Книга: След Сокола
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17

Глава 16

Эделинг Кнесслер вышел из королевской палатки и осмотрелся.
Вечернее солнце садилось за далекий, в туманном мареве едва различимый сейчас лес. По широкой главной дороге в сторону королевской ставки двигался большой отряд солдат с длинным обозом. По обе стороны повозок цепочкой тянулись воины охранения. Берегут какое-то добро весьма тщательно. Обычно такие обозы везут с собой по окончании войны победители – тащат домой награбленное. Сколько этих обозов ушло из Саксонии за двадцать пять лет войны – и ученому Алкуину не счесть. И каждый груз обильно полит сакской кровью, как, впрочем, и любой обоз, идущий из любой страны, покоренной завоевателями. И потому этот, такой большой, направляющийся, наоборот, на войну, выглядит непривычно.
– Будут какие-то распоряжения, мой эделинг? – словно из-под земли вырос и внезапно оказался рядом низкорослый, но коренастый и чрезвычайно крепкий сакс в волчьей шкуре, накинутой поверх кольчуги. Голова волка, свисая с плеча, скалилась и, казалось, готова была любого укусить. Удивительно длинные, почти до колен руки сжимали короткое копье, называемое фрамеей, обычное оружие всех восточных саксов, заменяющее им порой даже меч. Такими копьями и пешие, и конные лесные жители искусно фехтовали, держа оружие двумя руками, и наносили множество быстрых и часто смертельных ударов в рукопашной схватке.
– Да, Гас. Ты говорил с ними?
– Говорил, мой эделинг. Они ждут на поляне у Черного Дуба, – голос у Гаса хриплый, но гибкий и сильный. Таким голосом хорошо командовать воинами в бою. Воины всегда чувствуют уверенные нотки в голосе и пойдут на смерть только за тем командиром, у которого такие нотки явственно звучат.
– Поезжай туда и предупреди, что я скоро буду. И жди меня. Я дам тебе новое поручение, которое придется тебе, я думаю, по душе.
– Ты приедешь один?
– Один. Так будет лучше.
– Прикажи мне расставить людей вокруг поляны и по дороге.
Эделинг отрицательно покачал головой.
– Это ни к чему. Я везу им предложение, от которого они не откажутся. Кроме того, если я не буду доверять им, и они заметят это, то и они не будут доверять мне. А мне сейчас очень важно их доверие. Поезжай…
Гас, смешно косолапя, как истый конник, заспешил к коновязи, которую установили ниже последнего ряда сторожевых палаток, но выше нижних двурядных открытых постов. Кроме открытых постов, дальше, в глубине леса, были выставлены и посты засадные, которые должны были, по замыслу Бернара, оповещать об опасности. Тщетная предосторожность! Саксы уже давно заметили и определили всех франков, спрятавшихся в непролазной гуще, и при надобности могли бы легко их обойти или уничтожить. Свой лес, как свой дом, каждый человек знает лучше.
Кнесслер наблюдал, как его доверенный слуга легко перепрыгнул через бревно, обозначающее забор, и подошел к своей не расседланной лошади, окруженной большой группой франкских воинов, что-то обсуждающих. Вопрос обсуждения был понятен Кнесслеру даже с такого немалого расстояния. Лошадь Гаса не могла не вызвать восхищения своей мощью и статью – это случалось всегда и везде, где бы Гас на ней ни появился. Такой не низкорослого сакса носить, а одновременно пару добрых, закованных в тяжелую броню рыцарей – и то не устанет. Кнесслер знал, что любой франкский вельможа из свиты короля Карла купил бы эту лошадь за пару средней величины деревенек вместе со смердами. Но знал он и то, что Гас не продаст лошадь никогда и ни на каких условиях. Он ее жеребенком выходил, и сам вырастил, сам выучил. Однажды Кнесслер тоже предпринял попытку. Гас протянул ему свою фрамею и предложил:
– Убей меня, тогда лошадь будет твоя. А о продаже со мной не говори, мой эделинг…
Сейчас Гас вскочил в седло, не отвечая на вопросы праздных франков, и через три минуты стук копыт уже стих, скрываемый лесом, окружившим одну из множества местных дорог.
Эделинг еще некоторое время постоял на вершине холма, наблюдая вроде бы за приближением странного обоза, но сам думал о другом, а потом решительно пошел к своей маленькой палатке, поставленной через несколько рядов от королевской. Там, с помощью слуги, быстро скинул с себя неудобные парадные одежды, в которые облачился по случаю большого королевского обеда, переоделся в свой привычный темно-зеленый простой и просторный костюм, такой незаметный среди листвы, и послал другого слугу оседлать коня. Сам достал из маленького походного сундучка-секретера два свитка-письма, написанных сложным руническим текстом, внимательно перечитал их и убрал снова. По выражению лица Кнесслера заметно было его легкое беспокойство. Пристегнув к поясу короткий сакский меч и тяжелый лангсакс, постоял некоторое время в раздумье над легкой кольчугой, затем решился и, не надевая ее, быстро вышел из палатки.
Лошадь уже ждала его у импровизированных ворот коновязи. Получив из рук слуги поводья, эделинг взял с места в резвый карьер. Но у подножия холма приостановился, рассматривая давешний обоз, который сейчас уже встречали монсеньор Бернар и аббат Алкуин. Такое странное сочетание встречающих заинтересовало эделинга больше, чем содержимое длинных телег.
– Простите мое любопытство, аббат, – обратился Кнесслер к Алкуину. – Обычно такие переполненные обозы движутся в противоположную войне сторону с награбленным добром. Этот же не укладывается в обычные понятия…
– Добро, что привезли сегодня, не слишком ценное, – ответил аббат, – но необходимое для нашей армии. Это стенобитные машины, построенные по чертежам королевских инженеров, коих я собрал со всего королевства и организовал на совместную работу. Очень мощное оружие, против которого не смогут устоять никакие стены. Куда, куда вы едете… – вдруг закричал аббат на возчиков. – Заворачивайте на ту дорогу! Налево! Или вы хотите въехать в королевскую палатку?! Извините, мессир Кнесслер, я вынужден вас покинуть и исполнить обязанности, которые возложил на меня его величество.
Эделинг согласно кивнул, улыбнулся прощально и продолжил свой путь.
Дорогу он знал хорошо и потому не всматривался в очередной поворот или в развилку, уверенной рукой подправляя коня, чтобы сохранить нужное направление. Через полчаса быстрой езды эделинг остановился там, где от дороги не отходило ни одного ответвления, осмотрелся, узнавая место, и направил коня прямо в гущу леса, только пригибаясь иногда, чтобы не удариться головой о низко свисающие ветви могучих деревьев. Лес здесь был не густой, и эделинг уверенно правил – пересек ручей, поднялся на сыроватую почву пригорка, на котором бил из-под земли ледяной ключ, ручей и образующий, а там уже, за пригорком, выехал на старую, хорошо протоптанную множеством ног и копыт тропу. Тропа петляла, как всякая уважающая себя лесная тропа, желающая предоставить путнику возможность пройти, не разодрав о ветви деревьев одежду. И потому скакать по ней было уже нельзя. Кнесслер спешился и повел лошадь на поводу.
– Кто идет? – услышал он окрик из густых зарослей и увидел, как над верхним кустом поднялся кончик лука. Кто-то там, скрытый листвой, натянул тетиву.
– Хозяин этого леса, – ответил Кнесслер и даже не задержался, как задержался бы на его месте любой другой, заметивший откровенную угрозу.
– Проходи, эделинг… – сказал скрытый кустами человек, так и не показавшись перед глазами Кнесслера. – Тебя ждут у Черного Дуба.
До Черного Дуба – могучего лесного многовекового исполина, спаленного молнией, но не пожелавшего смириться со своей гибелью и потому вновь распустившего листву, осталось шагов пятьдесят. Кнесслер прошел их уже неторопливо, почти величаво, отметив про себя еще трех часовых, которые не желали ему показываться, но, тем не менее, были замечены им. Значит, ему не доверяют так, как он доверился. Это плохо, но так и должно быть. И даже не от эделинга это обережение. Кто знает, вдруг Бернар затеял какую-то игру и послал солдат погулять по окрестностям. Саксы привыкли не верить франкам, как всякому захватчику, пришедшему в твой дом и объявившему его своим.
Черный Дуб окружала обширная поляна, покрытая мягкой и яркой в этот весенний месяц травой, причем ее мягкость и свежесть чувствовались даже ночью. Сам дуб, хотя и обновил листву и шире раскинул отросшие ветви, не смог избавиться от обгорелой черноты ствола и потому получил свое название. Кнесслер не однажды бывал в этом лесу еще в детстве, когда вместе с матерью гостил в имении дедушки. Дуб уже тогда стоял черный и еще не вернувшийся к новой жизни полностью. Сейчас крона стала намного гуще, ветвистее, мощнее. И под ее сенью в подступающих сумерках Кнесслера дожидались три человека. Четвертый стоял чуть в стороне, держа на поводу лошадей. Пятый, верхом, остановился на другом конце поляны. Кнесслер без труда узнал в нем своего верного слугу Гаса, в руке которого поигрывала опасная фрамея, взятая наперевес, чтобы при необходимости можно было метнуть ее и поразить врага издали. Спутать с кем-то можно самого Гаса, но его верного спутника, поигрывающего мощным копытом, ни с кем в этих краях не спутаешь. Гас, конечно, как всегда, верен и подозрителен, и сейчас готов в любой момент броситься на помощь, даже зная численный перевес противника.
Не отпуская повод, Кнесслер подошел вплотную. Двое из дожидавшихся поклонились почтительно, как и подобает младшим, третий только слегка склонил голову – равный поприветствовал равного. Но и это сделал резко, с недовольством, с вызовом.
– Ты обманул меня! – сразу начал он с укора, хотя говорил и не громко. При этих словах длинные волосы, собранные в хвост и свисающие на левое плечо, вздрогнули. – И мы упустили такую возможность прекратить эту войну раз и навсегда!
– Друг мой Аббио, – спокойно возразил Кнесслер, умело лавируя между желанием ответить резко, как и подобает человеку его положения, и необходимостью не обидеть такого вспыльчивого эделинга, как Аббио. – Я никого не обманывал. Когда ты напал на людей короля, король пришел к ним на помощь. Я сказал тебе, что эти франки – мои гости. В чем был здесь обман?
– Ты не сказал, что там был сам король…
– Это не имело никакого значения. – Теперь Кнесслер заговорил уже в самом деле жестко и властно. – Король или простой рыцарь – они все были моими гостями. Нападая на моих гостей, вы нападаете на меня. Это вопрос чести. Может быть, ты хотел оскорбить меня?
– Я не хотел тебя оскорблять, – немного сбросил свою агрессивность горячий Аббио. – Но сейчас идет война!
– Сейчас перемирие…
– Но утром еще была война! – не хотел униматься Аббио. Он был значительно моложе Кнесслера и всегда отличался более импульсивным характером, если не сказать, что просто необузданным нравом.
– И утром войны не было. Карл выступил в поход не против саксов, а против ободритов. И на моей земле он мой гость. Воюй, сколько тебе будет угодно, с ним на своей земле. Веди против франков своих воинов. Но ты повел моих. И повел их против меня. Я не поверю, что мои воины хотели оскорбить или даже убить своего эделинга. Вон там стоит Гас. Он был в отряде вместе с тобой. И он говорит, что ты не звал их против меня. Иначе тебе уже не носить бы голову на плечах, поскольку ты находился среди моих воинов.
– Воины… Твои воины сразу сложили оружие… – недовольно сказал Аббио.
– Они сложили оружие по приказу своего эделинга. Они мне подчиняются, хотя в бой их повел ты. И запомни, что впредь я запретил своим людям идти за тобой без моего разрешения.
Удивленный последними словами и тоном, которым они были произнесены, Аббио даже сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Кнесслера.
– Так что – ты объявляешь мне войну?
Кнесслер устало усмехнулся.
– Тебе бы только воевать. Мне кажется, тебе даже безразлично, с кем ты воюешь. Запомни! Своим приказом я объявляю не войну, а мир в своих землях. Я – эделинг, владетель этой земли и хозяин этих людей. На моей земле объявлен мир.
– А тем временем франки, чтобы прокормиться, будут грабить твои деревни! – сказал молчавший до этого пожилой воин высокого роста с короткой бородкой и длинными обвислыми усами. – И ты запрещаешь им защищать свои жизни.
– Нет, Стенинг, и ты тоже не прав, хотя ты всегда отличался здравым рассудком.
– В чем же я не прав? – усмехнулся Стенинг. – Или ты сумел договориться с Карлом, чтобы фуражиры его армии грабили деревни соседних эделингов?
И он сердито ударил ладонью, стянутой металлической кольчатой перчаткой, о рукоятку меча, словно хотел глубже вогнать его в ножны.
– Я сумел договориться о другом. Я сумел договориться о продаже продовольствия для армии Карла. Это гораздо выгоднее для меня и моих людей, нежели воевать и давать франкам повод к грабежу. Ты не находишь?
– Это значит, что ты совсем прекращаешь войну? – спросил Аббио.
– Да. Я совсем прекращаю войну и тебе советую сделать то же самое. Карл первый протягивает руку для рукопожатия и тебе, и мне, и всем другим эделингам нашей земли. Это ли не честь! Это ли не лучший выход из состояния двадцатипятилетней войны, которую я начал еще юношей! А ты в те времена еще только учился ходить.
– Я не верю франкам! – Аббио остался категоричен.
– Ты ни разу не встречался с королем лично?
– Нет. И не собираюсь. Разве что, на поле боя… – заносчиво воскликнул Аббио. – Как было сегодня утром! И надеюсь, что в следующий раз со мной будут мои люди, а не твои, и они уже будут подчиняться моим приказам, а не твоим.
– Карл объявил перемирие и проводит большой праздник, в котором приглашает принять участие на равных правах всех жителей окрестных земель. Будет проведен большой турнир. Там ты можешь скрестить оружие с сильнейшими из своих врагов.
– Ха! – невесело воскликнул молодой эделинг. – Я не верю Карлу. Это ловушка!
– Я лично приглашаю тебя. Ты будешь моим гостем, поскольку турнир проводится на моей земле. И я отвечаю за твою безопасность. Мне-то ты веришь?
– Хорошо! – после продолжительной паузы Аббио, наконец, решился. – Тебе я верю. Только я буду драться насмерть поочередно с каждым из франков.
– Это твое дело. Ты сможешь вызвать противника на состязание, как и водится на турнирах, с тупым или с острым оружием. И противника можешь выбирать по своему усмотрению. Но франки тоже воины хорошие. Подумай хорошенько перед тем, как выступить вперед: какое оружие выбрать – тупое или острое…
– Я решил! Я тебе доверюсь. Приеду на турнир под твое честное слово. Но оповещу всех саксов, что именно ты гарантировал мне честный бой.
– Более того, – Кнесслер сделал вид, что не заметил бестактное высказывание молодого эделинга, не поверившего слову собрата и обещавшего обеспечить свою безопасность гласностью; сейчас не время для выяснения личных отношений, – я буду участвовать в турнире бок о бок с тобой против франков. Король Карл поручил мне подобрать команду зачинщиков со стороны саксов и других жителей близлежащих земель. И даже жителя далекой Испании сарацина Салаха ад-Харума передал под мое попечительство.
– Кто еще войдет в зачинщики?
– Будет две группы зачинщиков. Одна с королевской стороны, во главе с герцогом Анжуйским, вторая с нашей. Пока нас только четверо вместе с тобой. Пятого еще предстоит найти. Я надеюсь, что это будет князь Годослав. Он лучший воин, с которым я пожелал бы сражаться бок о бок. Ему послали герольдов с приглашением.
– А кто четвертый?
– Князь вагров Бравлин. Он прислал вестового с согласием принять участие. Бравлин, конечно, слишком ученый для того, чтобы быть лучшим бойцом, он отличный полководец, но, к сожалению, не сыскал себе славы поединщика.
Аббио скорчил гримасу.
– Старый вояка решил тряхнуть сединой?
Теперь гримасу скорчил Кнесслер.
– Бравлин одного возраста со мной.
– Пусть так. Ты тоже не юн… Не лучше ли было подобрать рыцарей помоложе?
– Сарацин молод. Годослав одного возраста с тобой. И франки выставляют не самых молодых, но самых опытных. Герцог Анжуйский старше меня лет на пять-шесть, но до сих пор разрубает противника мечом до седла. Не в возрасте дело…
– Ладно. Мы посмотрим, кто чего стоит в настоящем бою! – загорелись глаза у Аббио, словно он уже сейчас готов был выхватить меч и вступить в схватку не на жизнь, а на смерть. Кнесслер хорошо знал, чем прикупить падкого до боя эделинга.
– В турнире, а не в бою… – поправил его Кнесслер. – В бою Бравлин равен Карлу. Король сам признал это, высказав к князю вагров уважение. Но одно дело посылать вперед полки и совсем другое – самому участвовать в схватке.
– И я говорю о том же… Я заставлю франков себя уважать! Своим мечом заставлю…
Кнесслер только улыбнулся похвальбе молодого эделинга.
– Это далеко не все… Еще на турнире будет проведена общая схватка. Сотня простых франкских воинов против сотни, составленной из простых же воинов местных земель. Мою полусотню поведет в бой Гас. Он опытный боец и не однажды бивал франков. От тебя требуется еще около полста человек. Только вооружи их как следует. Франки будут все при броне и при полном вооружении.
– Отлично… Отлично… – воскликнул Аббио. – Пусть все увидят, чего стоят саксы, когда противник равен им по количеству!
Кнесслер рад был бы разделить этот восторг, но соотношение сил он знал достаточно хорошо и потому был более сдержан.
– Итак, мы договорились…
– Я прибуду на турнир! Жди…
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17