Румелия, облачённая в свои лучшие одежды, стояла перед Зигмундом. Тот придирчивым взором смерил бывшую наложницу.

– Что ж, выглядишь обворожительно… – заметил король. – Жаль, что я уже не смогу насладиться твоей красотой. Тебе придётся ублажать саксонского ярла… Надеюсь, мой подарок придётся ему по вкусу. К тому же я решил присовокупить к щедрым дарам ещё кое-что… Вернее сказать, кое-кого…

Король трижды хлопнул в ладоши – дверь отворилась, в покои вошла нарядно одетая девушка.

– Это Лауренция, одна из моих незаконнорожденных дочерей. – Произнёс Зигмунд, обращаясь к бывшей наложнице. – Я решил присовокупить её к дарам… Так, что вы вместе отправитесь в Сахен-Анхельт. Вас будет сопровождать Иннокентий. Не сомневаюсь, он найдёт нужные слова, дабы убедить ярла сохранить мир.

Румелия ощутила комок в горле. Она, поддавшись некоему порыву, на свой страх и риск приблизилась к девушке.

– Не бойся, дитя моё… Ты хороша собой и ярл непременно воспылает к тебе страстью. – Попыталась Румелия подбодрить девушку.

Лауренция устремила на женщину дерзкий взор и произнесла:

– Я не боюсь. Для меня честь разделить ложе с королём саксов и понести от него ребёнка. Не сомневаюсь, что стану его любимой наложницей!

Румелия в смятении отпрянула и невольно перевела взор на Зигмунда. Тот лишь усмехнулся.

– Вот пример тому, как должна поступать дочь! – не преминул высказаться он. Румелия восприняла его слова, как упрёк.

Лауренция зарделась от похвалы.

– Благодарю вас, мой король! – произнесла она, поклонившись.

– Итак, вы покидаете латифундию немедленно! – отдал приказ Зигмунд. – Эскорт Иннокентия уже прибыл за вами.

Иннокентий с тяжёлым сердцем принял на себя возложенную королевской четой миссию. Поначалу он попытался убедить Зиглинду, чтобы та по согласованию с королём отправила в Сахен-Анхельт другого посланника. Но королева, а, следовательно, и король, были непреклонны.

– Я хочу, чтобы именно ты провёл переговоры о мире. – Непреклонно изрекла королева. – Если тебе это удастся, ты спасёшь Фризию и обретёшь безмерное доверие соплеменников. Твой авторитет, как государственного деятеля резко возрастёт. А в сложившейся ситуации нам это только на пользу.

Иннокентий прекрасно понимал, что замышляет королева. Она уготовила ему роль «правой руки» Зигфрида, будущего короля. Разумеется, он выполнит сие поручение с честью: дары саксонскому ярлу будут доставлены; он применит всё своё красноречие, дабы добиться мира. Ценой тому станет не только любовь и безмерное доверие королевы, но и власть.

По дороге к латифундии Иннокентий размышлял: а так ли нужна ли ему власть? А любовь королевы? В конце концов, он пришёл к выводу: что при нынешнем положении дел в государстве и любовь и власть связаны неразрывно… Увы… И какие бы смятения не охватывали его разум и душу – любовь королевы и государственная власть для него стали смыслом жизни.

Наконец кортеж советника достиг латифундии. Ему не хотелось спешиваться с коня, но по долгу службы ему следовало нанести прощальный визит королю перед дальней дорогой.

Иннокентий направил коня во внутренний двор латифундии, кортеж же остался ожидать за воротами. Тотчас появился слуга, он подхватил коня под уздцы. Иннокентий спешился и решительно направился в покои короля.

Советник застал Зигмунда в окружении Лауренции и Румелии, заметив самодовольное выражение лица девушки и полнейшее смятение бывшей наложницы. Он уже знал о том, что им суждено отправиться в Сахен-Анхельт.

– Кортеж готов, мой король! – отрапортовал советник.

– Так исполняйте свой долг, советник!

Иннокентий поклонился королю, а затем обратился к «саксонским дарам»:

– Следуйте за мной! Для вас приготовлена отдельная повозка.

Румелия ощутила слабость в ногах. Она невольно окинула взором королевские покои – здесь она провела лучшие годы своей жизни. Затем устремила взор на Зигмунда.

Тот старался выглядеть непреклонным. Однако сердце его изнывало от боли.

– Прощайте, мой король… – пролепетала она и, понурив голову, последовала за советником. Однако, сделав несколько шагов, Румелия остановилась. Взор её преобразился, она гордо вскинула подбородок и отчеканила ледяным тоном, подобным только королеве:

– Когда я любила тебя, Зигмунд! Но теперь я тебя ненавижу! Будь ты проклят!

Дыхание короля перехватило… Он хотел ответить, но язык ему не повиновался. «Великий Логос! Ведь я тоже любил эту женщину… – промелькнуло в его мыслях. – Разве я мог предположить, что всё так закончиться? Истину говорят: он любви до ненависти – один шаг».

Кортеж фризов достиг пределов Сахен-Анхельта. Всю дорогу Румелия хранила молчание и молилась Логосу. Её не страшила уготовленная участь, придавала сил уверенность в том, что дочь в безопасности.

Весть о том, что фризы до смерти испугались предстоящей войны, и отправили дары ярлу, облетела столицу ещё несколько дней назад, когда два передовых воина примчались на взмыленных лошадях. Они подробно доложили ярлу о том, что границу пересёк кортеж советника Иннокентия с исключительно мирными намерениями, к тому же в одной из повозок им удалось увидеть двух знатных фризок.

При упоминании о женщинах ярл оживился.

– Фризки? Знатные? Они что сопровождают советника?

– Насколько я понял, они предназначены для вас, мой повелитель, – ответил один из воинов.

– Хм… Для меня… – вымолвил ярл. – Фризы явно заискивают со мной… Ну ж что ж, я приму посла! А насколько хороши эти женщины? Вы их хорошо разглядели?

Воины дружно закивали и начали наперебой восхвалять красоту фризок. Ярл остался доволен.

– Интересно получается: я ещё и войну не начал, а фризы готовы сдаться! – самодовольно заявил он. Его свита огласила помещение дружным смехом.

…На прибывший эскорт фризов собрался поглазеть весь город. Галлий также решил присоединиться к толпе. Ловко орудуя локтями, он пробрался к обочине дороги, по которой следовал кортеж.

– Куда прёшь? – возмутился молодой сакс и пихнул Галлия локтем в бок.

Тот решил не отвечать на оскорбление, а миролюбиво заметил:

– Прости друг, уж больно хочется посмотреть на фризов…

– Да чего на них смотреть! – воскликнул сакс. – Вот их женщины – другое дело! Говорят, Зигмунд так испугался нашего ярла, что даже свою наложницу в подарок отправил! А с ней и свою дочь!

«Великий Логос! Неужели Ульпия Виктрикс вконец потеряла боеспособность? – подумал Галлий. – И мой король пытается откупиться женщинами…»

Наконец появился фризский кортеж. Галлий тотчас узнал впереди идущего всадника – это был Иннокентий. За ним следовала свита и вооружённый отряд, охранявший две повозки. В одной повозке сидели две знатные фризки: одна постарше, другая – помоложе. В той, что постарше Галлий безошибочно узнал Румелию, бывшую наложницу своего короля. Он видел женщину лет пять назад и был поражён её красотой. Отсутствующий взгляд Румелии невольно скользнул по Галлию, женщина, казалось, не узнала его. Однако тот про себя заметил, что наложница совершенно не изменилась и всё также хороша и желанна. Его удивило: что же заставило короля расстаться с любимой женщиной? Неужели страх перед грядущей войной? Или нечто другое?

Зато вторая фризка, на вид лет шестнадцати, расточала саксам улыбки и приветливо махала толпе рукой. Она уже мнила себя чуть ли не королевой саксов…

…Галлий поспешил домой. Ему хотелось обдумать: что делать дальше? Искать ли ему встречи с Иннокентием? Или тот сам пришлёт верного человека?

Людегер, облачённый в богатые одежды, восседал на резном троне, когда в зал вошёл Иннокентий в окружении небольшой свиты. Посол поклонился и произнёс:

– Приветствую тебя, о могущественный король саксов! – на что Людегер милостиво кивнул, а его свита, также присутствующая в зале (если его вообще таковым можно назвать) расплылась в саркастической улыбке.

– Мой король Зигмунд передаёт тебе заверения в дружбе и верности. И в подтверждение оных отправляет дары…

При упоминании даров ярл оживился. Он заметил два внушительных сундука, которые держали люди посла. Но он жаждал увидеть женщин! Он жаждал обладать ими!

По знаку Иннокентия сундуки переместились к ногам ярла. Посол сам отворил крышки – взору алчного сакса предстали фризские сокровища. Он довольно ухмыльнулся: дары были действительно щедрыми.

Иннокентий заметил, как заблестели глаза ярла. И чтобы закрепить достигнутый успех он произнёс:

– Великий ярл, позволь сказать тебе, что это не все дары, которые прислал мой король.

Людегер осклабился в хищной улыбке.

– И где же они? – с нетерпением поинтересовался он.

Иннокентий подал знак и в зал вошли две женщины, лица их были прикрыты полупрозрачными римскими палантинами. Когда ярл увидел их, то причмокнул от удовольствия.

– А почему их лица скрыты? Они что уродливы? – не упустил возможности съёрничать он. Его свита дружно рассмеялась.

– Великий ярл, вы тотчас сможете оценить красоту женщин, – ответил Иннокентий, снимая палантин с Румелии. – Если они вам не понравятся, вы вправе отдать их любому воину на поругание.

Палантин упал к ногам женщины. Ярл, объятый возбуждением и восхищением, приблизился к ней.

– Кто она? – порывисто спросил он.

– Её зовут Румелия, – ответил посол, – она была любимой наложницей моего короля. И он решил отдать вам самое дорогое…

– Хм… – только и вымолвил ярл, по достоинству оценив подарок фриза. – Надеюсь, она обучена римскому искусству любви!

– Разумеется, великий ярл! – с готовностью подтвердил посол.

Людегер стоял подле Румелии так близко, что ощущал аромат её тела и… дыхание. Он положил руку на ещё упругую грудь женщины. Та встрепенулась…

– Сегодня ночью я покажу тебе, на что способен настоящий саксонец! – пообещал он. Зал огласил громкий хохот саксов.

– Жду этого нетерпением, мой ярл… – задыхаясь от ненависти, произнесла Румелия.

– Ну что ж, покажите мне второй дар… – произнёс разомлевший ярл и устремил свои взоры на Лауренцию. – О, нетронутый цветок! Прекрасно! Итак, король фризов прислал мне свою бывшую шлюху и девственницу! – подытожил ярл. – Я попробую обеих!

Его слова были встречены саксами бурей восторга.

…Поздно вечером уединившись в своих покоях, ярл решил начать с Лауренции. Та была в меру стеснительна и в меру страстна. Ярл с наслаждением лишил её девственности. Хитрая Лауренция поцеловала ему руку и произнесла:

– Благодарю тебя ярл за честь и великое наслаждение.

Людегеру понравились слова новой наложницы. Он привлёк её к себе и, заглянув в глаза, произнёс:

– Что ж ты – достойная дочь Зигмунда, хоть и незаконнорожденная. Говори, что бы ты хотела получить от меня…

– Я мечтаю понести от тебя ребёнка. Больше мне ничего не нужно… И, конечно, я жажду твоей любви… И ещё… Но я право, боюсь прогневать тебя…

– Говори, я приказываю!

– Пощади моих соплеменников! Прими мир, предложенный моим отцом… Обрати свои взоры на богатую Бургундию…

– А ты умна…

Ярл страстно впился в губы юной прелестницы. Вечером Лауренция вошла в покои ярла девственницей, а утром вышла из них любимой наложницей. Она так покорила ярла, что тот и вовсе забыл о Румелии. А затем подарил бывшую наложницу короля фризов одному из своих военачальников. Тот был безмерно благодарен ярлу.

…Иннокентий по-прежнему пребывал в Сахен-Анхельте, наслаждаясь гостеприимством саксов, не переставая удивляться их дикому нраву и отсутствию элементарных удобств, повсеместно распространённых в Кастра Ветере. Он достиг с ярлом определённых договорённостей и свободно перемещался в пределах столицы, но постоянно ощущал на себе пристальное око соглядаев ярла. Все его попытки встретиться с Галлием не увенчались успехом. Ему ничего не оставалось делать, как довериться одному из своих людей. Его-то он и направил на встречу с Галлием.

Шпионы обменялись условными знаками и договорились встретиться в харчевне на окраине города. Заведение было переполнено местными пьяницами, которые до беспамятства упивались пивом за здоровье ярла и его молодой наложницы. Место для встречи было самым подходящим, ибо в такой толпе никто никого не сможет запомнить.

Галлий сидел за столом, около него валялись двое пьяных саксов. «Торговец» не обращал на них внимания. Неожиданно к нему подсел сакс и завопил:

– Давай выпьем за нашего ярла! Он заставил фризов наложить в штаны!

Галлий поднял чашу и пригубил её:

– Да сдохнут фризы и бургунды! – произнёс он.

Что тут началось! Тост тотчас подхватили. Саксы на все лады оскорбляли фризов, легион Ульпия Виктрикс называли сборищем кастратов. Предлагали лишить девственности всех фризок старше десяти лет… А старухам засунуть кол в их дряблые задницы…

В этот самый момент в харчевню вошёл ещё вполне трезвый горожанин. Он смерил взором помещение, переполненное пьяными саксами, заблёванное и изгаженное по углам, и, слегка покачиваясь, направился к Галлию.

– Выпьем… – коротко предложил он, садясь напротив. Галлий кивнул и жестом подозвал прислужника. Тот послушно принёс чашу и наполнил её пивом. Горожанин бросил прислужнику медную монетку.

– За великого ярла! – произнёс он и припал к чаше. Наконец утолив жажду, горожанин, перейдя на шепот, произнёс: – Посол просил передать, чтобы ты присоединился к саксам и вместе с ними, как торговец в обозе, выступал в Бургундию. Он ждёт подробных отчётов о будущих военных действиях и о замыслах саксов. Встреч больше не будет, за нами постоянно следят…

Галлий понимающе кивнул. Его последние сомнения развеялись: он идёт на войну.