Книга: След Сокола
Назад: Глава 26
Дальше: Глава 28

Глава 27

День выдался чрезвычайно жаркий для середины мая. Если в дороге, когда ветерок продувает насквозь доспехи, это еще не было так заметно, то в городе, когда пришлось спешиться и ходить, ведя коня на поводу, горячий, без ветерка воздух утомлял.
Только во второй половине дня, ближе к закату, Годослав сумел обнажить голову, скинуть тяжелый плащ, так хорошо скрывающий его сильную и в то же время стройную фигуру, и расстегнуть непривычно тяжелый в сравнении с простой славянской кольчугой чешуйчатый аварский панцирь. Далимил расстарался, привел с собой двух работников из местных саксов, чтобы не показываться рядом с князем бодричам, и втроем они установили маленькую походную палатку достаточно быстро. Вся палатка состояла из двух равных половин. В дальней поселился сам князь, в передней, сразу за пологом, обосновался Далимил.
Годослав приказал вывесить рядом с входом его щит без герба. Точно такие же щиты, некоторые с гербами, некоторые без них, как у князя, украшали соседние шатры, где расположились прочие рыцари, пожелавшие принять участие в турнире. Эти рыцари, в отличие от зачинщиков, звались посторонними. Большую часть посторонних составляли знатные саксы различного звания, хотя часто можно было услышать и славянскую речь – князь Бравлин не препятствовал участию в турнире своих воинов. Сами франки – основа участников – расположили свои шатры вокруг королевской ставки. Тем не менее, любопытство распирало франков, и многие из них решились посетить лагерь противников, чтобы присмотреться к тем, с кем им предстояло вскоре сразиться, познакомиться с ними.
Наибольшей популярностью пользовался шатер герцога Трафальбрасса. Сигурд, как и Годослав, купил шатер уже здесь, прямо на улице Хаммабурга, где его и шили у него на глазах два десятка быстроруких портных какого-то ремесленного цеха. Другие шатры шились рядом, но этот герцог облюбовал сразу, словно местные саксы старались специально для него. Плотная узорчатая ткань обошлась герцогу в немалую сумму, но, он считал, такие расходы соответствуют положению, которое он занимает в датском обществе, а следовательно, и в обществе европейского рыцарства.
В отличие от своего короля, простые франки-рыцари вовсе не отворачивались от герцога только потому, что Сигурду нравилось пиратствовать. Для них он был овеян славой нескольких громких и дерзких походов, где сыскал репутацию неустрашимого в бою воина. И это для многих, особенно молодых франков, значило немало. Да, по сути говоря, в каждой войне, то есть ежегодно, небольшие отряды франкской армии занимались тем же ремеслом, что и Сигурд, только на суше, и потому слава викинга лишь повышала его статус среди не слишком знатных рыцарей и простых ратников.
Шатер Трафальбрасса стоял в самом центре палаточного городка, на небольшом возвышении, и отличался не только месторасположением, но и величиной, и богатством ткани. Рядом Сигурд расположил еще один шатер, поменьше, как он объяснил, для своего побратима графа Ксарлуупа, который спешит в Хаммабург и вот-вот прибудет. О том, что граф не прибудет сюда, герцог еще не знал.
Сюда, в большой шатер с гостеприимно распахнутым пологом, постоянно заглядывали посетители, желающие познакомиться с молодым героем. И Сигурд, усилием своей звериной воли скрыв лютый гнев, охвативший его утром, после короткого приема у короля Карла, встречал всех улыбкой и кубком доброго греческого вина, запас которого сумел сделать сразу по приезде в Хаммабург, словно предвидел свою популярность. Благорасположение Трафальбрасса и его отрепетированная широкая улыбка сразу создали вокруг этого известного всей Европе имени еще больший ореол славы. Таким образом, даже не успев сесть на коня и поднять оружие в турнирных схватках, он уже грозился стать самым популярным рыцарем на турнире. По крайней мере, местные саксы в датском сиятельном вельможе, кажется, уже души не чаяли. И готовы были поддержать его в бою своим восхищением. Знатные же франки только сожалели о ранении, полученном накануне графом Оливье, потому что воинской славой с Сигурдом мог сравниться только недавний сарацинский пленник, да разве что еще герцог Анжуйский. Но сам бывший пленник, как маршал турнира, назначенный королем, вступить в бой мог только в том случае, если партия короля потерпит полное поражение. Он оставался высшей инстанцией, которая имела право отстаивать честь королевского знамени на турнире. В глубине души многие франкские рыцари были уверены, что Оливье даже раненый в состоянии показать силу копейного удара, достойную своей славы, и стать победителем. На требующий большей силы бой на мечах или на секирах у графа, пожалуй, сил не хватило бы. И потому многие в душе надеялись, что Сигурд одолеет сильнейших из зачинщиков, и тогда король вынужден будет согласиться на вступление в бой своего любимца. Это было бы зрелищем, о котором говорить и вспоминать будут долго. Но произносить такие чаяния вслух никто не решался.
Годослав, не желая раскрывать инкогнито, не покидал своего скромного шатра, только непоседливый, быстрый на решения и на соображение Далимил, как и следует настоящему разведчику, раз за разом приносил ему сведения и тут же исчезал снова. О популярности Сигурда в лагере Далимил рассказывал несколько раз. Князь в ответ на эти рассказы хмурился и сжимал кулаки так, что тупо хрустели пальцы. Ему очень хотелось побыстрее выйти на ристалище против герцога, но соблюдать при этом скромность и значимость было тоже необходимо. Турнир длится три дня. За три дня, если князя узнают, случиться может многое. Готфрид отличается злобной мстительностью и не пожелает оставить без внимания свое недавнее политическое поражение. Даже здесь, в лагере своего давнего противника Карла Каролинга, он будет искать способ отомстить. Будь это достойная месть, Годослав не убоялся бы ее. Под достойной местью он понимал, к примеру, вызов со стороны того же Сигурда на смертельный поединок, где он рисковал погибнуть. Точно так же, впрочем, как и Сигурд. Но и Готфрид, и Сигурд предпочитают в подобных случаях не рисковать. Пущенная издалека стрела решила бы все их проблемы гораздо проще.
В очередной раз вернулся с новостями вездесущий плеточник.
– Прибыл Аббио. С ним полусотня саксов, которые примут участие в меле.
– Что такое меле?
– Так франки зовут групповую схватку.
– Понятно. Я слышал, что в этом меле должно участвовать по сотне воинов с каждой стороны.
– Вторую полусотню выставил какой-то местный мелкий эделинг Кнесслер.
– Мелкие эделинги не выставляют полусотню воинов наравне с Аббио. А Кнесслер не мелкий эделинг, а крупный землевладелец. Почти весь приграничный с нами берег принадлежит ему.
– Мне так сказали, княже… Но раньше я про Кнесслера не слышал.
– Это потому, что он очень стар. И уже много лет не покидает своего поместья.
– Этого не может быть. Он участвует в турнире во второй команде зачинщиков.
Князь отрицательно покачал головой.
– Или ты что-то путаешь, или старый Кнесслер умер, а в турнире участвует кто-то из его потомков. Но я слышал, что и все его сыновья давно погибли. Если не ошибаюсь, последнего уже недалеко от Рарога убил в схватке мой отец, оставив старика одиноким, и Кнесслер долго после смерти сына сам был при смерти. Саксы тогда пошли в набег, и остановить их стоило большого труда. Так говорят наши семейные хроники. Меня тогда еще, кажется, и не было, или я был совсем ребенком. Он должен быть очень стар…
– Я узнаю, княже…
Годослав встал и подошел к пологу, слегка отодвинул его, чтобы рассмотреть окрестности.
– Скоро ли начнет темнеть?
– Через час-полтора, княже.
– Я хочу сходить к Аббио. Мы с ним встречались три года назад на свадьбе у дочери Бравлина. И неплохо поговорили. Думаю, он не забыл меня.
Далимил в сомнении похлопал себя плеткой по бедру. Раньше он никогда не был рядом с князем так долго и не выполнял роль оруженосца, и потому не знал, как отнесется Годослав к советам простого разведчика. И все же решился.
– Мне кажется, княже, тебе не стоит этого делать. Никто не должен тебя узнать, даже такой известный эделинг, как Аббио. Так мне велел сказать Ставр, на случай, если ты пожелаешь с кем-то поговорить.
– Когда Ставр придет?
– Тоже когда стемнеет. Он не хочет подтверждать твое славянское происхождение. Пока другие рыцари о тебе говорят как о неизвестном аварце. Авары не дружат с Карлом, и потому естественно смотрится твоя нелюдимость.
– Ладно, буду ждать, – согласился Годослав и вздохнул. Ждать и догонять не любит никто.
Он лежал на своей походной кровати, когда Далимил пришел в следующий раз.
– Что нового?
– Рабочие приехали из Хаммабурга, начинают строить берфруа. С ними в толпе затесался Ставр. Сакскую седую бороду приклеил и переоделся, чтобы не узнали. И другие с ним, тоже приоделись… Я сам никого не узнал, пока меня не окликнули. Сейчас Ставр заглянет…
В самом деле, не прошло и двух минут, как раздался короткий предупреждающий стук в щит у входа, и следом за стуком вошел высокий, но сильно сутулый, чуть не горбатый человек, привычно смотрящий себе под ноги. Если бы не предупреждение Далимила, князь ни за что не узнал бы в пришедшем волхва.
– Рад видеть тебя даже в таком обличии, Ставр, – усмехнулся князь. – Но смею надеяться, что больше ты таким нарядом меня радовать не надумаешь. Твой обычный вид тебе к лицу куда как боле… С чем пожаловал?
– Здрав будь, княже. Я тоже очень рад, что ты благоразумно слушаешься добрых советов и до времени не выглядываешь из палатки. А новостей у меня много, и не знаю даже, назвать их стоит добрыми или худыми.
– Выкладывай все. Вместе разберемся.
– Надежды короля Готфрида не оправдались…
– В отношении меня? Это не новость.
– Нет. В отношении Карла и саксонских эделингов.
– Я знаю, что Аббио, самый активный и боевой из них, приехал на турнир. Хотел было с ним повидаться, да Далимил говорит, ты не советовал.
– А зачем тебе Аббио? Если Аббио приехал на турнир, значит, он намерен с Карлом помириться. Тебе не кажется?
– Кажется. Я тоже так подумал. И говорить с ним не о чем. Да и сам я приехал с той же целью. Теперь мне уже и не надо искать союзников против Карла, иначе это будут рассматривать как предательство. Я не хочу слыть предателем. Единственный союзник, которого сейчас стоит приобрести, это сам Карл Каролинг.
– И правильно, княже… Наверное, это правильно, хотя будет сопряжено для тебя со многими неудобствами. И для народа бодричей, думаю, тоже…
– Остается еще Видукинд, которого не нашли твои люди, но и в нем тоже нет надобности.
– Видукинд здесь. Он выедет на ристалище.
– Значит, тоже пожаловал?
– Видукинд самый хитрый, если не сказать, что он просто мудрый, и мириться начал первым. Я видел его сегодня в ставке Карла, когда он беседовал с моим новым другом аббатом Алкуином. Я как раз приходил в королевскую ставку, чтобы Алкуина навестить и познакомиться с королем, как аббат и обещал мне, но король оказался занят. Впрочем, мы с Барабашем уже познакомились с королем на дороге, и даже слегка поговорили.
– Ты подружился с самим Алкуином? С первым советчиком короля? – удивился Годослав. – Могу тебя поздравить… Наверное, ты лучший разведчик на свете…
Ставр на похвалу даже не улыбнулся.
– Да, мы теперь с ним друзья. И еще друзья с монахом по имени Феофан, который выпивает больше, чем может вместить его брюхо. Но я до сих пор не понимаю, как такое случается. Алкуин специально держит его рядом с собой, чтобы разрешить эту странную задачу. Впрочем, речь сейчас не о них, а о Видукинде. Хитрый эделинг представился королю Карлу под именем своей матери, чьи земли лежат здесь и недавно перешли ему в наследство. Теперь его зовут Кнесслер. И он, один из главных начинателей перемирия, сумел склонить к мирному решению даже боевого бессребреника Аббио. Аббат Алкуин отзывается о Кнесслере как об очень разумном человеке, дающем королю дельные советы.
Годослав на минуту задумался, и волхв молчал, не прерывая мыслей князя.
– Новости интересные… И что все это принесет нам? Да, воистину, хороши бы мы были, если бы сунулись сейчас к эделингам…
– Нам это, княже, может принести только одно. Руки у Карла развязаны, и он может в любой день по своему усмотрению, помолившись после сытного завтрака, который предпочитает скудному ужину, отправить свои полки на другую сторону Лабы.
– В любой день, говоришь? Ты заметил подготовку к переправе?
Ставр развел руками, показывая, что его даже обижает такой вопрос.
– Конечно. Это первое, что я захотел узнать. И потому отправился к плотникам. К тем самым плотникам, с которыми я прибыл сюда, чтобы строит берфруа. Им приказано не расходиться после завершения работ. Предвидится большой заказ на строительство лодок и плотов.
– Заказ? – удивился Годослав. – Насколько я знаю, обычно Карл просто сгоняет работный люд и заставляет их делать то, что ему нужно. Так всякий полководец поступает во время войны…
– А это опять сработала хитрость Видукинда-Кнесслера. Чтобы не волновать народ и не прерывать непрочные мирные отношения, он предложил королю оплатить все работы, как он их оплачивал бы в своем стольном Аахене. Карл, по совету Алкуина, согласился.
– Да, Видукинд заботится о своих людях. Добрый эделинг!
– О себе он заботится не меньше. Он заключил с Карлом еще и договор о поставках продовольствия для армии франков. И собирает сейчас обозы по своим имениям. Опять – франки не грабят деревни, саксы не видят причин для восстания, а эделинг наполняет свой сундук королевским серебром.
– Данам для подготовки авангарда вторжения надо еще дня два-три, так доносят от Полкана… – начал вслух размышлять Годослав. – Карл не выступит в течение трех дней, пока не закончится турнир.
– Могут выступить свеи и норвеги. Они уже сидят на драккарах и только ждут приказа Готфрида, чтобы напасть на Буян. Но остров к обороне подготовился хорошо. У меня вчера был гонец оттуда. Они могут без ущерба для себя перебросить три-четыре сотни воев Полкану, но предлагают опередить свеев и высадить эти сотни в Швеции, чтобы сковать их силы. Я доложил об этом Дражко. Норвегов одних мало, большинство ушло в набеги, и без свеев они не выступят. Тогда Буян пришлет нам еще несколько сотен.
– Да, Дражко вчера отправил гонца на Буян… – подтвердил Годослав. – Но там всегда была крепкая сторона, и остров меня беспокоит мало. Что нам ждать с севера и с запада? Готфрид и Карл могут напасть одновременно…
– Ты еще не решил, княже?.. – Ставр посмотрел на князя из-под бровей.
– Мне страшно решиться…
– Я подумал, если ты прибыл сюда, ты обязательно встретишься с королем.
– Лодки и плоты велено готовить? – переспросил Годослав, морща львиный лоб.
– Велено, княже…
– Значит, я с королем встречусь. Но встретиться мне, как я думаю, обязательно следует не жалким униженным просителем, а героем. Жалкий и побежденный ему будет не нужен. Понимаешь, Ставр?
– К жалкому и побежденному будет одно отношение…
– А к герою и победителю совсем другое! – закончил князь. – Я просто не могу себе позволить быть слабее кого-то. За моей спиной все княжество, которое ждет или унижения, или уважения. Помоги мне, волхв! Помоги! Ты же можешь это сделать… Сделай это!
Ставр молча думал не меньше минуты.
– Ты виделся с Гориславом…
– Откуда ты знаешь?
– Я не могу сказать, откуда. Я это чувствую.
– Да, он вложил обереги в рукоять моего нового меча. «Харлуг»…
– «Харлуг» – это сила уже сама по себе… И сам Горислав уже дал тебе еще большую силу своими оберегами. Я добавлю только немного его же методом, как он учил меня когда-то…
Ставр молча снял накладную бороду, расправил плечи и несколько раз глубоко вдохнул, словно собирался с силами. И встал прямо против князя, глядя на него, высокого, сверху вниз.
– Смотри мне в глаза, княже… Смотри в глаза… – Ставр медленно и тяжело, весомо произносил слова, которые, казалось, невидимым, но ощущаемым облаком окутывали голову князя.
Князь смотрел. Князь смотрел долго, но уже через минуту ничего почти не видел. Глаза его затуманились, взгляд потерял собранность и решительность, стал отстраненным.
– Я сейчас положу руку тебе на лоб, княже. И ты почувствуешь, как вся сила предков, сила многих поколений предков, сила многих великих воинов перетекает в тебя. Ты почувствуешь это. И когда тебе понадобится помощь этих сил, ты только скажешь себе: «Я должен…» И сила предков войдет в тебя и поможет. Запомни, только одна фраза, и она сразу многократно умножит твои силы. Боевое искусство твоего отца, твоего деда, их отцов и дедов, всех, кто звался князьями бодричей, всех тех многих поколений, пришедших в эту землю давным-давно и отстаивающих ее с мечом в руке на протяжении веков, все это будет вместе с тобой, все это будет в тебе, все это будет твое… Нет преград для овладения этими силами. Не существует перед тобой таких преград. Ты станешь сильным, как только захочешь. Скажешь только одну фразу и станешь… Ты почувствуешь это, княже, каждой своей кровинкой…
Волхв положил на лоб князю свою большую костистую ладонь, чуть не закрыв ею все лицо.
– Сила входит в тебя. Великая сила, небывалая сила. Сила тысяч и тысяч воев-бодричей, что сражались с врагами и побеждали их. Сила и решительность… Входят сила и решительность… Ты чувствуешь это… Ты чувствуешь это…
Ставр сам увидел, не спрашивая, что сила входит в Годослава. Плечи князя расправились, грудь налилась и выгнулась, весь он, и без того стройный и мощный, стал еще мощнее. Князь просто дышал силой, и она витала вокруг него, накрывая невидимым для постороннего саваном, но ощущаемая волхвом, вызвавшим ее появление.
– Все, княже… Сейчас ложись и отдыхай. Проснувшись утром, ты почувствуешь себя необычайно сильным. В трудный момент скажи: «Я должен…», и предки поспешат тебе на помощь. Помни это. Отдыхай…
Годослав послушно прошел к кровати, лег и тут же уснул.
Стоящий у входа Далимил ожесточенно замотал головой.
– И я, Ставр, тоже чуть не уснул… Что это было?
– Это Свентовит говорил моими устами… – ответил волхв.
– Но он же говорил с князем…
– И тебя, наверное, коснулся… Понадобится, ты скажи: «Я должен»… И приобретешь новые силы… Что сейчас чувствуешь?
– Хочется Сигурду шею сломать…
– Будет время, сломаешь… Береги князя…
Ставр неторопливо приладил на прежнее место бороду, согнул плечи и выпятил горб на спине. Глаза сами собой опустились долу.
– Похож я на плотника-работника?
– Словно тебя плетью в день по три раза охаживают, – отшутился разведчик.
– Трудное дело князю предстоит, – сказал Ставр уже от входного полога, не разгибаясь. – Все-таки он не Дражко и не имеет того опыта в ратном деле, как князь-воевода. Но он правильно понял – за его спиной стоят все бодричи, стоят и ждут от своего князя спасения или позора. И он может… Он знает, что он должен через себя перепрыгнуть, но сделать дело. И он сделает! И ты, Далимил, ему поможешь… Ты тоже – должен… Ни на шаг не отходи от князя. Береги его…
– А люди Сигурда?
– Это не твоя забота. Они не успеют поднять лук. За каждым по три человека ходит. Меня больше беспокоит сам Сигурд. Он очень зол и очень силен. Это не граф Ксарлууп. С Сигурдом не справиться, как с графом, несколькими ударами. Все. Я пойду…
Назад: Глава 26
Дальше: Глава 28