Глава 11

Днем путники, оказавшиеся в лесу, не жгут больших костров, если погода не заставляет их кутаться в теплые одежды и у них нет необходимости согреться более основательно, чем это позволяет им сделать дневное солнце. Даже в том случае не жгут, если они находятся на своей земле и им не надо прятаться от чужого глаза. Для приготовления же пищи вполне достаточно небольшого костерка, на котором можно разогреть кусок загодя отваренного в травах мяса, нацепив его на сломанную здесь же дубовую ветку. Что и делали два человека, присев перед огнем на сломленный возрастом ствол старой березы с заскорузлой, жесткой возле комля корой. Третий их спутник садиться на ствол не пожелал и медленно, мерно вышагивал по другую его сторону, прямо за спиной товарищей, озабоченный какой-то своей думой. Однако то, что для него самого значит «медленно», для кого-то другого могло показаться и пробежкой, потому что длинные ноги волхва Ставра, не привычные к коротким шагам, переставлялись только раз, тогда как нормальному человеку для преодоления такого же расстояния требовалось, наверное, целых три шага.

Ставр, хотя и занят был постоянно в княжеских делах, которые мирными, как, впрочем, и всю жизнь бодричей, назвать трудно, не поменял свою одежду на ратные доспехи. И даже мечом не удосужился опоясаться. Его, кажется, вполне удовлетворяли посконная рубаха до пят, перетянутая поясом, составленным из мешочков непонятного предназначения и связанных цепочкой оберегов, и тяжелый посох с замысловатой резьбой, своим увесистым узловатым сучком на вершине больше напоминавший дубину разбойника, чем предмет культа. При том, что волхв был достаточно суховат в фигуре, он обладал широкими плечами, в которых чувствовалась природная литая и при этом жилистая сила, способная противопоставить себя любой другой силе, если такая найдется и пожелает провести испытание на прочность.

Его спутники, впрочем, таким пренебрежением к вооружению не отличались, не брезговали один легкой кольчугой, а второй кожаной курткой с плотно нашитыми по груди и по спине продолговатыми металлическими пластинами, так называемым куяком. Короткие скандинавские мечи с ножнами за левым плечом говорили о том, что оба воина имеют привычку к такому оружию, следовательно, не однажды ходили в походы с викингами, – обычные вои-бодричи, как ополченцы, так и дружинники, носили длинный славянский меч на поясе.

Ставр остановился, наконец, за спиной товарищей.

– Дольше ждать смысла нет! – сказал он тихо. – Гонец проскользнул, должно быть, с тем недавним караваном из Грецколани. Вот если б в лицо его знать!.. А то по росту… Там трое было таких длиннолапых, что я до них не дотянусь… – посох волхва с досадой воткнулся в землю.

– Как он мог попасть к ним? Эти пришли не от Рарога, а с восхода… – не захотел согласиться совсем молодой, почти мальчик, воин в кольчуге, у которого и борода еще не росла. – Следовало знать чуть не о часе прибытия, чтобы успеть замешаться среди других купцов.

– Лют прав. Караван следовало долго поджидать, чтобы к нему пристать. Но гонец вполне мог и в одиночестве проскользнуть. Купцы народ хитрый и все охранные уловки знают, – высказал свою версию и второй, Далимил-плеточник.

Ставр задумчиво покачал головой.

– Нет. Мы все пути перекрыли. Он пройти мог только с тем караваном, или… Или даже с ваграми… Баржу вагров мы не проверяли. – Ставр еще раз прогулялся за спинами товарищей вдоль ствола березы. – А вагры только и смотрят, как бы данам угодить…

Они перехватили уже трех гонцов Сигурда и основательно допросили их. Но четвертый гонец, отправленный таинственным купцом Якобом, исчезнув из поля зрения Скурлаты на гостевом дворе, словно сквозь землю провалился. Сам Скурлата не мог следить за посланным, потому что занимался другими делами, хотя и успел показать его соглядатаям. А его люди, следующие вплотную за посольством, слишком поздно получили приказ, чтобы успеть перекрыть все тропы.

– И что делать будем? – спросил Далимил.

– Если гонец вовремя туда добрался, то он вот-вот назад пойдет… Надо караулить…

– Пойдет ли? А если ему это не надо?

– Зачем Якоб гонца посылал? Доложить Готфриду, что на место прибывает? Так Готфрид это и без гонца понимает. Нет, гонец вернуться должен.

– Кто его знает… Может, и так. А может, и не так.

Они все были озабочены сложившейся ситуацией. Что удалось узнать у трех первых гонцов, переслали князю-воеводе со срочным гонцом. Ни один из захваченных данских гонцов не знал, кто такой купец Якоб, присоединившийся к посольству в последний момент по приказанию короля Готфрида. И потому четвертый гонец интересовал Ставра особо, точно так же, как интересовал его и сам человек, отправивший гонца. Что за миссию выполняет Якоб? Если с затеями герцога Трафальбрасса все понятно – этот стремится захватить приграничные укрепления, то с купцом-послом возникает много вопросов. Затеи герцога вроде бы Якоба совсем не волнуют. Каждого купца в первую очередь должна волновать прибыль. Но, отправившись по торговым делам, купцы не ждут эстафету от короля и не отсылают к нему своих нарочных. Кроме того, никто из известных, давно торгующих с бодричами торговых людей приграничной Дании о Якобе и слыхом не слыхивал.

Так что же у Якоба у самого на уме?

Так кто же он все-таки такой?

Любая тайна противника вызывает беспокойство, а тайна, оберегаемая так тщательно, – беспокойство особое. Уже ни у кого не вызывало сомнений, что даны готовятся обманом захватить княжество бодричей раньше, чем сможет это сделать силой король франков Карл. Разведчики Ставра успели принести вести с острова Буян: свенские корабли грузятся солдатами и викингами, которые не ушли еще в ежегодный весенний поход на Европу. Свеи полностью зависят от Готфрида и подчиняются любому его приказу. Захватить Буян даны мечтают давно и даже предпринимали несколько таких попыток еще в давние времена, когда не обрели теперешнюю силу. Это же и свеи, тоже безуспешно, пытались сделать в княжение отца Годослава. Сейчас руянцы настороже. Верховный жрец из храма Свентовита в Арконе запретил своим викингам покидать пределы острова. То же самое рекомендовал сделать и остальным руянцам, если они желают иметь дом, в который можно вернуться. Но за остров можно быть спокойным больше, чем за стольный Рарог. Буян имеет сильные укрепления, а жители, даже отправляясь в трактир, не оставляют дома меч – викинги всегда викинги, и без оружия чувствуют себя неуютно.

Угроз много. Угрозы идут со всех сторон. Одну песню с данами поет вагрский князь Бравлин из Старгорода. Надеется с их помощью вернуть земли на левом берегу Лабы, захваченные франками и саксами. Когда-то вагры входили в союз бодричей. Но показалось им, что могут прожить в одиночестве и не просить ни у кого помощи. А тут еще произошла ссора бодричских князей с волхвами. Вече в Рароге разогнали. Вагры возмутились, отказались подчиняться и отделились, заявив о своей приверженности старым традициям. Это было давно, но продолжается и по сей день. Бравлин – воин и полководец известный. Дважды брал штурмом и грабил столицу свейских королей Сигтуну. Первый раз, сам снарядив экспедицию викингов, чтобы подправить свою опустевшую казну. Во второй раз вместе с армией Готфрида, пожелавшего подчинить Швецию своей воле. Сейчас, после нескольких жестоких поражений от короля франков Карла, Бравлин уже не имеет прежней силы, хотя, как и раньше, любуется своей славой полководца. От него вполне можно ожидать удара в спину, если Бравлин решит поправить свои дела за счет земель попавшего в трудное положение соседа. И хотя в это верить хотелось меньше всего, дело могло обстоять именно так.

Но это все открыто и ясно. К таким бедам и угрозам бодричи давно привыкли, как жители всех приграничных стран. Потому их и беспокоят угрозы тайные, которые несут в себе неведомое зло. С неведомым всегда труднее бороться.

– Идет кто-то… – тихо сказал Лют и посмотрел через плечо.

– Я уже давно его слышу, – усмехнулся Ставр и начал перебирать в пальцах цепочку волхвовских талисманов, подвешенную к поясу. – Это Барабаш. Так больше никто в наших краях вздыхать не умеет… Что-то у него за вести? Похоже, тоже ничего нового…

Лют и Далимил поднялись навстречу еще одному товарищу и не удивились предсказанию молодого волхва об отсутствии новостей. Ставр предсказывал не часто, но почти никогда не ошибался. Крепкий, кряжистый, как дубовый комель, стрелец Барабаш как раз появился у поваленной березы и потянул мясистым носом – не оставили ли ему чего съестного?

– Что нового у тебя? – сразу спросил Ставр.

– Было бы что сказать, я сказал бы сразу…

И он вздохнул так громко, что все переглянулись с улыбкой – да, по этим вздохам его легко услышать издали даже тогда, когда еще не слышно шагов.

Всегда в жизни основательный, стрелец Барабаш неторопливо снял с левого плеча перевязь со скандинавским же мечом, с правого перевязь с налучьем, из которого на треть высовывался большой славянский лук, отвязал от пояса тул с длинными стрелами, сложил все это в сторону и замер, присев над небольшим муравейником.

– Что там разглядел? Посла купца Якоба там не видно? – пошутил Далимил.

– Пшеница в этом году хорошая уродится, – ответил Барабаш.

– С чего ты взял?

– В ладень муравей чистый и сытый, знать, хорошей пшенице быть… – пояснил стрелец и только после этого подсел в костру. – Перекусить осталось что?

– В котомке… – сказал Ставр и отвернулся.

Самому захотелось, в подражание Барабашу, вздохнуть от неясности ситуации. Ставр лучше других знал, что тучи над княжеством сгущаются такие же, какие недавно сгущались над соседней Саксонией. Саксонские эделинги тоже надеялись на помощь Готфрида Датского. Щедрый на обещания король был категоричен – своих любимых соседей он в обиду не даст. Но Готфрид так и не решился на открытую войну с Карлом, хотя постоянно грозится развязать ее. Карл, почти одновременно проводя войны по всей территории Европы, сам напасть на Данию тоже не решился. Война с таким серьезным противником может затянуться на годы и даст возможность врагам в других местах поднять голову. А неудача была в состоянии погубить дело всей жизни Карла Каролинга. Но княжество бодричей – совсем другое дело. Саксония была только началом. А если и княжество станет частью государства франков, то Дания окажется полностью отрезанной от остального материка вражеской границей. Может ли это допустить датский король? Отказав в помощи бодричам, Готфрид стратегически уже проиграет заочное сражение с Карлом, он сам поставит свою страну в экономическую изоляцию, которую не сумеет покрыть никакой пиратский промысел.

Это все понятно Готфриду и без подсказок волхва Ставра. Но и волхву Ставру понятно решение короля. Начинать войну с франками со своей границы с Саксонией, по крайней мере, рискованно. А тут представилась возможность сразу двух зайцев убить – и путь на материк оставить под своим контролем, не под контролем союзного, но строптивого Годослава, а именно под своим, и земли бодричей включить в состав Датского королевства, пока они не включены еще в состав королевства франков. А это значит, что Дания по-прежнему будет иметь открытую дорогу через славянские государства в Средиземноморье, к Червоному и к Хвалынскому морям, в Византию, в Хозарию, в Персию и в другие страны Востока.

Разговаривая недавно на эту же тему с князем-воеводой Дражко, Ставр высказал предположение, что спасти овцу, то есть княжество, можно только тогда, когда удастся стравить двух волков – Готфрида и Карла. Если они начнут драться между собой, то им уже будет совсем не до бодричей. Хорошо бы еще за спиной Карла поднялись и мятежные саксонские эделинги. Стоит постараться и помочь им в этом.

– Это было бы неплохо. – Дражко в ответ только сердито зашевелил усами. – Можешь даже время не тратить и меня не уговаривать. Это самое лучшее, что можно придумать вообще. Только как это сделать?

Как создать такую ситуацию, не знали ни Дражко, ни Ставр, ни сам Годослав, потому что бодричи давно уже потеряли былое влияние на соседние страны. А приобрести новое, как задумал Годослав, силой своего оружия он еще не успел, хотя создал значительный к тому задел, доказав сильным лютичам, что он сильнее.

Еще бы несколько лет…

– Надо уже посты снимать и двигаться в Рарог, – сказал Далимил.

– Что нам делать в Рароге? – поинтересовался Барабаш невинно, как младенец. – В городе у Дражко людей хватает, а я среди городских улиц всегда путаюсь и плутаю. Городские дома так похожи один на другой. Нет, уж по мне, так лучше в лесу!

– А здесь что? У костра кости греть? Так это лучше делать в старости. А пока годы к спине не подступили, хочется еще что-то и дельное сделать.

Далимилу всегда трудно было сидеть в бездействии. Ночевать две ночи подряд под одной крышей для энергичного плеточника было просто мучительно.

– И здесь что-то сделать можно, – вдруг посерьезнев, сказал Ставр, перебирающий талисманы у себя на поясе. – Например, узнать, кто это по дороге сегодня путешествует?

Разведчики вскочили на ноги. Прислушались. Далимил распластался на траве и приник ухом к земле. Долго все молчали, соблюдая тишину.

– Конники. Человек десять. Кони подкованы. Гремят доспехи.

– Кто может быть? Вести с границы?

– Тогда бы один гонец скакал. Отряд оттуда никто снимать не будет.

– Посмотрим!

– Барабаш! – скомандовал волхв. – Спой нам песенку!

Барабаш хмыкнул.

– Это я мигом…

Стрелец и без команды уже начал готовиться к нехитрой операции. Достал из тула помеченную зеленью стрелу со странным для постороннего взгляда глиняным наконечником и очень большим, широким оперением, увеличивающим время и дальность полета. Сам наконечник продул со свистящим звуком, проверяя чистоту отверстия, бережно вытянул из налучья лук, и, уже спустя несколько секунд, пущенная почти вертикально стрела завела свою долгую пронзительную, с переливами, мелодию.

– К дороге! – сразу же скомандовал волхв.

Каждый из разведчиков хорошо знал отведенную ему роль, и потому разошлись они быстро, не посовещавшись, причем не все в одну сторону, а веером, чтобы охватить как можно большее пространство, уверенные, что и другие их товарищи, услышавшие сигнал, откликнутся на него и на топот посторонних копыт по дороге.

Волхв, оставшись в одиночестве, сначала затоптал костерок, не забыв, по-волхвовскому обычаю, поблагодарить огонь за помощь и согревающее тепло, и только после этого сам пошел широким своим шагом в нужном направлении.

Местность Ставр знал отлично, знал, что дорога в этом месте делает петлю, огибая каменистую гряду, и только затем вытягивается вдоль болота, и потому вышел как раз туда, куда ему выйти следовало. И сел у дороги на виду у всех на большой серый валун, покрытый с полночной стороны влажным густо-зеленым мхом.

Всадники появились не сразу. Волхву пришлось подождать их. Должно быть, воины тоже слышали сигнал, поданный «поющей» стрелой, и потому двенадцать человек ехали сейчас сомкнутым строем, прикрывшись щитами и пропустив вперед только одного тринадцатого – разведчика с опущенным в боевое положение копьем. По разномастным доспехам и по рогатым шлемам без забрал наметанный глаз Ставра сразу определил данов.

Увидев волхва, который встал с камня и перегородил дорогу, всадники остановились для совещания. Воин, едущий в середине строя, судя по доспехам, богатый рыцарь или даже вельможа, отдал команду. И тогда передовой дан ударил коня в бока шпорами, сам пригнувшись к высокой луке седла. Это была откровенная и ничем не вызванная атака на невооруженного человека, более того, на волхва, чего обычно воины не делают, если только не идет открытая война.

Ставр стоял, не шевелясь, незыблемый, как камень, на котором он только что сидел.

Расстояние стремительно сокращалось. Уже и воин сам стал чуть придерживать коня. Он своей атакой, конечно же, хотел только пугнуть волхва, заставить его убежать и освободить дорогу. Однако волхв его не боялся. И когда уже расстояние стало критическим, дан, решившись, направил копье в грудь Ставру.

Никто из воинов отряда, медленной рысью двигающихся вперед, не понял, что произошло. Им было не видно, как высокий волхв в самый последний момент легким движением посоха отвел копье в сторону и тут же выставил посох вперед. Ставр даже не бил. Он предоставил воину самому натолкнуться лицом на тяжелый сучковатый конец, украшенный такой затейливой магической резьбой. Движение Ставра было быстрым, как полет стрелы, а разбег лошади был так стремителен, что даже щит на руке не спас атакующего от страшного столкновения и последующего падения.

Лошадь без всадника поскакала дальше, всадник остался лежать на земле, раскинув в стороны руки, будто его настоящая стрела поразила. А волхв остался так же стоять на дороге, как и стоял, словно приглашая и других воев попробовать свои силы в странной схватке.