаретта.
Скиф осадил коня, перевел его на шаг, поравнялся с корами и заговорил:
- Чтоб вы знали, мои милые корочки, мы едем, хотя и по краткому, но немалому пути, прямо в Горгипию. Туда должен зайти корабль боспорского царевича Митродора, который ходил по понтийским гаваням, а попутно заезжал в Фермоскиру.
- О, боги! - воскликнула Гипаретта,- В ту самую, в нашу?
- Вот именно. И мы должны успеть перехватить его, чтоб он не проехал в Тиритаку. Если прозеваем, нам царица оторвет головы и бросит их в камышовое болото. Вы-то хоть успели передать приглашение кону Агату?
- Не совсем,- ответила грустно Лебея,- К кону мы подъехать не посмели, а коной Агаэт ушел в степь, к табунам.
- И мы вынуждены были передать приглашение коне, на скотном дворе.
- Это плохо, красавицы мои. Чтоб вы знали, пока я вас ждал, я видел коноя. Он проскакал мимо меня в Камышовую с тысячей молодых склотов и огромным табуном лошадей сзади.
- В Камышовую?
- На агапевессу, я так полагаю. И там его женят на самой красивой амазонке, а то и на двух сразу. Там таких корочек, как вы, вдвое, а то и втрое ‘больше, чем парней.
Хитрый скиф, конечно, знал о любви Лебеи к Агаэту (царица предупредила его об этом), но он был в резвом настроении и ему нравилось передразнивать влюбленных девушек.
- Нам нет дела до коноя,- сердито произнесла Гипаретта,- а ты все еще не сказал, зачем мы едем в Горгипию?
- А царица обещала, что ты расскажешь,- тоже смущенно спросила Лебея.
- Ну, слушайте. Чтоб вы знали - с боспорцем Атосса посылала Агнессу. Она должна была разведать в Фермоскире, цел ли в храме Ипполиты волшебный пояс богини и Золотой Кумир Девы.
- Она думает перевезти его в Тирамбо?
- Скорее всего.
- Но как мы можем помешать этому? - спросила Лебея.
- А чтоб вы знали - Агнесса тайно послала вместо себя Мелету...
- Мелету?! Для чего?
- Чтоб самой без помех побыть в усадьбе царевича в Тиритаке. Мелета заедет к ней, расскажет все о Фермоскире, а та от своего имени передаст все матери.
- И что же мы?
- А мы должны упредить Мелету, научить ее говорить то, что нужно нашей царице.
- Ты бы мог это сделать один,- с досадой сказала Лебея.
- Мог бы. Но вдруг меня по пути убьют, вместо меня это сделаете вы.
- А чему мы должны научить Мелету?
- Об этом успеем поговорить на месте. А сейчас во всю прыть к морю.
В Горгипию они прискакали через сутки. В гавани узнали, что фелюга Митродора еще не пришла в город и в порту ее ждали со дня на день.
Город Горгипия был пограничной гаванью Боспорского царства. Всякий, кто хотел войти в пролив, чтобы попасть в Меотиду или посетить Пантикапей и другие города царства, должен непременно остановиться в Горгипийской гавани и попросить разрешения у чиновника боспорских царей. Бакид знал, что корабль царевича Митродора не минует это место, но на всякий случай остановился в небольшой таверне у самого мола. Входящие в гавань корабли здесь были видны из окна таверны. В таверне мало удобств, но пищу и кров она могла дать. Скиф поселился в комнате на втором этаже вместе с девушками. Им в удел была отдана единственная лежанка, сам Бакид расположился на полу. Всю вторую половину дня скиф рассказывал «своим корочкам» о том, что они должны передать Мелете. Рассказывал он подробно и нудно, прекратил лишь тогда, когда понял, что коры уснули. Утром он разрешил им посмотреть город, а сам пошел в порт, чтобы потолкаться среди моряков.
На воле и на легких хлебах скиф раздобрел, даже помолодел. Он вынул из переметной сумы приличную одежду и теперь смахивал скорее на купца, чем на старого степняка-склота.
В порту он не узнал ничего интересного для своего дела, но в питейном подвале ему повезло. Здесь он увидел за длинным столом мужчину редкой красоты. Он был высок, могуч, окладист, борода и шапка седых волос делали его похожим на легендарного Геракла. Он сидел один, малочисленные посетители, видимо, побаивались его. Бакид тоже остановился в нерешительности, но моряк сам позвал:
- Купец, посиди со мной, поговорим. Из этих баранов не выжмешь ни одного умного слова. Только бы жрали да пили. Садись.
- Благодарю покорно, архистратег,- скиф сел напротив моряка и выпил из кружки, которую подвинул к нему моряк.
- Ты знаешь меня?! - воскликнул великан,- Знаешь, что я был архистратегом когда-то.
- Благородную морскую косточку видно далеко. А я догадлив.
- Кто ты и откуда?
- Зовут меня Бакид, а приехал я, ты может не поверишь, от амазонок.
- И они тебя не укокошили?! Я и то боюсь появляться в их стане.
- Теперь они другие.
- Расскажи. Мне это очень интересно знать. Мне так это нужно! Говори!
- Они не любят, чтоб о них рассказывали. Ты извини меня...
- Ты прав, купец. Сначала я расскажу о себе. А вы, бараны, не слушайте, что говорят умные люди. Пейте себе на здоровье.
Он налил в кружки вино, выпил.
- Ты верно угадал, купец, в молодости я водил военный флот города Милета, был богат и знатен, а женился я на дочери милетского царя...
- Я был в тех местах, прости меня, Милет, по-моему, город, а не царство.
- Молчи, купец. Это было давно, в те времена у эллинов так заведено было - что ни город, то царство. Ведь она была царская дочь, но такая ехидна, что не приведи господь! Я не любил ее, понимаешь? Но человек непременно кого-то должен любить. И я полюбил совсем молодую девушку, она была гетера, ты понимаешь. Красивая, как Афина, и умная, как Афина. Она родила мне дочь. Ее я назвал Лотой. Но моя ехидна ослепила гетеру, я тогда был в плавании. Моя птичка улетела вместе с дочкой неизвестно куда. Она, говорят, обезумела от страха. Я ушел из флота, бросил ехидну, купил корабль и кинулся на поиски. Я знал, слепая красивая женщина не может жить в любом городе незамеченной. Я побывал во всех городах понта, я перебрал всех слепых женщин, но своей Фериды не нашел...
- Фериды?! - невольно воскликнул Бакид.
- Ты что-нибудь знаешь о ней?
- Но ты сказал - это было давно. Она теперь умерла, может быть.
- Нет. В Диоскурии мне сказали, что она ушла с амазонками. Но где она, никто не знал, да и мог ли я один пойти в это бабское осиное гнездо, хотя силы и смелости не занимать.
- И с тех пор ты без семьи?
- Команда моего «Арго» - моя семья. И я все еще надеюсь...
- Значит, все еще ищешь свою Фериду?
- Да. И одновременно помогаю таким купцам, как ты, перевозить их товары. Скажи мне, где твои амазонки и можно ли проникнуть к ним, чтоб узнать?..
- Амазонки кочуют, где они, я не знаю. Скоро, может быть, я тебе помогу. Потерпи малость. И скажи, как тебя зовут?
- Аргос мое имя.
- Я спешу, дорогой Аргос, прости меня,- учтиво поклонившись, Бакид вышел из таверны.
- Однако,- вслед ему удивленно сказал Аргос,- он чем-то напуган.
А скиф и в самом деле испугался. Он еще в начале разговора понял, что речь идет о его Фериде, и мог бы уйти сразу, но ему такой морской волк был нужен - он именно такого человека и искал. Дело в том, что царица велела найти ему смелого и честного судовладельца, чтобы съездить в старую Фермоскиру и вывезти из храма Кумир Девы и волшебный пояс, опередив Атоссу и Перисада. И вдруг он услышал имя Лоты и Фериды...
Не то чтобы он влюблен был в Фериду, какая уж любовь на восьмом десятке, ему просто жаль было слепую женщину. Она же, думал Бакид, давно забыла про Аргоса и пожелает ли встречи с ним, которая может круто изменить ее жизнь. Да самому скифу не хотелось ее терять, снова остаться в одиночестве. Это с одной стороны. С другой же - человек всю жизнь ищет свою любовь, может быть при этом соединится вся семья: Лота, Мелета, Ферида, Аргос. Только бездушный эгоист может помешать этому. Если найдет Аргос Фериду, он же будет через нее предан амазонкам и поможет достать Ценности храма и увезти куда угодно. А потерю Фериды можно как-нибудь пережить. Мало ли в Камышах амазонок.
Утром, на свежую голову, Бакид придумал иное. Аргос клюнет на золото храма и без Фериды. Скорее всего, он забудет о слепой, ведь сколько лет прошло.
Приняв такое решение, Бакид оставил спящих девушек и спустился в подвал. Аргос сидел на том же месте, как будто он и не покидал подвала.
- Ты человек слова, купец! - воскликнул он.- Я жду тебя битый час. Узнал что-нибудь?
- Есть новости,- уклончиво ответил Бакид.
- Давай их на стол! Выпей сначала.
- Царица Фермоскиры прислала ко мне двух амазонок...
- Это боги даруют мне удачу! Ты не спросил, где эта царица?
- Они не скажут. Но судя по тому, что они скакали по горам более суток,— далеко. Я спросил - нет ли среди них слепой женщины по имени Ферида, они сказали - не знаем. Но если бы даже знали, не сказали бы.
- Вот чертовки! Где они? Я вытрясу из них...
- Это не дело, дорогой Аргос. Легче из камня выжать воду, чем...
- Ну, ладно, ладно. Что передала тебе царица?
- На прежнем месте, где жили амазонки...
- Где это?
- Девки не говорят, скорее всего, не знают.
- Мне велено найти смелого и отважного моряка и притом честного и благородного...
- Так это я, в чистом виде! Что надо сделать? Иначе я в простое.
- Надо вывезти оттуда золотую богиню весом в двадцать таланов...
- Ого! Мой «Арго» вполне подымет эту громадину.
- В этом я не сомневался. Но надо выкрасть ее из храма...
- Мои орлы выкрадут хоть из Аида. И куда доставить?
- Они скажут. Скорее всего, на берега Танаиса. Амазонки, по-моему, там.
- Дело пахнет забавной прогулкой! И что мы будем иметь от этого дела?
- Велено получить твое согласие. Тогда царица приедет сюда для договора.
- Передай царице - я согласен и не сделаю шага из гавани, пока не дождусь ее. Спроси кого хочешь на понте - мое слово
- скала!
- Не знаешь ли ты, знатнейший из капитанов, когда ждут прибытия в гавани корабля царевича Митродора? - спросил Бакид.
- Почему же не знаю - завтра под вечер. Его фелюгу видели рыбаки из Фанагории.
- Может быть, ты прогуляешься до Тиритаки? Там, в усадьбе старшего царевича, гостит молодая амазонка. Ее зовут Агнесса.
- Ну и что же?
- Ее надо привезти сюда. С тобой мы пошлем амазонку от меня. Ее зовут...
- Зачем? Бабы на корабле...
- Во-первых, амазонка - не баба. Она стоит двух мужиков. Во-вторых, царевич Митродор брал амазонку и благополучно прошел по всему побережью понта.
- Для чего тебе нужна эта Агнесса? Уж не в блуд ли пустился, старый хрыч?
- Что ты, Аргос. Эта кора нужна для встречи с Митродоровой корой. И учти - встреча эта тайная. Она связана с тем золотом, за которым ты согласился идти. Так что ты сразу в Тиритаке начнешь эту работу.
- Мои орлы обшарят всю Тиритаку и приволокут твою кору. Зачем мне ввязываться в такие мелкие делишки. Я останусь в таверне пить вино.
- Но сумеют ли орлы привезти ее тайно?
- Месяц на небе и то не увидит их дел. Я иду снаряжать судно. Давай кору для сопровождения.
Бакид поднялся наверх и через полчаса явился с Гипареттой.
- О-го-го! - воскликнул Аргос, увидев ее.- С такой красоткой и я, пожалуй, пойду в Тиритаку.
- А как же Ферида?
- Молчи о Фериде, купец! Эта заноза до сих пор торчит в моем сердце.
- То-то и оно...
- Пошли, корочка, я покажу тебе моих орлов и «Арго».
Моряк был прав. На другой день после полудня фелюга Митродора вошла в гавань. Бакид и Лебея уже ждали на пирсе. Пока матросы суетились на палубе, с корабля сошел царевич Митродор. На бравого молодого слугу, шедшего рядом с ним, Бакид не обратил внимания. Не узнала Мелету и Лебея. Зато она узнала их. Подбежав к Бакиду, она ткнула кулаком в плечо и крикнула:
- Старый пень, почему ты здесь?! Ух ты, и Лебея с тобой! Глазам своим не верю!
- Мы встречаем тебя, Мелета,- сказала Лебея.
- Меня?! Откуда вы знаете, что я в походе? Вас послала Атосса?
- Слава богу, нет,- сказал Бакид.- Нас послали Годейра, твоя бабушка. Атосса о вашей проделке, по-моему, ничего не знает. А если узнает - она тебя придушит. Пойдем в таверну - нам надо поговорить.
Митродор понял скифа, откланялся и спустился в подвал, Бакид повлек Мелету наверх, в свою комнатку.
Здесь Лебея открыла мешок, достала женскую одежду, бросила Мелете:
- Переоденься.
- Для чего? Мне еще надо ехать в Тиритаку.
- Туда ты не поедешь,- сказал скиф.- Мы увезем тебя к бабушке Фериде.
- Но мне надо увидеть Агнессу. Иначе я подведу ее. Надо ей передать...
- Передашь здесь. С часу на час мы ждем ее, за ней уехали. А что Агнессе передать, мы тебе скажем. Бакид спросил:
- Я видел Агнессу. Она открылась мне, что Священная приказала ей проникнуть в храм и узнать, там ли золотой Кумир Девы и ее пояс? Ты узнала?
- Я была в храме. Кумир и пояс на месте.
- Скрой это. Скажи, что храм разграбили эллины.
- Почему?
- Потому что Атосса немедленно пошлет Перисада, чтобы выкрасть Кумир Девы и привезти его в Тирамбо.
- Это плохо. Кумир нужен Фермоскире.
- Верно. Годейра надеется возвратиться в Фермоскиру. Она встанет на трон Фермоскиры, а тебя сделает Священной храма. Так она сказала.
- Я и так Священная,- ответила Мелета.- Меня выбрала на это место вся Фермоскира.
- Вот и хорошо,- не смутившись, сказала Лебея.- Ты должна уберечь Кумир.
- На обратном пути я все ночи думала об этом. Атосса не поверит дочке. Она хитра, она поймет, что Агнесса не была в храме.
- Нам нужно выиграть время,- сказал скиф.- Я уже договорился с корабельщиком. Он выкрадет Кумир и мы перепрячем его. Когда Годейра и все амазонки возвратятся домой, Кумир появится в храме.
- Если Кумир вывезут чужие люди, мы его больше не увидим. Да и вряд ли кому удастся украсть богиню Ипполиту.Теперь Фермоскира поднялась с колен, она уже оправилась. Затея ваша пуста. Я, конечно, скажу Агнешке все, что надо... А где сейчас бабушка, где Годейра?
- В степи из камыша выстроен город. Камышовая Фермоскира, у всех наездниц есть кони...
- Украли у скифов?
- По-разному,- сказал Бакид.- Часть украли, других лошадей подарили скифы. Там сейчас идет агапевесса.
- Вот как! Значит, и Камышовая встает на ноги.
- Ты, Лебея, поговори с подругой,- сказал Бакид.- А я пойду к Аргосу - не приехали ли его орлы.
У скифа, видимо, было предчувствие - не успел он прийти на мол, как на горизонте показался «Арго». Он несся на всех парусах и скоро причалил к молу. & борта сошли четверо «орлов» Аргоса, они на длинной перекладине несли что-то, завернутое в парус. Положив сверток на камни мола, принялись его разматывать. Наконец, сверток зашевелился, и из него выскочила Агнесса. Она жмурилась от яркого света и бранилась на чем свет стоит.
- Зачем вы ее так? - спросил Бакид, улыбаясь.
- Она не хотела ехать,- сказал один.
- И брыкалась, как судакская акула,- добавил другой.
- Это ты, грязный склот, приказал?!- Агнесса набросилась на скифа с кулаками - По твоей милости...
- Не ори, белуга!- пригрозил один из «орлов»,- а то снова свяжем. Нам приказали тайно, мы тайно и везли.
- И впрямь не беснуйся, Агнесса. Там тебя ждет Мелета.
- Но почему не в Тиритаке?
- Там о вашей встрече узнал бы весь город. Ты хотела этого?
- Где эта девка? Я устала ждать.
- Пойдем в таверну - увидишь.
- О, боги! Она переоделась, как на праздник. Хороша подружка, нечего сказать. Больше месяца...
- Не могла же я бежать вперед корабля, подружка.
- Своего черномазого не встретила? Где он?
- Об этом потом. У нас мало времени. Садись и успокойся.
- Ты уж не царица ли Боспора?- спросила Лебея- Кричишь, как...
Лебея не успела договорить, в комнатенку распахнулась Дверь и ворвался Аргос, как всегда хмельной и громогласный.
- Покажите мне, где эти чертовы амазонки. Я хочу с ними говорить.
Ты пьян, Аргос, а здесь решаются важные дела. Давай Уйдем - пусть женщины поговорят,- и он обнял моряка рукой за плечи, повернул к двери.
Аргос послушался его и пошел к выходу. И вдруг взгляд его упал на Мелету. Он долго глядел на нее во все глаза и потом заорал оглушительно:
- Ферида, милая! Ты ли это?!
Никто ничего не понял, кроме Бакида. Он знал - внучка Фериды очень похожа на бабушку. Скиф встал между Мелетой и Аргосом, который ринулся к девушке, задержал его и сказал:
- Это, Аргос, не Ферида, а ее внучка.
- А Ферида умерла? - совсем тихо спросил он.
- Жива, Аргос, жива. Завтра мы поедем к ней.
- А Лота?
- Это моя мама,- сказала Мелета, начавшая кое-что понимать.- Она в Фермоскире, я только что от нее. А ты кто?
- Он твой дед, Мелета!- крикнул Бакид и подтолкнул девушку к Аргосу.
- Ну и дела!- произнесла Агнесса.- Я ничего не могу понять.
После восторженных возгласов, объятий и шума, наконец все успокоились.
Скиф предложил Аргосу поездку к Фериде, Мелета догадалась попроситься с ними, чтобы навестить бабушку. Потом Бакид и Аргос пошли на торжище, чтобы купить лошадей, а Мелета осталась с Агнессой, чтобы рассказать о Фермоскире. Они просидели в комнате почти всю ночь, а на рассвете Агнесса переоделась в морскую одежду Мелеты и вошла на фелюгу Митродора. Замены никто, кроме кибернета Аркадоса, не заметил.
* * *
Агапевесса в Камышах, между тем, продолжалась. Гости и хозяйки слегка поели, слегка попили. Слегка, потому что вина амазонки закупили мало, не рассчитывая на такое большое количество гостей. И винные меха опустели. И бараньи туши, зажаренные на кострах, уже обглоданы, хлебы, выпеченные из пресного, теста, съедены, скифы и амазонки перезнакомились друг с другом, уже не раз пускались в пляски, но еще не расходились.
- И не разойдутся,- сказал Борак, подойдя к царице и ко-ною, которые сидели на берегу, спустив босые ноги в воду и, увлеченные, о чем-то разговаривали.
- Почему? - спросил Агаэт.
- Наших парней захватили пожилые бабы, смотрите куда они оттеснили молодых амазонок. Парни со старыми не очень-то хотят уединяться и чего-то ждут. Во-вторых, амазонки не смеют уходить с пира, пока не ушла их царица, а вы, видимо, не торопитесь.
- А ты торопишься? - спросил Агаэт.
- Я совсем другое дело. Я не уйду, пока ты...
- Слушай, Борак,- сказала Годейра,- на меня и на коноя ты не смотри. Мы вне агапевессы. Мы же цари, нас не надо охранять, мы сами себя защитим...
- Но вы не можете уединиться.
- Почему?
- У коноя есть Лебея, у тебя - какой-то Перисад. Мне мои подружки у костра говорили.
- Все правильно. Если я уйду с коноем к себе, то не затем, чтобы исполнить закон агапевессы, а поговорить о дальнейшем, что последует после праздника. Иди к своей подружке и скажи об этом. Ты видишь — все угощение кончилось, а твои скифы еще не наелись. Пусть амазонки приглашают их каждая в свой дом, пусть они ухаживают за гостями. Иди.
- И вы идите. В случае чего, я Лебее не скажу ни слова.
Годейра встала, подала руку коною, помогла ему подняться и пошла вперед по направлению к дворцу.
- Ты же сам сказал, Борак, что парни не очень-то хотят уединяться с пожилыми. А я ведь пожилая, и даже очень. С Лебеей мне не спорить.
В пастаде царского дома Годейра указала коною на ложе и предложила возлечь, придвинув стол. Коной вспомнил, что когда он жил у эллинов, то видел, что знатные всегда обедали лежа у стола. Он лег на лежанку, облокотившись на валик, царица налила ему вина.
- А ты, царица?
- Я хозяйка. Я найду себе место.
- Садись на ложе рядом со мной. Может, ты захочешь поспорить с Лебеей.
Коной поднял чашу, хотел ее выпить, но царица протянула руку и отняла вино:
- Ты пьян, коной, и говоришь недозволенные речи.
- Но разве мы не на агапевессе?
- Я уже говорила - мы вне агапевессы.
- Но не вне любви,- Агаэт обнял царицу и крепко прижал к груди.
Она не сопротивлялась, склонилась над коноем и дрожащими руками начала развязывать тесемки хитона... Потом Годейра сбросила подушки на пол, и они перешли на ковер. Коной запутал голову в волосах Годейры, положил ногу на крутое ее бедро и, как в омут, опустился сначала в дрему, потом в сон...
Проснулся он от выкрика Борака:
- Коной, наших бьют!
Царица не успела еще сообразить, в чем дело, как Агаэт выскочил из пастады. В сумеречном воздухе раздавались крики мужчин, визг женщин. На фоне вечерней зари с развевающимися волосами носились амазонки, размахивали руками скифы.
- Что это? - воскликнула царица.
- По-моему, это обычная драка. И начали ее ваши женщины. Смотрите - скифы защищаются.
- Как бы они не схватились за копья и мечи.
- До этого не дойдет, я думаю. Скиф на бабу с мечом не полезет.
- Из-за чего драка?
- Я не знаю, царица. Но если дойдет до мечей...
А все началось с Борака. Он даже не думал изменять Гипаретте, он хотел только посмотреть, не перепились ли его друзья. Нет, пьяных не было, меха из-под вина были пусты, мясо съедено, играли флейты, стучали барабаны, отплясывали скифы, их обнимали амазонки. Кое-кто уходил в сторону рощи, несколько пар переходили вброд реку. Все было мирно - девушка, задрав хитон, чтобы не замочить, держала его пальчиками за край, парень поддерживал ее за другую руку. Около флейтисток Борак остановился, его внимание привлекла одна из музыканток с необычно высокой прической. Она была на редкость красиво сложена, молода и, зная это, сидела обнажив ноги, тоже, впрочем, очень красивые. Борак поднял край откинутого хитона, прикрыл ноги девушке и зашагал дальше. Флейтистка поняла его по-своему. Она передала флейту подруге, спрыгнула со скамьи и поспешила за ним. Догнав его, взяла за руку и сказала:
- В роще, наверно, много людей. Пойдем за реку?
Борак вспомнил Гипаретту, хотел было отдернуть руку, но не смог. Флейтистка была красивее, намного. Он чуть сопротивлялся, но девушка упрямо влекла его к берегу. Вдруг на их пути встала пожилая амазонка. Она была не совсем стара, но безобразна. Лицо ее испещрено шрамами, некоторые раны еще не зажили. Она оттолкнула девушку и властно сказала:
- Уйди. Он мой!
- С чего ты взяла?
- Я - сотенная!
- А я флейтистка. И я не в твоей сотне.
- Еще бы! Если бы так, то я тебя просто угнала бы на конюшню.
- Ты сама иди на конюшню! - флейтистка оттолкнула сотенную, та попятилась, запнулась за корень дерева и упала навзничь. Вскочив, набросилась на молодую, и тут настала пора Бораку вступиться за флейтистку. Он встал между ними и крикнул:
- Не тронь ее! Она и вправду моя!
- Не твое дело решать, чей ты. Я - сотенная!
- Уйди, старая дура!
- Ах, я дура! - сотенная размахнулась и ударила Борака кулаком в ухо. Он боднул сотенную головой под челюсть. Та от удара прикусила язык, изо рта пошла кровь. Почувствовав кровь, она, видимо, подумала, что в бою и крикнула что есть силы:
- Пятая сотня, ко мне!
Подскочили к сотенной пяток воительниц, увидели окровавленную сотенную и сразу бросились на Борака. Флейтистка, несмотря на то что силы были не равны, кинулась на защиту Борака.
Началась драка.
Потом драка возникла на берегу. И уже не между амазонками, а между скифами из-за молодых девушек. Один скиф, преследуемый старой Матроной, решил отнять девушку у товарища - в драку ввязались сразу четверо. Кто-то крикнул: «Наших бьют!», и уже в свалке оказалось три десятка человек.
И те и другие, и скифы и амазонки, соскучились по боевым стычкам и уже начали драться не из-за любовных претензий, а просто так, чтобы почесать кулаки. Это понимала царица и спокойно глядела на драку. Другое дело - коной. Он не знал амазонок, но своих друзей знал - стоит одному взяться за меч, как пойдет уже не драка, а резня, и ее не остановить.
- Нужно что-то сделать, царица! - воскликнул Агаэт.-Смотрите, ваши девы побежали за оружием.
- Ты думаешь, они послушают меня?
- Как хочешь, но своих я остановлю! - коной бросился в самую середину драки и, вскочив на возвышение для оркестра, крикнул:
- Склоты! Все ко мне! Мы выступаем.
Рядом с ним очутился Борак, его голос был громовым:
- Тихо, парни! Сейчас коной говорить будет. Все сюда!
И Борак перекричал шум драки. Скифы медленно стали собираться на голос коноя.
- Время уже позднее, ребята,- громко говорил Агаэт.- Мы поели, попили, поплясали и напоследок поблагодарили хозяек - Сейчас мы уйдем за реку, где нам указано место, и будем отдыхать.
- А хозяйки?! - крикнул кто-то.
- И для хозяек будет время,- сказала Годейра.- Мы вас пригласим завтра к полудню. Чтобы вас не обижали наши девы понапрасну, каждый из вас преподнесет хозяйке либо сандалии, либо туфли...
- Где мы возьмем сандалии?!
- На берегу. Каждый выберет себе пару обуви и будет искать ее хозяйку. Она и будет его подружкой на весь день, вечер и, если хотите, ночь. Так будет справедливо?
В толпе скифов раздались крики, хохот, но никто возражать не стал. Так закончился первый день камышовой агапевессы.
Царица, коной и Борак все еще стояли на возвышении и следили, как неохотно расходились амазонки по домам, а скифы преодолевали брод. Около помоста кругами ходила флейтистка.
- Ты чего тут бродишь, кора? - спросила царица.
- Я потеряла флейту, Великая. Может быть, здесь...
- Борак, помоги ей найти флейту и проводи домой,- царица, может быть, поняла хитрость флейтистки, а может быть, хотела спровадить Борака, чтобы остаться вдвоем с коноем. Тот поглядел на Агаэта и радостный спрыгнул с помоста. Оба мгновенно растворились в темноте.
- Ты по-прежнему мой гость, коной,- сказала царица и взяла Агаэта за руку. Проходя по берегу, они увидели, как реку преодолевают со стороны рощи усталые парни.
На другой день с утра на берег пришли чуть ли не все амазонки. Они снимали обувь и раскладывали ее в ряд на песок у самой воды. На той стороне реки в кустах сидели скифы. Каждый хотел увидеть и запомнить туфли или сандалии понравившейся ему хозяйки агапевессы. Около полудня на помост пришли флейтистки и старшая оркестра с трубой. Раздался звук трубы, запели флейты - это был сигнал начала второго дня агапевессы. На помосте появились царица с коноем, Борак с корой. Годейра позволила им стоять рядом. Через реку вброд, а где и вплавь, двинулись скифы. Какой только обуви они не увидели около воды. И сандалии, и туфли, и короткие сапожки, и высокие сапоги, постолы из сыромятной кожи. Но более всего было сандалий с длинными ремешками. Скифы знали, что это обувь молодых, и расхватали их быстрее. Они не привыкли к женской хитрости - сандалии выставили более всего пожилые амазонки. Потом начались поиски хозяек обуви. Узнав свою пару туфель, амазонка уверенно брала скифа за руку и уводила в глубь селения, в свое жилище. Девам было сказано - царские угощения кончились вчера, сегодня каждая ведет гостя в дом. Коной смотрел на эту картину и морщился. Ему не нравилось все это, он ждал, что скифы, обнаружив непривлекательность выбора, будут отдавать или бросать обувь и уходить. Но ничего подобного не случилось, парни покорно и даже с радостью шли за амазонками - в степи женским вниманием они не были избалованы. Наконец пары разошлись, а на берегу все еще оставались не Только сапоги, туфли, но и сандалии. Ведь амазонок было почти в три раза больше, чем скифов. К тому же, парни, которые вчера нашли себе подружек, к обуви не вышли. Они как ушли в жилища амазонок, так и ночевали там. Годейра посмотрела на коноя и спросила:
- Ты, мой милый, чем-то недоволен?
- В стаде козлов и то больше порядка,- сказал он и отвернулся от царицы.
Царица, конечно, понимала, что несмотря на отличную, как ей казалось, выдумку с обувью, агапевесса не удалась. Безусловно все амазонки, которые спарились в эти дни, забрюхатеют, но что будет, когда настанет время рожать? Храма нет, и роды придется разрешать в своих жилищах, паннорий создать не успеть, и матери вынуждены будут кормить детей своим молоком, мальчиков у них отнять не удастся, да этого, может быть, и не надо делать - ведь старые заветы упразднены... А как же отцы? Они предъявят право на своих детей, они будут требовать амазонок в жены, многие пойдут, ибо они познали любовь. Царица вспомнила Лебею - та готова была за своего коноя пойти на смерть.
Дома Годейра хотела напоить Агаэта и заласкать, но он от вина отказался.
- Надо поговорить, царица, а это лучше на трезвую голову.- Они легли на ковер друг против друга.
- Что тебя беспокоит, дорогой мой? - спросила Годейра.
- Нужно было повременить с агапевессой. Вы были не готовы к ней. Вспомни, что произошло вчера. Женщины в таких случаях думают только о себе.
- И мужчины думают не лучше. А насчет «повременить», то знай - мы много опоздали. Какое ныне число?
- Двадцать девятое таргелиона.
- Это, считай, конец месяца. Через девять лун как раз в вашей степи настанут самые холода, и наши невесты поморозят детей, как котят. Наши камышовые хижины не отапливаются. Мы сами подумываем махнуть куда-нибудь на зиму, в теплое место.
- Ты не Ипполита, чтобы махать туда-сюда. И не одна.
- Прикажешь замерзать?
- Знай,- все, кто пришли со мной - женихи. И до холодов мы пересватаем всех ваших амазонок и как-нибудь согреем их. Зима здесь коротка.
- А весной они все прибегут сюда. Мыть ваши грязные котлы они не станут.
- Здесь они будут заниматься грабежом? А кого грабить? Скифов?
- Было бы уменье. А кого грабить мы найдем.
- Лебея рассказывала мне про заветы богини.
- Мы их оставили. Будем жить по-другому.
- И грабить по-другому?
- Жить войной по-другому. Мы военные женщины.
- Стало быть; вы нас не ждали? - спросил коной, чтобы переменить разговор.
- Ждали. Но позднее, и не в таком большом числе. Почему вы так поторопились?
- Это затея отца, кона Агата. Он надумал породнить скифов с амазонками.
- Для чего?
- Чтобы жить в мире с соседями, раз уж вы тут появились. И чтобы освежить кровь наших женщин. Что ему я теперь скажу - не знаю. Мирно жить, как я понял, вы не хотите, в жены к скифам не идете. Ну что ж, воевать с соседями скифам не привыкать.
- Ну-ну, милый коной, ты уж сразу и хвост трубой. Ты же не Борак.
- Я не в счет. Моя Лебея пойдет за мной, хоть на смерть. Я что скажу кону Агату?
- Ты сперва поговори со своими парнями. Если они нашли себе у нас подружек по нраву - пусть забирают хоть сейчас или пусть засылают сватов. Породниться со скифами мы не против. Во времена богини Ипполиты это уже было...
- Да, Лебея мне рассказывала.
- Тогда и появились савроматы. Правда, их назвали испорченными скифами. Ты не боишься, что мои девы испортят твоих парней?
- Если они сделают из них савроматов, то не боюсь. Лихие мужики эти савроматы.
- Скажи отцу, что я благодарю его за царский подарок и клятвенно говорю — добрее меня у него соседок не будет. Если кон задумает воевать...
- По-моему он уже задумал.
- Тем лучше. Нужна будет бабья конница - сколько угодно. Может откроешь тайну - с кем хочет воевать кон Агат?
- Это не моя тайна, и не его. Я тебе, царица, советую встретиться с царицей Синдики Тирой Солнцеликой. Вам будет о чем поговорить.
- Хорошо, милый Агаэт, я воспользуюсь твоим советом. Когда ты думаешь вести твоих парней по домам?
- Я бы хотел сегодня вечером. Ночью прохладнее и меньше пыли.
- Лучше завтра с утра, мой друг. Сейчас твои скифы нежатся у моих воительниц на камышовых перинах, ты их не выковыряешь оттуда до утра. А завтра конец агапевессе.
- Согласен. Благо у меня есть что сказать моему отцу.
- Теперь может быть выпьешь?
- Теперь выпью. Наливай, Великая.
Выпив кружку вина, Агаэт спросил:
- Когда возвратится Лебея?
- Не знаю. Но как только возвратится, я пошлю ее к тебе. Если она захочет, конечно. И если не против будет ее мать Беата.
- Я С нею говорил. Она не будет ей перечить.
* * *
После душной летней ночи коной и царица спали чуть ли не до полудня. Борак уже собрал всех скифов, приготовил лошадей к дальнему походу, а в царский дворец его все не пускали. Стража твердила: «Приказ царицы - не будить ее, пока она не выйдет сама». Борак плюнул на стражу и велел выезжать скифам за город на траву пасти лошадей. В самый полдень, когда сонные молодые амазонки вышли на реку, чтоб освежиться (у них тоже была трудная ночь), на агоре вдруг появился Бакид, а за ним вскоре прискакали Лебея и Гипаретта. Бакида к царице тоже бы не пустили, но он крикнул «Именем Священного Совета!» и, оттолкнув стражниц, прошел в пастаду.
- Хайре, Великая! Прости, что я врываюсь...
- Хайре, Бакид. Я тебя прощаю, говори.
- Приготовься, к тебе едут важные гости. Кибернет Аргос и Мелета. Он согласен плыть в Фермоскиру.
- Ясно. Зови.
- С ним Мелета.
- Где девушки?
- Обе со мной. Ты, Агаэт, иди на агору - встречай Лебею.
Коной радостно кинулся из пастады, а Годейра вышла в соседнюю комнату переодеться.
Аргос, хоть и смелости ему не занимать, сразу въезжать в город амазонок не решился, а послал вперед Бакида.
Скиф, прежде чем выехать ему навстречу, заскочил в свою хижину и сказал:
- Встречай внучку, старая. Я скоро приду с Мелетой.
Ферида не очень удивилась сообщению скифа - она ждала внучку. Бакид специально не сказал ей об Аргосе, он хотел увидеть встречу и понять, по-прежнему ли любят эти два человека. Ведь сколько лет прошло. Он надеялся, что Аргос откажется от незрячей постаревшей женщины и скиф снова останется с ней.
Аргоса тоже обуревали подобные мысли, он всю дорогу не отпускал Мелету от себя, расспрашивал о Фериде, о жизни амазонок, спрашивал мысленно себя, так ли сильна любовь к ней? Он ведь ее слепой почти не видел. Просил Бакида, чтобы тот не открывал возлюбленной его имя, этого же просил и у Мелеты, сомневаясь, помнит ли его прежняя любовь. Меле-та тоже не могла почувствовать в нем деда - ни Лота, ни бабушка никогда ей не рассказывали о нем. Она воспитывалась в Фермоскире, а там никто из ее подруг не задавали себе вопроса, кто у нее отец и тем более не возникали мысли о деде. Вообщем, все в этом мире распадалось на какие-то неравные части, и никто не был уверен, соединятся ли они. И вот настало время решительного свидания. Ферида стала выходить навстречу внучке, она только переоделась в новый хитон, уложила волосы в высокую прическу, а делала она это не столько ради внучки, а сколько ради Бакида. Хижина скифа была расположена на окраине Фермоскиры, двери ее были широко раскрыты, и Мелета вбежала первая, обняла и поцеловала бабушку. За нею вошли Бакид и Аргос.
- Слава богам - мы снова вместе. Где Агнесса?
- Она уехала в Тиритаку, к матери,- ответила Мелета.
- Я слышу - у нас еще один гость? - спросила Ферида.
- Да, дорогая. С нами моряк из Горгипии. Он приехал к царице по важному делу.
- Я приветствую тебя, моряк из Горгипии, легок ли был твой путь в наш город?
- Я доехал благополучно, дорогая Ферида,- ответил Аргос, и голос его дрогнул.
- О, боги!- воскликнула Ферида.- Это ты, Аргос?!
- Я, моя радость, я! - Аргос положил руки на плечи Фериды,рывком прижал ее к груди.
- Я не верю, милый, не верю! - Ферида прикоснулась к лицу Аргоса.
- Но голос, голос! Ты все еще ищешь меня? Для чего? Твоей дочери нет со мной, ты не можешь ее отнять у меня.
- Я объехал весь свет, родная, и вот я у твоих ног! - Аргос опустился на колени, обнял Фериду и уткнулся лицом в ее хитон.- Ты такая же красивая, как и прежде.
- Я старая женщина, милый,- Ферида положила руки на голову моряка и стала гладить его густые волосы.
- Я тоже не молод, любовь моя. Но разве в этом дело, если я, наконец, нашел тебя. Если ты будешь гнать меня - я умру у твоих ног, поверь.
- Где твой дом? В Милете?
- Мой дом на корабле, моя семья - восемь матросов. Теперь и ты, если захочешь, будешь жить с нами. И Мелета. Ведь ты не забыла меня?
- Забыла ли я? Не было и дня, чтобы я тебя не вспоминала. Да и Лота тоже помнит.
- Я знаю. Мы скоро поедем на Фермодонт - у нас же роскошный корабль.
- Боже, я не могла об этом и мечтать.
- Ну, слава богам. Теперь я с легким сердцем дам согласие вашей царице. Теперь у меня есть семья - жена, дочь, внучка. Я буду вам опорой и защитой. Если ты скажешь - я пойду на службу Фермоскире. Купец! Веди меня к Годейре.
Царица все время, пока ждала Аргоса, мучилась сомнениями. Она верила, что смелый моряк с бесстрашной командой сумеет выкрасть золотой кумир, но не ослепит ли его блеск золота, не увезет ли он его в такое место, что никогда не найдешь. И тогда драгоценный пояс и статую богини амазонки утратят навсегда, в храм нечего будет поставить, независимо от того, будет ли там Годейра, Атосса или кто-нибудь другой. И не будет ли это великим грехом для царицы и для всей Фермоскиры. Слишком уж поспешно отказались амазонки от веры в Великую наездницу. Сомнения сомнениями, но дело начинает разворачиваться, человек, заказанный для дела, появился, и нет пути назад. Судьба как будто все сделала для того, чтобы не уходить от задуманного. Можно было отослать моряка, уплатив ему за беспокойство, но кажется, что это сделать невозможно - Ферида, Мелета и далекая Лота привяжут его к Фермоскире, и он непременно украдет Кумир Девы, если даже ему запретить это. Нет, думать и передумывать - это не удел царей. Пусть он приходит.
Аргос вошел в пастаду царицы веселый, восторженный. Забыв поприветствовать хозяйку, он воскликнул:
- Великая царица Фермоскиры, поздравьте меня! Я нашел свою любимую Фериду и внучку Мелету. Какое счастье обрел я в твоем городе.
- Я уже знаю об этом и от всей души поздравляю отважного Аргоса.
- Когда мне ехать на Фермодонт?
- Чем скорее, тем лучше. Нам нужно опередить Атоссу.
- Что я буду иметь за эту трудную службу? Прости царица ~ мне нужны деньги, теперь у меня большая семья.
- А что бы ты хотел?
- Пятую часть стоимости золотой статуи. Пояс не в счет, поскольку он волшебный.
- Что ж, эти условия приемлемы.
- И еще одно - отпустите со мной Мелету и Фериду. С ними я просто войду в Фермоскиру.
- Увы, дорогой Аргос, этого я не могу сделать.
- Почему?
- Мне нужны гарантии, что ты не исчезнешь с добычей.
- Ты сомневаешься в моей честности?! Тогда нам не о чем говорить! Поищите другого. Я ухожу.
- Не спеши, благородный Аргос. Когда люди имеют дело с золотом, о честности не говорят. Тебе ли не знать об этом.
- Позволь мне сказать, великая? - это вступил в разговор Бакид.
- Говори, Бакид. Ты член Священного Совета.
- Ты не можешь задержать Мелету. Она теперь не твоя подданная.
- Чья же?
- Она Священная старой Фермоскиры. У нее ключи от храма.
- Вот как?! Ее избрали амазонки?
- Всем числом. Перед нею преклоняли колени все жители старого города.
- Это не беда, а радость. Бери ее с собой, Аргос. А Ферида пусть будет у меня.
- Мелета не согласится на это,- сказал Аргос.- Да и я...
- Как же я буду уверена?..
- Позволь дать еще один совет, Великая?
- Говори, скиф.
- Ты возьми с Мелеты и с Фериды клятву. Амазонки клятвы не рушат, ты сама знаешь это твердо.
- Хорошо,- согласилась Годейра, подумав.- Ты тоже едешь с ними?
- Если Аргос позовет. Я, как член Священного Совета, тоже поклянусь.
- Куда везти золото? - спросил Аргос.
- Если Мелета Священная Фермоскиры, то пока никуда. Живите там, крепите Фермоскиру и ждите моих вестей.
- Когда нам давать клятву?
- Сегодня же.
* * *
Радостной встречи с Лебеей у коноя не получилось. Ей уже рассказали о ночлеге у Годейры, она сразу спросила:
- Ты разве жив, мой милый?
- Я с нетерпеньем ждал тебя, радость моя. Что мне сделается?
- Но агапевесса, говорят, кончилась, а ты там был трутнем царицы. Тебя должны убить. Я нашла себе другого. До встречи !
- Вот они каковы амазонки,- сказала Годейра, когда Лебея ушла.- Ты снова холост.
- Я поеду к отцу, в степь! - в отчаянии воскликнул Агаэт.
- Там...
- Не спеши под крыло отца, птенчик. Я еду в Гермонассу, к Тире, проводи меня.
