Умывшись морской водой, путники закусили моллюсками, гнездившимися между камнями. После них захотелось пить, но пресной воды поблизости не было.

— Наберём моллюсков в дорогу, — предложил эллин.

— Зачем? — возразил ему Малх. — Если держаться берега, мы их найдём повсюду. Нас прокормит море.

— Посмотрю, как станешь есть всю дорогу моллюсков, — улыбнулся Ганнон. — Я уже не могу на них смотреть.

Но старый моряк, казалось, не слушал Ганнона. Прищурив глаза, он пристально вглядывался в море, ещё подёрнутое утренним туманом.

— Проклятье! Парус! — вдруг закричал он, бросившись к прибрежным камням.

— Где? Где?

— Видите? Вон там! Пират издевается над нами. Ох, попадись он мне в руки!

— А почему ты думаешь, что это именно «Сын бури»? — спросил Ганнон.

— А кому ещё быть в этих водах? — удивился старый моряк.

— Ты забыл про «Око Мелькарта». Гадесцы могли починить его, Адгарбал узнал, что мы поплыли к Керне, и последовал за нами.

— Но Керна далеко на севере. Адгарбал не стал бы рисковать гаулой. Хоть он и ныряльщик, но человек осторожный.

— Смотрите, куда держит путь этот корабль! — воскликнул эллин. — На юг. Это Мастарна. Может быть, он ищет Атлантиду?

Теперь Ганнон и Малх накинулись на эллина, никак не ожидавшего, что одно упоминание об Атлантиде встретит такой дружный отпор.

— Клянусь морем, — вскричал Малх, — я больше не могу слышать эти басни!

Один Бокх не принимал участия в споре. Казалось, его вовсе не интересовало, что это за корабль и куда он плывёт. Углубившись в кусты, маврузии срезал две ровные палочки и засунул их за пояс.

К полудню путники подошли к озеру. Оно отделялось от океана широкой песчаной полосой. Берега озера заросли высоким тростником и растениями, напоминающими олеандры. Яркие растения цвели и источали одуряющий аромат.

Ганнон вытащил из ножен меч, стал расчищать им дорогу к воде. Он рубил стебли, словно сражался с целым полчищем врагов. Кровавые головы цветов падали к его ногам, а Ганнон шагал по ним, а вслед за Ганноном шли его друзья.

Вода пахла гнилью. Ганнон выпил лишь два глотка и, вытерев ладонью губы, присел на поваленное дерево.

По озеру с громким кряканьем плыли утки и гуси.

— Смотрите! Смотрите! — воскликнул Мидаклит.

Сквозь кусты пробирался огромный бык с толстым, заострявшимся кверху рогом, но не на голове, а на носу. Бык спустился к воде. Он не смотрел на людей, словно не удостаивая их вниманием.

— Это носорог! — восторженно шептал эллин. — Самый загадочный зверь Ливии и самый крупный после слона. Он обитает в болотах, откуда, как говорят, вытекает Нил. Египтяне считают, что его рог обладает целебной силой. Порошок из этого рога излечивает любую болезнь.

— Я бы предпочёл мясо, — заметил многозначительно Малх, не спуская глаз с гиганта. — Наверное, оно нежное, как у всех толстокожих. Только где у него уязвимое место?

— Выкинь это из головы! — накинулся на Малха Ганнон. — Надо выбирать добычу по силам. Вот, например, тот гусь. Мне кажется, из него выйдет недурное жаркое.

С этими словами Ганнон размахнулся и метнул дротик. Дротик угодил гусю в грудь. Вода мгновенно окрасилась. Птица бешено заколотила крыльями, затем бессильно опустила голову.

— Хороший удар! — похвалил Бокх. — Но как мы достанем птицу?

Это оказалось нелёгким делом. Лишь после долгих усилий Ганнону удалось подцепить птицу и вытащить её на тинистую отмель.

И снова карфагеняне пустились в путь. Уже вечерело, когда путники подошли к огромному дереву. Оно имело высоту не более двадцати локтей, но ветви его простирались на все сто. Они были усеяны плодами в виде стручков акаций и красивыми белыми цветами. Среди них, сверкая ярким оперением, мелькали птицы.

— Не дерево, а целая роща! — воскликнул Мидаклит.

— Если мы все возьмёмся за руки, нам не обхватить его ствол! — восторгался Малх. — Какую лодку можно из него выдолбить!

— У нас называют его вечным деревом, — пояснил Бокх. — Я слышал, что оно живёт до пяти тысяч лет.

— Значит, оно старше египетских пирамид! — восторженно промолвил эллин. — Воистину это страна чудес! — Прикоснувшись к рыхлой коре дерева, он добавил: — На Крите мне показывали платан. Под ним будто бы нашла убежище дочь финикийского царя Агенора — Европа, похищенная громовержцем Зевсом. В Додоне я стоял под священным дубом. По шелесту его листьев жрецы предсказывали будущее. Но лишь перед этим великаном я готов склонить голову. Он переживёт тысячелетия. Его увидят люди далёкого будущего.

— А почему бы нам не послать весть о себе в эти далёкие времена? — предложил Малх. — Пусть люди будущего узнают о нас, если мы не можем узнать о них. Не вырезать ли нам что-нибудь на коре этого великана?

— Ты замечательно придумал! — обрадовался эллин. — Пусть дойдёт до потомков хотя бы одно это имя…

С этими словами он взял у Малха нож и вырезал на коре заглавную букву. За нею появились другие. И вот уже можно прочесть слово «Ганнон».

— Жаль, что я ничего не смыслю в значках костяной таблички, — вздохнул эллин, передавая нож Малху, — я бы написал это имя и на языке атлантов.

— И задержал бы нас ещё на целый час! — недовольно проворчал Ганнон. — Какое мне дело до того, будут ли знать моё имя через пять тысяч лет или не будут! Мне не нужна слава. Мне хочется узнать только одно: что с Синтой и Гисконом. Живы ли они?..

Стемнело. Путники остановились на отдых. Бокх подобрал сухой кусок дерева и сел на корточки. Вынув свою палочку, которую приготовил утром, он просверлил отверстие в дереве. Вставив туда палочку, Бокх стал быстро вращать её ладонями. Подложив к отверстию сухой мох, он начал крутить палочку с ещё большей силой, пока из-под мха не показалась струйка дыма. Тогда Бокх наклонился и осторожно подул на мох. Метнулся крохотный язычок пламени. И вот уже пылает костёр. Все повеселели.

— Теперь мы стали сильнее во сто раз! — смеётся Малх, протягивая к огню ноги.

— Ты прав, — соглашается эллин. — Огонь — это великая сила. Чем был бы человек без огня? Смог ли бы он справиться с хищниками, превосходящими его силой? Без огня ему не был бы доступен металл. Недаром мои соотечественники самым благородным героем признают Прометея: он дал огонь людям.

Ганнон ощипал и выпотрошил гуся.

Бокх ударил себя ладонью по лбу, как человек, едва не забывший что-то очень важное. Отбежав немного в сторону, он вскоре возвратился с пучком пахучей травы. Засунув его в уже очищенного Ганноном гуся, маврузий блаженно растянулся на траве.

Ганнон насадил тушку на дротик и подставил под пламя. Вкусно запахло жареным.

— Никогда я не ел такого вкусного гуся! — заявил Малх.

— Просто ты никогда так не был голоден, — засмеялся Ганнон.

Старый моряк сделал рукой жест, который должен был означать, что он бывал и не в таких переделках.

Поев, маврузий взялся за свою палочку. Сделав на ней две зарубки, Бокх отложил палочку в сторону. Ганнон догадался: зарубки обозначали дни, проведённые в пути. Сколько ещё зарубок появится на этой палочке? Много ли ещё дней даруют им боги?