Глава 10
Кастельмар вошёл в помещение, где томился оруженосец Девы. Шевалье сильно похудел, под глазами легли чёрные тени. Капитан понимал, ему есть о чём переживать.
– Шевалье, я принёс вам хорошую новость.
Жан лежал на тюфяке и никак не прореагировал на слова капитана. Кастельмар предпринял ещё одну попытку:
– Шевалье, вас не интересует освобождение из крепости Экхард?
В глазах шевалье появился интерес, он приподнялся и сел.
– Интересует. Но каким образом? Я давно потерял всякую надежду и приготовился к смерти…
– Поверьте, сударь, вам рано думать о вечном. На днях появится ваш «брат» и выкупит из плена, а я, в свою очередь, помогу ему в этом благородном деле.
Шевалье, совершенно опешив, смотрел на капитана.
– Почему вы помогаете мне? Кроме того, у меня нет никакого брата…
– Ну, как же нет! Вы просто запамятовали, шевалье. Да и у меня есть одно условие… Когда освободитесь, постарайтесь устроить побег Жанне. Она томиться здесь, в крепости. К сожалению, я не смогу это сделать, потому как решил подать в отставку.
– Вы благородный человек, капитан.
– Наверное, если не брать во внимание, что именно мой бриганд пленил Жанну и вас, – заметил барон и вспомнил слова Сконци: – Жизнь штука сложная и непредсказуемая, ещё сочтёмся.
В этот же день капитан написал прошение маршалу де Вержи об отставке и отправил с депешами в Невер. Капитан пребывал в смятении, он не хотел заходить к Жанне Лассуа-Роме, прекрасно понимая, что эта ни в чём не повинная девушка стала заложницей в сложной политической игре.
В последнее время он стал чувствительным, постоянно терзали воспоминания о разорённых селениях в Шампани и Лотарингии: «Как знать, может быть, селение Домреми сжёг вверенный мне бриганд… Разве теперь упомнишь, сколько их было уничтожено за прошедшие годы…»
Через неделю после выкупа оруженосца (в июле 1430 года), Жанну перевели в замок Больё-ле-Фонтен, а ещё через месяц в – Боревуар, где она содержалась вплоть до конца года.
Главный викарий инквизитора по делам веры из Парижа написал герцогу Бургундскому, требуя передать Жанну церковному суду. Епископ Бове обратился к герцогу Бургундскому, прося от лица короля Англии и Франции Генриха VI передать Жанну инквизиции, обещая солидную денежную компенсацию. И в начале 1431 года под усиленной охраной Жанну Лассуа-Роме перевезли в Буврейский замок в Руане, где англичане готовили процесс по делу ведьмы и еретички.
Из новостей, поступавших из Руана, капитан узнал, что Жанна пыталась бежать из Буврейского замка дважды (оба побега ей пытался организовать верный оруженосец Жан д’Олон), но безуспешно. После чего её неусыпно охраняли пять английских солдат.
На суде инквизиции девушка назвалась по фамилии приёмной матери – Жанной Роме. Она не воспринимала себя как д’Арк и, вообще, не была уверена в своей фамилии. Девушка отвечала, что на родине в Домреми её называли просто Жаннеттой, а во Франции – Жанной. Но англичан совершенно не устраивало такое положение дел.
Инквизиционный суд отождествил фамилию д’Арк с английским «dark», что в переводе означает «тёмный», и нарекли Жанну «дочерью сумерек», поставив ей в вину, что она самовольно ушла из дома при греховных обстоятельствах, и сделала это тайно, облачившись в мужской костюм.
Инквизиторы постоянно заставляли Жанну рассказывать о её видениях с целью доказательства их дьявольского наваждения. Она либо отказывалась отвечать, либо отвечала уклончиво. На многие вопросы, требующие чёткого ответа «да – нет», Жанна отвечала «не помню».
На одном из заседаний священного суда было зачитано обвинение:
«Итак, следует теперь, чтобы вы, названные судьи, объявили и провозгласили её ведьмой или гадалкой, вещуньей, лжепророчицей, заклинательницей злых духов. Суеверной, приверженной и пристрастившейся к магическим искусствам, злоумышленницей и – относительно католической веры – схизматичкой, сомневающейся и заблуждающейся по поводу догмата об Unam Sanctam etc, кощунствующей относительно многих других положений оной веры. Она подозревается в идолопоклонстве, вероотступничестве, сквернословии и зловредном хулении Бога и его святых. Она является смутьянкой, мятежницей, возмущающей и нарушающей мир, подстрекательницей к войнам, злобно алчущей крови людской и понуждающей к её пролитию, полностью и бесстыдно отринувшей приличия и сдержанность своего пола, принявшей без стеснения позорное одеяние и обличье воинское. Посему, и по многим иным причинам, мерзким Богу и людям, она является нарушительницей божественных и естественных законов и церковного благочиния, искусительницей государей и простонародья. Она позволяла и допускала, в оскорбление и отвержение Бога, чтобы ее почитали и преклонялись ей, давая целовать свои руки и одежды, пользуясь чужой преданностью и людским благочестием; она является еретичкой или, по меньшей мере, сильно подозреваемой в ереси …»[80]
И после полугодичного расследования Жанне Роме предъявили двенадцать пунктов её заблуждений:
Слова Жанны о явлениях ей ангелов и святых – либо выдумки, либо исходят от дьявольских духов.
Явление ангела, принесшего корону королю Карлу – вымысел и посягательство на ангельский чин.
Жанна легковерна, если считает, что по благому совету можно распознать святых.
Жанна суеверна и самонадеянна, считая, что может предсказывать будущее и узнавать людей, которых раньше не видела.
Жанна нарушает божественный закон, нося мужскую одежду.
Она побуждает перебить врагов, причем утверждает, что делает это по воле Божьей.
Покинув родной дом, она нарушила завет о почитании родителей.
Её попытка бежать, спрыгнув с башни Боревуар, была проявлением отчаяния, ведущим к самоубийству.
Ссылка Жанны на заверение святых, что она неминуемо попадет в рай, если сохранит девственность, безрассудна и противоречит основам веры.
Утверждение, что святые говорят по-французски, ибо они не на стороне англичан, кощунственно по отношению к святым и нарушает заповедь любви к ближнему.
Она – идолопоклонница, вызывающая демонов.
Она не желает положиться на суд Церкви, особенно в вопросах об откровениях[81].
На площади аббатства Сент-Уэн, согласно документам процесса, Жанна обещала подчиниться всему, что прикажет Церковь, после был оглашён приговор: нести покаяние в вечном заточении «на хлебе страдания и воде скорби». И Жанна переоделась в женское платье…
Однако на следующий день Жанна снова облачилась в мужскую одежду.
Судьи подтвердили факт рецидива ереси и постановили передать Жанну светскому правосудию, на котором был принят окончательный приговор об отлучении её от Церкви как вероотступницы и еретички. Прево Руана огласил приговор на площади Старого Рынка. В тот же день последовала казнь.
… Жан д’Олон смешался с возбуждённой толпой, жаждавшей увидеть, как взойдёт на костёр ведьма. Жанну привезли к месту казни на простой телеге. Облачённая в балахон из серого холста и высокий головной убор с изображением чертей на обритой голове, она сошла с телеги и в сопровождении инквизитора и двух помощников прево, ожидавших её, направилась к кресту, обложенному сухим хворостом. Жанна не кричала, не молила о помощи, она молчала…
Жан д’Олон почувствовал, что сердце его готово покинуть тело, что он готов броситься к Жанне, заслонить её своим телом… Возопить на всю площадь о её невиновности… Но он стоял и смотрел, как Жанну привязывали к столбу.
И вот один из инквизиторов горящим факелом запалил хворост. Огонь разрастался, языки пламени уже лизали ноги Жанны. Она издала душераздирающий крик… Бывший оруженосец закрыл глаза и прошептал:
– Господи, я так истово молился, чтобы ты защитил Жанну… Но ты оставил её, точно также как и король…
– Крест! Принесите мне крест! – причала Жанна, объятая пламенем.
Инквизитор сквозь пелену дыма и огня протянул Жанне крест…
…Жиль де Рэ, презрев предупреждения короля, покинул Шинон, с горсткой преданных людей отправившись в Руан, дабы освободить Жанну. Увы, маршал опоздал всего лишь на несколько часов – Жанна была уже сожжена. Барон был уверен, что король предал сестру, и Жанна д’Арк де Дешан погибла на костре, как ведьма.
Более он не вернулся ко двору, отправившись в свой родовой замок Тиффож, где вскорости увлёкся чёрной магией и алхимией.
Карл VII был крайне опечален смертью Жанны, но, разумеется, не сестры, а крестьянки из Домреми. В душе он жалел её, но верил: так уж сложились обстоятельства, и жертва невинной Девы была не напрасной.
Правда, положение новоявленного короля несколько пошатнулась, но ненадолго. В народе поползли слухи, что Карл намеренно не пожелал спасти Деву-Жанну, ибо она своими деяниями завоевала сердца людей и превзошла его в популярности.
На помощь Карлу VII пришла умудрённая опытом Иоланда Арагонская. Она посоветовала зятю совершить яркий акт милосердия. Король долго размышлял: что бы такое сделать, дабы вернуть расположение народа?..
Неожиданно он вспомнил про Мишеля де Шамдивера, который был серьёзно ранен под Компьеном, до последнего момента защищая Жанну д’Арк. Карл поспешил посоветоваться с герцогиней. Та одобрила идею зятя…
Вскоре король объявил во всеуслышание, что Мишель де Шамдивер – на самом деле Маргарита, дочь Карла VI. О её матери он умолчал, впрочем, все итак поняли, что речь идёт об Одетте де Шамдивер. Ради этого был организован праздник в Шиноне, на который съехалось множество гостей.
Карл прилюдно расцеловал Маргариту, после чего произнёс пламенную речь, из которой явствовало, что он специально приказал Маргарите, как сведущей в боевых искусствах, охранять Деву-Жанну, но, увы, обстоятельства оказались сильнее желания женщины-телохранителя спасти жизнь героини Франции.
Затем он объявил о том, что даёт за Маргаритой достойное приданное и подходящая партия уже имеется – сеньор де Белльвилль. И в заключении сего представления король сказал, что отныне считает Маргариту своей сестрой.
Гости умилились…
* * *
Почти полгода барон де Кастельмар ждал своей отставки, и, наконец, получив её, покинул крепость Экхард без сожаления. Всё это время он следил за ходом инквизиционного процесса в Руане.
Сожжение еретички не радовало капитана в отличие от коменданта крепости Экхард и наёмников. Всё это время он старался сохранять показное спокойствие и равнодушие, но это давалось Шарлю с трудом.
…Кастельмар двигался тем же путём, что и Жанна де Дешан, ведя за собой французскую армию, только в обратном направлении: Компьен, Суассон, Реймс, Шалон, Труа, Орлеан, Бурж. Ехал барон не торопясь, спешить было некуда, дорога до Буржа заняла почти месяц. Многое пришлось переосмыслить за это время. Де Кастельмар прослужил в наёмниках у герцога Бургундского почти десять лет, ни разу не послав весточку матери в Гасконь. Жива ли она? Что стало с замком?
Ведь почти сразу, как Шарль покинул родовое гнездо, Гасконь полностью заняли англичане. Отец, барон Бертран де Баатц де Кастельмар всю жизнь защищал Гасконь от англичан и погиб как герой. Шарль же формально служил все эти годы Бургундской короне, но последние полтора года фактически сражался бок о бок с англичанами против соотечественников. На душе было тяжело. Воспоминания о Жанне из Домреми глодали, как червь яблоко.
В Бурже он сделал кратковременную остановку и сразу же направился в Клермон, а оттуда уже в Дешан. Перед отъездом из крепости Экхард Шарлю вновь приснилась Итрида. До этого она не являлась ему много лет.
Ведьма сидела за столом и говорила:
– Молодой барон, Жанна ждёт тебя, иди к ней…
Поначалу Шарль испугался, какая Жанна его ждёт? Баронесса или несчастная крестьянка? Но, здраво рассудив, что ничего общего с крестьянкой у него нет, решил, что – баронесса. Как встретит его Жанна де Дешан, Шарль не знал и очень переживал по этому поводу.
Посетив в Клермоне представительство банка «Арнофини и сыновья» и получив заверения, что может забрать своё золото в любой момент по предъявленному документу, де Кастельмар отправился в Дешан к Жанне.
К вечеру, в осенних сумерках, появился долгожданный замок. Барон ехал вдоль изгибистой Алье и вскоре достиг цели, но мост уже был поднят, ворота затворены. Тогда де Кастельмар снял с себя распятие, подаренное Жанной и, привязав его к стреле арбалета, выстрелил в крышу надвратной башни. Появилась рука стражника и стрела исчезла во мраке бойницы.
По всей видимости, подобный способ передачи посланий был привычным в замке. Вскоре опустился мост, ворота открылись, из них выбежала Жанна в меховой лисьей накидке:
– Я верила, что вы придёте, капитан!
– Вы видите перед собой просто барона, сударыня, прибывшего сюда, чтобы посвятить вам свою жизнь.
– Вот и хорошо, – просто сказала баронесса. А затем, нежно посмотрев на Шарля, и взяв его за руку, добавила: – Идёмте в замок, барон де Кастельмар де Дешан, уже холодно.